Улей

- Сначала корм, который нам выдают по касанию губ! Затем эта дурацкая труба, что пропускает только перед родами! Потом открывающиеся проходы лишь от слизи кокона. Это всё значит, что двери здесь реагируют на определенное вещество! То есть, если мы узнаем и найдем его, то выберемся! – заканчиваю самым одухотворенным тоном. - Ты совершенно прав, - соглашается Марк. – Но ты не сделал акцент на временном интервале. Если брать беременность, то вход пропускает только в определенный срок. Тут только эти «горки» открываются по касанию. Но и то возможно, потому что мы нарушаем какой-то цикл. - Вот! - поднимаю палец вверх. - Нарушаем! Значит это возможно! Главное понять, что нарушить… Но у меня уже есть идея! Ты этой слизью проверял все стены Спирали? - Нет. Только в залах с коконами. Знаешь, как-то не подумал, что вне их есть выход… Дело говоришь! Значит, нужно проверить! Ты больше покататься не хочешь? - на миг бросает взгляд на стену, где спряталась "горка". - Нет. Одного раза хватило. Пойдем… - приближаюсь к кокону и раздумываю, как собрать слизь. – Эх, было бы, конечно, легче, если бы у них тут был один ключ на все двери... Емкость бы какую, чтоб эту гадость соскрести. - Емкости нет, только ладони, - подсказывает Марк, вздыхая и глядя на руки. - Тогда это будет долго… Ну, что, начнем? Пачкаем ладони погуще и вперед ощупывать стены. - Я во второй паре горстей могу прихватить немного. - Отлично, - перебарывая отвращение, подхожу и начинаю гладить вздутые участки кокона, выдавливая склизкое вещество. Отнимаю руки, ладони поднимаю вверх, чтоб не капало. Б-р-р! Марк сделал тоже самое только всеми четырьмя конечностями – ему придется меньше бегать в залы. - Идем, - командую и подхожу к отверстию выхода. Оно крутое, так просто не забраться без рук. Вот же черт… - Как карабкаться будем? – спрашиваю. - На кулаках или локтях. Поползли… Марк довольно ловко взбирается и исчезает в проходе. Выдохнув, ныряю следом. Чертыхаясь про себя, поднимаюсь все выше и выше, опираясь на костяшки пальцев и стараясь не сжимать пальцы в кулак, чтоб не выдавить содержимое. - Давай отсюда всё облапывать до верха Спирали, - когда я выпрямился, предлагает Марк, - а потом от этого места пойдем вниз по-порядку. - В норы будем залазить? - Нет. Так больно долго будет. Если ничего не найдем, то обследуем их. - Поехали! – касаюсь липкой ладонью ближайшей стены. Свечение не меняется. Ничего не происходит. Через пару шагов следующее касание… Берем противоположные друг другу стены и синхронно продвигаемся вперед к одиннадцатому ярусу. Слизь кончается быстро. Стены сухие и легко впитывают влагу, да и на коже она стремится высохнуть. Нда… Та еще задачка. Марку, благодаря дополнительной паре конечностей, удается продержаться дольше. Возвращаемся к коконам вместе. Охлопываем их и снова вылезаем… Делать ходки пришлось раз пятнадцать, прежде чем мы добрались до завершения Спирали. Ничего. - Либо выходов из стен нет, либо вещество не подходит, - делаю вывод, вытирая о стену остатки слизи с ладоней. - Рано строить предположения, Ром, мы же еще только начали. Смотрю на него и киваю: - Да, ты прав. Рано. Будем надеяться, нам повезет. Топаем обратно к зале. Вспыхнувшая было надежда, теперь вызывает сомнение. Гоню его прочь. Нельзя отчаиваться. Надо проверить все варианты. Шагаем быстро. Наконец-то появилась настоящая цель. Марк выглядит повеселевшим. У входа в «столовку» приятель вдруг останавливается. - Перекусить хочешь? – спрашивает, кивая на отверстие. – Я бы не отказался… - Можно, - соглашаюсь, понимая, что побегать сегодня еще придется. Заходим. Молчунов нет. Подходим к стенам. Марк с аппетитом примыкает к бугорку, ожидая пищу. Мне же эту гадость есть не хочется, даже признавая, что она приятна на вкус. Но выбора нет. Утыкаюсь губами в живой бугорок, стараясь не обращать внимание на прикосновение щупалец. Потом заставляю себя глотать теплую, маслянистую пищу. Свечение стен завораживает. Оно здесь мягкое, успокаивающее. Если долго смотреть на него, начинает клонить в сон. Зажмуриваюсь. Теперь понимаю, почему Марку после еды хочется спать. У самого сейчас такое желание, но понимаю, что это немного рановато. Надо сначала обследовать Спираль. Сделав несколько глотков, отстраняюсь, не давая себе насытиться. Затем подхожу к Марку и за плечо оттаскиваю от стены. - Ты чего? – удивляется, облизываясь. – Я еще не наелся! - Вот именно! А наешься: опять спать захочешь. А нам не спать, а облапывать стены нужно! - Но… - тащу его прочь. Он почти не сопротивляется, поняв мою правоту. – Да. Хорошо, идем. Выходим из столовки и видим группу молчунов в коридоре. Просто сидят у стен. Двое лежат. Вот недавно их тут не было! - Пообедать пришли? – интересуюсь у Марка. Пожимает плечами: - Не знаю, - явно не очень доволен, что я отвлек его от еды. - Они не будут нам мешать? – озвучиваю опасение. - Не должны. Вряд ли они вообще понимают, что мы делаем. Спускаемся в залу и вновь прикасаемся к коконам… Побегать пришлось знатно. Но половину Спирали мы обследовали. Даже большую половину: шесть ярусов. Выдохлись так, что просто забрались в ближайшую нору и растянулись на полу отдыхать. - Что-то слабо верится, что мы найдем выход, - грустно сетует Марк, устраиваясь удобнее. - Найдем, - возражаю и стараюсь, как можно больше уверенности вложить в слова. – Если искать будем. - А мы будем, - соглашается сразу. - Потому что люди не могут существовать, как... какие-то твари. Хотя, это еще мягко сказано. Давай, поспим? - Давай, - хочется растянуть момент надежды до максимума, засыпая веря, что "завтра" найдется выход. Да и усталость берет свое. Кладу руки под голову, устроившись на боку и закрываю глаза. Главное верить, что всё получится. Главное... Бока касается ладонь. Робко. - Ты уже спишь? - шепчет Марк. - Нет пока. - Можно к тебе поближе? - А что? - настораживаюсь, не желая новых приставаний. - Мне страшно одному засыпать, - не могу понять лукавит или серьезно. - Да я же рядом! - не понимаю. - Мы с Лизой всегда в обнимку спали, - обиженно. - Ну, я же не девушка! - отвечаю несколько резко и становится неловко. - Извини. Можешь придвинуться поближе, если хочешь. Только давай без обнимашек, ладно? - Хорошо. Спасибо, - слышу придвигается почти вплотную. Затылком чувствую тепло дыхания. Как ребенок... Хотя самому жутко здесь засыпать. Видать, еще не привык. Не хочу привыкать... Распахиваю глаза. Что разбудило не могу понять. Смотрю в переливающийся ритмичными полосами света потолок и стараюсь припомнить сновидение. Оно было тревожное, но картинку не могу ухватить. - Папа! - испуганный крик доносится из коридора и заставляет сесть. Прислушаться. - Папа, ты где? Это Стас! Точно! Сердце радостно ускоряет бег, услышав родной голос. Встаю на четвереньки и вылезаю из норы. Осматриваюсь. Коридор пуст. Нет даже привычных силуэтов молчунов. - Пап! - доносится из-за поворота. Сын! Не может быть! Его не может здесь быть... Но ноги несут меня на голос. Заворачиваю и оказываюсь в тупике. Туннель обрывается плавным скруглением. Это безумие! Здесь не должно быть тупика! - Папа, ты куда пропал? - доносится прямо из-за стены растерянный зов сынишки. Приникаю к стене и прислушиваюсь. Она не могла срастись за "ночь"! Или могла? Но Стас здесь откуда? Мысль одновременно радует и пугает. - Сын! Ты где? - кричу, но не получаю ответа, зато начинаю различать какой-то ритмичный механический звук. Очень знакомый звук... Как будто где-то далеко едет поезд. "Чух-чух"... "Шурх-шурх"... Повинуясь наитию, кладу ладонь на стену тупика и от пальцев разбегается волна нежно-малинового сияния. Ритмичного. Отнимаю руку, словно обжегшись и проход раскрывается, открывая темную дыру "горки". Куда она ведет? К сыну? Становится жутковато, но понимаю: выбора нет и осторожно влезаю в отверстие. Но вместо того, чтобы плавно съезжать, начинаю куда-то проваливаться. Вскрикнуть не успеваю, как помещение заливает приятным электрическим светом. Впереди простирается коридор купейного поезда. Под ногами потертая красно-зеленая ковровая дорожка. Желтые шторки на окнах чуть подрагивают то ли в такт движению, то ли от сквозняка. Двери купе закрыты, за окном темно, явно ночь. Кто-то нетерпеливо дергает сзади за брючину, заставив вздрогнуть и повернуться. А еще невольно отметить, что я одет в безрукавную белую рубашку, бежевые летние брюки и серые сандалии. Передо мной стоит Стас. Сонный, слегка растрепанный в белой майке с самолетиком на груди и в трусах. Но такой донельзя милый, что невольно улыбаюсь. - Пап, а мне плохой сон приснился, - жалуется, надувшись. Приседаю перед ним на корточки и успокаивающе кладу ладони на плечи. - Ну, Стаська, не бойся. Всё страшное осталось во сне, а тут - реальность. Здесь нет жутких бяк, которые тебе снились, ясно? Мальчонка протестующе трясет головой. - Пап, ты не понимаешь. Мне не бяки снились. - А что? Расскажи, станет легче и страхи сразу уйдут. - Мне снилось, как тебя похитили пришельцы. И маму. А я один остался... Прижимаю его к себе, крепко обнимаю, чувствуя, как он начинает всхлипывать. Поглаживаю по голове, хотя самому становится страшно. Словно его кошмар передается мне. - Я вас искал, - продолжает, давясь слезами. - Звал, а тебя не было. Никого не было... Совсем. Мне так страшно стало, что заплакал. Я большой, я не должен, но не удержался... Прости, пап. - Всё хорошо, всё в порядке. Я здесь, рядом. И никуда больше не денусь. Пошли к маме в купе. Беру сына за руку и иду по коридору. Номер 42. Это я помню точно. Второе наше семейное путешествие к Черному морю. Но это самое долгожданное. Тишина давит на уши. Кажется до боли знакомой и отвратительной. Не слышно шороха отъезжающих дверей, поскрипывания коек, покашливания - ничего. - Мама спит? - спрашиваю первое, что пришло в голову, дабы нарушить давящую тишь. - Да. И ты тоже спишь. - Нет, - усмехаюсь, подходя к двери в купе, посчитав ответ сына за шутку. - Не сплю. Но сейчас лягу... Открываю, взявшись за неприятно липкую ручку. Когда створка отъезжает в сторону, взору предстает купе, залитое блеклым светом луны. На койке внизу слева, где лежала Лида, красуется что-то бурое и вытянутое, словно сплетенное из паутины. Довольно большое. Человек поместится запросто. Клейкие нити тянутся к стене и столику напротив, удерживая подобие кокона на месте. - Что это? - испуганно выдыхаю. - Это мама, - поясняет Стас и указывает пальцем куда-то вверх. - А там ты! На верхней полке справа виднеется точно такая же штука. Напоминает жуткую куколку. Бурые поблескивающие нити растянуты по всему помещению. Койка Стаса чиста. Настороженно отпускаю руку сына. Сердце стучит быстро, испугано. Губы пересохли. Судорожно облизываю. - А почему ты не спишь? - спрашиваю растеряно. - Потому что им не нужны дети. Пошли, если не хочешь спать, - обхватывает ладонь теплыми пальчиками и тянет за руку. - Куда? - Погуляем по поезду. - Надо отсюда выбраться, - решение приходит легко, словно созрело давно. - До того, как они проснуться. Как можно тише прикрываю дверь купе. Отхожу. Но неприятное предчувствие заставляет заглянуть в соседнее. Дверь не заперта и открывается с мягким шорохом. Такие же коконы на койках. По спине пробегает волна мурашек. Захлопываю дверь. - Пошли, - тяну сына прочь. Не сопротивляется. Шаги гасит ковер. Быстро дохожу до двери в тамбур. Открываю и заглядываю в соседний вагон, надеясь увидеть хоть одного человека. Но там так же горят лампочки, освещая стены и пол, покрытый зеленой ковровой дорожкой и... несколько тонких бурых нитей, тянущихся от стены к стене. Осторожно вхожу сам, затем втягиваю сына. Начинаю продвигаться вперед. Уже чувствую, что людей в поезде не осталось. Стас был единственным. А я?.. Кто я? На миг сбиваюсь с шага, изгоняя из головы пугающий вопрос. Я не могу спать в том купе. Не могу. - Пап? - голос заставляет вздрогнуть от неожиданности. - А Черное море скоро? - Скоро. Не знаю... Подхожу к ближайшему окну, отдергиваю в сторону дрожащую шторку и обмираю от увиденного. До самого горизонта плещется океан. Черно-зеленые крупные волны матово блестят от света единственной, но огромной луны - в пол неба. А может и не земной луны... Холодею, когда замечаю, что вода берет начало от самого поезда. Или мы катимся по низкому мосту. Или скользим по воде. Но этот звук... Ритмичный, механический звук движущего поезда говорит, что наверное под нами всё таки рельсы. Мост. Не помню такого. Волны плещутся густо, тяжело. Темное небо вдруг прорезывают сияющие сполохи. Разноцветные. Почти, как северное сияние. Завораживающе. Всматриваюсь в чудесные переливания и вижу приближающиеся черные точки. Множество точек. Хочется отойти от стекла и спрятаться. Но продолжаю смотреть. Они всё ближе и ближе. Очертания кажутся знакомыми. Вскоре удается рассмотреть, что они напоминают раковины улиток. Чем больше приближаются, тем громаднее становятся. Затмевают силуэтами огромную луну. Невольно отступаю на шаг. Неужели за нами? Неужели за мной? Но странные летающие штуки начинают медленно снижаться к самой воде, а затем плавно погружаться в пучины океана. Отчетливо вижу, как прочные серые панцири омывают волны. Как пенится вода от погружения огромных исполинов. Они живые. Мысль кажется естественной. Один за другим существа скрываются в воде. Но продолжают спускаться с неба, заполняя черными точками все пространство насколько хватает взора. Их тысячи. Десятки тысяч... Не знаю, можно ли их вообще сосчитать. - Пап, это те инопланетяне из моего сна! Мне страшно. - Не бойся, - притягиваю к себе дрожащее тельце. - Всё будет хорошо. Уверенность только наигранная. - Пап, ты говорил, что сны не могут проникать в реальность. Но они за окном. Зачем ты обманывал? - Я не... - запинаюсь, теряясь в ответе. - Прости. Иногда самое страшное становится явью. И от этого никто не может уберечь... - Ты меня не уберег, - винит Стаська и резко выворачивается из объятий, отстраняется. Смотрю на него. В глазах сына слезы. Вот-вот расплачется. Только он не плачет, а кричит обиженно и зло: - Ты плохой папа! Самый плохой на свете! - слова режут самую суть, подступают к горлу удушающим комком. - Ты меня бросил, ты меня оставил одного! Я думал ты меня любишь, а ты... Разворачивается и кидается прочь. С трудом открывает дверь в тамбур и скрывается там. Гулко хлопает дверь. Стою, раздавленный, не в силах сделать ни шага. Нет слов в оправдание. - Я найду тебя! - хриплю в пустоту. - Найду. Срываюсь с места и бегу следом. Снова в своем вагоне, но коридор пуст. - Стас! - кричу, но не получаю ответа. Зато слышу удаляющиеся шаги где-то впереди. Снова срываюсь на бег. Двери открываются тяжело, словно нехотя, но преодолеваю препятствие. Оказавшись в следующем вагоне вижу, как сынишка ловко подныривает под склизкие нити, которые хаотично перетягивают помещение. Затем подбегает к дверям в конце коридор и хватается за ручку... - Стой! - кричу и бросаюсь следом. Рву нити, что встречаются на пути. Они противно липнут к коже, такое чувство, что снова обнажен. Несусь вперед. Но Стаська оказывается проворнее и исчезает в тамбуре. Подбегаю к двери, открываю и вываливаюсь прочь из вагона, тяжело дыша. Вижу через стекло, убегающего сынишку. Бросаюсь следом. Мальчишка не слышит окриков, не желает останавливается и бежит от меня, как заяц. Охватывает азарт, страстное желание догнать. С каждым вагоном нитей становится всё больше, стены уже залепляет масса, похожая на плоть. Становится противно, но не могу остановиться. Надо поймать сына. Надо. При следующей склизкой преграде, замечаю, как с руками происходит что-то странное. Разрываю "паутину", видя, как потемнела кожа, как на пальцах вытягиваются когти. Господи... Ловко ныряю вперед под преграду и приземляюсь на руки. Лапы. Несусь вперед, чувствуя, как меняется тело. Превращаюсь во что-то чужое, страшное. Во рту ощущаю длинные заостренные клыки. Двери на пути просто выбиваю. Легко, словно из картона. Стаська оглядывается и кричит от ужаса. - Беги! - хочу крикнуть ему, но выходит только рычание. Но сын слушается. Пусть не меня, а инстинкта самосохранения. Несется прочь по коридору, но живая "паутина" мешает ему, замедляет движение, пытаясь поймать, как мотылька. Мое тело, наоборот, не видит препятствий. Скользит легко, естественно преодолевая преграды. Не хочу его догонять! Не хочу... Но расстояние сокращается. С ужасом чувствую, что больше нет желания спасти и успокоить. Только не сожрать даже тело впереди, а... впитать. Мерзкое слово. Мерзкое ощущение. Чужое. Неправильное. Бросаю взгляд за тонкую полоску окна, что не обросло плотью и вижу толщу воды. Поезд уже плывет в океане. Ощущение правильности и ужаса сливаются воедино. Вода - это начало, проносится странная мысль и гаснет. Последний вагон. Дальше нет выхода. Стас замирает впереди. Поворачивается. Белый от ужаса. Глаза распахнуты. Губы дрожат. Он не видит во мне отца. Человека. Только чудовище. Монстра. Последние преграды позади. Перехожу на шаг, чувствуя с ужасом, как против воли каждая мышца напрягается к последнему броску... Не хочу его убивать!!! Прыгаю... но неожиданно чьи-то руки обвивают и ловят в воздухе. Две пары рук. - Марк! - выдыхаю с благодарностью, узнав. Друг хватает за плечи. Крепко. До боли. Встряхивает так, что лязгают зубы. Пока обычные. Человеческие. - Ром, не пугай меня! Очнись! Стас было закрывшись руками, отводит ладони от лица. - Папа, - произносит спокойно сын и сменяется слегка жутковатой мордой Марка. - Что? - непонимающе выдыхаю. - Ух! - треплет меня по голове так, если бы у меня была шевелюра, но только неприятно скользит по коже. - Напугал меня! Сначала подумал, что ты в молчуна превратился. Озираюсь и вижу, что сижу посередь коридора, а не в "родной" норе, где уснул. - Где я? - На третьем ярусе. Ты что вообще не помнишь, как пришел сюда с пятого? - Нет! Я за Стасом гнался... - Но здесь не может быть твоего сына! - снова встряхивает за плечи. - Хватит меня трясти! Не сплю я! - отстраняю от себя его ладони, а потом доходит с неприятным холодком меж лопаток. - Я что во сне ходил? - Ходил. Проснулся, а тебе нет. Думал ты есть пошел. Я тебя позвал, а ты не отзываешься. Ну, пришлось пройтись немного. Смотрю: ты идешь. Но глаза закрыты. Потом думаю: не ты. Обычно так молчуны ходят. А потом в лицо заглядываю и понимаю, что ты... Жуть! Лицо бесстрастное, как у зомби! Я тебя усадил и разбудил. Уф, главное, что память не потерял! - Да мне просто сын приснился, - оправдываюсь. - Позвал. Мне показалось, что я проснулся, вылез из норы и за ним. Потом в поезде оказался. Отдыхать с семьей к морю ехал. А потом... потом как-то всё не очень стало. Пассажиры окуклились, я во что-то жуткое превратился и за сыном бросился. Но благодаря тебе не догнал! Спасибо. - Да не за что, - натянуто улыбается. - А тебе что снилось? - интересуюсь, почувствовав неловкость, что он часто выслушивает мои кошмары, а я ни разу не спросил его о снах. Может, друг тоже выговориться хочет? - Почти не помню. Не держу в памяти. Так легче. - Ну, а всё таки? - Вода. Много воды, - разводит руками, изображая бескрайность. - Темная с зеленым отливом. Но мне показалось, что это маленькие зеленые шарики, как ряска или что-то подобное. Я нырял с друзьями. Они на поверхности, а я всё глубже и глубже погружаюсь. Удивляет и пугает одновременно, что кислород не нужен. Пытаюсь выплыть, но так и тянет вниз. Жутко стало, но чувствовал: не утону. Это успокаивало. А потом я выплыл. Друзей не было, но в небе светилась огромная планета. Такое чувство, что атмосферы нет, только звезды блестят и огромный серый шар. - Как луна? - спрашиваю, проведя аналогию с собственным кошмаром. - Возможно. Потом не помню, что было. Наверное, проснулся. - А мне она тоже снилась! Кратеры такие синеватые видны. А еще сполохи вокруг, как северное сияние! А внизу вода. Темная с зеленым отливом. - Это были водоросли. Теперь уверен, - дополняет Марк. - Погоди! Нам что одинаковые вещи снились?! - Нет. Не во всем, - задумчиво тру пальцем лоб. - Только странная вода и луна. Мне еще снились корабли инопланетные в виде ракушек, которые в океан погружались. Щупальца были убраны. Они просто исчезали там. Странно, да? Кивает. - Мне это не нравится, - высказывает и мои опасения. - Общие сны это плохо. Очень. - А, если это не наши сны? - с замиранием сердца высказываю догадку. - Что, если это сон Улья? Марк усмехается. - Не знаю. Может, просто совпадение. Мы не должны видеть их сны! - вижу пугается, нервно обхватывает себя за плечи. Остро колет чувство вины, что напугал его. Лучше бы не спрашивал. Притягиваю Марка к себе и обнимаю. Как Стаса. Крепко. - Это было совпадение, - шепчу другу на ухо, но сам себе не верю - Просто совпадение. Улью не могут сниться сны. Он не человек. - А если это были их воспоминания? - теперь так же неуверенно делает предположение Марк. - Не знаю, - честно отвечаю. - Но ты прав. В этом месте сны лучше не помнить.