Личная жизнь доктора Кима

Хань послушно проследовал за Исином в уже знакомый дом, недалеко от места, где остались дорогие сердцу люди. Хотелось развернуться и пуститься наутек, выломать дверь родной квартиры и спрятаться в крепких объятьях брата и Чонина. Вот только легче станет на крошечную долю секунды. Их все равно разлучат. И так будет до тех пор, пока они не докажут вычурному миру, что имеют право быть вместе. Все трое. Пока Исин возился с ключами, Хань прислонился к стене и закрыл глаза. События сегодняшнего дня тяжелым грузом легли на плечи мальчишки. Он пытался убедить себя, что все наладится, но вера в хэппи-энд стремительно его покидала. - Странно, - Син нахмурился и сделал один оборот ключа, - я уверен, что закрывал все замки, когда уходил утром на работу. Он повернул ручку двери и осторожно прошел в квартиру. Тяжело вздохнув, Хань прошел следом. Когда в коридоре неожиданно вспыхнул свет, парни зажмурились и удивленно посмотрели на застывшего в проходе Ифаня. - Сюрприз, - как-то безрадостно сообщил он. – Это еще кто? - Блин. Фань, - облегченно вздохнув, Исин повесил снятую куртку на вешалку у входа. – Почему не предупредил, что приедешь? Я думал, ко мне воры залезли. - Предупредить надо было, значит? – Ифань сердито сложил руки на груди. – Чтобы я не смог узнать, что ты водишь сюда других парней? - Что? – до Исина только начала доходить вся двусмысленность ситуации. – А, нет. Это Хань, брат Сэхуна. Долгая история, на самом деле. - Могу я одолжить твой телефон, хен? – Хань не удостоил Фаня даже взглядом. Получив аппарат, он молча прошел в одну из комнат и закрыл за собой дверь. У гостя аж челюсть отвисла от такой наглости. - И мне приятно познакомиться, - он указал на дверь комнаты и удивленно посмотрел на Исина. – Какого черта происходит? *** Хань сел на подоконник, даже не включив свет в комнате. Пальцы сами набрали уже знакомый давно телефонный номер. - Да, Син, - послышался в трубке сонный голос Чонина. – У вас все в порядке? - Это я, - голос Ханя осип. Хотелось просто разрыдаться. – Я тебя разбудил? - Ханни, - прошептал Чонин. – Все хорошо? - Нет. Ничего не хорошо. Настолько не хорошо, что мне из окна сигануть хочется. - Хоть ты не истери. Мне Сэхуна хватает. Где ты сейчас? - Дома у Исина. Меня отпустили к нему на время судебного процесса, - Хань всхлипнул. Самообладание подкачало. – Я так хочу тебя увидеть. Чонин, мне так страшно. - Не отключайся, - на другом конце провода раздался хлопок входной двери. Хань слышал тяжелое дыхание в трубке и молчал. Даже обычное дыхание Чонина действовало на него успокаивающе. – Поговори со мной. - О чем? Я не знаю, что тебе сказать. - Странно, - кажется, Чонин улыбался. – Обычно ты такой балабол. - Я не хочу сейчас говорить. - А чего ты хочешь? - Обнять тебя, - Хань случайно перевел взгляд на улицу и чуть не подпрыгнул – прямо под его окнами стоял Чонин. - Привет, - улыбнулся брюнет, плотнее прижимая трубку к уху. – А у тебя сопли под носом. Фу, как некрасиво. - Придурок, - рассмеялся Хань и высморкался в рукав, что вызвало у Чонина еще одну порцию нецензурных слов. – Заткнись. Просто заткнись. Ладно? - А ты прекрати распускать нюни, - Чонин отключил телефон и спрятал руки в карманы пальто. Он неотрывно смотрел в глаза мальчишки, с которым его разделяла стеклянная пропасть. И не было никаких шансов на мгновенное воссоединение. - Как романтично, - Хань обернулся, услышав за спиной тихий голос Ифаня. Тот сел рядом с ним на подоконник и, приветственно кивнув удивленному Чонину, жестами предложил ему войти. «Третий этаж. Восьмая квартира». Ханя как ветром сдуло, когда раздался звонок в дверь. - Привет еще раз, - Чонин распахнул объятья и едва словил бросившегося к нему мальчишку. - Чонин! - Воу, воу, воу, - у Ифаня глаза выкатились из орбит, когда он увидел, как страстно Хань целует гостя. – Сколько ты сказал, ему лет? - Шестнадцать, - Исин смущенно кашлянул в кулачок и улыбнулся. – Давай их оставим наедине и приготовим чай. - А они… - Фань недоверчиво посмотрел в сторону целующейся парочки, - не устроят трахель-шмахель прямо на пороге? Бровь Исина взметнулась: - Кто знает… *** - Ш-ш-ш, ну, все, все, успокойся, - у Чонина уже губы начали болеть от поцелуев. Хань прильнул к нему, чтобы коснуться напряженной шеи губами. - Не уходи. Сердце Чонина болезненно сжалось. Они оба понимали, что сегодня этому желанию не суждено сбыться. Но разжать объятия не хватало сил. - Ты же знаешь, я не могу, - Чонину пришлось сделать шаг назад и разомкнуть дрожавшие руки Ханя. – Когда все закончится, я обниму тебя крепко-крепко и навсегда. А пока… будь сильным. Ты же мужчина, - он взял его лицо в ладони и заглянул в печальные глаза. – Мой мужчина. Верно? Хань кивнул и закрыл глаза, чтобы Чонин не заметил промелькнувшей в них боли. - Верно. Твой. Даже если небо рухнет на землю. - Ого, какие страсти, - послышалось с кухни. - Кстати, кто это? – шепотом спросил у Ханя Чонин. - Кажется, парень Исин-хена. Полный облом. Я хотел свести его с братом, - так же шепотом и на мгновение забыв о проблемах ответил Хань. - Печалька, - рука Чонина скользнула по его спине на поясницу. Две пары глаз обратились к парням на кухне. Ифань аж подавился. - Что? - Блин, он даже не симпатичный, - поморщился Хань, вновь обратив внимание на своего парня. - И ничего общего с Сэ. Может, Син ему задолжал? Два взгляда снова встретились. - Точно. Он выплачивает ему долг своим телом. У Ифаня глаз задергался: - Чего? Вы это обо мне? Рядом с ним хрюкнул Исин. Фань слишком громко поставил чашку на стол и встал: - Эй, вы. Кажется, зря я вам посочувствовал. - Мне пора, - Чонин чмокнул улыбающегося Ханя в губы. – Выше нос, Ханни. Мы справимся. - Обними хена за меня, - мальчик подарил ему последний поцелуй. – Я люблю тебя. Хлопнула дверь. А через секунду над ним навис суровый Ифань: - Итак… кто тут даже не симпатичный? - Ну, не я же? – Хань мельком взглянул в зеркало и поправил рыжую челку. – Спокойной ночи, хены. Он обошел обалдевшего парня и быстро скрылся в своей комнате. - Эй! Мы не договорили! Из кухни послышался смех Исина: - Оставь его в покое, Фань. Он хоть оживился после встречи с любимым человеком. Знаешь, тяжело наблюдать, как ребенок, который всегда полон энергии и улыбается, вдруг начинает чахнуть из-за дурацких законов, пытающихся разлучить его с близкими. - Разве ты стал социальным работником не потому, что считаешь эти законы справедливыми? – Ифань вернулся на кухню и сел напротив него. Подумав пару секунд, Исин покачал головой. - Я просто хотел помогать детям, страдающим от насилия в семье. Чтобы они могли улыбаться так же, как и Хань. Наш закон несовершенен. И то, что происходит с семьей Сэхуна, тому подтверждение. А у меня руки опускаются, потому что я не могу им никак помочь. Ифань взял его руки в свои и тепло улыбнулся. - Ты справишься. Пусть не как социальный работник. Зато как друг. Уверен, Хань и Сэхун очень тебе благодарны. *** Когда Чонин вернулся домой, на его лице играла улыбка. - Произошло что-то хорошее? – поинтересовался у него Бэкхен, сидевший в гостиной в компании Сэхуна и телевизора. - Я виделся с Ханем, - заметив, как вздрогнул Сэ, Чонин продолжил. – Он очень боится. Поэтому нам ни в коем случае нельзя опускать руки. Что бы ни произошло. Какое бы решение не принял суд. Слышишь меня, Сэ? Юноша кивнул, не отводя взгляда от экрана. Чонин вздохнул: - Сэ… - Мне звонил адвокат Ханя. Хакен, кажется, - безэмоционально произнес он. – Кажется, у нас в Нанкине есть троюродные дядя с тетей. - И что это значит? – Чонин напрягся. - У них небольшой дом и трое детей. В случае, если мы проиграем, Хань отправится туда. - Мило. Он туда не отправится. Сэ обернулся: - Вангуешь? Наших сторонников можно пересчитать по пальцам одной руки. Присяжные долго будут смеяться, если узнают, что все они… не совсем нормальные. Если ты понял, о чем я. Сразу станет ясно, кто угробил психику ребенка. - Исин сказал, что врач признал Ханя здоровым, - возразил Чонин, на что Сэ лишь ухмыльнулся. - Они и врача выставят некомпетентным. Лишь бы было все так, как им хочется. - Тогда нам нужен план Б, - подал голос Бэкхен, и на него обратили внимание два удивленных взгляда. Сэхун впервые за весь день проявил хоть какую-то эмоцию. - План Б? - Если, конечно, вы не собираетесь отдавать им Лу Ханя. Чонин и Сэхун переглянулись. Без вариантов. *** Хоть встреча с Чонином и придала Ханю сил, но на судебное заседание он пришел белый как лист бумаги. Никакие приободряющие слова Хакена не помогали. Только пронизывающий взгляд черных глаз, в момент, когда Чонин вошел в зал, заставили щеки порозоветь. - Чонин… Хен, - Хань не мог оторвать взгляда от брата и своего парня. Они так близко. Всего пара шагов. Если протянуть руку… - Хань, - Хакен одернул его, - держи себя в руках. Он и не понял, что действительно встал, чтобы пойти к ним. Присяжные зашептались. - Думаете, я ненормальный, - буркнул Хань, сев на свое место. – Конечно, вам же так удобнее. Разлучить с семьей из-за ваших гомофобных предубеждений. Круто, наверно, считать себя богами? - Хань! – нахмурился Хакен и виновато опустил глаза, когда судья сделал ему замечание. - Вы не можете контролировать своего подзащитного? - Простите. У него очень сложный характер. Далеко не каждый может с ним справиться. - Хань, - мальчишка обернулся, встретившись с сердитым взглядом Сэхуна. - Хен? - Рот, - блондин провел двумя пальцами по губам, словно закрыл замок. Хань кивнул и притих. Присяжные снова зашептались. Хань наблюдал из-под челки за братом. Тот был спокоен. Даже слишком. Смирился с поражением? Или уверен в победе? Он пытался разгадать мысли брата, но при каждом взгляде на него наталкивался на невидимую преграду. До него долетали обрывки показаний: Это безнравственно – позволить подростку жить в семье геев Мальчик не испытывает дискомфорта в общении с представителями нетрадиционной ориентации Согласно заключению психиатра, он здоров Именно пример поведения брата стал ключевым в формировании ориентации ребенка - Боже, какую херню вы все несете, - не выдержал он. Чонин прыснул в кулак. – Я просто доверил сначала свое сердце, а потом и тело одному-единственному человеку. Какая разница, мужчина он или женщина? Судья хлопнул папкой с делом по столу: - Выведите ребенка из зала суда. - Ха! Я сам уйду, - Хань встал и под конвоем вышел в комнату ожидания, умудрившись нежно провести кончиками пальцев по щеке Чонина, сидевшего в проходе. Кто-то из присяжных вздохнул от сожаления. По крайней мере, если их разлучат, то это будет не единогласное решение. *** - Присяжные ушли выносить вердикт, - полчаса спустя к изгнаннику заглянул Исин. – Меня к тебе пустили, так как я соцработник. Чего-нибудь хочешь? Чай? Кофе? Бутерброд? - Чонина хочу, - не поднимая взгляда, ответил мальчик. Его ласково погладили по голове. - Прости. Но тебе не разрешат с ним увидеться. - У нас есть шансы? – Хань поднял на Исина полные надеждой глаза и вздохнул, увидев в них сожаление. – Ясно. Когда я вырасту, то стану президентом и разнесу в пух и прах всю эту долбанную судебную систему. Исин сел рядом с ним: - Президент-гей? Думаешь, тебе позволят? Хань прищурился: - Они меня плохо знают. Больше они ничего не говорили. Просто сидели и смотрели на двери. Пока те не открылись, и к ним не подошел Хакен. - Идем, Хань. Учти, если что, мы подадим апелляцию. - Проще перетерпеть четыре года, чем снова смотреть на эти недовольные рожи, - фыркнул Хань и вошел в зал заседания. Как и в прошлый раз, его пальцы скользнули по бархатной щеке. И даже на мгновение были пойманы большими ладонями. «Я все равно люблю тебя. Что бы ни случилось», - безмолвно сказал черный взгляд. Хань моргнул: «Знаю». - Итак, - судья строго посмотрел на Ханя и откашлялся, - суд вынес решение. О Сэхун… вы лишаетесь опекунских прав на младшего брата, который направляется на постоянное проживание в Нанкин к троюродной тетушке по отцу до момента совершеннолетия. - Фак, - выкрикнул в сердцах Сэхун. Хань закрыл глаза, стараясь сдержать подступающие слезы: - Что и требовалось доказать.