Заместитель

Я бродил по венецианским улицам до самой темноты, рассматривая все вокруг, вплоть до выцветших стен домов. Думать ни о чем не хотелось. Каким-то чудом я нашел свой хостел и стал морально готовиться к встрече с Федерико и его бесцеремонным расспросам, которые обязательно последуют, когда он догадается, что у меня что-то случилось. Да уж, непросто признаться другу-натуралу, что ты целовался с другим парнем и, хуже всего, тебе это понравилось. Но, поговорив с дежурным, я выяснил, что Федерико ушел из отеля этим утром, непонятно куда и вернется ли он вообще. Это уже серьезно. Похоже, я теперь предоставлен сам себе. Буду придерживаться оговоренного плана путешествия: вдруг все-таки он появится — если не из-за чувства ответственности, то хотя бы из-за страха перед матерью. Управляющий еще сказал, что несколько американцев затевают вечеринку в новогоднюю ночь, и хорошо бы мне тоже поучаствовать. «Такие мероприятия гораздо веселей, когда ты молод», — добавил он. Это точно, но сейчас я чувствовал себя Мафусаилом. Хотя все равно надо бы с ними познакомиться. Компания состояла из трех симпатичных девушек лет двадцати, студенток (на этот раз настоящих — если вы поняли, о чем я) и парня, наверняка старшего брата одной из них, приглядывающего за своим стадом; они смотрели глупейшее шоу по телевизору и громко вопили. Я устроился рядом и с удовольствием наблюдал, как они смеются и строят планы на завтра. Потом мы договорились пойти ужинать в присоветанную Марчелло маленькую пиццерию неподалеку. Местечко оказалось шумным, еда вполне приличной, а цены — разумными, но я не мог не сравнивать нашу пустую болтовню («Кайли Миноуг – классная телка!») с содержательным разговором с Конрадом. Мне было скучно с ними, но это не их вина, что меня не интересует то, что интересно моим сверстникам. В темноте по узким улочкам мы пошли назад в отель — три беззаботно болтающие девушки впереди и мы, как охрана, позади, деля дружелюбное молчание, как умеют только мужчины. В какой-то момент мне показалось, что за нами следят. Когда я обернулся, то никого не увидел, но тревожное чувство не исчезло. 30 декабря Сегодня, словно для разнообразия, был ничем не примечательный день. Утром побывал в Академии и в Сан-Рокко. Потом бродил по городу. Мои вчерашние американские друзья отправились на Джудекку и Мурано. Надеюсь, их там не завалило грудой цветного стекла. Пообедал в Макдональдсе — да, теперь придется экономить; купил спиртное, мой вклад в завтрашнее торжество. От Линторффа никаких вестей. Так что следует считать этот вопрос закрытым. «Скорей всего, несмотря на все свои обещания, он нашел кого-то получше», — повторил я себе сотый раз. Ну и хрен с ним! Зато я весело проведу время со своими ровесниками, и к черту его невыносимые манеры. Мне надо радоваться, что так легко отделался от него. 31 декабря Вот и последний день года. Проверил сегодня электронную почту: ничего — ни от Фефо, ни от его матери. Ладно. Начну беспокоиться третьего января. Мне ужасно не хватает забытого на яхте рюкзака. Кроме Стендаля, там еще был гид по Италии. Придется купить новый. Сегодня заняться было нечем — все закрылось в два часа дня. В конце концов я решил сходить к Сан-Марко и побродить вокруг площади. Завтра в полночь уезжаю поездом в Неаполь. Одевшись, я спустился по лестнице, пересек фойе, отметив, что деревянные брусья убрали, но разбитую лампочку так и не заменили; сегодня ночью мне надо быть осторожнее, чтобы пьяным не сломать шею в этой темени. Холодный ветер чуть ли не сбивал с ног. Ежась, я побрел к Риальто. Неподалеку от моста меня окликнули. — Dachs! То есть, Гунтрам. У меня твой рюкзак, — сказал кто-то с сильным немецким акцентом. Обернувшись, я увидел одного из вчерашних телохранителей Линторффа. Позавчерашних, поправил я себя. Надо бы выяснить, как его зовут. — Привет. Даже если его хозяин — ублюдок, это не отменяет вежливости. — Прошу прощения, что не принес раньше, вчера было не до того, — хмыкнул он. Смотрите-ка, сегодня ты не такой суровый. А как же имидж? — Спасибо, — сказал я и повернулся, чтобы уйти, но он удержал меня, схватив за локоть. Почему они все так любят распускать руки? — Не хочешь встретить Сильвестр* с нами? Мы собираемся немного выпить, а потом посмотреть фейерверк, — поспешно сказал он. — Не думаю, что это удобно. Ваш босс и я в последний раз расстались не самым лучшим образом. В его глазах промелькнуло удивление. — Герцог сейчас в Цюрихе, рубит головы — это в лучшем случае, — он ядовито ухмыльнулся. — Так что у нас выходные. В праздники особенно тяжело быть одному, вдали от дома — это я знаю, как бывший солдат… Давай, присоединяйся к нам — мы почти не кусаемся, — он громко рассмеялся. — Спасибо, но я уже договорился отмечать с другими студентами. У нас будет праздничный ужин, а потом, наверное, пойдем гулять на площадь, — объяснил я ему. Меньше всего мне хотелось встречать Новый год в компании пьяных горилл. — Тогда ладно, проехали. Вот тебе наш адрес, если вдруг передумаешь. Ты хороший парень, и мы не имеем ничего против твоего общества, — очень серьезно сказал он. — Еще раз спасибо. До свидания. — Нам по пути. Да, от этих людей просто так не избавишься… Мы прошли несколько метров в тяжелом молчании, потом я не выдержал. Твоя взяла. — Давно вы работаете на мистера Линторффа? — спросил я, чтобы что-то сказать. Он обрадовался вопросу. — Я служу герцогу уже семь лет, — гордо ответил он. — Вы хотели сказать «работаю»? «Служить» — это что-то средневековое. — Мы служим ему, — со значением сказал он, пристально глядя мне в глаза. — Это честь для нас. Даже так?! Пожалуй, мне пора… Я пробормотал что-то про другую дорогу, и на этот раз он спокойно отпустил меня. Я вернулся в хостел в семь вечера, мечтая избавиться от гнетущих мыслей, преследовавших меня весь день. Линторфф поцеловал меня, понял, что больше от меня нечего ждать, и вернулся к своим делам? Бесчувственный чурбан. Выходит, он пообжимался со мной — заметьте, не я это начал! — просёк, что продолжения не будет, и спокойно отбыл в свой банк, вернув мои вещи с одним из своих громил? Не то чтобы я ожидал цветов или коробку шоколада, но небольшое объяснение не помешало бы. Вот так вот… Мои новые друзья уже сидели за столом; появились еще люди, и веселье набирало обороты. Я выпил бокал вина; просекко** — это вещь, скажу я вам! Потом еще два. На ужин у нас было несколько кусочков панетонне*** и много алкоголя. Разговор крутился вокруг музыки, учебы, фильмов и прочих важных в нашем возрасте вещей. Иногда хорошо снова почувствовать себя юным. Часы пробили половину двенадцатого, и все решили, что пора выдвигаться на Сан-Марко. Фейерверк обещал быть великолепным. Меня слегка штормило — еще один бокал, и я бы отрубился… Лучше остановиться, пока я еще в состоянии соображать. Площадь была полна людей, вооруженных хлопушками и бутылками с шампанским. Кто-то танцевал, кто-то просто вопил от полноты чувств. Наша компания предусмотрительно дислоцировалась с правой стороны площади, лицом к Кафедральному собору и Башне, откуда лучше всего видно фейерверк. Мы снова выпили с девушками, уже изрядно навеселе. Одна очаровательная брюнетка явно собиралась меня поцеловать, и я не возражал. К сожалению, она также целовалась с другим мальчиком, а потом с парнем постарше. Однако после она вернулась ко мне, чтобы по-сестрински чмокнуть в щеку. «А ты горячая штучка!» — совершенно пьяная, рассмеялась она. Часы на Соборе пробили полночь, и площадь превратилась в кромешный ад целующихся парочек, с раскатами фейерверка над головами, пустыми бутылками под ногами и дикими плясками. Это было здорово! Совершенно не представляю, сколько было времени, когда площадь начала пустеть. Я нырнул под крышу галереи, чтобы прийти в себя, прежде чем возвращаться домой. Мои приятели давно уже потерялись в той гигантской дискотеке, в которую превратилась площадь с наступлением нового года. Я прислонился к колонне. Перед глазами всё медленно кружилось. Ну да, слегка перебрал… Не повод беспокоиться, но хорошо бы на что-нибудь опереться. Я зажмурился, надеясь, что головная боль исчезнет. Глубоко вздохнул, открыл глаза и обнаружил, что передо мной стоит и пристально смотрит Линторфф. Даже сейчас у него был не очень-то радостный вид. — Ты пьян, — констатировал он, словно директор школы, поймавший нетрезвого ученика. Да?! Правда?! — Сами догадались, или подсказал кто? — брякнул я. Ну да, я действительно уже давно миновал фазу «навеселе» и теперь находился в состоянии, в просторечье именуемом «пьяный в хлам». Похоже, он злился, но в своей обычной манере — тихо, спокойно, но от этого угрожающего спокойствия делалось не по себе. Я попытался его обойти, но лишившись поддержки колонны, споткнулся и упал бы лицом вниз, если б он не поймал меня. — Не умеешь пить, как мужчина — не начинай, — строго сказал он. — Пойдем. Лучше отведу тебя в отель, прежде чем ты свалишься в канал. И потянул меня за собой. Хоть бы когда-нибудь дождался ответа, прежде чем что-то делать… Впрочем, почему этот раз должен отличаться от предыдущих?.. Он так широко шагал, что я, пытаясь поспеть за ним, чуть не падал. Он вцепился мне в рукав железной хваткой, буквально заставляя бежать. Голова адски разболелась, и я пару раз пытался затормозить, но он не позволил — только еще настойчивей потащил вперед. Наконец мы добрались до хостела. Попасть в замочную скважину оказалось для меня непосильной задачей. Он недовольно рыкнул, отобрал ключ и с легкостью вставил его в личинку замка. Я ввалился внутрь, и тут что-то меня дёрнуло сказать: — Кстати, там, на Торчелло… — Забудь, ничего не было, — отмахнулся он. — Да? Тогда почему вы здесь? — разозлился я, напрочь забыв о головной боли. Он ринулся вперед, и меньше чем через секунду я уже был распластан по грязной стене. Линторфф без малейших усилий поднял и поставил меня на незаметную приступку, прижавшись ко мне широкой грудью. Я попытался его оттолкнуть, но руки замерли на полпути, когда он впился мне в рот. Его острые зубы ободрали мою нижнюю губу, я почувствовал медный привкус крови, а он принялся жадно сосать ее. Голодные, отчаянные поцелуи человека, который обычно выглядел холодным, как айсберг, сводили с ума. Я ответил — на этот раз вообще ни о чем не думая; мой язык сражался с его языком за право почувствовать вкус дорогого алкоголя, что еще витал у него во рту. Мы целовались, как в последний раз. Я обнял его за шею, привлекая к себе, полностью потерявшись в охватившем меня невероятном возбуждении. Его умелые пальцы ловко расстегнули молнию и опустились на мой пульсирующий член, массируя его медленными движениями, перемежающимися легкими прикосновениями к головке. От прежде неиспытанных, волнующих ощущений все больше кружилась голова. Конрад обхватил мои бедра и прижал их к своему паху. И в тот момент, когда мой торчащий член почувствовал его возбужденное достоинство, я излился, пачкая семенем ладонь. Он поднес измазанные пальцы к моему рту и прошептал на ухо: «Пососи их», посылая сладкую дрожь по позвоночнику. Я послушно обхватил один губами, облизал его и сглотнул. Солоноватый вкус собственной спермы не вызвал отвращения (как я раньше думал), а наоборот — окончательно снес мне крышу, и я принялся страстно целовать Конрада, подстегиваемый сознанием того, что ему тоже нравится ее вкус. Задохнувшись, мы оторвались друг от друга. «Пойдем ко мне», — искушающе выдохнул он мне в ухо. Я запаниковал. С силой оттолкнул его; извернувшись, словно угорь, выскользнул из его объятий и бросился бежать вверх по лестнице в безопасное убежище хостела. — Гунтрам! — услышал я у себя за спиной его разочарованный рык. ---------------------- Примечания переводчика: *Сильвестр или День Святого Сильвестра — католический праздник, канун Нового года. **Итальянское игристое вино ***Традиционный рождественский кекс