На узких перекрёстках мирозданья...

      Внезапно с моря налетел сильнейший порыв ветра, заставивший даже пальмы пригнуться едва не до земли. Огромная волна, набежавшая на берег, заставила девушку и священника отскочить, но следующая, более сильная, едва не сбила их с ног. Дидье невольно схватил Паннавати за руку, чтобы удержать, но тут же в смятении отпустил. - Извини, я не должен был... - он отступил на шаг, - только я... испугался за тебя. - Я тоже немного испугалась, - Паннавати робко улыбнулась. - И чуть не... схватила сама Вашу руку. Хотя я знаю, что такое бури на этом берегу. - Но давай всё же отойдём подальше. - Отойдём, ведь волны опасны, если смоют в море, вряд ли Великий Вишну в облике рыбы придёт на помощь, в этой аватаре Он уже появлялся на Земле. Или Ваш Господь... Христ, да?       Дидье только хотел немного назидательно сказать, что Господь Иисус не "его", а "Единый Бог", как третья волна, подкравшаяся незаметно, горой обрушилась на них и накрыла с головой, увлекая в глубину. Священник почувствовал, как уходит из-под ног опора, горько-солёная вода заливает нос и рот, он словно бы ослеп...       ...Порыв холодного ветра захлопнул окно за его спиной, но он не услышал стука створки - его обожгли холодные воды Сены, куда он прыгнул, спасаясь, как последний трус. Вынырнув, сильными гребками, не оглядываясь, пересёк реку... Эсмеральда... Поцелуй... Кровь на полу и её безвольно откинутая головка... Выбравшись на берег, он не понимал, где он и что с ним, думая только об одном: нельзя было оставлять её там, он должен был унести её, пусть бы лучше они оба погибли в пучине... А теперь ей суждено погибнуть одной... Или он сумеет её спасти?..       ...Солёные брызги в лицо... Ветер... На зубах скрипнул песок... Дидье попытался открыть глаза, но не смог - морская соль склеила ресницы. Отчаянно, борясь с подступающей паникой, он стал тереть руками глаза, наконец, сумев приоткрыть их. Он лежит вниз лицом на песке. Прямо перед его носом, едва освещаемый бледной луной, белый камешек. Священник старался сфокусировать на нём взгляд, но камешек исчез, захваченный и увлечённый вглубь набежавшей волной, Дидье снова едва не захлебнулся. Последним усилием рванулся, сплюнул попавшую в рот воду и песок, приподнялся, осмотрелся: берег пуст, только волны с прежней силой набегают на него. Где же она? - Паннавати... - прохрипел Дидье, откашлявшись. Горло саднило от солёной воды, глаза он ещё не мог полностью открыть. Шатаясь, он поднялся. Ему показалось, в волнах мелькнуло что-то белое. Гребень ли это пены, или сари девушки, или свечение фосфоресцирующих волн? Он снова бросился в море, поплыл, преодолевая сопротивление воды, туда, где виднелось то светлое пятно. Волны, только что едва не утопившие его, теперь словно не пускали обратно, пытаясь вышвырнуть на берег, но он продолжал своё упорное движение. Он готов был проклинать себя за то, что не успел оттащить её от опасного места, не надо было отпускать её руку, долой условности и предрассудки... Но вместо этого обратился с мысленной мольбой: "Господи Иисусе Христе, спаси, сохрани и помилуй...", продолжая оглядываться по сторонам в безумстве волн. Но что это? Белый лоскут, который сжимает тоненькая рука. Схватив эту руку, Дидье поднял из воды тело девушки, безжизненное, как ему показалось в первый миг. Снова ринулся к берегу со своей ношей, теперь море толкало его в спину, два или три раза он чуть не упал и чуть не выпустил Паннавати из рук. Увязая в мокром песке, он добрался до берега, опустил девушку на землю, как можно дальше от полосы прибоя. Отвёл с лица её мокрые волосы, наклонился, чтобы уловить дыхание. Теперь было уж точно не до условностей, он взял сжатую в кулачок руку, на запястье почувствовал слабое биение жилки. Кулачок разжался, на песок упал сверкающий изумрудный цветок, но Дидье обратил на него внимания не больше, чем на простой камень, стараясь привести девушку в чувство. Встав на одно колено, уложил девушку вниз лицом на другое, стал сильно нажимать ей на спину между лопаток. Личико девушки было повёрнуто набок, и вскоре он с облегчением увидел, как из её полуоткрытого рта хлынула вода. Паннавати закашлялась, глаза её на мгновение открылись и вновь закрылись. Священник осторожно уложил её на песок, она пошевелилась, снова открыла глаза. - Паннавати... - Дидье всё еще стоял на коленях рядом с ней, - благодарение Богу, ты жива... - О, Великий Шива, какая горькая эта вода... - едва слышно пробормотала девушка, - я думала, что... жизнь моя в этом рождении кончилась... Но... Это же Вы спасли меня? - Наверное, Господь спас нас обоих, - Дидье перекрестился, - ведь я и сам едва не утонул. - Но Вы же... Не побоялись броситься в волны и... - она снова закашлялась, подняла дрожащую руку и вытерла рот. Вдруг взгляд её стал беспокойным, она попыталась приподняться, что-то ища глазами. Увидев на песке свою подвеску, облегчённо вздохнула. - Вот она... - подняв изумрудный цветок, снова сжала ладошку. - Это память об отце. Когда я родилась, он нашёл этот камень у порога дома и попросил мастера сделать из него амулет для меня. Так аммаи говорит. - И он, должно быть, тоже помог спасти тебя, - Дидье согласно покачал головой, а девушка улыбнулась: - Вот Вы и научились соглашаться по-нашему...       Вдруг она вздрогнула и зябко закуталась в мокрое сари. Священник спохватился: - Слушай-ка, мы с тобой промокли до нитки. Тут моё бунгало рядом, идём скорее, Бунду - это мой слуга, - даст нам горячего чаю. - Но я... Мне нужно домой, аммаи волнуется, - Паннавати попыталась встать, но пошатнулась и снова села на песок.