Das Model

- И откуда в тебе, тщедушном, столько силушки дурной? – почти с восхищением осведомился Женя, потирая ушибленный бок. После моих слов про то, что ему лучше бы уже побежать, он не побежал. А потом уже было поздно. Я его, конечно, не избил, но потрепал изрядно, хотя сомневаюсь, что оставил на нем хотя бы один синяк, он же твердокаменный, как глыба, аж зависть берет. Не столько ему врезал, сколько себе руку отбил. Вообще-то, мне очень хотелось, и я честно собирался от души заехать ему в глаз. Но во мне проснулась модель, а как следствие - чувство прекрасного, которое мне не позволяло оное портить. А лицо у сучьего Жени было действительно прекрасно. Зато мозгов ему явно не доложили. - Скажи спасибо, что я тебя вообще не убил! - Спасибо, - кивнул Женя. – А что это за хмырь был? Он мне не нравится! У него слишком белые зубы и слишком лощеный вид – я тебе говорю, это не к добру, он точно извращенец какой-нибудь. Никуда с ним не ходи. - А тебя ебет? – тут же ощетинился только-только начинающий успокаиваться я. Что у него за дурная привычка - лезть не в свое дело?! - Меня-то нет, - фыркнул Женя. – А вот тебя, судя по его взгляду, может. Мне это чёт не нравится. - Ревнуешь? – изумился я. - Исключительно как друг, - заверил меня Женя. - Эмиль, твою мать! – на нас, так и стоящих в холле, стремительно надвигался недовольный Тимур. – Ты забыл про фотосессию? Они и так две недели ждали! Или мне тебе рассказать, чем чревато неуважительное отношение к заказчику, в том числе опоздание?! - Тимур, я уже иду. Просто мы столкнулись в дверях с Але… Сашей. - С Сашей? – Тимур тут же сменил гнев на милость и любопытно спросил: - Он уже позвал тебя на свидание? - Сегодня в семь, - улыбнулся я самодовольно. - Силе-е-н, - хмыкнул Тим. – Смотрю, опять своего друга в свет вывел? А у него интересная фактура… - Правда? – тут же переспросил Женя. – Вот Вы как думаете, я же могу моделью, да? - Ну, вообще, - задумчиво произнес Тим. – Попробовать можно… - Че-е-его?! - охренел я. В нашем модельном агентстве работали только профессионалы своего дела. Обычным людям с улицы здесь было вообще ловить нечего! - Реклама верхней одежды, а точнее, зимней коллекции пуховиков. - Так Славка ж! - Так нету Славки, опять куда-то исчез, сучок. Ну, узнаю, что он опять сторчался – вылетит отсюда нахер! Я только вздохнул. Модельный бизнес – это вам не запах фиалок и розовые облака. Тут суровая действительность. Многие не выдерживают ритма, постоянных оскорблений, изнурительной работы, конкуренции с коллегами, вот и забываются - кто с помощью алкоголя, кто с помощью наркоты. Славка, в сущности, неплохой парень. Красивый, способный очень. Просто слабый. И сломанный уже… - Так, а другие? – не отступал я от своего. Почему-то мысль о том, что Женя будет тоже сниматься, меня коробила невероятно. - Да в том-то и дело! Все заняты. А твой друг мне кажется достойной заменой. Ты на лицо его глянь – будто ангел с небес спустился. У меня даже Жанночка про него спрашивала. - Правда? – тут же оживился мой «друг». - Слюну вытри, - оборвал его я. – Жанночка не такая. - В смысле? – не понял Женя. – Замужем, что ли? - Угу, - заржал Тимур. – За женой… Рубашку расстегивай. - Я-а-а? - Ну не Эмиль же! - Ой, так и знал, так и знал, что у вас все через постель! - Так, шутник, ещё одно подобное заявление - и ты вылетишь отсюда и больше никогда не зайдешь, даже если Эмиль на коленях меня будет умолять тебя впустить. А Эмиль не будет. - Чё вы сразу, - смутился Женя и послушно расстегнул рубашку. Блять, вот наградила же природа идиота! Аполлон сучий. - Очень, очень неплохо, хорошо, я бы даже сказал! – оценил Женин торс и Тимур. – Думаю, попробовать ты можешь. Только вот растительность в подмышках убрать – и всё. - Зачем это? – тут же насторожился Женя, с любовью глядя на свою волосатость. Будто он ее специально всю жизнь растил и, как говорит Геля, «хренденшолдерсом» мыл, чтоб она, волосатость, была гладкая и шелковистая. – Я же мужик, а не какой-то там… - Не какой-то там кто? – перебил я, кидая на него нехороший взгляд. - Не какой-то там модель! – сориентировался Женя. - Но ты ведь пылаешь желанием ею стать, а для этого тебе нужна гладкая кожа. В самом деле, ну чего ты там, косички заплетать собрался? Ну, в самом деле, это же просто элементарная гигиена! - Ладно-ладно, я понял. - Вот и ладушки, - удовлетворенно потер руки Тимур. - Ты идешь к Геле, она тебе сделает безболезненную эпиляцию… не надо злорадных усмешек Эмиль, не восковыми полосками, а кремом! И кстати, ты уже минут пятнадцать как должен быть на фотосессии! Я тут же подорвался и побежал. Фотоссесия прошла, как обычно, на высоте. Правда, пришлось на лицо мазать ту дрянь, которую рекламирую, ну да ладно, надеюсь, обойдется без раздражения. Вообще-то, во время работы я всегда стараюсь абстрагироваться, проникнуться ролью, но в этот раз все мои мысли были только о сучьем Евгении. Вот же ж блин, не успел появиться, как уже в модели записался! А если его на постоянную работу возьмут, это же вообще пиздец! Хотя он почти наверняка налажает. Моделями не рождаются, этому учиться надо долго и упорно. Была мысль сходить посмотреть, как он там справляется, но, вспомнив про встречу с Александром, я поспешил домой. Нужно хорошенько подготовиться. *** Я критичным взглядом окинул свое отражение в зеркале. Узкие черные брючки плотно обтягивали ноги, рубашка от Джованни Джентели сидела идеально. Волосы я уложил при помощи геля, придавая прическе нарочитую небрежность. - Да красивый, красивый, - в дверях замаячила мама. – Домой вернешься хоть? - Вернусь, куда ж я денусь, - пожимаю плечами. – У нас же только первое свидание. Мама тяжело вздохнула. Она, конечно, мою бисексуальную натуру приняла с пониманием, но всё равно очень переживала. Я за это ее не осуждал – я все понимаю, я бы на ее месте тоже переживал, если б моя кровиночка трахалась с каким-то мужиком, пусть даже и состоятельным. От того, что он состоятельный, я бы переживал ещё больше. - Чаю выпьешь? – предложила мама. - А давай, - согласился я, улыбнувшись. Раньше я проводил с мамой кучу времени, мы всегда были очень близки. А с тех пор, как я начал работать, уделять ей много времени уже не удавалось. Я вижу, как ей не хватает меня, как она переживает, насколько ценит редкие минуты нашего единения, поэтому иногда я запихиваю в задницу все свои оправдания о том, что сейчас испорчу костюм или прическу, и послушно иду пить с ней чай, как вот сейчас. На кухне мама сразу захлопотала, поставила кипятиться чайник, полезла за моим любимым зеленым с мятой чаем. Владимир, сидящий около окна, на своем любимом месте, окинул меня скептическим взглядом и фыркнул: - Что, на блядки собрался? - Вова! – ту же шикнула на него мама, а я только улыбнулся. Новость про мою «плавающую» ориентацию Владимир принял удивительно спокойно для того, кто вырос в семье военного и учительницы младших классов, и того, кто всю жизнь работает по «мужицкой», технической специальности, где гомофобия процветает буйным цветом. Когда я его спросил, почему у него такая реакция, Владимир сказал: - Мне, в сущности, все равно, с кем человек постель делит. Пусть хоть с мартышкой трахается, если у них это по взаимному согласию. Но ты знай, если обидит кто – не стесняйся, сразу говори, я ему колокольчики-то мигом оборву. Но вот подшутить надо мной Владимир случая никогда не упускал. Ну, да и ладно. Мы выпили чаю, поговорили о маминой работе, о моей учебе. Присоединился к беседе и отчим, со своими неизменными пошловатыми побасенками с работы. Семейная идиллия, мать её. Ровно в семь зазвонил мой телефон. - Ладно, я пошел, - чмокнув маму в щеку, я поспешно обулся и вылетел за дверь.