***
К тому моменту, когда я изучил список артефактов, принадлежащих моей семье, и обнаружил среди них «Зеркало душ» с многообещающей припиской «предпл. утер.», проснулся Гарри. «Что ты делаешь?» — удивлённо спросил он. «Пытаюсь разобраться с нашей проблемой. Медитировать мы с тобой можем хоть до посинения, хоть до скончания веков. Я понимаю, что к концу этого семестра у нас, глядишь, что-то да получится. Но лучше бы побыстрее. Дафна вспомнила, что есть некое «Зеркало душ», помогающее увидеть себя со стороны и разобраться в себе. Оно принадлежало нашим предкам, но, похоже, оные предки благополучно его потеряли». Гарри придирчиво изучил список и заметил: «Написано: «предположительно утеряно». Может, оно на месте, просто спрятано где-нибудь в глуши, куда никто из Поттеров давным-давно не заходил». «Придётся пообщаться с тем гоблином — Рагнуком, — поморщился я. — Вот уж с кем-с кем, а с ним я бы предпочёл встречаться в последнюю очередь. Он мне ещё в прошлый раз не понравился». «Мне тоже. К тому же, даже я догадываюсь, что он врёт как дышит. Думаешь, станет рассказывать нам про артефакт?» Я скривился. Конечно, Рагнук может снова припомнить, что я ещё несовершеннолетний и не имею права распоряжаться имуществом. Или отговорится тем, что мой неведомый опекун, имени которого он разглашать, дескать, не может, запретил ему предоставлять мне подобную информацию. Но выбора нет. «Отлично, — без особого энтузиазма сказал Гарри. – И когда мы собираемся посетить Гринготтс? И как мы это сделаем? Покидать территорию Хогвартса и Хогсмида студентам запрещено». «С каких пор нас это волнует? — засмеялся я. — Когда тебя успела покусать Гермиона?» Сказал и сразу пожалел, потому что «братишка» ощутимо помрачнел. С друзьями он так и не сумел помириться, и я тоже ничем не мог ему помочь. «Только не говори ничего, — предупредил Гарри. — И без твоих комментариев тошно». «Ладно, — согласился я. — Давай тогда вернёмся к нашей проблеме. Мы с Дафной занялись изучением портальной магии, помимо легилименции. Тебя не нагружали, поскольку тебе и менталистика-то тяжело даётся. Определённые успехи уже есть, так что план такой: вечером пробираемся из Хогвартса в Хогсмид с помощью тайного хода, на границе Хогсмида воспользуемся порталом и перенесёмся в Косой переулок. Дальше дело техники». «Звучит складно, — признал Гарри. — Но у меня никогда ничего не шло по плану». «У тебя и планов-то обычно не было, — урезонил его я. — Спуститься в подземелье и там как-нибудь помешать Снейпу забрать философский камень — это не план. Залезть в Тайную комнату, о которой никто ничего не знает, и каким-нибудь способом убить чудовище — тоже. Но я и сам понимаю: в моём плане полно дыр и слабых мест. Нас могут поймать в «Сладком Королевстве», я могу неправильно зачаровать порталы туда и обратно, о нашем появлении в банке могут сообщить администрации школы. Только время поджимает. Совсем скоро прибудут иностранные делегации. С их появлением охрана территории усилится». «С чего ты взял?» «После случая на Кубке мира по квиддичу я бы усилил. Не думаю, что в Министерстве Магии работают настолько большие идиоты, чтобы допустить вероятность ухудшения дипломатических отношений с иностранными магическими сообществами. Даже если о тайных ходах никто не узнает, то за границами Хогсмида наверняка будут следить. Поэтому и нам, и Дафне с её Лютным лучше успеть до Хэллоуина». «А что она в Лютном забыла?» — неприязнь «братишки» к Гринграсс, похоже, неискоренима. Впрочем, Дафна и сама подливала масла в огонь, порой отпуская шпильки по поводу наших успехов в ментальной магии. «Всё то же, что и обычно, — терпеливо объяснил я. — Её договор на ученичество. Надо бы спросить Рагнука и об этом, но она упряма и не желает пока связываться с гоблинами». «Ладно, — сдался Гарри. — И когда же мы планируем вылазку?» «Как только я доделаю порталы. На всякий случай будь готов в любой момент».***
Гарри брёл по Косому переулку. Улица, окутанная октябрьскими сумерками, ничем не напоминала шумный рынок, в какой она превращалась в конце августа. Редкие прохожие неспешно прогуливались по мостовой, в кафе Флориана Фортескью звучали негромкие голоса, звенел женский смех. Гринготтс высился неприступной крепостью впереди. Двери банка были ещё открыты, но посетители практически отсутствовали. Только в дальнем конце зала мужчина в шляпе-котелке о чём-то ожесточённо спорил со скучающим гоблином. — Могу вам чем-то помочь, мистер Поттер? — спросили у Гарри за спиной. Юноша вздрогнул. «Что у них за манера — подкрадываться к клиенту сзади?» — возмутился Генри. Гарри оставил ремарку без ответа и повернулся. Гоблин был ему знаком. Тот самый Рагнук, что в прошлый раз общался с Генри. Надо же, лично встретил. — Можете, — ответил Гарри, стараясь держаться в меру нагло и напористо. — Иначе бы я не пришёл сюда. — Что ж, — Рагнук поджал губы. Его маленькие глазки придирчиво изучали посетителя: гоблин будто бы не доверял тому, что видит. — Пройдёмте в мой кабинет. В кабинете Гарри опустился в кресло для посетителей и выжидающе уставился на гоблина. Тот долго перекладывал бумаги на столе, поправлял письменный прибор, проверял заточку перьев, даже выдвинул ящик и пересчитал лежащие там папки. «Терпи! — с нажимом сказал Генри, когда Гарри начала терять терпение. — Он на это и рассчитывает. Хочет, чтобы ты вышел из себя и потерял способность ясно мыслить. Не поддавайся. Трюк-то дешёвый». Рагнук, наконец, исчерпал все возможности потянуть время, сел в кресло напротив и посмотрел немигающим взглядом на юношу. — Чем могу помочь, мистер Поттер? Мне казалось, в прошлый раз мы обсудили всё. — Всё да не всё, — стараясь сохранять спокойный тон, возразил Гарри. — Видите ли, есть один артефакт, который меня интересует. Может быть, вы расскажете мне о нём подробнее. Его называют «Зеркалом душ». Лицо Рагнука осталось непроницаемым, только дрогнула жилка на виске. Он откашлялся и переплёл пальцы. — Такой артефакт действительно существовал, мистер Поттер. И когда-то он принадлежал вашей семье, но очень-очень давно. В настоящее время его местонахождение неизвестно. «Надо полагать, артефакт был очередным величайшим творением гоблинов», — проворчал Генри, и Гарри повторил это вслух. Рагнук скривился, будто съел лимон. — Увы-увы, мистер Поттер. Вынужден признать, что далеко не все великие вещи были сделаны гоблинами. Утешает меня лишь то, что человеческими руками не сделана ни одна из великих вещей. «Зеркало душ» сотворили нимфы — давно исчезнувший народ. Зачем, не знаю. — Где же его можно отыскать? — спросил Гарри. — Этого не знает никто. Ваши безалаберные предки были редкостными транжирами и удивительно беспардонно относились к ценным магическим вещам. — Но в свитке написано «предположительно утеряно»! — Это ничего не значит, — раздражённо отрезал Рагнук. — Артефакты подобной мощи невозможно утратить окончательно. Рано или поздно кто-нибудь обнаружит «Зеркало душ», но вряд ли это случится в ближайшее время, мистер Поттер. Как вы понимаете, допустить вас в законсервированные поместья я не могу по причине вашего несовершеннолетия. А поместье Поттеров — последнее место, где видели «Зеркало». — Но… — начал было Гарри, но Генри шепнул: «Не встревай. Этот упрямый гад только упрётся рогом. Лучше спроси, есть ли у него изображение «Зеркала душ». В книге Дафны картинок не было». — Хорошо, допустим. А не могли бы вы показать мне, как выглядит артефакт? Рагнук прищурился. — Что вы задумали, мистер Поттер? — Ничего, — Гарри посмотрел на гоблина самым честным и искренним взглядом, каким только смог. — Что может быть преступно в желании взглянуть на картинку? — Действительно, — Рагнук вложил в одно-единственное слово столько скептицизма, сколько смог, но причин для отказа не нашёл. Через несколько минут у Гарри в руках был рисунок. Он смотрел на него и не мог поверить своим глазам. «Генри, — позвал он. — Ты узнаёшь?» «Смутно. Это не совсем мои воспоминания, но…». «Не могу поверить. Как это может быть?» На рисунке было изображено зеркало Еиналеж.***
— Еиналеж? — переспросила Дафна. — Что это такое? — Это такое зеркало, — глупо ответил Гарри, смутился и зло закончил: — Оно твои самые сокровенные желания показывает. — И оно здесь, в Хогвартсе? — в голосе Дафны слышалось недоверие. — Может быть, уже и нет. Я видел его на первом курсе. Ходил в ту комнату не один день. Но потом меня заметил Дамблдор и убрал зеркало куда-то в другое место. Может, и вовсе увёз, но хотелось бы верить, что оно ещё тут. — Можно поискать в Выручай-комнате, — Дафна задумчиво накрутила на палец светлый локон. — Одно из её обличий — Комната, где всё спрятано. Начнём с этого, потому что в противном случае рискуем потратить на поиски всю свою жизнь. В Хогвартсе огромное количество комнат, коридоров, потайных ходов. Иногда мне кажется, что замок строит их постоянно. — А если не найдём? — уверенности собеседницы в Гарри не было. Дафна развела руками. — Тогда придётся отказаться от этой идеи и вернуться к медитациям и очищению сознания. Или ты предлагаешь пойти пытать директора? Но я верю, что найдём. Ты же Мальчик-который-выжил. Избранный. Должна же у тебя быть хоть капля удачи. Уверенности в собственной удаче у Гарри не было ни на кнат. Если бы Фортуна хоть иногда поворачивалась к нему лицом, он просто спокойно учился бы и горя не знал. — Одно не пойму, — вздохнул Гарри, уходя от обсуждения удачи, — почему зеркало, которое, если верить тебе, раньше показывало твоё истинное лицо, вдруг начало отображать желания? — «Зеркало душ» даёт возможность познать себя. А признание своих сокровенных желаний один из способов самопознания, — предположила Дафна. — Прости, я не артефактор и не нимфа, а зеркало, к тому же, считается утраченным. Единственная книга, в которой я видела упоминание о нём, объясняла его возможности туманно и невнятно. «Наша жизнь не бывает простой, — оптимистично заметил Генри. — На сей раз предлагаю поступить исключительно по-гриффиндорски: пойти в Выручай-комнату, а там действовать по обстоятельствам». — Ладно, — смирился с двойным натиском Гарри. — Идём искать зеркало. Выручай-комната на этот раз превратилась в настоящий склад. Уходящий в никуда зал, заваленный горами самых разнообразных вещей. Книги и кубки, ветхие лохмотья и королевские украшения, старинная мебель и рассыхающиеся деревянные обломки. Как здесь искать одно-единственное зеркало, пусть и волшебное, Гарри решительно не представлял. — Акцио «Еиналеж»! Ничего не произошло. Видимо, на этом складе магия не действовало. Если подумать — логично: обычно здесь прячут вещи, а не ищут. — И что будем делать? — безнадёжно спросил Гарри. — Бродить тут можно хоть до самой смерти. Судя по всему, комната бесконечна. Дафна осмотрелась. — Давай положимся на интуицию. Побродим пару часов, найдём — значит, найдём. Не найдём — значит, не судьба. И девушка растворилась среди груды вещей. Гарри остался стоять на месте. «Как тут можно хоть что-то отыскать?» — спросил он у Генри, который, видимо, тоже пребывал в растерянности. «Ты помнишь, что чувствовал, находясь перед зеркалом?» — без особой надежды уточнил Генри. «Кроме счастья от того, что вижу родителей, и разочарования, что это не взаправду? Ничего я не чувствовал. Сидел часами как дурак», — отмахнулся Гарри. «И всё-таки, — настойчиво повторил Генри. — Попытаться ощутить магический фон зеркала — единственный реальный шанс его обнаружить. Попробуй. Что ты теряешь?» Действительно. В конце концов, Гарри случалось ввязываться и в более безнадёжные предприятия. Он закрыл глаза и попытался вспомнить, как проводил часы напротив Еиналеж. Представлял, как зеркало выглядело: огромное, массивное, в тяжёлой потускневшей от времени раме. Вязь букв, обрамляющая стекло. Покрывавшая зеркало пыль. Что же он чувствовал? Ведь не мог совсем ничего не чувствовать! Конечно, была любовь, и счастье, и разочарование, но было и что-то ещё. Откуда-то издалека повеяло теплом. Это было ощущение, которое рождается на излёте зимы, когда уже предчувствуешь весну и надежду, что она несёт. Гарри вслепую, как зачарованный, пошёл к теплу. Генри молчал, боясь спугнуть момент. Когда теплом в последний раз пахнуло в лицо, сильнее, чем прежде, юноша открыл глаза. Он стоял перед знакомым зеркалом. Оно по-прежнему сообщало, что показывает самые сокровенные желания. — Гринграсс, иди сюда! — крикнул Гарри, без особой уверенности, что Дафна его услышит, но через пятнадцать минут девушка стояла рядом. — Впечатляет, — уважительно произнесла она. — А ты сомневался. — Я до сих пор сомневаюсь, что зеркало нам чем-то поможет, — проворчал Гарри. — Опять смотреть на своих мёртвых родителей — увольте. Дафна опустилась на корточки и потёрла раму в нижней части. Из-под пыли и слоя краски появились другие слова. Гарри нагнулся и пригляделся. — Ничего не понятно, — признался он. — На каком это языке? Дафна насмешливо покосилась на него. — Что, гриффиндорец, не признал? Обычная латынь. Язык грамотного и образованного человека. Гарри вспыхнул. — А ещё это мёртвый язык, нужный разве что медикам, Гринграсс! Почему всякий раз, когда я начинаю верить, что с тобой можно общаться, ты обязательно говоришь что-то подобное? Слизеринец — это диагноз? «Может, прекратите ссориться и переведёте надпись? — устало спросил Генри. — Мы с тобой полные профаны в вопросах латыни, так что не время ссориться с Дафной. Потом пособачитесь». — Генри просит тебя перевести надпись, — сухо сказал Гарри. — Ему ты помочь согласна? — Я и тебе помогу, — улыбнулась Дафна. — Только скажи «пожалуйста». — Да я быстрее сам латынь выучу, чем от тебя помощи допрошусь! — рявкнул юноша. — Или попросишь свою подружку Грейнджер? — прищурилась Дафна. — Вот только для начала помириться бы неплохо. Гарри покраснел, потом побледнел и отвернулся. Безумно хотелось ударить Гринграсс. Видимо, она поняла это, потому что через несколько мгновений виновато произнесла: — Прости, Поттер. Я не специально, просто рядом со мной так долго не было людей, с которыми стоит общаться по-человечески, что я, похоже, разучилась это делать. Постоянно скатываюсь в злую иронию и язвительность. Не надо было этого говорить. Я не подумала. Гарри молчал. Ему многое хотелось бы сказать: и что его жизнь тоже была не сахар, и что он не понаслышке знает об издевательствах, и что ему так же, как и ей, негде было научиться нормально общаться с людьми, но ведь общается же…. Но ничего из этого он не сказал. — Боюсь, Гринграсс, одного «извини» будет маловато. Конечно, я никуда не побегу, не для этого было потрачено столько времени и сил, но помиримся мы с тобой точно не скоро. Девушка дёрнула уголком губ, словно пыталась улыбнуться, но получилась горькая гримаса. — Было бы что переводить, — сказала она. — Там написано: «Я открываю правду тому, кто готов её принять». — И что это значит? — Я переводчик, Поттер, не толкователь. Может, пока ты не готов самому себе признаться в том, кто ты и что собой представляешь, тебя будут усыплять картинками, созданными из твоих желаний? Может, нужно как-то по-особенному в него смотреть? Гарри подошёл к зеркалу и всмотрелся в него. Зеркало с готовностью показало ему улыбающихся родителей, Гермиону, держащую его за руку, Рона, похлопывающего его по плечу. Гарри сглотнул горький комок. — Не это, — прошептал он. — Я хочу увидеть не это. Не знаю, как тебе объяснить. Я готов рискнуть и заглянуть в себя. Тем более что бывал я уже в своём подсознании. Пожалуйста. Мне нужна помощь. Зеркало заволокло туманом. Лица родителей и друзей растворились, осталось только одно отражение. Самого Гарри. А потом пропало и оно, и всё заволокла мгла.***
Мы стояли бок о бок в зеркальном лабиринте. — Опять?! — обречённо воскликнул Гарри. — Мы опять будем блуждать по подсознанию и искать какую-нибудь закладку? — Нет, — покачал я головой. — Думаю, тут фокус в другом. Зеркало показывает нам правду. Рассказывает нам, какие мы есть на самом деле. — Как оно это делает, интересно? — Думаю, с помощью этих зеркал. Может быть, нам нужно встретиться с самими собой лицом к лицу. — Отлично! — фыркнул Гарри. — Ещё больше Гарри Поттеров! Это больше похоже на страшный сон Снейпа, не находишь? — А я-то думал, страшный сон Снейпа — это упаковка шампуня, — поддержал я шутку. Мы рассмеялись, хотя смешного в ситуации было мало. — Ладно, — отсмеявшись, сказал я, — нравится нам это или нет, а надо идти. Не хотелось бы закончить жизнь пускающим слюни идиотом. Стоило мне это сказать, как я остался один. Гарри куда-то исчез и никакие поиски не помогли мне найти двери или потайные ходы, куда он мог бы выйти. — Н-да, — пробормотал я. — Бродить по дебрям своего сознания в одиночку становится старой доброй традицией. Я подошёл к ближайшему зеркалу и, чувствуя себя идиотом, сказал: — Ну, давай. Я готов увидеть правду о себе.