Заместитель

24 января, четверг Я совершенно не был готов к тому, что застану по возвращении. Большинство событий 21 декабря* я пропустил: беспорядки, грабежи и отставку Президента. Официально считалось, что погибло двадцать человек, неофициальные же цифры были слишком велики, чтобы в них поверить. Если раньше люди хоть как-то барахтались, чтобы выжить, то сейчас стало гораздо труднее. Показатели уровня безработицы превысили 25%, подскочила инфляция, случился коллапс в банковской сфере — стало невозможно снять свои деньги со счета. Толпы людей, копающихся в мусорных отходах в поисках просроченных консервов. Демонстрации, волнения, стихийные митинги в общественных местах, в основном устраиваемые левыми партиями. Я был потрясен. Когда мы с австрийцем вышли из самолета, я собирался попрощаться, но он буквально заставил меня ехать с ним в бронированном автомобиле, присланном из отеля, поскольку существовал большой риск, что на нас нападут, когда мы будем проезжать бедняцкие кварталы. Я сперва подумал, что он преувеличивает, но, к сожалению, он оказался прав. «Добро пожаловать в Колумбию», — сказал он к моей большой досаде. Удивительно, но он бегло говорил по-испански и немедленно втянул водителя в разговор о политике и экономике. Он был настолько любезен, что подвез меня прямо до дома, хотя это больше двадцати кварталов от отеля. Повезло! Я оставил вещи дома, переоделся — потому что было очень тепло, да и если заявиться на работу в такой одежде, то надо мной будут издеваться до конца жизни. Теоретически я должен был вернуться 23 числа. Коллегам было очень любопытно, что можно было делать в Европе почти целый месяц. Стану я вам всё рассказывать, не дождетесь! Они получили отредактированную версию моих поездок, и я туманно упомянул, что был с кем-то в Цюрихе. — Ничего себе, Гути теперь у нас взрослый! — восторженно завопила Виктория. Сегодня ее волосы сияли угрожающе розовым цветом. — Ты был с девушкой! — Нет-нет, что за ерунда! — возмущенно запротестовал я. Ну это же так. По сути. Оказалось, что мою смену перенесли с утра на вечер. Вот дерьмо! Ладно, все равно увольняться через неделю. Мне теперь полагалось работать с четырех до одиннадцати, на самом деле — до двенадцати. Считается, что за вечернюю смену можно получить больше чаевых, чем за утреннюю. По пути назад я купил продуктов и заглянул на факультет, где изучал социальное обеспечение, к большому удивлению обнаружив, что он открыт, хотя сейчас и каникулы. Студенты (ребята с кафедр социологии и политических наук — если быть точным) организовали комитет для работы в трущобах и обменный рынок (проблема с наличкой, помните? Даже с местной валютой, выпускаемой региональными органами управления). Еще меня безмерно удивило, что большинство зарегистрированных членов комитета не студенты, а обычные люди среднего возраста из более-менее благополучных слоев общества. Возможно, последние события повысили их социальную активность. Я валился с ног, когда добрался до дома. Затренькал звонок. Это явился сосед со своей адской собакой, которая восторженно меня облаяла. — Лола услышала, что ты вернулся. Выглядишь замученным после полета. А я тут приготовил спагетти, — заявил он, врываясь в квартиру, как ураган, ринулся в кухонный отсек и принялся рыться в буфете. — Привет, Жорж. — Вообще-то он Хорхе, но предпочитает французский вариант своего имени. Лучше для бизнеса: он — парикмахер. — Приятно снова тебя видеть. Хороший парень, хотя иногда любит покудахтать надо мной, как курица над цыпленком. — Ты должен все-все мне рассказать! В Париже был? — воскликнул он, усаживаясь на мое любимое место. — Придержи коней. Будет тебе исповедь, не волнуйся. Только дай мне продукты в холодильник убрать. Он восхищенно присвистнул, увидев мое новое пальто. Я напрягся, пытаясь придумать объяснение, но в этот момент зазвонил телефон. — Настоящая шерсть кашмирских коз. Качество говорит само за себя, — заметил он. Мобильник! Совсем забыл про него. — Здравствуйте, — нерешительно сказал я. — Хорошо долетел, котенок? — спросил Конрад. — Привет! Да, все отлично. Спасибо, — ответил я как можно неопределенней. Не самый удобный момент для разговора, если учесть, что Жорж обладал знаменитым «гейдаром», который работал постоянно. И, увы, здесь не было другой комнаты, чтобы уйти туда и спокойно поговорить. — Обустроился? — Да, и кое-что успел сделать. Ты сейчас где? — В «Георге Пятом»**. Весь день нудные встречи. — Он вздохнул. — Уже скучаю по тебе. Только не сейчас, Конрад! Публика слышит каждое мое слово! — Я тоже. Мне поменяли смену на вечернюю, — зачем-то ляпнул я. — У меня было впечатление, что ты собирался увольняться, — сказал он опасно напряженным тоном. — Это только на неделю — пока они не найдут замену, — стал я быстро оправдываться. — Много работы сегодня? — Как обычно. Грустно от того, что тебя не будет со мной сегодня вечером. Я улыбнулся, тронутый его словами: — Это низко с твоей стороны — я всё равно бы не смог с тобой полететь. Жорж чуть ли не светился от самодовольства, расставляя тарелки и стаканы. Дерьмо! Теперь он точно знал. Р-р-р-р! Лучше буду его игнорировать. — Мне от этого не легче. — Знаю. Сколько у тебя там времени? Наверное, очень поздно, тебе пора отдыхать. — Я не могу спать. — В самолете я столкнулся с твоим человеком, Ландау. Он меня подвез. Очень мило с его стороны. — Если тебе что-нибудь понадобится, обращайся к нему. Его основная задача — подготовить несколько сделок и установить контакт с местными, но ему известно, что ты для меня значишь. В этот раз я покраснел, а проклятая псина залаяла, как ненормальная. — У тебя есть собака? — с тревогой спросил он. Не волнуйся, не собираюсь выпускать собак на твои персидские ковры. — Это моего соседа. Он пришел узнать, жив ли я после целого месяца, проведенного в дикой Европе. Можно я позвоню тебе завтра? — Ясно. — В семь по твоему времени будет нормально? — Идеально. Спокойной ночи, Гунтрам. — Спокойной ночи. Я отключил телефон и морально приготовился к расспросам любопытного парикмахера. — Я ЗНАЛ ЭТО! — торжествующе завопил Жорж. — Кто этот везучий ублюдок, который сумел тебя подцепить?! Ты должен все рассказать. Я почти завидую ему: целый год я безуспешно пытался свести тебя с кем-нибудь из моих приятелей, а этот парень охмурил тебя меньше чем за месяц! — Почему ты решил, что это «он»? — спросил я слегка раздраженно. У меня что, на спине написано «гей»? Сосед насмешливо поднял бровь. — Хорошо. Это он. Его зовут Конрад, и ему 44 года. — Ах ты, мелкий притворщик! Я хотел познакомить тебя с Педро, которому всего тридцать, а ты сказал, что он «слишком старый», а сам сошелся с мужиком вдвое старше себя, — он смеялся почти до слез. — Кстати, судя по тому, как вы разговаривали по телефону, он, должно быть, нечто в постели, — заметил он, гнусно ухмыляясь. Я открыл рот. — Тебе еще многому предстоит научиться. Если двое так сдержанно разговаривают по телефону, в постели они наверняка устраивают бурю. Я-то знаю. — Я покраснел, как помидор. — Если честно, ты уже начинал меня беспокоить: почти двадцатилетний парень с таким лицом, как у тебя, и никто до сих пор не оприходовал. Везучий ублюдок! — Ты не мог бы перестать его так называть? Он — уважаемый человек, — недовольно проворчал я, набрасываясь на макароны. — Как мило. Ты уже защищаешь его, — поддразнил он меня. — Чем он зарабатывает на жизнь? — Он работает в цюрихском банке, — ответил я. Это же правда. — Как он выглядит? — Очень высокий, светлые волосы и все такое… Голубые глаза, по-настоящему красивая фигура. Мужественный типаж, невероятный интеллект и культура. — У него случайно нет старшего брата? Может, дашь номерок телефона? — спросил Жорж, заставив меня рассмеяться. — Всегда знал, что ты такой же, как я, мой дорогой. Тебе повезло, что ты нашел подходящего парня с первого раза. Обычно так не бывает, — он вздохнул. — Он хочет, чтобы через две недели я переехал к нему. В Цюрих, — признался я. — Тогда тебе надо начать собирать коробки и складывать вещи. Я завтра посмотрю, нет ли у нас в салоне ненужных. — Ты не понимаешь! Он хочет, чтобы я насовсем переехал в Цюрих и учился там в университете. — А что тут непонятного? Такая возможность выпадает один раз в жизни, мальчик! Хватай вещи и прыгай в ближайший самолет! Ты что, правда хочешь остаться здесь? В бедной стране, где без связей трудно найти работу? Мыть столы и посещать третьеразрядный университет? Хочешь быть убитым при ограблении на улице? — он смотрел на меня, словно я с луны свалился. — Я даже не уверен, что интересуюсь мужчинами! — Ну-ну, дорогой… После месяца кувырканий в постели мог бы уже и понять, — сказал Жорж, позабавленный моей вспышкой. Скорее всего, он думает, что я еще на этапе отрицания. — Дело в том, что меня не возбуждают другие мужчины. Только он. Я до сих пор считаю, что девушки симпатичней. Конрад окружен телохранителями с внешностью Кена, но мне они не кажутся привлекательными. — Телохранителями? Во множественном числе? Мда, нетипично для обычного банковского клерка. — Он — хозяин банка, но ты не должен это никому рассказывать. Он очень осторожный. — Ты подцепил швейцарского банкира? И еще сомневаешься, возвращаться или нет?! Поторопись, а то его сцапает кто-нибудь еще. — Мне нужно время подумать. Что если это только мимолетное увлечение, и его интерес угаснет, как только наши отношения потеряют новизну? — Гунтрам, тебя головой вниз в детстве не роняли? Мы говорим о человеке за сорок, которому невероятно повезло найти неискушенного мальчика с твоей красотой, умом, преданностью, образованием в элитной школе, и который, в довершение всех этих достоинств, не смотрит на других мужчин! Ублюдок выиграл джекпот! Будь я на его месте, никуда бы не отпустил тебя одного. Ты его любишь? — Очень. Даже несмотря на то, что иногда он бывает слишком властным, — я в десятый раз покраснел. — Конрад очень благородно себя повел, когда у меня были проблемы с полицией в Венеции. — Ну-ка, ну-ка, поподробнее. Ты и полиция в одном предложении — это необычно. — Помнишь моего друга Фефо? — Жорж скривился. — Полиция поймала его со ста пятьюдесятью граммами кокаина, и он заявил, что наркотики получил от меня, хотя я приехал в город позже и был с Конрадом. Конрад подтвердил мой рассказ и даже заплатил юристу, который помогал мне. Позже, по моему настоянию, он еще заплатил юристу за Федерико. Эта версия событий, конечно, короткая и отредактированная, но остальное слишком туманно и до сих пор не до конца мне понятно. — Ты говоришь, что человек его положения вмешался в скандал, устроенный студентом, и даже защищал тебя перед полицией? Боже, что еще этот парень должен сделать, чтобы убедить тебя в своей любви?! Выбить твое имя у себя на заднице?! Определенный смысл в словах Жоржа был... *** Следующим утром я отправился в бедные кварталы, чтобы посмотреть, как там обстоят дела. Хреново — как обычно. Отец Патрисио весь в заботах о тысяче самых разных вещей. Закончились деньги для столовой, и нет надежды их найти в ближайшее время. Я вызвался помочь ему в школе и развлекал детей, которым еще предстояло идти искать отбросы и мыть ветровые стекла машин. Что меня бесит больше всего, кроме нищеты, в которой они живут, это духовная нищета людей, живущих напротив. Да, трущобы Ретиро располагаются на незаконно занятых землях, принадлежащих железной дороге, проходящей через один из самых богатых районов города. Либертадор-авеню и железнодорожные пути — словно река, разделяющая богатство и бедность. С одной стороны бутики Версаче и менее чем в километре отсюда — дети, нюхающие клей. У меня упало настроение. Как я могу наслаждаться благополучной, если не сказать роскошной, жизнью с Конрадом, когда многие из этих детей не доживут и до тридцати? Жизнь так несправедлива. В четыре я заступил на смену в кафе, а в шесть начался наплыв посетителей, не прекращавшийся почти до полуночи. Я валился с ног от усталости, но ухитрился улыбнуться последнему посетителю. Упав на постель в час ночи, я спохватился, что совершенно забыл об обещании позвонить Конраду и зарядить мобильный телефон. Вот он разозлился, наверное! Я вскочил с кровати, чтобы отправить ему маленькое письмо. Кто знает, может его это успокоит... Да, правильно. Дорогой Конрад, мне ужасно жаль, что не позвонил тебе сегодня. Я замотался и пропустил время — помогал отцу Патрисио в школе, потом побежал на работу и только сейчас вернулся домой, а у тебя там сейчас шесть утра. Ты вправе на меня рассердиться. Я позвоню сегодня в семь вечера, если тебе удобно. Пожалуйста, прости меня, Гунтрам *** Сегодня работы у меня меньше, поэтому я решил сходить в университет, чтобы забрать сертификат с результатами, школьный аттестат, поставить печать в учебной части и навестить банк, спросить, вдруг все-таки можно сделать международный перевод (ага, и свиньи могут летать), а потом отправиться на работу. Учебная часть. Все удалось без проблем. Банк. Кое-что удалось: я спросил. Клерк посмеялся надо мной. Познакомьтесь с приятными людьми в этой длинной очереди. В любом случае, мои первоначальные 30 000 долларов были превращены в 42 000 аргентинских песо, которые по текущему курсу равны 14 000 долларов. Забудьте о том, чтобы снять деньги со счета. Только 400 песо в неделю! Я безмерно счастлив! После обеда вернулся в университет, чтобы забрать бумаги. Будет готово только через неделю. Ладно, не так страшно, как я боялся. Потом, сам не знаю, почему, я заполнил заявление о переводе на утренние лекции. Думаю, просто по привычке. В два часа дня я освободился, нашел свободный столик в университетском кафе и достал мобильник, чтобы позвонить Конраду. — Линторфф, — рявкнул он в трубку. Да, пожалуй, легенды о его крутом нраве на работе не врут. — Здравствуй, Конрад. Хочу извиниться за вчерашнюю накладку. Это было очень тупо с моей стороны пропустить время звонка, — сказал я смиренно. — Я беспокоился о тебе, котенок. Хороший знак: он назвал меня котенком, а не Гунтрамом. — Мне правда очень жаль. Думаю, я просто в шоке от того, как тут все плохо. Я почти опоздал на работу. — Ты до сих пор работаешь? Еще не подал заявление об увольнении? — его преувеличенно вежливый тон заставил меня похолодеть. — Подам сегодня. Но я не могу сбежать после того, как они придерживали для меня место. В общем, придется работать, — мягко ответил я. — Тебе нужны деньги? Возьми у Ландау столько, сколько потребуется для переезда. — Нет, деньги мне не нужны. Спасибо, — слегка расстроенно сказал я. Я не нищий! — Так что ты уже успел сделать? — Сходил в учебную часть и получил бумаги с печатью для международного бакалавриата; запросил остальные документы. В банке выяснилось, что нельзя трогать мои деньги до тех пор, пока я не захочу купить дом или машину. Международные переводы они сейчас не делают. — Возможно, самое время тебе оценить стабильность швейцарских и немецких банков, — сказал он со смешком. — Я бы посмотрел, как бы ты радовался, если бы потерял 54% своих сбережений! — раздраженно бросил я. — Извини. Сказал, не подумав. — Прости за резкость. Ты не виноват в том безобразии, что здесь творится. — Всё так плохо? — Очень плохо. Один плюс — люди начинают понимать, что деньги — это еще не все, и помогают друг другу, вникая в общественные проблемы, — вздохнул я. — Тогда возвращайся ко мне. Ничто тебя там больше не держит. — Осталось всего одиннадцать дней. Кстати, у тебя тут есть адвокат, который выступает в твою защиту чуть ли не каждый день. Мой сосед говорит, что я не должен был сюда возвращаться, и мне лучше улететь ближайшим самолетом, пока кто-нибудь другой не сцапал тебя, — я засмеялся. — Здравомыслящий человек… Извини, Гунтрам, но я должен присутствовать на встрече. Позвоню тебе завтра в восемь вечера по моему времени. — Хорошо. Люблю тебя. — Я тоже. Пятница, 25-ое Планировалось, что сегодня я уволюсь, и я даже ходил в кабинет менеджера. Стоял там, как идиот, перед дверью, пока кто-то не окликнул меня, и я помчался работать. Позже менеджер ушел. Я не виноват. Конрад наверняка рассердится. Утром он был немного раздражен, потому что я до сих пор не нанял транспортную компанию для перевозки книг и бабушкиного пианино (Мне нравится эта громадина, и я умею на нем играть). А завтра я буду допоздна занят в школе. Учителя не выйдут на выходных, и нужен кто-то, кто будет убираться, заботиться о детях и помогать с готовкой. Я занимаюсь этим с 16 лет с другими волонтерами. Кроме того, отцу Патрисио тоже иногда надо отдыхать. Он едва живой от усталости. Надо бы написать письмо Конраду, чтобы он не волновался из-за моего молчания в выходные. Дорогой Конрад! В эти выходные я буду помогать отцу Патрисио в школе. Учителя на работу не выйдут, и нужен кто-нибудь ему в помощь. Не думаю, что смогу тебе позвонить, я не хочу брать с собой телефон. Большая вероятность, что его украдут. Пожалуйста, прежде чем ты начнешь сердиться на меня за нарушение правила, прими во внимание, что я знаю этих людей много лет, и они ничего мне не сделают. Но телефон — это другое дело. В субботу и воскресенье мне придется работать допоздна. С любовью, Гунтрам __________ Примечания переводчика * Кульминацией аргентинского экономического кризиса стали беспорядки декабря 2001 года, в ходе которых страну захлестнула волна мародерств. 21 декабря 2001 Президент Фернандо де ла Руа ушёл в отставку. (по материалам Википедии) ** «Георг Пятый» — роскошный отель в Париже