Смутное время

Нейт Велхаар не любил торжественные мероприятия. Причин тому было много: начиная от тысячи и одного дела, с которыми начальнику гвардии надо было разобраться до, во время и после приема, и заканчивая самодовольными рожами знати. На аристократов командор смотрел, как на болотных москитов: неплохо было бы истребить, да вот экосистему рушить не хочется. Попробовали уже один раз, сразу после Великой Войны, и в результате чуть было не завершили начатый Республикой геноцид. Велхаар радикальными идеями не страдал и об уничтожении привилегированного сословия не мечтал: раз на протяжении тысячелетий потомки ситхов были у власти и даже умудрялись давать родине выдающихся деятелей, значит, зачем-то нужны. Да и прав был его величество: Дромунд-Каасу только новых гражданских войн не хватало после всех бед, что на него свалились. Но от этого любви к аристократам у Велхаара не прибавлялось, и каждый раз, когда кому-то из них приходилось отвечать за свои проступки, на сердце у старого вояки становилось чуть теплее. Он искоса глянул на обращенную в рабство девочку и, вопреки всему, ощутил укол жалости. Бедняжка испуганно жалась к стене, не поднимала глаз от пола и, кажется, с трудом понимала, что вообще происходит вокруг нее, балансируя на грани обморока. "Можно подумать, ее на рудники послали или в цех на каком-нибудь токсичном производстве! Вырастил папаша нежный цветочек, а головой подумать о том, что может случиться с этим цветочком, если ее род забудет о долге перед повелителем, благородному лорду, очевидно, высокое происхождение не позволило. Не надо было забывать, кому ты служишь. Тогда и позор терпеть не пришлось бы, и ребенка в неволю отдавать было бы незачем". Ни малейшего сочувствия к Адреасу Велхаар не испытывал – напротив, считал, что лорд легко отделался. А вот его дочка выглядела такой беззащитной и маленькой, что командор, не так давно ставший дедушкой, невольно проникся к ней симпатией. Официальная часть приема завершилась, и аристократы с позволения короля разбрелись по тронному залу и смежным помещениям: за высокими арочными проходами виднелись столы, ломящиеся от изысканных закусок, мягкие кресла и диванчики для тех, кто утомился стоять на ногах, и хорошенькие девушки-рабыни, услаждавшие взгляды гостей красотой и танцами. Король и его наследник о чем-то вполголоса переговаривались, с высоты тронного пьедестала наблюдая за происходящим. Повелитель выглядел довольным, а вот у принца физиономия была каменная – верный признак того, что юноша над чем-то сосредоточенно размышляет. Что неудивительно: лже-Адану предстояло совершить свой первый заплыв через бассейн, полный фираксианских акул, и не попасться им в зубы. Велхаар мог лишь пожелать парню удачи: пусть Сельвин не вызывал у него таких теплых чувств, как настоящий Адан (мальчишка, хоть и был тем еще недотепой, практически вырос у командора на руках), он был единственной надеждой династии Рессевен. Если он оплошает сегодня, Велхаар с генералом Вайоном замучаются потом затыкать рты болтунам, распускающим грязные слухи о принце-самозванце. Неожиданно Адан посмотрел прямо на него. – Командор Велхаар. – Слушаю, ваше высочество. – Я прошу вас отвести Алиссию в мои покои. Ей не следует оставаться здесь в таком состоянии. Девочка и впрямь выглядела скверно: бледная как смерть, она едва стояла на ногах. Будь Адан менее снисходительным хозяином, Алиссия не избежала бы наказания после приема: наложница, которой полагалось своей красотой подчеркивать статус владельца, не имела права показывать страх, печаль или усталость. По большому счету, она вообще не имела права на любые эмоции, кроме счастья и бесконечного обожания. "Трудно будет ее вышколить. Девицы, которых набирают с невольничьих рынков, хотя бы подготовлены к своим обязанностям". – Постарайтесь успокоить ее, если вас не затруднит, – добавил принц тише, чтобы не расслышал никто, кроме них двоих и повелителя. – Я хочу, чтобы к моему возвращению девушка была вменяема и не норовила лишиться чувств, чуть только я на нее посмотрю. Велхаар едва сдержал усмешку: да уж, на роль няньки для впечатлительных и слабонервных девиц он подходил как нельзя лучше – начальник королевской гвардии, прозванный за глаза "первым палачом его величества" и "старым терентатеком". Но он хорошо понимал, почему принц обратился именно к нему, а не послал с этим мелким поручением первого попавшегося лакея или рядового гвардейца: такая трепетная забота о рабыне была не к лицу наследнику престола и могла повредить его репутации. – Да, ваше высочество. Гвардеец поклонился и, дождавшись от короля позволения удалиться, подошел к Алиссии. Та судорожно вздохнула и вжалась в стену, уставившись на командора большими испуганными глазами. – Идем, девочка. – Н-но... разве я в чем-то провинилась? Мною недовольны? Велхаар тяжело вздохнул. Судя по тому, какой ужас был написан на ее лице, Алиссия решила, что ее собираются тащить в казематы и истязать там самым зверским образом. – Когда я к тебе обращаюсь, надо говорить "да, сэр" и делать, что велено. Его высочество приказал отвести тебя в его покои. Еще вопросы есть? – Нет, сэр, – тихонько ответила девушка и низко склонила голову. – Прошу, простите меня. Если бы командор не знал, что Алиссия высокого происхождения, он бы предположил, что девочка была рабыней с малых лет – причем у весьма жестокого хозяина. И откуда такая зашуганность у аристократочки? – Иди за мной, – бросил он. Алиссия молча кивнула и поплелась следом скованной, нетвердой походкой. Какой-то неосознанный порыв едва не заставил Велхаара взять девчонку за руку, но делать этого он не стал: тогда со стороны могло бы показаться, что он тащит ее из зала силой, как провинившуюся рабыню. Нет уж, хватит с ее хорошенькой головки пересудов. До восточного крыла, где находились покои принца, они добирались молча. Алиссия не смела не то что заговорить – вздохнуть слишком громко. Если бы не торопливый стук каблучков за спиной, командору пришлось бы постоянно оглядываться назад, проверяя, не отстала ли девушка. Дойдя до нужного коридора, Велхаар вдруг остановился. – Так, а теперь давай-ка немного поговорим, – сказал он, оборачиваясь к Алиссии. – Нет, хвататься за сердечко и падать в обморок не нужно. Если бы у меня на уме было что-то страшное, я бы повел тебя в тюремный блок, а он совсем в другой стороне. Велхаар старался говорить как можно мягче. Пожалуй, так он разговаривал только с годовалой внучкой, и то если пребывал в хорошем расположении духа, но на Алиссию не подействовало даже это: девчонка смотрела на него все так же затравленно и явно прикидывала, в какую сторону бежать, если придется. В принципе, ничего удивительного в этом не было: командор знал, какие слухи о нем ходят. Запредельная жестокость – еще не самое жуткое качество, которым его наделяла молва. Обычно такая репутация играла ему на руку. Но не в этом случае. – Я... я вас слушаю, господин. – Для начала перестань трястись. Это приказ, девочка. Вспомнив, как когда-то приводил в чувство мальчишек-новобранцев после первого боя, Велхаар положил руку Алиссии на плечо и крепко сжал его. Посмотрел на девчушку пристально и строго, но без угрозы. – Алиссия, ты как себя ведешь? Дрожишь от страха на глазах у сотен людей, мямлишь, спотыкаешься на ходу... Разве этому тебя учили твои родители и наставники? Не дергайся ты так, бить не буду. Я вообще наказывать тебя не имею права, если только мне не прикажет его высочество. Во всем мире есть только трое людей, гнева которых тебе следует бояться: принц Адан, леди Илима и, само собой, его величество. Поэтому перестань вздрагивать от каждого косого взгляда, если не хочешь стать мишенью для насмешек и позором для господина. Понимаешь, девочка? Взгляд Алиссии чуть прояснился. Сделав глубокий вдох, она понуро кивнула, будто провинившаяся школьница, готовая к выволочке. Но, по крайней мере, девочка действительно перестала трястись и смотреть на Велхаара, как приговоренная – на палача. – Понимаю, сэр. Простите, если я вела себя недостойно. Просто я... – она всхлипнула и отвела взгляд, – я с собой не справилась. Больше такого не повторится. – Ты уж постарайся – ради твоего же блага. Если не научишься вести себя как подобает, рано или поздно напросишься на неприятности. Его величество далеко не так милостив, как принц Адан, не говоря уже о леди Илиме. К рабам она всегда очень строга, а к тебе будет придираться вдвойне – думаю, сама понимаешь, по каким причинам. Его высочество не всегда будет рядом, чтобы защитить тебя, как он сделал это сегодня. – Он гневается на меня, сэр? – Нет. Но если продолжишь в том же духе, на тебя разгневаюсь я. – Вы же сами сказали, что мне не следует вас бояться, – девочка робко улыбнулась. Впервые за весь вечер в ее глазах мелькнула задорная искорка. Велхаар одобрительно хмыкнул и похлопал Алиссию по плечу. – Вот так уже лучше. Запомни: ты должна быть принцу отрадой. Думаешь, ему нужен твой страх? Этого ему и при дворе за глаза хватает, уж поверь. А вот радости в его жизни не так много. Если сумеешь стать женщиной, которая заставит его хотя бы на ночь забыть обо всех проблемах и тревогах, он сделает для тебя все. И уж точно никогда не поднимет на тебя руку и другим не позволит. Поняла? Алиссия кивнула. На командора она теперь смотрела почти без страха – скорее, с благодарностью. – Поняла, сэр. Спасибо вам, – она несмело коснулась его ладони и слегка сжала ее своими тонкими пальчиками. Ее нежная и изящная ладошка казалась совсем детской на фоне огромной, закованной в бронированную перчатку руки Велхаара. – Вы совсем не такой, как о вас говорят. Вы благородный и добрый человек, командор, а вовсе не бездушный палач. Командор сделал каменное лицо и смерил девчонку суровым взглядом. – Если проболтаешься об этом, пожалеешь, что появилась на свет. Алиссия, не ожидавшая такой перемены, испуганно вздрогнула. Но потом, посмотрев в смеющиеся глаза Велхаара, весело и по-детски очаровательно хихикнула, зажав рот ладошкой. "А нянька из меня получилась не такая уж плохая, – ухмыльнулся командор, отвернувшись и жестом велев чуть приободрившейся Алиссии следовать за ним. – Каких только талантов не обнаружишь в себе на старости лет..." * * * Адан попал в цепкие ручки Илимы Ра'Верте, едва успев перекинуться парой вежливых фраз с ее отцом и его коллегой по Темному Совету. Непринужденно лавируя среди гостей, на ходу раздавая улыбки и принимая комплименты, Илима словно бы случайно оказалась рядом. Само собой, Адан не мог проигнорировать присутствие невесты: разговор с верховными министрами (а именно таковыми являлись члены Темного Совета) пришлось завершить на доброжелательной, но совершенно не деловой ноте, и, уже в который раз выслушав поздравления, направиться к нареченной. Та развлекала себя непринужденной беседой с каким-то юношей (на Рутане одно лишь это могло послужить поводом для расторжения помолвки, однако на Дромунд-Каасе рамки дозволенного были не в пример шире), но время от времени бросала на Адана недвусмысленные взгляды. – Ваше высочество, – при виде жениха Илима неглубоко поклонилась, прижав к груди изящную, унизанную крупными перстнями руку. – Счастлива вновь видеть вас после столь долгой разлуки. У нее был красивый голос – глубокий, чувственный и бархатистый, он подошел бы оперной примадонне. От Адана не укрылось, как побледнел вмиг позабытый женщиной юнец: торопливо раскланявшись и пробормотав что-то почтительное, он поспешил раствориться в толпе. – Взаимно, миледи. Вы само совершенство, как и всегда. Адан галантно предложил ей руку и Илима с готовностью ее приняла. Они неспешно пошли через зал, перебрасываясь ничего не значащими репликами и улыбаясь гостям. Несомненно, будущие король с королевой были красивой парой: Адан ловил на себе восхищенные взгляды девушек и с неудовольствием, удивившим его самого, отмечал, с какой затаенной похотью мужчины смотрят на его невесту. Если он сам шел через толпу с настороженностью хищника, оказавшегося на чужой территории, то Илима явно чувствовала себя прекрасно под цепкими взглядами аристократов, нежась в их навязчивом внимании. – Вы слишком напряжены, – заметила она негромко, почти коснувшись губами уха Адана. – Расслабьтесь, ваше высочество. Вы здесь хозяин. Это они в вашей власти, а не наоборот. Их взгляды встретились, и Адан осознал, что насмешка в желтых глазах невесты ему не почудилась. Она смотрела на него, как на занятную зверушку, и это изрядно злило и беспокоило одновременно. Табит утверждал, что от этой женщины проблем ждать не стоит, однако Адану хватило нескольких минут, чтобы понять: Илима – это одна большая проблема, и одной Силе известно, что у нее на уме. – Разве может мужчина оставаться спокойным, видя, как другие смотрят на его невесту? – он улыбнулся и чуть крепче сжал руку Илимы – в достаточной степени, чтобы захват стал неприятным, но не болезненным. – В таком случае, позвольте вам предложить подняться на верхнюю галерею, – женщина ответила ему такой многообещающей улыбкой, будто приглашала прямиком в свою спальню. – Там мы сможем поговорить без лишних глаз и ушей. Адан не видел причин возражать. Оставив в одиночестве невесту, с которой они не виделись десять лет, он нанес бы ей серьезное оскорбление. К тому же перспектива хоть ненадолго скрыться от чужих глаз привлекала его куда больше, чем отталкивало общество Илимы... которое, откровенно говоря, не было таким уж отталкивающим. Доступ на верхнюю галерею был строго ограничен: с нее открывался прекрасный вид на тронный зал, из-за чего служба безопасности предпочитала не пускать туда посторонних. Однако наследный принц с его спутницей посторонними не являлись. Адану было достаточно повелительного кивка, чтобы гвардеец с поклоном разблокировал дверь, ведущую к лестнице. На галерее было тихо и пустынно. Музыка и гомон чужих голосов звучали здесь приглушенно, практически не раздражая. И ни одной человеческой фигуры вокруг, если не считать таковыми старинные доспехи, выставленные напоказ в стенных нишах. Прекрасное место для двух влюбленных, ищущих уединения. Вот только настрой что Адана, что Илимы был далек от романтического. – Присядем, – Адан указал на скамью, обитую алой тканью. Илима кивнула – сухо и резковато. Ее напускная игривость ушла, не оставив и следа. Достаточно было взглянуть в серьезное лицо будущей королевы, чтобы понять: разговор будет сугубо деловым. – Вы желали поговорить, миледи. Я вас слушаю. – Да, ваше высочество. Как женщина, которая очень скоро станет вашей женой, я бы хотела обсудить с вами некоторые нюансы нашего брака. Мне бы не хотелось, чтобы наша совместная жизнь была омрачена недопониманием и досадными недоразумениями. Адан проглотил резкие слова, готовые сорваться с языка. Илима слишком многое на себя брала, явно вознамерившись ставить условия. Поведение, совершенно недопустимое для женщины. Точнее, рутанской женщины. Пусть Адан провел на Дромунд-Каасе чуть больше двух месяцев, ему все еще приходилось постоянно напоминать себе, что здешние порядки сильно отличаются от традиций его родины. – Продолжайте. – Прежде всего я хочу, чтобы вы знали: о вашем иномирном происхождении мне хорошо известно. Эти слова, произнесенные совершенно будничным тоном, повергли Адана в шок. Первым порывом было схватить женщину за горло и, хорошенько приложив затылком о стену, потребовать объяснений: откуда ей это известно, чего она хочет добиться, в чьих интересах действует... Адан с некоторым трудом расслабил руку, уже сжавшуюся в кулак. – Вы ошибаетесь, миледи. Ради вашего же блага я надеюсь, что ваши слова не были оскорблением или провокацией. – Они не были ни тем, ни другим, ваше высочество, – невозмутимо сказала женщина. – Как не были они угрозой, попыткой шантажа или, Сила упаси, обвинением. Мне известно, что вы действуете с ведома и одобрения повелителя, к которому я питаю глубочайшее почтение. Мешать его планам я не имею ни малейшего желания. – Чего вы добиваетесь, леди Ра'Верте? – Вашего доверия. Как ни удивительно. Несколько секунд будущие супруги смотрели друг другу в глаза. Адан лихорадочно прикидывал варианты действий. Конечно, он мог вызвать гвардию, обвинить невесту в пособничестве мятежникам и быстро ее казнить, пока она не успела проболтаться. Решение столь же очевидное, сколь и глупое. Его положение шаткое и без лорда Ра'Верте во врагах. К тому же не исключено, что Илима и правда действует с ведома Табита. Чтобы старик не предусмотрел закономерных вопросов со стороны невесты и не сработал на упреждение? Нет, он слишком умен для этого. Наверняка "отец" и невеста уже договорились обо всем за его спиной. За эти два месяца Адан настолько привык к произволу старика, что даже не удивился. – Я не враг вам, ваше высочество, – тихо, но твердо сказала Илима, дотрагиваясь до его руки. – Напротив: союзника более преданного, чем я, вы не найдете. Я – ваша будущая жена. Будущая королева. Неужели вы думаете, что ваше разоблачение отвечает моим интересам? Адан глубоко вздохнул. Прислушался к Силе, пытаясь уловить эмоции невесты. Это оказалось не так-то просто: азарт, бушевавший вокруг Илимы, затмевал все остальные ее чувства. Во всяком случае, неискренности Адан почувствовать не сумел. – Вы ступаете по опасной грани, миледи. – Не более, чем вы. Вы неплохо подготовлены, ваше высочество, но нюансы... – Илима улыбнулась и покачала головой, – нюансы вас выдают. Ваш акцент слишком резкий и гортанный. У вас иная жестикуляция, иные манеры... да, ваше знание этикета безукоризненно, но ошибки проявляются там, где нет жестких правил: в том, как вы подаете руку даме, как держите бокал, как отдаете распоряжения слугам. Легенда о "десяти годах странствий" играет вам на руку, но вы уверены, что так будет продолжаться всегда? Что вы не допустите ошибку именно в тот момент, когда любой промах – фатален? Что не потонете в мутном море нашей политики без помощи по-настоящему доверенного советника? – И вы предлагаете на роль такого советника себя. – У вас имеются варианты получше? Повелитель угасает, как бы печально это ни было. А кроме него вам некого посвятить в вашу тайну... кроме супруги, чье положение полностью зависит от вашего. Не поймите превратно: я не претендую на роль равной вам соправительницы. Вы более чем доказали свою способность править единолично. Доверие – вот и все, что я прошу. Я не в силах обязать вас следовать моим советам, но никогда не будет лишним выслушать ту, что выросла на Дромунд-Каасе и знает все подводные камни, на которые может наткнуться его правитель. Адан молчал. Наглость этой женщины переходила все границы, но он не мог ничего противопоставить ее аргументам. Принц и сам не раз задумывался о том, что будет после смерти Табита. Как он справится с этим чужим и жестоким миром, когда некому будет направить его и указать на ошибки? Никогда Адан не искал чужого наставления, но он хорошо понимал: Дромунд-Каас прожует его и выплюнет, если не найти подход к нему, его древней и нетерпимой культуре, жестоким обитателям и сложившимся за столетия правилам игры. – Я с радостью приму вашу помощь, миледи. Но если вы хотя бы помыслите о предательстве... – Вы казните меня, на что имеете полное право. Не беспокойтесь, ваше высочество: я с детства мечтала о королевском титуле. Предать вас – самая большая глупость, которую я могла бы совершить. – О королевском титуле... – Адан с усмешкой покачал головой: прямота этой женщины поражала не меньше ее наглости. – Значит, в вашем сердце живет любовь лишь к власти? – Хотите спросить, любила ли я Адана? – Илима рассмеялась с непонятной горечью. – Возможно, я бы могла полюбить его, будь он хотя бы немного похож на вас. Я пыталась добиться его любви, правда. Пару месяцев с начала знакомства, наверное... после чего поняла, что нет на свете мужчины, которого я презирала бы сильнее. Он был хорошим человеком, но стал бы ужасным правителем. А я не хотела бы войти в историю как жена короля, погубившего наше государство. – Считаете, что я подойду на роль правителя Дромунд-Кааса лучше? – Несомненно. По крайней мере, вы еще ни разу не произнесли слов "аболиционизм" и "права личности"... это вселяет в меня надежду. Как ни странно, с этой женщиной было легко смеяться. Адан вдруг понял, что не испытывает к ней такой неприязни, как раньше... но и ничего, хоть отдаленно похожего на страсть, что вызывала в его сердце Исанн, или трепетную нежность, которую он испытал при одном лишь взгляде на Алиссию, Адан к Илиме не чувствовал. Партнер. Соратница. И ничего более. – Я буду счастлива разделить с вами бремя власти, ваше высочество. Сочту за честь выносить ваших детей. Но давайте договоримся сразу: я не вмешиваюсь в вашу личную жизнь, а вы – в мою. Я сознаю свою ответственность и никогда не принесу ребенка от любовника. Но и вы пообещайте мне, что ни одна хорошенькая наложница или любовница не вскружит вам голову до такой степени, чтобы разрушить наш брак. Любая рутанка умерла бы от стыда, услышав такие речи. Любой рутанец до полусмерти избил бы невесту, посмевшую вслух рассуждать об измене. Но Адан Рессевен был принцем Дромунд-Кааса. Планеты, где испокон веков было принято разделять понятия "любовь" и "брак", а наличие любовника у родовитой супруги не служило основанием для развода с ней. Поэтому он лишь согласно кивнул и крепко стиснул в руках ладонь Илимы. – Мы заключаем политический союз, миледи. Обязуюсь быть вам поддержкой и опорой до тех пор, пока вы не предадите меня. Что до ваших любовных связей... постарайтесь не афишировать их, чтобы не позорить мое имя. Вот и все, что я прошу. Илима улыбнулась. – Не сомневайтесь, ваше высочество. Нет браков крепче, чем те, что построены на взаимной выгоде. В такие моменты принято скреплять клятву поцелуем. Но Адан и Илима обменялись лишь крепким деловым рукопожатием. * * * Адан вернулся к себе в покои только к ночи. За всеми делами, навалившимися на него, непростым объяснением с будущей супругой и беседами с аристократами, таившими в себе столько намеков и подтекстов, что голова шла кругом, принц практически позабыл об Алиссии. А она ждала его. Прекрасная, как рутанская весна. Чистая и светлая, не опороченная помыслами о власти и личной выгоде. Робкая и скромная, какой и положено быть юной девушке. Стоило ему зайти, как она пала на колени. Прошептала, не поднимая глаз: – Мне велели ждать здесь, ваше высочество. Вы... – Алиссия запнулась и очаровательно покраснела, – желаете что-либо от меня? Он молча поднял ее с колен, бережно подхватив за предплечья. Ласково провел ладонью по хорошенькому лицу, отбрасывая с него локоны, выбившиеся из прически. Красавица. Нежная, невинная красавица. Он хотел ее, ни к чему отрицать – хотя совсем недавно считал, что после Исанн на других женщин и не взглянет. Но взять Алиссию против воли, воспользовавшись ее положением рабыни, было бы грязным и отвратительным поступком. – Я могу отпустить тебя сегодня, если ты боишься, – сказал он ласково, поигрывая ее золотистым локоном. – Ты много вынесла за этот день, Алиссия. Я пойму, если ты захочешь отдохнуть и свыкнуться со своим новым положением. Девушка молчала, не в силах определиться с ответом. Адан чувствовал, как она расслабляет напряженные плечи и доверчиво, будто ребенок, подается к нему. А потом она вдруг вскинула голову и сказала своим тихим, мелодичным голоском: – Вы очень добры, повелитель. Но... можно, сегодня я останусь с вами? Я хочу этого. Правда. Она боялась. Сказала, явно пересиливая себя. Но в ее глазах помимо страха читалось и нечто иное – только начинающее разгораться яркое и сильное чувство, именуемое первой девичьей любовью. Всего нескольких ласковых слов и прикосновений хватило Адану, чтобы ее заслужить. После разрушительной, испепеляющей страсти Исанн и холодной расчетливости Илимы светлое и наивное, хоть пока и слабенькое чувство Алиссии казалось настоящим чудом. Адан нежно обнял ее, поцеловал в макушку. – Разумеется, Алиссия. Хорошо. Сегодня ты останешься со мной, если действительно этого хочешь. На миг образ Исанн мелькнул у него перед глазами. Адан сердито помотал головой, отгоняя наваждение, и крепче прижал к себе Алиссию. "Прошлое должно оставаться в прошлом".