I like those people who want to make the world beautiful!

Закрываю глаза готовлюсь к смерти.

На меня упала дохлая туша зомби, ничего не понимаю, по лицу ручьём льются слишком солёные слёзы. - Раф! Раф! - меня кто-то зовёт никого не вижу из-за слёз. Кто-то прижал меня к себе сбросив с меня мёртвое тело, которое начало разлагаться, я поняла это по ужасной воне. Прижимая к себе меня качали, как маленькую. Это бесполезно я узнала в этом "Кто-то" Сульфуса и прижалась к нему всем телом ища большей поддержки. В ответ парень прижал меня к себе ещё сильнее от чего стало трудно дышать, но мне это нравилось. - Давай малышка поднимайся. Тебе нужно смыть с себя всё произошедшее. - ласкова сказал Сульфус и начал меня поднимать я ему помогла ему это сделать. Он подхватил меня на руки понёс в ванную. Он оставил меня в ванной и вышел закрыв за собой дверь. Я опустилась на колени и начала плакать тихо без криков, без истерик, только всё время повторяя "... Папа... всхлип ... Папа ..." Продолжая плакать я поднялась на ноги и включила в ванной воду. Посмотрев в зеркало я даже не ужаснулась. Я и знала на, что я похожа. Красные заплаканные глаза, растрёпанные волосы, на лице зелёная кровь зомби. Всё таки я выкупалась и приняла более нормальный вид. Я решила попросить помощи у Сульфуса. Мне нужно уехать из дома. Господи, что мне теперь делать? Мне всегда и во всём помогал отец, а теперь? Кто теперь решит мои проблемы? Нужно будет позвонить кому-нибудь из папиных друзей может они помогут. Думаю можно уехать в деревню, там есть дом он достался мне в наследство от бабушки. О нет! Я снова опустилась на пол, обхватила колени и начала раскачиваться. Я не могла осознать, что осталась одна, такое ощущение, что сейчас папа приедет и скажет "Убрали нюни, собирай вещи и валим из этого городка". Но папа не приедет и не скажет, он теперь вообще ничего не скажет! По лицу опять полились слёзы. Странно я думала они уже закончились, но нет это не так. Встав умывшись я вышла пошла на кухню, там сидел Сульфус. - Раф я тут подумал может мы пока уедем у меня есть одно местечко... -Да! Я сейчас соберу вещи и мы уедем! - оборвала я его. Собрав вещи в небольшой рюкзачок мы вышли из дома и почему-то отправились в торговый центр. Торговый центр был открыт для посетителей, что, впрочем, неудивительно, поскольку вся имеющаяся в городке снегоуборочная техника отправилась на борьбу с заснеженными улицами и дороги скоро вновь стали чистыми. В здешних местах к зимам относятся с маниакальной серьезностью и не дают снегу ни единого шанса на выживание, посыпая тротуары песком с солью и вычищая улицы до асфальта. Все автобусы ходят по своим маршрутам. Из-за горсточки снега жизнь в прериях не остановится ни на секунду, уж поверьте на слово! Кстати, нельзя забывать о расслабляющей музыке, которую без конца проигрывают в торговых комплексах. Кто ж ее будет слушать, как не покупатели! Я тупо уставилась на маленький стаканчик с изображением смешного утенка Дональда и ждала, когда остынет обжигающе горячий кофе. Глаза жутко зудели и чесались, как будто в них насыпали тонны песка. Потом я бросилась вон из дома, но почему-то задержалась на секунду, чтобы выключить обогреватель. Мимоходом заметила, что задняя дверь разбита в щепки, однако, несмотря на это, в доме стоял едкий запах, как от горелого масла. Вдруг соседи услышали выстрелы? Скорее всего, нет, иначе вокруг давно бы голосили полицейские сирены. К тому же наш дом, словно пораженный чумой, стоит на отшибе, и что творится у соседей не слышно. Именно своей уединенностью привлек отца этот дом. Кстати, не стоит забывать, что снег приглушает звуки. Потом я бросилась вон из дома, но почему-то задержалась на секунду, чтобы выключить обогреватель. Мимоходом заметила, что задняя дверь разбита в щепки, однако, несмотря на это, в доме стоял едкий запах, как от горелого масла. А на столе — белая окружность, ограничивающая коричневый эллипс, с сужающейся книзу формой. Это пенопластовый стаканчик с кофе. Попробовать его зарисовать? Альбом лежит в сумке, заброшенный туда вместе с остальными вещами в сумасшедшей спешке. Отвлечься хотя бы рисованием — неплохая идея, но как удержать карандаш в трясущейся руке?! Я снова вздрогнула. Спросите меня, во что я одета сейчас, не отвечу! Помню только, что переодевалась в каком-то тумане после того, как смыла с себя липкий гной. Я застрелила его! Застрелила собственного отца! Память снова услужливо подсовывает воспоминания о глазах отца. Гнойные белки, тусклые зрачки, в глубине играет кровавый отблеск… Эти голубые глаза уже мертвы, их границы потеряли четкость, но они по-прежнему не сводят с меня алчущего взгляда. В моих руках дрожит пистолет, а запах тления сводит с ума… Горло снова судорожно сжимается от рвущихся наружу рыданий, но звуки тонут в шуме падающей воды в фонтане. Я делаю усилие и не позволяю себе расплакаться. Внимание со стороны окружающих нужно сейчас меньше всего. Я убила отца. "Здравствуйте, офицер! Вы не могли бы мне помочь? Отец превратился в зомби. Собственно, мы с ним путешествовали по стране, охотясь на существа, считающиеся вымыслами и героями сказок. А в вашем городке они напали на нас сами. Мне бы отсидеться в спокойном местечке под вашим присмотром. Только поручитесь головой, что мне обязательно принесут святую воду или другие освященные предметы. Может, у вас и серебряные пули есть? Поделитесь, а? Было бы чудесно! Нет, даже круто! Огромное спасибо! Да, и пока вы не ушли, скажите этим ребятам со смирительными рубашками, что я в своем уме. Помогите, пожалуйста!" Сульфус откинул выкрашенные в иссиня-черный цвет волосы с зеленых глаз. Да, сегодня они кажутся скорее зелеными, чем карими, и по форме мало похожи на азиатские. А вот доставшаяся парню от природы смуглая кожа определенно вызывает зависть! Сейчас Сульфус был в футболке с изображением рок-группы «Kiss» и привычном черном плаще. А когда он положил на стол длинные руки, я заметила те же самые черные перчатки без пальцев. С серебряной цепи на груди блеснуло перевернутое распятие. Невидимая рука снова сжала горло. — Раф, ты себя нормально чувствуешь? — не унимался Сульфус. Я едва не рассмеялась в ответ. Я чувствую себя не нормально, а совершенно ненормально, ненормально настолько, насколько можно предположить! Тугой комок в горле отступил после недолгой, но изнурительной борьбы. Я дважды судорожно сглотнула, прежде чем услышала собственный голос, слабый и безжизненный, но все-таки мой: — Иди к черту! Его брови изумленно взметнулись вверх. С зачесанными за уши волосами Сульфус напоминал совсем маленького мальчишку. Не сводя с меня взгляда, он обиженно сжал губы в тонкую линию, и на мгновение показалось, что сейчас действительно встанет и уйдет. Но Сульфус не ушел. Вместо этого он откинулся на спинку стула, пристроив удобнее длиннющие конечности, поднял стакан и спокойно отпил коктейль. При этом его глаза из зеленых стали золотисто-изумрудными. Они сверкали в свете флуоресцентных ламп, и их отблеск, наверное, падал даже на меня. Сульфус продолжал сидеть, словно в его распоряжении была уйма времени. Я взяла стаканчик с кофе. Со стороны, пожалуй, это покажется самым естественным поступком. Гадость, именуемая кофе, оказалась ледяной, но на вкус все лучше, чем ощущение запаха разлагающегося зомби во рту. Я сделала большой глоток, поставила стакан на место и скривилась, словно глотнула яду. Даже чуть не выплюнула на стол холодный кофе с гущей, на вкус напоминающей пепел. Сульфус не сдвинулся с места. Я прислушалась к нежным умиротворяющим звукам музыки, пытаясь угадать слова. Безнадежное дело! Некоторые поп-гимны в корне задушены богами коммерции. — Уходи, — буркнула я, глядя вниз. Надо же, еще и ботинки зашнуровала! Совершенно не помню, как одевалась. Сижу в торговом центре на людях и даже не представляю, что на мне надето! Джинсы, слава богу, на мне. Ноги в носках, ботинки зашнурованы. Я потянула за край футболки и увидела, что она красная. Сверху накинута одна из запасных папиных армейских курток. В правом кармане что-то тяжелое — по форме и весу похоже на одну из смертоносных игрушек. Господь всемогущий, я вышла на люди с пушкой в кармане! Папа меня убил бы на месте за такую оплошность! — Выпей-ка. Твой кофе совсем остыл, — сказал он все тем же тихим взрослым голосом, в котором не было ни подростковой дерзости, ни вызова. Я с благодарностью взяла предложенный стакан и начала пить через трубочку. Вкус земляники с подтаявшим мороженым наполнил рот свежестью, окончательно стирая привкус разлагающейся плоти. Грейвс выпрямился во весь свой нескладный рост, диссонансом проскрипел но полу отодвинутый стул. — Подожди меня здесь, хорошо? Минутку. Я нетерпеливо кивнула, отпивая очередной глоток фруктового напитка, а он ушел куда-то, широко шагая на длинных, как у кузнечика, ножках — вот ведь повезло кому! Я почти допила коктейль, когда Сульфус вернулся с подносом в руках. На подносе лежали чизбургер с ветчиной, порция картофеля-фри и молочный коктейль в стаканчике. Я мигом ухватила чизбургер и проглотила его, наверное, за два приема. Сульфус сидел напротив, откинувшись на спинку стула, и задумчиво постукивал пальцами по краю стола. Он не снял плаща, зато согласился разделить со мной порцию картофеля-фри. Заботливый гот принес даже пакетик кетчупа, однако я не решилась его попробовать: при мысли о красной густой массе к горлу снова подкатилась тошнота.