Личная жизнь доктора Кима

Ханю не разрешили ни поговорить с Сэхуном перед отъездом, ни увидеться с друзьями в последний раз. Его усадили в комнате ожидания и поставили рядом чемодан. - Действительно, в ссылку отправляют, - вздохнул он и вытянул из своего багажа маленькую пуховую подушку. Наверно, ее Сэхун туда положил, когда паковал его вещи. Хань уткнулся носом в прохладную наволочку. – Пахнет Чонином. Он закрыл глаза, вспоминая манящий взгляд и теплые губы. Уже не на что было надеяться. Разве что на чудо. Вот сейчас дверь откроется и в комнату войдет улыбающийся Чонин и скажет, что они со всем разобрались и теперь можно ехать домой. Хань уставился на дверь. Юное сердце взволнованно билось в груди. Он придет, правда ведь? Должен прийти. Во всех романтических дорамах так происходит. Так чем их история с Чонином хуже? Хань закрыл глаза: "Пожалуйста... Пожалуйста..." Но тишину не нарушил звук шагов. Это не дорама. Это реальность. Сердце больно укололо и медленно продолжило биться. - Чудес не бывает, - выдохнул он несколько минут спустя и сжался в комочек на диване, подмяв под себя подушку. Так и задремал, видя во сне дорогую сердцу комнату и двух улыбающихся ему парней. - Вставай, Хань, - послышалось над ухом. – Устал после слушания, наверно? Хань протер глаза и сонно посмотрел на вошедшую в комнату женщину. Это была соцработница и по совместительству одна из присяжных. Она поставила перед мальчиком стакан какао и блюдце с булочками. - Я не голоден, - огрызнулся Хань и накрыл голову подушкой. - Через полчаса тебя отвезут в аэропорт. - Так спешите от меня избавиться? – не удержался он от подкола, но все-таки встал и даже выпил немного какао. - Знаешь, Хань, - женщина села рядом с ним на диван, - бывают в нашей жизни моменты… несправедливые. Когда кажется, что весь мир против тебя. - А это не так? – Хань и не заметил, как слопал две булочки из трех. – Всем просто наплевать на то, что я чувствую. - Не всем. Просто люди еще не научились понимать и принимать отношения, выходящие за рамки общепринятых. - А когда научатся? На дворе двадцать первый век. - Боюсь, нам придется смириться с тем, что такова уж людская натура. Хань бросил недоеденную булочку на стол: - Не хочу! - Не буянь, - незнакомка потрепала его по рыжей шевелюре. – Ты смотри, какой вспыльчивый. Хань увернулся от ее рук, но такое доброжелательное отношение к своей персоне ему очень льстило, поэтому на его губах мелькнула довольная улыбка. - Почему вы меня поддерживаете? - Ну, - она лукаво улыбнулась, - может потому, что у меня сын – гей? Ему 21, он студент и встречается с хорошим парнем. Он счастлив, и я счастлива. Ты тоже будешь счастлив Хань. Может не завтра, но обязательно будешь. - Спасибо, - Хань прикрыл глаза, когда его с нежностью поцеловали в висок. Так… по-матерински. Мама, вот кого сегодня ему очень не хватало. Хань уверен, она бы поняла и приняла его чувства к Чонину. Ничего этого не случилось, если бы мама была рядом. Ханю очень не хватало ее слов поддержки и теплых объятий. Особенно сейчас, когда так тяжко на душе. В комнату зашел судебный пристав. - Поехали, пацан. - Да без базара, мужик, - перекривил его Хань и низко поклонился засмеявшейся женщине. – Надеюсь, мы с вами еще увидимся. Корея без меня долго не сможет, не сомневайтесь. - Я в этом уверена, - кивнула она ему на прощание. По дороге в аэропорт Ханя посетила шальная идея – распахнуть дверь машины и выпрыгнуть на полном ходу. Как в боевиках, которые он смотрел с братом по вечерам, когда они оба оказывались свободны. «Костей не соберем», - раздался в голове голос старшего брата. Хань чертыхнулся и отпустил ручку двери. Он откинулся на сидение и остановил взгляд на виде из окна. Машина только что проехала его школу. Из здания как раз выходили Чондэ с Минсоком. - Я даже не попрощался, - вздохнул Хань. В груди снова заныло. Он переплел пальцы и обратил все свое внимание на многочисленные фенечки на запястьях. «Чонин плюс Хань равно любовь» - ванильно до безобразия. Вот только сейчас эта надпись так согревает. Маячок, напоминающий, что в конечном итоге все будет хорошо. - Не боитесь, что сбегу? – с издевкой спросил Хань перед посадкой на самолет. Провожавшие его соцработники усмехнулись. - В Нанкине тебя встретят родственники. А в небе… куда ты денешься? - Да куда-нибудь, - вздохнул Хань и сдал багаж. Пошло все к черту. Может там, в Нанкине, не все так плохо. Самолет взмыл в небо. Ханю хотелось верить, что все перемены в его жизни – к лучшему. Но все надежды разлетелись прахом, когда, сойдя с трапа самолета, он увидел пару хмурых людей пожилого возраста. Ни намека на улыбку. - Лу Хань? – спросил у него мужчина. Мальчик кивнул, и у него буквально выхватили из рук чемодан с вещами. – За мной. - В концлагерь, что ли, попал? – прошептал Лу и выдавил из себя улыбку, когда к нему обернулась женщина. - Поужинаешь, и ребята тебе покажут твое место работы. Хань аж споткнулся: - Работы? - удивленно уточнил он. В ближайшие планы Ханя точно не входило пахать на дальних родственничков. Он вообще-то доучиться хотел. Но, кажется, у дяди с тетей на него другие планы... - А ты думал, будешь валяться на диване и грызть чипсы? – злорадно поинтересовался мужчина. – Мы тебя бесплатно содержать не собираемся. - Я вообще не просил, чтобы вы меня забирали, - Хань остановился возле грузовика, припаркованного у входа в аэропорт. – У меня брат, между прочим, есть. Я в дальних родственниках не нуждаюсь. - Слышали мы о твоем брате, - женщина толкнула его в спину и заставила залезть внутрь. – Здесь таких извращенцев нет. Будешь работать от заката до рассвета – вся дурь из тебя мигом выветрится! Хань хотел возразить, но вовремя понял, что это бесполезно. Он прижал к груди свой рюкзачок и зажмурился. Зря он рассчитывал на счастливый финал. Машина, казалось, пересекла весь город, пока не выехала на отдельную трассу, к небольшому дому. Хань сразу заметил огромный виноградник, распластавшийся по округе. - А у вас тут бизнес, как я посмотрю. - Много болтаешь, - осек его мужчина. – С этого момента зови меня сударь, а мою супругу – сударыня. - Мы что, в средние века приехали? – стоило Ханю спросить это, как его метким ударом в живот повалило на землю. Он даже не с первой попытки смог вдохнуть. - Еще вопросы будут? – над ним склонился его рабовладелец. - Нет… сударь, - еле слышно прошептал мальчик. Быть избитым до смерти в первый день жизни в новой семье не хотелось. Лучше отступить и принять чужие правила игры. Хотя бы на время. Что делать дальше, Хань подумает чуть позже. Из дома выбежала девчушка в розовом платье и двумя длинными косичками. - Ой, какой симпатичный! – взвизгнула она и присела возле Ханя на корточки. – Папа, зачем ты его обижаешь? - Я хочу, чтобы он был послушным, Лю, - мягко сказал мужчина. – Помоги ему освоиться. - Конечно-конечно, - девочка схватила Ханя за руку и подняла с земли. – Идем-идем, ты будешь жить напротив моей комнаты. - Радость-то какая, - вздохнул Лу. Лю не поняла сарказма. - Ты тоже рад, правда? Не обращай внимания на папочку. Он строгий, но хороший. Если будешь слушаться, он не будет тебя бить, обещаю. - Слушаться, - Хань усмехнулся. – Значит, у меня будут проблемы. Его комнатой оказалась небольшая каморка с тумбочкой и кроватью. Хорошо хоть одеяло было. И постельное белье чистое. Хань сел на кровать и перевел усталый взгляд на Лю, метавшую в его сторону сердечки. – Можно мне побыть одному? Я очень устал. - Ой, прости-прости, - она встрепенулась и закрыла рот ладошками. – Я позову тебя к ужину. - Спасибо, - Хань выдохнул, когда за ней закрылась дверь. Он упал на кровать и на миг закрыл глаза. А после полез в рюкзак и нашел на самом дне выключенный телефон. В комнате обнаружилась работающая розетка, и вскоре на экране вспыхнула улыбка Чонина. - Нет сети, - вздохнул Хань. – Ну, да. Я же в Китае. Он сел на пол и стал листать свой фотоальбом. Чонин, Сэхун, снова Чонин, много Чонина, фотка с Бэком и Чанелем. Хань провел пальцем по фотографии, где Чонин нежно целует его в шею. Бэкхен их спалил. - Это твой парень? Хань вздрогнул и спрятал телефон за спину: - Лю! Когда ты вошла? - Я постучалась, но ты не ответил. Мама с папой мне рассказали, что ты гей. Но больше никто не знает. Ты очень милый, поэтому я никому не расскажу. - Я не стесняюсь своей ориентации, Лю, - Хань вновь достал телефон и посмотрел на любимую улыбку. – Мне все равно, что скажут люди. Твои родители считают, что если я буду пахать круглосуточно, то забуду его объятья, его поцелуи, его завораживающий голос, - он скользнул большим пальцем по фото. – Только этого не будет. Может, я еще недостаточно зрел, чтобы принимать самостоятельные решения. Но вот право любить Чонина у меня никто не отнимет. - Хань, - Лю всхлипнула и обняла его за шею. – Не грусти. - Идем ужинать, - он отстранился, и вывел девочку из комнаты. За столом было оживленно. Кроме дяди с тетей, активно работали ложками несколько парнишек, на вид ровесников Ханя. Все они ему быстро представились, но он пропустил их имена мимо ушей. Общаться ни с кем не хотелось. Остальные ребята, словно почувствовав его настроение, не стали навязывать разговор и продолжили трапезничать в тишине. - Хань, - дядя дождался, пока мальчик поднимет на него глаза, - подъем в пять утра. Собираемся на заднем дворе в шесть. Опоздавшие будут сурово наказаны. Поэтому не серди меня… Ханни. Хань поморщился - впервые это прозвище вызывало неприязнь. В голове моментально всплыли воспоминания, как нежно звучало "Ханни" из уст Чонина. Этого хватило, чтобы аппетит пропал окончательно, а в глазах защипало. - Спасибо за еду, - он отодвинул тарелку и поспешил вернуться в свою комнату, чтобы уткнуться носом в подушку и дышать еще не выветрившимся запахом Чонина. Скоро и этого у него не будет. Хань старался не думать о днях, когда Чонин и любимый брат станут воспоминаниями на фото в телефоне. Хань очень боялся, что однажды привыкнет жить без этих двоих… Не прошло и пяти минут, как к нему в комнату постучали. - Открыто. К Ханю зашел невысокий мальчишка, весь чумазый, в порванной рубашке и коротких шортиках. - Я - Вэнь, - заново представился он. - Сударь приказал показать тебе виноградник. Хань фыркнул: - Сударь. Куда я попал? - Ханя раздражало подобное обращение. Было очень тяжело сдержать себя и не высказать Вэню все, что он думает о своем новом попечителе и его супруге. - Ты привыкнешь. Все сначала бунтовали. Но сударь... бывает убедителен. Очень. Хань скользнул взглядом по худощавому телу подростка. На запястьях виднелись синяки от веревок. - Он вас бьет, - даже не вопрос. Утверждение. Он на своей шкуре успел испытать методы воспитания "сударя". По телу пробежала мелкая дрожь. Все внутри сдавило, словно прижатое невидимым грузом, а по виску скатилась капелька холодного пота. Дышать стало труднее. Сэхун никогда не применял к младшему брату насилие, хоть Хань, чего уж греха таить, часто заслуживал ремня. Здесь с ним любезничать не будут, и рассчитывать на обычные выговоры не стоило. Конечно, у Ханя был выбор: стать паинькой и специалистом в выращивании винограда или ежедневно терпеть побои за непослушание. Он мог бы притвориться идеальным мальчиком, но не хотел идти на поводу у таких людей. Вэнь инстинктивно спрятал руки за спину и опустил глаза. - Скоро стемнеет. Если я не успею показать тебе твой участок, то буду наказан. Они вышли из дома и не спеша направились к виноградникам. - Каждый участок огражден веревкой с флажками, - начал объяснять Вэнь. - Мои - желтые. У остальных ребят синие, зеленые и оранжевые. Твои будут красными. Любишь красный цвет? Хань безразлично пожал плечами. Заметив вьющиеся на ветру флажки, он остановился. Участок насчитывал несколько десятков метров в длину. - Ого. Не многовато ли? - Виноградник разделен поровну между всеми членами семьи, - после слова "семья" Хань насмешливо фыркнул. - Сегодня сударь перераздал территории. Благодаря тебе нам теперь меньше обрабатывать земли. Хань поднял взгляд на вьющиеся лозы винограда и вздохнул. - Лучше сразу сдохнуть, - он понятия не имел, как ухаживать за виноградником, и особого желания стать виноградарем не испытывал. Еще один обреченный вздох. Хань еще не начинал работать, а уже ненавидел чертов виноградник. Сначала он хотел подчиниться и быть паинькой, только вот паинькой он никогда не был. Поэтому завалился спать, когда было уже давно за полночь, и благополучно пропустил время подъема. Он спал бы и дальше, если бы его не окатили из ведра ледяной водой. - Остаешься без завтрака, - безапелляционно заявила тетя и вышла из комнаты. Хань поежился и полез искать сухую одежду. - Эй, ты! - послышалось с первого этажа. - Спускайся немедленно! Хань не спеша переоделся и спустился вниз. Его дядя стоял посреди коридора с ремнем в руках. - Воспитывать будете? - усмехнулся Хань и вскрикнул, когда мужчина ударил его по спине. - Ты думал, с тобой тут сюсюкаться будут? - еще несколько сильных ударов пришлось по груди, лопаткам и пояснице. Хань, хватая ртом воздух, повалился на пол. - Вставай и марш на работу. Никакой воды! Домой пущу только после захода солнца. А будешь ли ты ужинать, решу по результатам твоей работы. Мужчина схватил Ханя и вытолкал на улицу. Холодный осенний ветер пробрался под легкую мастерку, вызвав толпу мурашек. Хань доплелся до своего участка и упал в виноград. Ханю не хотелось думать, сколько еще будет таких избиений, но этот первый раз точно запомнится надолго. В голове мелькнула мысль, что сдаться и стать послушным - не самая худшая идея. Иначе он просто не доживет до новой встречи с Чонином. Казалось, на теле не осталось живого места. Дышать было трудно. Еще и небо заволокло тучами. Мальчик подставил лицо тяжелым каплям дождя: - Кажется, я и правда здесь сдохну. Простите... хен, Чонин. Понадобилось несколько минут, чтобы его одежда промокла насквозь под ледяным ливнем. Хань лег в позе зародыша и закрыл глаза. Ему снова привиделись черные глаза Чонина и его сердитый голос. - Глупый бунтарь. - Прости... Чонин... Его нашли ребята, когда за окном уже давно стемнело, а он был единственным, кто не вернулся с виноградника. - Мамочка, он весь горит, - заплакала Лю. Женщина недовольно поджала губы и попросила Вэня отнести больного в комнату. Три дня и три ночи подряд Лю боролась с лихорадкой Ханя. А он бредил и звал тех, кого пришлось оставить в Корее. За окном снова лил дождь. Открыв глаза, Хань очень удивился тому, что все еще жив. Он приподнялся и зажмурился, едва не рухнув от головокружения обратно на подушки. - Тише-тише, - к нему тут же подбежала Лю. - У тебя только утром температура спала. Хань медленно выдохнул - влажный воздух жег легкие. - Долго я провалялся? - тихо спросил он. Лю поднесла к его губам стакан воды: - Трое суток. Ну, и напугал ты меня, братик, - Лю была единственным источником света в новой жизни Ханя. Девочка смотрела на него с обожанием, и ему это очень льстило. А теперь он обязан ей жизнью. Наверно, если бы не Лю, Хань уже отдал бы душу Богу. Вряд ли кому-то, кроме нее, есть дело до бунтаря в этом доме. Хань был ей искренне благодарен за это. - Спасибо, сестренка, - улыбнулся ей Хань и прислушался. Из гостиной раздавались голоса. Смутно знакомые голоса. - У нас гости? - Вчера вечером в соседний дом переехала семья. Вот, пришли знакомиться. - Семья? - несмотря на протесты Лю, Хань встал с кровати и медленно вышел из комнаты. Девочка шла следом, придерживая его за пояс. - Ты такой любопытный. Хань осторожно спустился с лестницы и, облокотившись о дверной косяк, посмотрел на гостей. Его глаза в шоке распахнулись. Посреди гостиной в длинном черном плаще и бокалом вина в руке стоял Чонин, а рядом... Сэхун... в длинном черном парике... темно-красном платье по колено и туфельках на каблучках. - Привет, - улыбнулся опешившему мальчику Чонин и поднял бокал в знак приветствия.