На узких перекрёстках мирозданья...

      Оставшись одна, девушка сняла мокрое сари и слегка отжала волосы. Переодевшись в принесённое мальчиком дхоти на манер сари, Паннавати хотела было выйти из комнаты, но её внимание привлёк стоявший на столике у кровати крест с висящим на нём бессильно человеком. Лицо его, заросшее бородой, выражало страдание, девушка никогда не видела такого измученного лица у Шивы, Вишну или любого другого божества. Она осторожно взяла крест со столика и провела пальчиком по фигуре на кресте. - Паннавати, ты переоделась? Чай готов, иди сюда, - раздался голос из-за двери. Дидье, тоже быстро сменив облачение, ждал девушку. - Да, я уже... - она открыла дверь, всё ещё не выпуская из руки креста. Дидье, войдя, заметил это и легко улыбнулся, а она смутилась. - Ой, я ведь... Наверное, нельзя было прикасаться? - Почему же нельзя? Разве ты не прикасаешься к изваяниям божеств в храме, или когда молишься дома? - Но ведь это... другое - чужеземцам-фаранги нельзя... А для Вас я тоже чужеземка. И для... - Паннавати аккуратно поставила крест на место, - для него. Это же... Как Вы назвали? Христ? - Иисус Христос, - мягко поправил священник, - и Он не делит людей на своих и чужих. - А скажите, - девушка чуть осмелела, - почему у него такое лицо... Несчастное, или будто ему очень больно? - Видишь ли, Ему и впрямь было очень больно, Его... - Дидье запнулся, не зная, стоит ли пугать девушку, но она ждала ответа, и он решился: - Его распяли на кресте, прибив гвоздями руки и ноги... - Бедный! Но за что? - вскрикнула Паннавати, прижимая ладошки к щекам в страхе. - И... как, он же Бог? Как он позволил, чтобы его... убили? - Он... Как бы тебе объяснить? Он - Сын Божий, родившийся на Земле, чтобы искупить грехи людей... - Это как Вишну? Великий Нараяна множество раз приходил в мир, чтобы уничтожить зло и спасти добро, - Паннавати благоговейно сложила руки. - Нет, не так. Это непросто объяснить, Паннавати. Но, если тебе интересно, я расскажу. Но, - он снова улыбнулся, - в другой раз. Ты, я ведь вижу, не согрелась совсем. Идём, - он проводил девушку в маленькую кухню, где Бунду как раз разливал по глиняным кружкам чай со специями и молоком. Маленькая танцовщица благодарно кивнула, когда он протянул ей горячий напиток. Дидье тоже взял кружку.       Они сидели рядом на циновке, Бунду устроился напротив и с плохо скрываемым любопытством смотрел на девушку. Он ходил в храм довольно часто, но танцы Паннавати ему доводилось видеть лишь издалека, из-за спин более знатных молящихся. Шудра*, он шудра и есть, брахманом в этом рождении не стать, но на это впереди отмерено ещё множество жизней. Да, сейчас он может молиться только на ступенях храма, но придёт время, и он будет восседать, читая мантры, у самого святилища... Такие мысли, созвучные мыслям его хозяина о перерождениях, бродили в голове парнишки, пока он рассматривал Паннавати. А она очень красивая, и при этом никакой заносчивости или кокетства. Улыбка славная и добрая... Эх, жаль, не он, Бунду, а сахиб спас её из бурного моря... Раздумья его были прерваны словами девушки: - Бунду, очень вкусный чай. Кто научил тебя его так готовить? - Матушка, - паренёк грустно опустил голову. - Но она предстала пред Всевышним год назад. Я верю, найдёт достойное воплощение или же достигнет Мокши. - Мокши? Что это? - спросил Дидье заинтересованно. Такого понятия ему не доводилось слышать. - Это избавление от круга перерождений, - негромко ответила Паннавати. - Мокша, или мукти, вот к чему стремится каждая душа. Цепь перерождений несёт страдания, а слияние с Параматмой дарует блаженство. Так говорят Великие Гуру. - Страдания? - переспросил священник. - Но разве... - он хотел было сказать, что жизнь, солнце, море, восходы и закаты - всё это прекрасно и удивительно, как вдруг молния яркой вспышкой осветила всё вокруг, раздался раскат грома, ветер распахнул тоненькую дверь и едва не сорвал с петель. Паннавати в страхе уронила кружку, зажмурилась и закрыла уши руками. Дидье вскочил, чтобы закрыть дверь, новый порыв урагана загасил светильник и огонь в очаге, кухня наполнилась дымом. По крыше забарабанил дождь, хлынувший внезапно и как из ведра. Не без труда добравшись во тьме до двери, Дидье всё же смог её закрыть, Бунду тем временем пытался раздуть угли, но безуспешно. Девушка, справившись со своим страхом, стала помогать ему, но пламя не спешило разгораться. Дидье шарил на полке над очагом, чтобы найти кремень и огниво, однако, поиски ни к чему не привели. Бунду вспомнил, что положил их на пол возле очага, но и тут они не попались под руку. Пришлось сидеть в темноте, разрываемой сверканием молний. Дидье в их вспышках видел испуганное личико девушки, сидевшей возле очага, сжавшись в комочек, и вдруг снова представилось - или вспомнилось...