За гранью

Гарри сидит за столом, накрытым безвкусной скатертью с уродливыми желтыми цветами, и давится сухим, бисквитным тортом, который Петунья всё же купила, не без участия матери, разумеется, в честь его, Гарри, Дня Рождения. «Одиннадцать лет бывает только раз в жизни. Это особая дата, когда ты становишься достаточно взрослым для того чтобы стать полноправным членом магического сообщества Британии. Можешь отвечать за свои поступки», — тихим голосом произносит сухие слова поздравления Лили. Сухие, не потому что без любви, нет, любви там по-прежнему более чем хватает. Иногда Гарри думал, из чего состоят привидения, но других призраков кроме матери он не знал, а мать его похоже на все 100 процентов состояла из любви к нему. Так вот, возвращаясь к сухим словам, последнее время к Лили как нельзя лучше подходило выражение: слоняться как привидение. Она мало говорила, но если уж начинала, то речь ее была сухой, а голос тихим. Как будто играла какая-то пластинка в граммофоне, а Лили только шевелила губами. «… тогда ты получишь свою волшебную палочку, которая сама тебя выберет», — продолжала женщина. А Гарри пытался как можно скорее закончить свой праздничный завтрак и тогда уж. А что тогда? Тогда ничего. В честь «праздника» ему разрешили не ходить в школу, настойчиво так сообщили об этом, а это значит, что серьезных отговорок, вроде уроков у Гарри не было и придется целый день общаться с мамой, а то и просто молчать. На душе было тоскливо, и даже мечты о далеком и волшебном мире, об удивительной школе, где учатся только волшебники, настроения не поднимали. Во-первых, у него опять болел этот чертов шрам, а во-вторых, ни в какую школу Гарри просто не верил. Нет, ну серьезно, какая школа волшебников, какая магия? Допустим в пять лет, он верил, надеялся и ждал. Но в этом прекрасном возрасте он еще ждал доброго Санту на Рождество и зубную фею, каждый раз, когда у него выпадал молочный зуб. Тоже, между прочим, со слов матери. В итоге после четырех лет лжи и обмана, как Гарри это охарактеризовал, выяснилось, что ни того, ни другого, то есть другой в природе не существует. И тогда он всерьез задумался о том, всё ли знает мама и если уж не существует даже такого волшебства, то, как тогда может существовать целый волшебный мир. Читателю, скорее всего, думается, кому как не Гарри верить в чудеса, волшебство и магия, когда рядом мама-привидение. Ну, вот, поди, те же в привидений Гари волей неволей верил, и даже в ведьм, но в целую школу чародейства и волшебства поверить не мог. От таких невеселых и совсем непраздничных дум Гарри отвлек странный звук, словно кто-то скребся. Мгновение и юный волшебник чуть не оглох от истошного визга своей тети. — Сова, господи, живая сова! Уберите отсюда эту гадость! — надрывалась Петунья. Ее крик даже отвлек Дадли от телевизора, а Лили от наставлений сына на путь истинный, хотя и то, и другое всегда было очень и очень сложным. Сова тем временем миновала гостиную и залетела на кухню, сразу же усевшись на плече у Гарри, который хоть и был удивлен, но сов, а равно и всех остальных животных очень любил. — Вернон, у нас в доме живая сова! Убери ее! — унять Петунью было непросто. — Тетя Петунья, а если бы у Вас дома была мертвая сова, Вам бы стало легче? — не удержался от смешка Гарри, аккуратно поглаживая белые, словно покрытые снегом, перья своего нового знакомого, который уже перебрался на стол и с удовольствием поглощал остатки праздничного торта. — Я посмотрю, как ты заговоришь, когда она тебя клюнет, или не дай бог глаза выцарапает! А вдруг она заразная?! — видя, что птица спокойно сидит на столе и не собирается ни на кого нападать, да и выглядеть совсем не больной, Петунья немного успокоилась. К тому же из ванной комнаты наконец-то соизволил выйти Вернон. Он уже собирался накинуть на сову плед, схватив, таким образом, птицу и свернув ей в целях безопасности шею. Так как, по его мнению, здоровые птицы, тем более лесные, в дом не залетают. Ситуацию спасла Лили. Очень так меланхолично сообщив о том, что эта сова из Хогвартса, и принесла документы о зачислении Гарри в школу и список учебников. И, действительно, на столе лежало запечатанное письмо, на которое в суматохе никто не обратил внимания. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и гневным, шумным дыханием Петуньи. Тишину нарушил Вернон, поинтересовавшись, должны ли они что-то платить за обучение Гарри. Получив отрицательный ответ, он успокоился, и спешно засобирался на работу. Дадли также не нашел в происходящем ничего интересного: сову ловить не будут, Гарри наказывать не будут. Разочарованный он ушел досматривать свою передачу и доедать уже третий за сегодняшнее утро гамбургер. — Вот и отлично. Я хоть отдохну от вас двоих! Скатертью дорога! — отмерла, наконец, Петунья, всё еще опасливо поглядывая на сову. Гарри дрожащими руками открыл конверт с гербовой печатью и развернул письмо. Спустя несколько минут, отпаивая вместе с мамой тетю, упавшую в обморок, от говорящего письма, Гарри думал о том, что Хогвартс, ему уже определенно нравится. Да, и как может не нравиться место, где можно завести настоящую сову, письма умеют разговаривать, а чудеса случаются не потому, что это чудо,а потому, что ты сам его сотворил. Список учебников и других нужных вещей, вроде котла на 5 литров и набора пробирок для уроков зельеварения, лежал на столе, палочка уже давно ждет Гарри в лавке Оливандера. Приключения начинаются…