Смутное время

Несколько дней спустя. Дромунд-Каас. Слух о чудесном спасении наследного принца расползся по Дромунд-Каасу с той же стремительностью, с какой дым заполняет коридоры и комнаты горящего здания. Не без содействия Королевской секретной службы эта новость очень скоро просочилась за пределы дворца вместе с прислугой, излишне болтливой стражей и еще массой людей, что-то слышавших, видевших и додумавших. Умы общественности будоражили все новые и новые сенсационные подробности, которые с завидной регулярностью появлялись в ГолоСети — и исчезали из нее меньше чем через сутки, «оперативно» подчищенные спецслужбами. Надо ли уточнять, что вскоре о возвращении наследника многие говорили не как о порождении чьей-то больной фантазии, но как о факте, не подлежащем сомнению? Король между тем с официальным подтверждением не спешил: хотя его доверенным приближенным принц Адан был представлен без малого две недели назад, большая часть дворянства, не говоря уж о простом народе, знала о нем лишь по слухам, коих ходило множество. Поговаривали, к примеру, что чередой побед над войсками лорда Тераса и его союзников, Лиги ста островов, его величество обязан именно своему сыну. Очень трудно было поверить, что нынешняя военная кампания — рискованная, агрессивная и непозволительно затратная — была начата по инициативе стариков из Верховного командования, прежде не решавшихся даже на мало-мальски крупные столкновения с противником. Теперь же король, казалось, вовсе не считался с потерями, поставив себе одну цель — любой ценой сравнять бунтовщиков с землей… и вопреки опасениям многих, враг — при всем своем превосходстве в сырьевых ресурсах и масштабах военного производства — терпел поражение за поражением. То ли дело было в эффекте неожиданности, то ли в кадровом составе офицерства — элита вооруженных сил Дромунд-Кааса против наемников и редких офицеров-отщепенцев, сражавшихся на стороне узурпатора, — но до сих пор лорд Терас не нашелся с достойным ответом своему неожиданно осмелевшему кузену. Кое-какие подробности этих блестящих побед, правда, широкой огласке не подлежали. Так было, например, с полным запретом на поставки продовольствия и медикаментов на территории бунтовщиков — что обрекало тысячи людей на голод и болезни: на островах не имелось собственных предприятий пищевой и фармацевтической промышленности, а запасы истощались с пугающей скоростью. Так было с применением бактериологического оружия на полуострове Саринт: эпидемия, «внезапно» разразившаяся на нем, пошатнула трон под лордом Терасом сильнее, чем все военные неудачи вместе взятые… и лишь немногие точно знали, в чем крылась истинная причина этой напасти. — Удивлен, что вы раньше не выиграли эту войну, отец, — только и сказал на это принц, улыбнувшись с холодным одобрением. — Вы могли попросту уморить своих врагов голодом и болезнями еще несколько лет назад. — Народ Саринта и островов — все еще наши граждане, Адан. Они не повинны в преступлениях Тераса. Прежде я считал подобные меры излишне жестокими. — Вот как. А теперь вы народ, значит, не жалеете? — Теперь я могу быть уверен, что сумею завершить войну прежде чем умру. А потому – нет, не жалею. Многие приближенные короля, бывшие свидетелями этому разговору, позже вполголоса обсуждали между собой: принц вернулся с того света другим человеком — словно смерть забрала душу мягкосердечного романтичного Адана, поместив в его тело кого-то, не уступавшего жесткостью и решительностью самому Табиту. Этот «кто-то» появлялся на каждом военном совете; наравне с отцом и его маршалами обсуждал вопросы военной стратегии — причем предложения вносил настолько дельные, что оставалось только диву даваться: и где же принц, прежде изучавший военное дело лишь по историческим трудам, успел набраться такого практического опыта? Что и говорить, его высочество Адан Рессевен многим посвященным казался фигурой зловещей и чуть ли не мистической. Но даже самые ярые его противники не могли не признать: кем бы наследник ни был на самом деле, появился он как нельзя кстати. Благодаря нему правящая династия обрела будущее. А война, растянувшаяся на много лет, похоже, клонилась к победоносному завершению… * * * Адан уже и забыл, когда в последний раз все шло согласно плану, без всяких неприятных неожиданностей. В последние месяцы, что он провел в качестве лидера восстания, едва ли не каждое сражение оборачивалось катастрофой — тут поневоле приучишься постоянно ожидать от судьбы какой-нибудь каверзы. Но, похоже, все в его жизни перевернулось с ног на голову: прошлое, имя, статус… удача и соотношение сил. Сельвин Вельн вел отчаянную борьбу против врага, победа над которым была невозможна при любом, даже самом благоприятном раскладе. Адан Рессевен же располагал всем, о чем Сельвин мог только мечтать: официальным титулом, боеспособной армией, подконтрольной территорией… и превосходящим вооружением. Он ухмыльнулся своему отражению — пусть не столь уж сильно изменившемуся, но все равно казавшемуся непривычным и чужим. «Превосходящее вооружение», надо же… патрульный катер, по имперским меркам и полноценной боевой машиной-то не считавшийся – так, мелочь, которой только пиратов с контрабандистами распугивать, — здесь оказался настоящим сверхоружием: Саринт, неприступный как с земли, так и воздуха, с его помощью взяли в считанные часы. Напрасно Адан беспокоился, что вражеские зенитки все-таки заденут корабль: тому даже не пришлось идти на снижение, чтобы превратить их в груды оплавленного металла — дальнобойность орудий позволяла вести огонь с безопасной высоты. Регулярным войскам только и оставалось, что победным маршем пройти по беззащитному городу: оборонительные сооружения лежали в руинах, а армия узурпатора, деморализованная и застигнутая врасплох, едва ли сумела оказать сопротивление. Если верить донесениям, вражеские солдаты даже открывали стрельбу по собственным командирам: простой народ не горел желанием умирать за узурпатора, да и высокопоставленные офицеры сражались немногим охотнее. Что и говорить, это была блистательная победа. Чистый, безоговорочный триумф. «Рад, ваше высочество?» По лицу пробежала судорога — то ли умерла, не родившись, улыбка, то ли недавняя операция давала о себе знать. Наверное, все-таки рад. Победа, как-никак. Триумф. Даже, можно сказать, его: королевской династии Рессевен, к которой он теперь принадлежал. Привыкнуть бы еще к этому. Перестать даже мысленно возвращаться к прошлому, приучиться думать о Табите Рессевене как об отце, а о Дромунд-Каасе — как о своей родине…, но пока он оставался чужаком здесь. Если не для окружающих, то для себя самого — уж точно. Со временем это изменится. Иначе он просто не выживет в этом мире — и уж тем более не станет тем, кем может и должен стать. С этой мыслью Адан застегнул последнюю пуговицу на вороте. Одернул рукава парадного мундира — черного, обильно украшенного золотым шитьем. Роскошного настолько, что даже уголовник, отбывший срок на спайсовых копях Кесселя, смотрелся бы в нем по-королевски. «Отец желает устроить из возвращения наследника представление, которое запомнится надолго. Неудивительно, что он так хорошо позаботился и о костюмах, и об актерах». В дверь учтиво постучали. Получив разрешение войти, порог перешагнул лакей. Согнулся в глубоком поклоне, старательно глядя в пол: — Ваше высочество, церемония отречения начнется через пятнадцать минут. — Благодарю, — Адан милостиво кивнул, но обернуться не соизволил: на Дромунд-Каасе считалось дурным тоном уделять прислуге больше внимания, чем было необходимо. — Можешь идти. Слуга исчез мгновенно и совершенно бесшумно — казалось, растворился в воздухе. Да и Адану следовало бы поторопиться: негоже было опаздывать на церемонию торжественной расправы над побежденным врагом. Особенно одному из палачей. Он глубоко вздохнул. Расправил плечи. Машинально коснулся перстня-печатки на пальце — непривычно тяжелого и массивного, с огромным алым камнем в платиновой оправе. «Пора идти. И будь что будет». * * * Атзерри. В это же время. Хотя Арманд Айсард находился в тысячах световых лет от Атзерри, его голографического изображения вполне хватало, чтобы погрузить кабинет Дорана Эльвилла в тягостную атмосферу тюремной камеры. Пристальный, тяжелый взгляд и нехорошая задумчивость голоса не сулили «узнику» ничего хорошего: шеф разведки явно был больше расположен рубить головы, чем миловать. — Значит, — произнес он, прерывая изрядно затянувшуюся паузу, — сведения ваших агентов подтверждают версию, что Сокол не является лидером сопротивления? Эльвиллу стоило огромных усилий сохранить невозмутимый вид — только костяшки сцепленных в замок пальцев побелели от напряжения. На первый взгляд, в этом вопросе не было ничего опасного… не было бы, не знай полковник, что за ним последуют другие. Те, отвечать на которые ему было совершенно не с руки. — Так точно, сэр. Согласно последним донесениям, Йохан Хейл, больше известный как Сокол, курирует исключительно вопросы пропаганды и вербовки. Командиры боевиков отчитываются перед человеком по кличке Рубака; он же планирует все налеты и теракты. Есть основания полагать, что таких кураторов еще как минимум двое… — «Есть основания полагать»? — переспросил Айсард, зловеще понизив голос. — Подполье действует на Атзерри не первый год, и вы по-прежнему делаете предположения о том, как оно организовано?! Эльвилл почувствовал, как горло перехватывает невидимой удавкой. Вот оно – то, за что Айсард мог с полным правом вздернуть его на ближайшем суку. Или препоручить это своей гадюке-доченьке — все равно она рядом сидит, долго ждать с исполнением приговора не придется. Мужчина нервно откашлялся. Конечно, тем самым он выдавал свое волнение с головой, но нечленораздельный хрип произвел бы еще худшее впечатление. — Господин директор, я признаю, что на протяжении нескольких лет руководствовался искаженным и неполным представлением об угрозе. Но данные, которыми мы располагали до недавнего времени, не позволяли даже предположить… — Вашу некомпетентность и ее последствия мы обсудим отдельно, — отрезал директор, так выразительно глянув на Эльвилла, что у того вмиг пропало желание не только возражать, но и вообще раскрывать рот. — Агент Айсард! Гаркнул — будто собаку подзывал. С дочерью шеф разведки, похоже, церемонился не больше, чем с любым другим сотрудником. — Да, сэр? — девица, до этого старательно сверлившая в Эльвилле дыру торжествующим взглядом, теперь так же пристально уставилась на голограмму. Твердо, с откровенным самодовольством. — Я пересмотрел свое мнение по поводу вашего плана. Даю добро, но с одной поправкой: этого… пернатого вредителя надлежит доставить напрямую в Центр. Атзеррийское управление предоставит вам всю необходимую помощь, без вопросов и возражений. Надеюсь, полковник Эльвилл, вы хорошо это слышали? Эльвилл кивнул — практически через силу. Процедил положенное «так точно, сэр», чувствуя, как кадык до боли царапает пересохшее горло. Значит, теперь ситуацией на Атзерри занимается Центр… омерзительно. Это уже высшая степень недовольства — после такого хоть подавай в отставку, не дожидаясь, пока начальство выдумает что-нибудь похуже. Он сам не знал, что заставило его снова подать голос: — Сэр, не разумнее ли провести перевербовку на Атзерри? Это гораздо удобнее и проще, к тому же мои специалисты лучше знакомы с ситуацией и особенностями местного менталитета… Почти мгновенно Эльвилл понял, что совершенно зря открыл рот. Но было поздно. Глаза директора сузились в недобром прищуре. Подавшись вперед — изображение немедленно увеличилось в масштабе так, что стали видны глубокие морщины на его лбу и у крыльев носа, — он тихо и очень спокойно произнес: — Этот человек связан с террористической организацией, следы которой прослеживаются на многих других мирах. Отчеты ваших сотрудников, в которых содержатся прямые указания на это, дошли до меня только сейчас — и то через агента Айсард. Можете объяснить мне, как так могло получиться? Наверное, нечто подобное испытывают мелкие зверьки под взглядом удава: все инстинкты в один голос вопят, что нужно бежать отсюда как можно скорее и дальше, но тело не подчиняется, будто окаменев. Даже говорить было нелегко: связки словно одеревенели, а челюсть заклинило в нелепом полуоткрытом положении. — Были… предприняты определенные меры в связи с этими донесениями, но… но их дальнейшая разработка в то время казалась пустой тратой времени и ресурсов… я считал, что некоторыми данными можно пренебречь... Он понимал, что выглядит жалко. Не мог даже осуждать девчонку Айсарда за то, что каждая черточка ее лица выражала омерзение — сам бы точно так же смотрел на эдакого слизняка. Но будь оно все проклято! Кому нужно выискивать лишние проблемы, когда на вверенной тебе планете все спокойно — если, конечно, судить в целом? Подумаешь, кучка бандитов, проплаченных сомнительными фондами, — где такой радости нет? Где нет идеалистичной молодежи, которой вечно хочется странного — то глиттерстима, то сафари на Нал-Хатте, то демократии? И теперь его карьера — а то и жизнь — летела ко всем чертям лишь потому, что именно на Атзерри эти обыденные, в общем-то, явления оказались частью чего-то большего. Что и говорить, везло ему как утопленнику. — Вот именно, полковник, — звание собеседника Айсард выделил особенно неприятной интонацией. — Вы слишком часто пренебрегаете информацией... и очень избирательно предоставляете ее мне. Он посмотрел куда-то в сторону — видимо, на интерком или экран компьютера. Раздраженно поморщившись, вновь обернулся к Эльвиллу и дочери. — Через четверо стандартных суток Сокол должен оказаться в главной тюрьме Управления. Как это обеспечить — дело ваше, агент Айсард. Что до вас, полковник Эльвилл, то над вашей головой висит дело о преступной халатности. Если в ближайшее время подполье не начнет испытывать острые затруднения финансового и военного характера, вы отправитесь в Центр вместе с нашим пернатым другом. "Откуда вернусь лет через двадцать, и то если повезет. Знаем, договаривать не нужно..." Дышать стало легче, но не намного. Пистолет поставили на предохранитель, но его дуло по-прежнему упиралось в висок: Айсард был не из тех, от кого можно так просто дождаться помилования – и уж точно он не бросал угроз на ветер. — Я понял вас, сэр. И благодарю за этот шанс... Эльвилл замялся, лихорадочно перебирая все известные ему льстивые формулировки: в такой ситуации следовало полизать начальству туфли особенно изысканно, иначе за неблагодарность счесть может. Но Айсард дожидаться подобающих случаю восхвалений не собирался. — Надеюсь, вы им воспользуетесь. Решите пренебречь моим предупреждением — я пренебрегу вашими прежними заслугами, благодаря которым вы все еще на свободе. Агент Айсард, с вами мы цену провала оговаривали лично. Разноцветные глаза девицы опасно сверкнули — Эльвилл успел заметить это за долю секунды до того, как она учтиво склонила голову. — Я помню, господин директор. Можете быть уверены: я не подведу.