***
Старый дом встретил Гарри полумраком коридора и запахом пыли, чернил и старых книг. Подросток торопливо и крепко зажмурился, а затем открыл глаза. Стало лучше видно, но ненамного. С удивлением Гарри осознал, что коридор, в который перенёс его порт-ключ, не похож на тот, который он проходил, покидая дом Грин-де-Вальда в первый раз. «А ты что, думал здесь один вход? — иронично спросил Генри. — Не удивлюсь, если здесь их столько, сколько пожелает видеть хозяин, и нам всякий раз будут подсовывать новый, чтобы сбить с толку». Гарри вынужден был согласиться. Не то чтобы это сильно сбивало с толку, но несколько мгновений дезориентации обеспечивало, заставляя терять бесценное время. В битвах магов, где всё решала скорость, это было серьёзным подспорьем. «Ладно, — вздохнул Генри. — Нечего тут стоять. Вряд ли хозяин будет столь любезен, что выйдет нас встречать». Дверей в коридор выходило несколько, но лишь из-за одной сочился свет. Гарри молча пошёл к ней, справедливо рассудив, что где свет, там люди. Дверь привела подростка в комнату, похожую на внушительный амфитеатр. У стен стояли запертые шкафы и подставки, нагруженные холодным оружием разных эпох. Размерами комната явно превосходила размеры самого дома. «Чары расширения пространства», — подумал Гарри, невольно вспоминая вместительную палатку семейства Уизли. — Верно, мальчик. Радует, что ты хоть что-то знаешь, — послышался низкий мужской голос, а затем обладатель этого голоса шагнул в комнату через неприметную маленькую дверцу. Грин-де-Вальд широко и радушно улыбался, словно встретил давнего хорошего знакомого. Гарри кисло улыбнулся в ответ, надеясь, что улыбка не вышла совсем уж кривой. Молчание затягивалось. Гарри не собирался начинать разговор первым, Грин-де-Вальд чего-то ждал. Не дождавшись, он вкрадчиво поинтересовался: — Неужели тебя не интересует, для чего я позвал тебя? — Интересует, конечно, — не стал отрицать подросток. — Но я не вижу смысла спрашивать. Если Вы сочтёте нужным, то и так мне всё расскажете. Если не сочтёте, то мой вопрос ничего не изменит. Грин-де-Вальд благосклонно кивнул. Очевидно, подобное объяснение его более, чем удовлетворило. — Единственное, что меня по-настоящему волнует, — продолжил Гарри, несколько ободрённый этим молчаливым одобрением, — успею ли я на поезд до Хогвартса. Он отходит ровно в одиннадцать. Старый маг ухмыльнулся, и от его ухмылки по спине Гарри побежали мурашки. «Не нравится мне всё это, — прошептал на задворках сознания Генри. — И его излишне весёлое настроение тоже». — О, не волнуйся, — мягко произнёс Грин-де-Вальд. — Гарри Поттер вовремя сядет на поезд. — Правда? — недоверчиво переспросил Гарри. — Но тогда у Вас остаётся минут сорок от силы. Неужели Вам хватит времени на… эксперимент? — Времени у нас более чем достаточно, — фыркнул Грин-де-Вальд. — Ты невнимательно слушаешь меня, мальчик. Разве я говорил, что собираюсь отпускать тебя? — Но, — растерялся Гарри, — Вы сказали, что Гарри Поттер попадёт на поезд вовремя. Гарри Поттер — это я. «Кажется, я начинаю понимать, к чему он клонит, — убито пробормотал Генри. — Он имеет в виду…». — С твоей точки зрения, ты, несомненно, Гарри Поттер. А вот с точки зрения окружающих — не факт. Люди всегда ищут направление с наименьшим сопротивлением. А уж в отношениях между собой они на этом собаку съели за века. Сегодня все привыкли неразрывно соединять внешность с личностью. Порой так увлекаются, что подменяют второе первым. Если на поезд сядет мальчик, внешне похожий на Гарри Поттера, станут ли окружающие выяснять, соответствует внутреннее содержание внешней оболочке? — Оборотное зелье! — воскликнул Гарри одновременно с Генри. «Всё верно, — тяжело вздохнул в голове «брат». — Времени взять генетический материал у старика было предостаточно. Пока мы валялись без сознания, нас можно было успеть на органы разобрать, не то что волос надёргать». — Зелье меняет внешность, а не характер, — отмахиваясь от размышлений «братишки», заметил Гарри. Страх подступал к горлу, но он изо всех сил боролся с ним. — Мои друзья поймут, что их обманывают. — Ты думаешь? — хмыкнул Грин-де-Вальд. — Люди любят, когда их обманывают, мальчик. Правда зачастую мешает им, заставляет работать над собой и для окружающих. Но на случай, если твои друзья такие наблюдательные, я создал определённую поведенческую модель. Как легилимент я хороший психолог и физиономист. Мне достаточно недолгого общения, чтобы составить алгоритм, по которому мой собеседник реагирует на типичные ситуации. Этот алгоритм не идеален, конечно, и в чрезвычайных обстоятельствах не сработает. Но каковы шансы, что по дороге в школу с вами случиться нечто из ряда вон выходящее? Это во-первых. А во-вторых, человек, который будет тебя изображать, очень сильно задолжал мне. Я готов простить ему часть долга за хорошо сделанную работу, поэтому он будет очень-очень стараться. А если он этого не сделает, проколется на чём-то, я разочаруюсь в нём. Поверь, мальчик, меня лучше не разочаровывать. Никому и ни в чём. Гарри побледнел. Как можно было забыть, что смеющийся старик, стоящий сейчас перед ним, некогда сеял ужас по всей магической Европе? И далеко не просто так он носил титул Тёмного Лорда. Чтобы ни писали в учебниках истории, он не выглядел побеждённым. Та давняя дуэль лишь заставила его пересмотреть некоторые планы и цели, но не сломила. Он сам, своей волей отошёл от дел, а не был сломлен и заточён. Да и одно то, что сейчас этот человек разгуливал на свободе в то время, как весь мир верил, что он тихо умирает от старости в тюрьме, говорило о многом. Видимо, что-то такое отразилось на лице Гарри, потому что Грин-де-Вальд вдруг захохотал. У него был громкий, гулкий и ухающий смех, словно крик совы, отражённый колодцем. Старик смеялся долго, обнажая ровные и крепкие белые зубы, хитро блестя глазами, и от этого напряжение, сковавшее и Гарри, и Генри, росло. Отсмеявшись, Грин-де-Вальд произнёс: — Не бойся, мальчик, я не намерен тебя убивать. Ты мне полезнее живым. Более того, я даже отпущу тебя в эту твою школу, когда сделаю то, ради чего позвал. Двойник — мера предосторожности, не более. Мы же не хотим, чтобы весь магический мир встал на уши из-за нашего договора? Гарри покачал головой. Известие о том, что его всё-таки отпустят, несколько уменьшило нарастающий страх. Но не избавило от него. — Что ж, — удовлетворённо потёр руки Грин-де-Вальд, — если мы, наконец, разобрались с маленькими организационными моментами, предлагаю перейти к важным вопросам. — Вы говорили, — Гарри понимал. что перебивать собеседника невежливо, но нервное напряжение требовало выхода, — что в обмен на моё участие в Ваших экспериментах я получу накопленные Вами знания. И для начала я бы хотел узнать, а что я получу взамен сегодня? Грин-де-Вальд посмотрел на него с непередаваемым выражением лица, а Генри в сознании тихо присвистнул: «Не знал о том, что в тебе есть торгашеская жилка, братишка». — Знаешь, мальчик, — тихо и весомо произнёс старый маг, — есть много вещей, которые я не люблю. Не стану перечислять их все — это бессмысленно. Скажу лишь о том, что по-настоящему ненавижу. Я ненавижу, когда меня перебивают и когда меня упрекают в неумении и нежелании держать слово. Запомни раз и навсегда: я выполняю свои обязательства, если уж беру их на себя. И если я сказал, что тебе наше сотрудничество будет выгодно, значит, оно будет выгодно. А если ты перебьёшь меня ещё раз, я наложу на тебя Силенцио и лишу тебя голоса на месяц, как минимум, чтобы ты научился ценить слова и думать прежде, чем раскрывать рот. А если и после этого ты продолжишь перебивать меня, я покопаюсь в твоём разуме и вложу туда команду на послушание мне. И не думай, мальчик, что у меня не хватит на это сил или умений. «Это верно, ему точно хватит», — подумалось Гарри. В конце концов, когда-то этот человек утопил в крови пол-Европы ради достижения поставленных целей. Липкий холодный страх разлился по венам и заставил язык одеревенеть во рту. «Даааа, умеет человек мотивировать», — нервно хмыкнул Генри и затих. — Надеюсь, ты понял меня, мальчик? — холодно спросил Грин-де-Вальд, не спуская с подростка тяжёлый, препарирующий взгляд. — Да, — хрипло ответил Гарри, проталкивая короткое слово через пересохшую глотку. Старик величественно кивнул. — Я рад. Итак, вернёмся к нашему вопросу. Когда ты выслушаешь меня, ты поймёшь, что тебе этот эксперимент принесёт больше выгоды, чем мне. Во время нашего прошлого общения, не буду скрывать, я применял легилименционные заклятия. Я не мог удержаться от соблазна исследовать попавшую мне в руки аномалию изнутри, так сказать. «Хорошо хоть, не в прямом смысле», — буркнул Генри, и Гарри показалось, что будь у «брата» тело, он бы передёрнулся. — Даже поверхностное моё исследование принесло неожиданные плоды. Не буду нагружать тебя научной терминологией да и сомневаюсь, что ты её поймёшь, но упрощённо скажу: в твоём сознании стоит множество различных — как бы выразиться? — «закладок». И это при достаточно сильной природной защите. Впрочем, защита у тебя, хоть и сильная, но дырявая. Местами через неё не пробиться, а местами пройдёт даже младенец. Но, я вижу, ты ничего не понимаешь? — в последнем вопросе прозвучало явное неудовольствие. Гарри, опасаясь теперь вообще что-либо говорить, только кивнул. — Ладно, — нахмурился Грин-де-Вальд, — объясню ещё проще. Кто-то ещё в твоём сопливом детстве, когда естественная защита сознания только формируется, нарочно влез в твои мозги. Этим он подложил тебе грандиозную свинью. Такое постороннее вмешательство разрушило ещё не сформировавшуюся защиту и теперь можно с лёгкостью вытягивать из тебя информацию. А кроме того, примерно в то же время в твой разум заложили определённые программы поведения. «Закладки», как говорят легилименты. Не изучив легилименцию, ты не почувствуешь их, даже если захочешь, они никак не помешают тебе в обычной жизни, но в определённых ситуациях заставят реагировать определённым образом. Гарри подавлено молчал. Известие о том, что кто угодно способен управлять им, словно марионеткой, неприятно царапнуло изнутри. Странно, что за три года обучения в Хогвартсе ни один из взрослых, умных, сильных высококвалифицированных магов не увидел то, что походя обнаружил Грин-де-Вальд. Даже всемогущий Дамблдор, который некогда этого самого Грин-де-Вальда победил. «А, может, дело в том, что никто и не искал? — подсказал Генри. — Или эти «закладки» нам поставил кто-то из Хогвартса». Думать о таком было неприятно, но чем дальше, тем более вероятным казался такой исход. А это означало большие проблемы в будущем. — Сам по себе подобный случай неудивителен, — продолжал тем временем Грин-де-Вальд. — Лезть в сознание ребёнка, разумеется, запрещено и для слабого мага довольно опасно, но это вовсе не означает, что никто и никогда так не делал. Аристократия, особенно во время всяческих междоусобиц, любила использовать подобные приёмы и создавать таких невольных шпионов-солдат во враждебных семьях. Сейчас это не в ходу, но всё же изредка встречается. Меня поражает другое. Ребёнок, подвергшийся такому воздействию, защищать свой разум не способен. Ни через год, ни через десять лет, ни через сто. Его защита уничтожена ещё на стадии формирования. А у тебя довольно мощный барьер. Дырявый, конечно, но всё же! Да и многие «закладки» сильно поблекли, а ведь чем раньше их поставить, тем меньше шансов, что жертва сможет сопротивляться им. За годы они срастаются с личностью, вживляются в неё так, что и не разделишь. Тебе их поставили навскидку лет в пять. Без внешнего вмешательства уничтожить или изменить такую старую и вросшую в разум «закладку» раньше представлялось невозможным. Ты же самим своим существованием опровергаешь данный тезис. Именно это я и хочу исследовать. Возможно ли твой опыт перенести на остальных магов? Или это характерный лишь для тебя феномен? «Ого! — фыркнул Генри. — Мы и здесь выделились. Впрочем, есть у меня подозрение, что дело тут в том, что мы внезапно раздвоились. Может, эти «закладки» не выдержали нагрузки и стали перегорать?» «Логично, может, так оно и есть, — подумав, согласился Гарри. — Но Грин-де-Вальду этого не скажешь». «И не надо, — отозвался Генри. — Пусть проводит свои исследования и делает выводы. Мы тоже попробуем сделать. Свои. Как говорится, кесарю кесарево». — И что за эксперимент Вы хотите провести? — вслух спросил Гарри. Грин-де-Вальд повертел в руках невесть откуда взявшуюся палочку. — Я дам тебе возможность побывать в своём подсознании. Скорее всего, неисчезнувшие «закладки» примут там какой-либо материальный вид. Попробуй вступить с ними в противоречие, побороть имеющуюся модель поведения. А я понаблюдаю за тобой. — То есть Вы тоже влезете в моё сознание, — мрачно констатировал Гарри. Это было нежелательно. Мало ли что Грин-де-Вальд увидит там. А если он обнаружит Генри? Кто знает, как это отразится на договоре? Да и как вообще старик отнесётся к раздвоению личности подопытного, непонятно. — Нет, что ты, — возразил Грин-де-Вальд, и Гарри с трудом удержал вздох облегчения. — Я буду наблюдать за изменениями твоей ауры и магическими колебаниями. Этого более чем достаточно для начала. Генри, впрочем, был настроен более скептично. «Пообещать можно что угодно, — ворчливо заметил он. — Вопрос в том, сколько правды в его словах? Где гарантии того, что обещание будет выполнено? Его игра продумана на много ходов вперёд, и крыть его карты нам пока нечем. Возможно, сильно калечить и лишний раз лезть к нам в душу ему резона нет. Но понятие «живой и относительно здоровый» — ой какое растяжимое…». В словах Генри была своя истина, Гарри понимал это. Но сейчас ничего, кроме как верить Грин-де-Вальду на слово, им не оставалось. Впрочем, скепсис «соседа», очевидно, отпечатался на лице Гарри, потому что Грин-де-Вальд нахмурился. — Вижу, ты не веришь мне, — вполголоса произнёс он, и подростку показалось, что от этого внушающего ужас голоса в желудке свернулась ледяная змея страха. — Что ж, я понимаю тебя. В свете последних событий тебе, наверное, трудно кому-либо доверять. И всё же я не собираюсь лгать тебе, мальчик. Заклинание, которое я собираюсь на тебя наложить, не открывает мне путь в твой разум. Оно скорее сродни медитативным техникам, позволяющим познать себя и привести свою духовную и магическую энергию в гармонию. Не думай, что я делаю это бескорыстно. Если не помочь тебе сейчас, любое моё вмешательство будет обречено на провал и даже опасно для меня. Противоречие, невероятным образом возникшее в твоём сознании, почти что магловская бомба. И так же, как эта бомба, способно рвануть в любой момент. Так что сегодняшний эксперимент несёт обоюдную выгоду. Ты освоишь первую ступень окклюменции — искусства защиты сознания, я уменьшу возможные риски. «Думаешь, он врёт?» — поинтересовался Гарри у «брата». «Вообще или сейчас? — невесело отозвался тот. — Если вообще, то, как минимум, не договаривает. Вот нутром чую, есть у старика какие-то шкурные интересы, в которых нам отводится немалая и не факт, что приятная роль. А сейчас… Кто его знает. Не хочу ему доверять, но говорит он убедительно. Ничего не поделаешь, придётся рискнуть». — Ладно, — сказал Гарри, мысленно подбадривая себя и «брата». — Всё равно у меня нет выбора. Что я должен делать?***
Он очнулся в тёмном полузатопленном тоннеле, уходящем в дурную бесконечность. Больше всего его внутренний мир напоминал заброшенную ветку метро, даже станция, кажется, маячила впереди. Бетонные стены, туго переплетённые змеи-провода, высокий потолок. Разве что низко свисающие на проводах лампы не вписывались. Горели они, впрочем, плохо, через одну, постоянно мигали, светили тусклым жёлтым светом и часто гасли. — Даааа, сплошная постапокалиптика, — протянули рядом с Гарри. — Интересно, это мы такие сумасшедшие или до нас постарались? Гарри повернул голову и вздрогнул, увидев себя. Подросток, пристально изучавший безрадостный пейзаж, был похож на него как две капли воды. — Ну, чего смотришь? — хмыкнул он. — Не узнаёшь? Я Генри. Гарри открыл рот, но не сумел издать ни звука. Генри поморщился. — Я же говорил тебе, ты — это я. А раз так, то и выглядеть мы должны одинаково, разве нет? — В общем-то, да, — не стал спорить Гарри, постепенно приходя в себя. Психика у него всегда была гибкой. Дементоры, трёхголовые псы, двуликие люди, гигантская змея, ожившее воспоминание — к любой странности он мог приспособиться. В противном случае давно бы сошёл с ума. — Радует, что ты не кричишь, не возмущаешься, не истеришь и даже, кажется, способен трезво мыслить, — улыбнулся Генри. — Весьма ценное качество. Особенно в нынешних условиях. — Иногда мне кажется, что я потерял способность чему-либо удивляться, — покачал головой Гарри, поднимаясь и отжимая промокшую насквозь одежду. — И как-то иначе реагировать на ситуацию тоже разучился. Остались только чувство опасности и инстинкт выживания. Впрочем, ничего странного. Всё это безумие, творящееся вокруг меня… Любой после такого станет воспринимать мир монохромно, а в таком мире всё легко, просто и понятно. — Монохромно? Это чёрным-белым? — прищурился Генри. — Нет. Опасным-безопасным. Генри ничего не ответил, Гарри тоже не стремился поддерживать угаснувший разговор. Вместо этого «братья» — даже в мыслях Гарри воспринимал их с Генри теперь только так — не сговариваясь двинулись вперёд к закутку впереди, который подросток сначала принял за станцию метрополитена. Какое-то время мертвенную тишину нарушал только шелест воды под ногами да звук размеренного падения капель. Как ни странно, это настраивало Гарри на умиротворённый лад. Мрачноватый пейзаж подсознания уже почти не пугал, а шорохи и звуки убаюкивали и вгоняли в оцепенение. Поэтому когда Генри, ни на минуту не терявший бдительности, крикнул: «Берегись!», Гарри отреагировал слишком поздно. Мощный удар пришёлся в солнечное сплетение, выбив из подростка дух. Гарри пролетел несколько шагов и с шумом рухнул в воду, затопившую тоннель. Перед глазами вспыхнули разноцветные искры, в ушах зашумело. Ничего не соображая, действуя чисто инстинктивно, Гарри откатился в сторону от того места, куда упал. И вовремя. Раздался глухой стук, вверх взвился грязный фонтанчик и залил Гарри с ног до головы. «Могло быть хуже», — подумал он, представив, что было бы попади удар в него. В глазах всё ещё плясали звёздочки и расходились круги, а очки и вовсе улетели куда-то в сторону, поэтому Гарри совершенно не видел, кто или что на него напало. Кто-то подбежал к нему сбоку, рванул вверх, ставя на ноги, и со всей возможной скоростью поволок в сторону. — Ты совсем идиот?! — рявкнул этот кто-то на ухо, и Гарри узнал Генри. — Спасибо, — выдавил из себя Гарри, цепляясь пальцами за футболку «брата» и вынуждая ноги двигаться живее. — «Спасибо»! — передразнил последний. — Соображать надо быстрее! Я кого предупреждал, кому кричал? Сам себе, что ли? В каких облаках ты витаешь? Да эдакая образина одним ударом могла тебя прикончить! Я чуть не поседел, чёртов ты псих! Под ногами перестала хлюпать вода. Судя по звукам, «братья» выбрались на сухое место. Генри остановился, прислонил Гарри к сырой стене и куда-то отошёл. Всполохи перед глазами улеглись, но Гарри всё равно видел лишь смутные очертания силуэтов, которые и без того терялись и размазывались в дёргающемся и дрожащем полумраке. Очки было жаль. Вернулся Генри довольно быстро и, насколько Гарри мог судить, был относительно спокоен. — Оно убралось, — сообщил «брат», садясь на пол рядом. — Не знаю, как надолго, но пока всё чисто и мирно. Чего ты щуришься? — Очки потерял, — пояснил Гарри, не понимая, зачем вообще это пояснять. Генри-то в очках, а значит и сам всё видит. — Ни черта не вижу. — Поттер, ты идиот, — устало констатировал факт Генри, в очередной раз напомнив «брату» Снейпа. — Это твоё подсознание, а не реальный мир. Можешь выглядеть и чувствовать себя здесь так, как захочешь. Просто поверь, что и без очков прекрасно всё видишь, и дело в шляпе. Гарри плохо в это верил, но всё же решил последовать совету. В конце концов, что он теряет? Поэтому пока Генри изучал закуток, в котором они спрятались, Гарри старательно представлял себе, как это — видеть мир без какой-либо помощи. Воображение почему-то стопорилось. Возможно, дело было в том, что Гарри всю свою жизнь провёл в очках, возможно, в том, что у него просто было плохо с образным мышлением. Вернувшийся Генри оценил результат и молча отдал свои очки. — Я и без них сумею обойтись, — сказал он. — А тебе надо бы потренировать фантазию. При изучении сильных и сложных заклинаний без воображения никуда. Там надо представлять себе и процесс, и конечный результат, иначе ничего не выйдет. Да и в окклюменции без этого мало что освоишь. — И откуда ты только всё это знаешь? — вяло огрызнулся Гарри, напяливая на нос чужие очки. Мир сразу приобрёл чёткость и резкость, что, впрочем, не добавило ему привлекательности. Пейзаж оставался всё таким же безрадостным. — Понятия не имею, — серьёзно ответил Генри. — Но хотел бы выяснить. По идее, я этого знать не должен, потому что у тебя таких знаний не имеется, а вот находит на меня временами. Словно когда-то я это уже учил, или читал нечто подобное, или видел, или слышал. Но где, когда и от кого — не знаю. Гарри не знал тем более, потому что он-то точно ничего такого не видел, не слышал и не учил. «Проблемы решают по мере их поступления», — подумал он и вернулся к более насущному вопросу. — Что за монстр на нас напал? — Я никогда таких не видел, — нахмурился Генри. — И в Хогвартсе нам о таких не говорили. Да оно и не вылезло как следует, только хвост высунулся, длинный такой, костяной и гибкий. Им оно тебя и приложило. Странно, что добить не попыталось. — Попыталось, — немного возмущённо возрази Гарри. — Просто я увернуться успел. — Первый раз — да, а потом оно совершенно бездарно упустило великолепный шанс прикончить нас обоих. Просто помахало хвостом у меня перед носом и убралось. — А какой резон ему нас убивать? Вдруг если мы умрём, оно тоже исчезнет? Подсознание ведь всё-таки моё… ну ладно, наше. Разве может подсознание существовать без сознания и тела? Это ведь всё-таки психические процессы, протекающие в мозге и воздействующие на нервную систему. Если мозг умрёт, процесс подсознательного мышления тоже остановится, разве нет? Генри покосился на него. — Что-то тебя занесло, «братишка». Не замечал раньше за тобой интереса к психологии и философии и неразрешимым вопросам этих наук. Это проявление моего дурного влияния? Ну, может, ты и прав, и все эти «закладки» перестанут существовать, как только мы умрём. Только с чего ты взял, что их это не устраивает? Подумай вот о чём: неуправляемая игрушка опасна, а мы с тобой как раз желаем стать такой неуправляемой игрушкой. Что если у этих «закладок» есть программа на наше уничтожение? Для такого случая? — Значит, монстр, напавший на нас, не увидел опасности. Решил, что мы не справимся, например, — предположил Гарри. Он хотел добавить ещё что-нибудь в том же духе, когда услышал тихий всплеск. Звук был похож на все прочие, но выбивался из общего ритма. Совсем чуть-чуть выбивался, ещё пару минут назад Гарри и не расслышал бы его, но сейчас он уже полностью привык к размеренным звукам этого странного места и любой посторонний шорох прекрасно улавливал. — К нам кто-то идёт, — сообщил Гарри, выпрямляясь и отталкиваясь от стены. Он подкрался к черте, отделявшей сухой пятачок от затопления, и осторожно заглянул за угол. В полумраке, сотканном из мигающих пятен, трудно было рассмотреть что-то, чаще мерещились миражи, но Гарри всё же показалось, что он увидел странную рябь на воде, словно кто-то плыл к ним с «братом». — Что там? — шёпотом спросил Генри, подбираясь поближе. — Хотел бы я знать, — также шёпотом ответил Гарри. Что бы это ни было, оно явно поняло, что за ним наблюдают. Посторонние шорохи исчезли, рябь на воде улеглась. Какое-то время Генри и Гарри просто стояли и напряжённо прислушивались к шёпоту капель. Ничего. — Оно передумало на нас нападать? — осторожно поинтересовался Гарри, напряжённо вглядываясь в темноту. — Я бы не был в этом так уверен, — покачал головой Генри. — Давай отойдём. На всякий случай. Гарри согласно кивнул и повернулся, чтобы сделать несколько шагов подальше от воды, как за спиной раздался тихий шелест и клёкот. Одним прыжком подросток оказался как можно дальше от полумрака, в котором таилось чудовище. Сзади то ли вздохнул, то ли сдавленно крикнул Генри, зашлёпали его кроссовки. «Умереть ради науки и во имя её, — подумалось Гарри. — Хотелось бы знать, что приятного или интересного в этом находят учёные?» Клёкот и сухое потрескивание стали яростнее и громче. Похоже, твари не понравилось, что жертвы убегают от неё. Гарри уже почти обернулся к очередному монстру, порождённому неведомым легилиментом, как вдруг Генри с силой толкнул его в сторону. Гарри не удержался на ногах, рухнул набок, очередные очки слетели с носа и жалобно звякнули. «Да что ж такое?! — подумалось ему. — Я сегодня только и делаю, что теряю очки и валяюсь на земле, пока очередное существо пытается меня — нас — прикончить!» Тварь заклекотала и затрещала совсем рядом. Гарри лихорадочно, наощупь искал очки. Генри выкрикивал заклинания, но без палочки они срабатывали через раз. Впрочем, и те, что срабатывали, не причиняли монстру какого-либо вреда. В тот момент, когда пальцы Гарри наткнулись на оправу, тварь издала нечто вроде торжествующего вопля. Рядом бухнуло, а потом раздался звук, словно что-то тащили по полу. Не что-то, а кого-то! И тут звуки как отрезало. Тишина и пустота. Даже вода перестала капать. — Генри! — крикнул Гарри, надевая, наконец, очки. Рядом никого не было. Ни монстра, ни Генри. Выбравшись из закутка, Гарри попытался отыскать «брата», но тот словно сквозь землю провалился. Его не было в затопленном тоннеле, не было в других закутах, попадавшихся Гарри по пути. Не было даже следов. Одновременно куда-то делись и те твари, что напали на них с Генри. Значит ли это, что им нужен был вовсе не Гарри, а его «сосед»? И теперь, когда они получили желаемое, оставшийся обитатель тела перестал их занимать? «Может быть, — подумал Гарри, — Генри был прав? «Закладки» стали пропадать, а защита восстанавливаться потому, что появился неучтённый элемент? Одно с другим вступило в противоречие. Тогда, конечно, проще устранить помеху, не трогая того, на кого было направлено воздействие». Он растерянно огляделся. Ничего не изменилось. Пока или вообще? Этот вопрос внезапно разозлил его. — Да в конце концов, — вслух возмутился Гарри, — это моё подсознание! Это мои мозги! И здесь всё решаю я! Никто не имеет права управлять моей жизнью! Я не позволю! И внезапно чётко и ясно понял: действительно не позволит. Неважно, сколько времени и сил у него это займёт, но он научится. Научится быть сильным. Научится быть независимым. Научится быть самодостаточным. Он сделает всё, чтобы ему не пришлось больше просто валятся на земле и чувствовать себя слабаком, чтобы не пришлось надеяться на чудо, чтобы не пришлось играть по чьим-то чужим правилам. «Медитативные техники, говорите? — вспомнил Гарри слова Грин-де-Вальда. — Всё это — часть меня, значит, я должен чувствовать её как-то, ощущать и управлять ею». Тётя Петунья когда-то увлекалась йогой и медитациями. Она накупила книг на эту тему, дисков с обучающими видеофильмами и могла часами сидеть с закрытыми глазами на диване или предпринимать попытки завернуться в невообразимые кренделя. Ей это довольно быстро надоело, йога и медитации были заброшены, но за это время Гарри успел нахвататься по верхам основ. Кто знает, может, теперь ему это поможет? Он вернулся на сухое место и сел возле стены. Закрыл глаза, выпрямил спину, расслабился и сосредоточился на дыхании. Глубокий вдох, потом медленный выдох. Главное — выкинуть лишние мысли из головы, перестать волноваться. Если не получится сейчас, он попробует ещё раз. А потом ещё и ещё. И так до тех пор, пока он не добьётся результата. Пока не найдёт Генри.