Заместитель

Другие виды отношений
Перевод
R
Завершён
4058
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Пэйринг и персонажи:
Размер:
829 страниц, 99 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
4058 Нравится 2982 Отзывы 2236 В сборник Скачать

"33"

Настройки текста
27 декабря 2005 года Я все-таки решил позвонить тому французскому юристу, другу отца, и попросить его помочь достать полицейский отчет. Займусь этим, когда закончатся каникулы. Знаю, что это не самое приятное дело, и не хочу портить Конраду праздники. Хочется побольше узнать об отце. Увы, мне придется спрашивать у Конрада «разрешение». После того, как Лефевр ушел из нашего номера в Париже, Конрад орал на меня как ненормальный за то, что я «слепо пошел на поводу у незнакомого человека. Ты хуже ребенка! Что, если бы меня не было там, и это была бы ловушка? Прежде чем ты к нему еще раз приблизишься, я проведу полное расследование его личности». Однако история Лефевра оказалась правдой. Я обнаружил его на старом фото, сидящим в кафе на Монмартре в обществе моих родителей и еще трех человек. На обратной стороне карточки было написано по-французски: «Сесиль, Жером, Сильви, Николя и Луи, 7 июля 1979 года». Чано, то есть, доктор Мартинес Эстрада, мой юрист, тоже подтвердил эту историю. Он очень удивился, что я встретил «Нико». Чано всего один раз разговаривал с моим отцом в Аргентине, потому что когда «Нико» помогал ему с его судебным делом, в 1977 году, отец время от времени приезжал туда. Он обычно занимался делами людей, принудительно выселенных из их жилья или имевших проблемы с банками — ничего, связанного с политикой. Кроме того, отец никогда не прилагал ни малейшего усилия, чтобы выучить испанский. — Гунтрам, неужели ты думаешь, что я взял бы на себя такую огромную ответственность, как ребенок, если бы я, по крайней мере, не знал человека, который рекомендовал мне твоего отца? Нико спас мне жизнь, и он сказал, что твой отец много помогал ему при подготовке к моему делу. Я бы превратился в кусок мяса, если бы французское правительство депортировало меня в Аргентину. Когда твой отец пришел ко мне в офис, ему пришлось привести с собой переводчика. Он только подписал документы и дал сведения о своих счетах. Он очень определенно высказался, что я должен молчать о гибели твоей семьи во Франции. Больше я никогда его не видел. Я не знаю, почему Конрад выглядел таким шокированным, когда Горан подтвердил, что Лефевр и мой отец с 1972 по 1984 год вместе бесплатно принимали посетителей в той юридической фирме, помогавшей беднякам. Они также оба работали в общественной организации по вопросам, связанным с получением политического убежища. Этой организации уже давно нет. Бескорыстная помощь другим людям — не такая уж редкость, Конрад. Сейчас Лефевр — старший партнер в юридической фирме в Брюсселе, он работает там с 1983 года. Один из тех юристов, что берут за час консультаций несколько сотен евро; разведен, детей не имеет. В течение мая шестьдесят восьмого он и мой отец были арестованы четыре раза. Теперь я знаю, откуда у меня нелюбовь к полицейским. Так что никто не пытался тебя обмануть, Конрад. 28 декабря Конрад взорвался, когда я поделился с ним своим намерением узнать подробности смерти моего отца. — Что ты хочешь узнать? Он был очень болен и покончил жизнь самоубийством, чтобы избежать медленной и мучительной смерти! Конец истории! — Почему вся моя семья погибла незадолго до его смерти? Почему он обвинялся в финансовом мошенничестве, если он был порядочным человеком? Я ничего не понимаю, и, похоже, у меня есть живые родственники. Дядя, по крайней мере! Ты не представляешь, как тяжело расти, когда у тебя нет ни одной родной души! — заорал я в ответ. — Что именно ты собираешься делать? Запросить файлы из дела, закрытого шестнадцать лет назад? Единственное, что ты получишь, это фотографии тела твоего отца, и поверь, это будет не слишком приятное зрелище! Он выпрыгнул из окна! Ты вообще когда-нибудь в своей жизни видел труп, Гунтрам? Об этом я не подумал. Я побледнел и сглотнул. — Обычно сначала о землю ударяется голова, — продолжал Конрад. — Она буквально взрывается, соприкоснувшись с твердой поверхностью. Ты хочешь, чтобы это стало твоим последним воспоминанием об отце? Лучше помни, каким он был, когда он играл с тобой, или каким он запечатлен на твоих фотографиях. — Я должен узнать, что произошло. Всю свою жизнь я мучился этим вопросом. Я даже не был уверен, что он любил меня, как сказал этот юрист. Ничего не знал о том, какой была моя мать, и что она — художница! Что случилось в банке? Кто мои предки? Я понятия не имел, что мой дед был виконтом и наша семья упоминается с XV века, а на самом деле еще древней. Где мой дядя, и почему он никогда не пытался меня разыскать? — Гунтрам, ты не найдешь ответы на эти вопросы в полицейском отчете. Если хочешь, я поручу кому-нибудь собрать информацию о твоем отце, но не разрушай свою жизнь, глядя на то, что ты не хочешь видеть. А титул скорее всего утрачен вместе с землей. — Мне не нужен титул! Я просто хочу понять, что произошло! — Maus, позволь мне еще раз тщательно проверить этого Лефевра. Я не верю в совпадения. Если он тот, за кого себя выдает, ты поговоришь с ним еще раз, но не запрашивай эти бумаги. Это только ранит тебя. Ты хочешь прочитать отчет о состоянии здоровья твоего отца? Узнать, какую боль ему приходилось терпеть? — Нет, — прошептал я. — Я попрошу Горана найти кого-нибудь, кто займется расследованием истории с твоей семьей. Подробности банкротства должны были попасть в газеты. Читать всё это не очень приятно, а публикации бывают очень резкими. — Понимаю. Ты сделаешь это для меня, Конрад? — Да, милый. 23 января 2006 года Конрад сдержал слово и нанял частного детектива во Франции. Этот человек перерыл местные газеты и нашел кое-какую информацию о банкротстве «Креди Овернь», но ничего о другом банке, в котором работал отец. Не было юридического лица, зарегистрированного под названием “Services Financiers Méditeranée” ни во Франции, ни в Швейцарии. Лефевр клялся, что банк назывался именно так, и даже дал мне визитку с именем моего отца и адресом банка — Авеню Клебер, Париж. Странное место для банка. История банкротства «Креди Овернь» вполне типична. Провинциальный банк, тесно связанный с местными политиками, фермерами и промышленниками, долгов больше, чем капитала, и нет надежды когда-нибудь из них выбраться. Когда дела банка стали по-настоящему плохи, мой дед, Луи де Лиль и двое его сыновей, Паскаль де Лиль и Жером, начали выдавать себе кредиты на миллионы франков, тем самым грабя своих клиентов. Если верить прессе, они все покончили с собой, когда впереди замаячила тюрьма. Деньги растворились в воздухе, и многие люди разорились — фермеры, пенсионеры, ветераны, хозяева мелких магазинов. Имущество де Лилей было распродано с торгов, чтобы вернуть деньги клиентам банка, но вырученные средства покрыли только 12% их депозитов. Я очень расстроился, услышав об аферах своего отца. — Милый, мне очень жаль, что тебе пришлось услышать плохое о своем отце, — попытался утешить меня Конрад, когда частный детектив ушел. — Ты был прав, не это я хотел услышать. Не понимаю, почему Лефевр настаивал, что ни на минуту не поверил в причастность моего отца к мошенничеству. Было официальное расследование, и все они признаны виновными, кроме моего дяди Роже. — Гунтрам, я наблюдал такие истории много раз. Давай, иди сюда, я тебя обниму, тебе сейчас это нужно. Я обошел стол и, как маленький ребенок, забрался к нему на колени, обвил шею руками и щекой прижался к его плечу. — Я — сын афериста, — сказал я тоскливо. — Ш-ш-ш, не говори так, любимый. Это неправда, — сказал Конрад, гладя меня по волосам. — Лефевр не мог настолько ошибаться, и, возможно, твой отец был честным человеком. Не ты ли мне говорил, что он защищал людей, у которых описали имущество, не беря с них ни цента? Посмотри, какого чудесного сына он произвел на свет. Я всегда буду в долгу перед ним за то, что он дал мне тебя. — Ну что ты такое говоришь… Люблю тебя. Мы долго сидели, обнявшись. Меня охватила печаль. — Прости, что зря потратил твои деньги. — Ш-ш-ш, забудь. Это мелочь. Гунтрам, твой отец мертв и не может себя защитить. Не осуждай его и помни его, как того человека, который играл с тобой в детстве. Его друзья никогда не верили в обвинения. Лефевр описывает его похожим на тебя, за вычетом бунтов и приводов в полицию. Неужели ты думаешь, что такой человек мог украсть деньги у пенсионеров? Что бы там ни произошло на самом деле, все это в прошлом, и ты ничего не можешь изменить. Думай о будущем, о наших сыновьях и забудь старые истории. — Да, ты прав, но я не могу не думать о дяде Роже. Где он сейчас? Почему никогда не интересовался мной? — Лефевр сказал, что твой отец и твои дяди были в очень плохих отношениях. Ты всю жизнь жил за границей. С чего бы ему интересоваться тобой? — Да, ты прав. В моем семейном фотоальбоме множество фотографий семьи моей матери; старых тетушек, которые ее растили, снимки ее самой и отца, их друзей, несколько изображений моей бабушки. Есть только две фотографии деда и его сыновей в младенческом возрасте. Мой отец не особо их жаловал. — Ты хочешь, чтобы детектив нашел твоего дядю? Не знаю, возможно ли это. Скорее всего, он сменил фамилию, когда уехал в Южную Африку, или куда он там уехал… — Нет, не надо. Не думаю, что он примет меня с распростертыми объятьями, — я слабо улыбнулся. — Ты прав. Всё это в прошлом, и я не имею к нему отношения. — Вот это правильно, милый. Ты теперь часть моей семьи и должен общаться с ее членами. Тетя Элизабетта говорила мне недавно, что она думает съездить на несколько дней в Лиссабон, вернее, в Синтру, и для компании ей требуется кое-кто по имени Гунтрам. Ты можешь поехать туда с детьми дней на четыре-пять. А мне нужно слетать в Китай. 3 февраля, Синтра У Элизабетты здесь фантастическая вилла — особняк во французском стиле. На значительном расстоянии от города, в лесу, который посадил еще король Португалии в XIX веке. Его имени я не помню, помню только, что он был братом мужа королевы Виктории… Кто-то из немецких Заксен-Кобургов. Вся территория — национальный парк Кашкайш. Тут не так холодно, как в Цюрихе, и довольно солнечно, хотя сейчас и февраль. Клаусу и Карлу тут очень нравится, и главная моя забота теперь — держать их подальше от фонтана. Они обожают играть с водой! Их любимое развлечение — купать Мопси. Они наливают в свое ведерко для песка воду и опрокидывают его на бедную собачку. К счастью, она уже поняла, что к чему, и убегает, лишь только их завидит. Я совершенно очарован Синтрой. Это маленький городок, с огромным, странным на вид замком с двумя гигантскими коническими башнями — дымовыми трубами. Улицы усажены большими деревьями, крыши домов выложены разноцветной черепицей, в переулках и магазинах керамики толчется разнообразный люд. Синтра напоминает мне итальянские городки, но она не такая шумная. Здесь невероятно тихо. Местные говорят мягко, язык звучит очень музыкально, хотя я не понимаю ни слова. 5 февраля Вчера Элизабетта решила на целый день съездить в Лиссабон. Ей хотелось «купить новое постельное белье, а здесь, в Португалии, чудесные кружева». Предполагалось, что я составлю ей компанию, но Карл проснулся простуженным, и я подумал, что лучше останусь с ним дома. После обеда я решил отправиться в Синтру, выпить кофе и немного побыть в тишине. Дети ужасно энергичные, и я умирал от усталости, проиграв с ними все утро. Я люблю их, но иногда хочется одиночества. Я взял маленькую машину, оставив охрану дома — что может случиться в таком маленьком городе, да и еду я всего часа на два. В Синтре я припарковался недалеко от замка. Идти туда на экскурсию было уже поздно. Я увидел маленькое кафе напротив и отправился туда, надеясь найти там капучино и покой. Возможно, немного порисовать. Официантка принесла мой заказ, и я сидел с чашкой кофе, наслаждаясь тишиной, нарушаемой лишь потрескиванием огня в камине. В кафе практически никого не было; я достал свой блокнот для эскизов и стал по памяти зарисовывать другой замок, тот, который на горе. — Выглядит, как настоящий. Продаешь? — спросила меня высокая женщина в простой одежде. Наверное, туристка. Американка, судя по акценту. — Спасибо. Нет, не продаю. Я не профессиональный художник, — ответил я. Она без приглашения подсела за мой столик. — А тебе и не надо. Похоже, ты и так при деньгах, — заявила она, протягивая мне руку. — Линда Харрис. — Это просто хобби, миз* Харрис, — кивнув, холодно сказал я, игнорируя протянутую руку. — О, да ты — крепкий орешек. Не предложишь мне чего-нибудь? Всегда думала, что у европейских аристократов хорошие манеры, — фыркнула она. — Я не аристократ. Прошу прощения. — Разве ты не внук Луи Филиппа Армана де Лиля, виконта де Мариньяк? — спросила она. — Разве это не ты живешь с Конрадом Марией Ульрихом фон Линторфф Заксен Лёвенштайном, герцогом фон Витшток? — Мадам очень хорошо информирована. Всего хорошего, — сказал я и поднялся, чтобы уйти. — Да ладно тебе, я гораздо симпатичней, чем Тревор Джонс из Independent Times. Я не собираюсь говорить о Линторффе или его банках — только о твоей семье. — Я не разговариваю с прессой. — Разве тебе не кажется странной смерть твоего отца? Нам с Тревором пришлось рыть носом землю — Орден проделал невероятную работу, чтобы скрыть информацию о де Лилях. Даже от их шато в Пуатье не осталось ни камушка, — невозмутимо сказала она. — Купи мне кофе, и я кое-что тебе об этом расскажу. Я снова сел. Была ли это очередная хитроумная уловка? «Гунтрам, о чем ты думаешь?! Они — против Ордена, значит, враги! Сваливай отсюда как можно быстрее», — сказал мне внутренний голос. Увы, мое сердце решило остаться. — Что вам заказать? — спросил я. Она засмеялась. — Кофе будет в самый раз. Это почти нереально поговорить с тобой, или хотя бы приблизиться к тебе. Куда подевались твои головорезы? Не платите им, и они устроили забастовку? Я холодно взглянул на нее. Она кашлянула и посерьезнела. — Мы узнали об Ордене шестнадцать лет назад от члена твоей семьи. Нашим главным информатором был Роже де Лиль вплоть до своей смерти два года назад. Автомобильная авария, как всегда. Тревор думал, что ты тоже нам поможешь, но, похоже, ты не горишь желанием. — Как я уже сказал вашему приятелю, если у него есть доказательства, пусть идет с ними в полицию, — автоматически ответил я, шокированный новостью, что мой дядя мертв, а мне ничего об этом неизвестно. Он снабжал их информацией? О чем? — Я ни на минуту не поверю, что вы знали мою семью. Это наглая и бесцеремонная ложь. — Знаешь, парень, мы были поражены, что из всех людей на свете именно ты стал постоянным любовником Линторффа. Полагаю, он точно знает, что любит. Ты очень похож на Роже. Почти как близнец. Забавно, потому что твой отец был брюнетом с зелеными глазами. Ты взял от него только черты лица. — Я не понимаю, о чем вы говорите. — Спокойно, парень. Посмотри на фотографию и скажи, что видишь, — она достала снимок из сумочки и протянула мне. На нем были изображены четверо мужчин в вечерних костюмах. Один из них — мой отец, в точности такой, каким я его помню, — смотрел скучающе, другой человек с голубыми глазами и темно-русыми волосами, очень похожий на меня, но более элегантный, и еще двое. Один из них Фердинанд в более юной версии, другой — не кто иной, как Конрад собственной персоной. Время остановилось. Я пытался осознать то, что сейчас видели мои глаза. Конрад знал моего отца? И Фердинанд тоже? Они сидели за одним столом на приеме или каком-то подобном мероприятии. Нет, это обман, такое любой может сделать при помощи фотошопа. — Это фотография моего отца, — мой голос дрогнул. — А также твоего дяди Роже, Линторффа и фон Кляйста. Этот снимок Роже дал Тревору, когда узнал, что ты живешь с Линторффом. К тебе приблизиться он не рискнул, иначе бы его сразу же убили. Его и его семью. Насколько я знаю, они сейчас живут в Бразилии. Тревор пытался поговорить с тобой, но дипломатия никогда не была его сильной стороной. Роже только сказал нам, что его семья была частью Ордена; они попытались свергнуть Линторффа, но переворот провалился и все, за исключением его и тебя, были убиты. Я облегченно вздохнул. — Вы сами не слышите, как нелепо это звучит? Линторфф перерезал всю мою семью, а потом решил, что я — лучший выбор для его постели. — Я знаю, что это звучит странно. Ты не обязан мне верить. Спроси Марианну фон Лихтенштайн, мать Линторффа. Она скажет тебе правду. Это очень смелая женщина, и она сделает все, что в ее силах, чтобы уничтожить эту проклятую организацию. Она живет в Париже. Позвони ей. Только тебе она расскажет правду. Я оставлю тебе ее номер и свой — вдруг ты все же захочешь поговорить со мной. — Не затрудняйтесь. Все это очередной фарс для вашей газетенки. Чушь! — крикнул я ей и пошел к выходу, бросив 20 евро на кассе. На ветровое стекло моей машины была прикреплена маленькая записка с телефонным номером. Я скатал из нее шарик и выкинул в мусорный контейнер. Ни к чему загрязнять такой славный город, хотя тут и встречаются неприятные люди. На обратном пути я гнал машину на полной скорости, но к тому времени, как приехал на виллу, уже стемнело, и я сразу отправился спать. Слишком уж взбудоражен я был, чтобы идти к детям. Пропади пропадом эти журналисты и Орден! Моя семья не имеет к ним отношения! Мы владели всего лишь второразрядным, нет, третьеразрядным банком в Оверни! Для членства в Ордене это маловато. Никто из них, тем более, Конрад даже говорить бы с нами не стали. Сидеть за одним столом? Да никогда! Это трюк, чтобы отвлечь внимание и вытянуть из меня информацию об Ордене. Конрад сказал бы мне, если бы был знаком с моим отцом. Разве его бывшего любовника звали не Роже? Точно, Роже. Я записал имя в дневнике. Конрад всегда говорил, что мы похожи — как я с моим дядей. Нет! Конрад помог мне получить информацию о моей семье и даже защищал моего отца, а его бывший любовник был мерзавцем. Нет, затеяли переворот его братья и отец. Они интриговали за спиной у Конрада. Этот Роже был сексуальной приманкой в их руках. Конрад не лгал мне, когда он хорошо отзывался о моем отце. Я чувствую, когда он врет. Это просто совпадение. Роже — распространенное имя. Вот если бы его звали Гунтрам или Лотар, тогда другое дело. Но какого дьявола Конрад сказал, что он благодарен моему отцу, потому что «он дал мне тебя»? Я никак не мог избавиться от ощущения, что это были не просто общие слова, чтобы меня успокоить. Какая абсурдная фраза. То, как погибла вся моя семья, очень похоже на modus operandi** Ордена, как сказал бы Репин. Нет. Это сумасшествие. Гунтрам, ты отравился их ядом. Эти ребята — фанатики. Некоторые из них считают, что иллюминаты — инопланетная раса ящеров, как в сериале "Визитеры" или что они хотят истребить две трети человеческой расы. Они запросто могли сделать фотомонтаж и подсунуть мне эту фальшивку. Я никому не скажу о том, что произошло. Просто возьму завтра детей и вернусь в Цюрих. ------------ Примечания переводчика * Ms. — нейтральное обращение, в отличие от miss и mrs не содержит информации о семейном положении женщины. ** modus operandi (лат.) образ действия, манера делать.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.