Дневник Неизвестных друзей

- Охереть! - возмущенно упер руки в бока Готье. - Меня чуть не убили! Это нормально, нет? Майлз чуть постанывал - плечо все еще ныло и болело после цепкой ладони той старухи. И чего она привязалась? Хотя наверняка это был просто маразм. Хотелось бы на это надеяться. Итак, тьма. Опять тьма. А значит, дневник закрыли. - Герр...эй! Слышите меня? Кто-нибудь! Откликнитесь! - вопил Готье, маша руками, стараясь привлечь чье-то внимание там, сверху. Но тут нет никого. НИКОГО! "Наше воображение в чужих руках" - Кто-о-о-о-нибудь! Мы тут! Спасите нас! "А кто нас слышит? Пустота? Небытие? И где тот...робо-ангел?" Ребекка вздохнула, соскучившись по родным сигаретам. Они, по крайне мере, не убегают, когда начинаешь их целовать. - Пол-царства тебе за то, чтобы ты заткнулся. - выговорила она своим тихим голосом, глядя куда-то вдаль. Или не вдаль. Тут вообще существует понятие перспективы? "Почему мы должны жить чьими-то фантазиями..." - Джонни...Джонни, че залип? - негодующе произнес Готье, переводя взгляд на рыжего. - Скажи, пожалуйста, о чем ты вообще думал, когда затевал эту проклятую идею, а?! Он молчал, отвернувшись ото всех. - Я просто хотел... - тихо сказал тот, водя пальцами по неясной поверхности, на которой он сидел, свойствами напоминающую застывшую плазму. - Я просто хотел отвезти вас всех на Майами...не более... Майами. Пляж, выпивка и ночь. И все так хорошо. Все просто-напросто хорошо. Майлз хныкнул. - И что теперь будет? Что будет после этого? Сейчас мы чудом спасли вас от казни, а что будет потом? И вообще, в чьих руках наш дневник, почему он пишет эту ересь? Ответа не последовало. Разве кто-то знает ответ на этот вопрос? Готье, смиренный обстоятельствами, уселся там, где и топтался, взывая о помощи. - Я помню... - вдруг начал он, - Как здорово было там, снаружи. Как круто было, когда приезжала мать на выходные, как мотала мне нервы и отчитывала за беспорядок...и мгновенно прощала за все. За то, что я совсем не такой, как она хотела. И в знак своей вечной доброты пекла печенье, "оливер", знаете...я обожал есть его с сыром, обожал и просто наблюдать, как она готовит его вручную...молоко, масло, мука и дрожжи, вот и все... - он всхлипнул. - А я ненавидел ее. Ненавидел и выходные. Вот такой сволочью я был. А теперь готов на все ради "оливера"... Его слова остались без комментариев, только Ребекка хмыкнула, мол, о том, что ты сволочь, мы и так знали, вовсе не обязательно было об этом напоминать. Уже час дня. "Ум-м-м, что же это меня так понесло - спать до часу дня..." - пронеслось в голове Селесты, когда руки непроизвольно, по рефлексу - по привычке продрали глаза. Сын давненько покинул дом, лучи солнца тайком прокрались сквозь распахнутые окна, в теплом воздухе витал аромат сдобы - булочная за углом. Даже утренний (точнее, дневной) душ так и не смог выбить из Селесты сонливость, а вот что и по-настоящему смогло заставить ее окончательно проснуться - это чья-то ладонь, обхватившая ее глаза и клинок у глотки... Она вскрикнула от неожиданности и немого шока - нет...не может быть... - Т...т-тайлер? - дрожащим голосом спросила она, в истеричной усмешке, уже и не надеясь на положительный ответ. - Т-тайлер, сынок, не пугай м-м-маму... Она зашлась слезами, пропитывая ими перчатки убийцы. Да. Убийцы. Она точно знала, это он, это городская легенда: Тот-Кого-Прозвали-Джоном-Бодкином-Адамсом-Нового-Поколения. Кто такой Джон Бодкин Адамс? Британия запомнила его надолго. Маньяк, подозреваемый в убийствах своих пациентов, и вот эта чертова история повторилась - пациенты уэльской клиники... Гибнут один за другим. Знала ли Селеста о своей участи? О, да. Ведь и она лечила там бронхит, волей-неволей оказавшись в списке жертв. Ради спасения та бежала с сыном из Уэльса сюда, но найти спасения так и не удалось. Маньяк резко развернул на себя лицо Селесты, спускаясь ладонью до ее рта в желании взглянуть в ее глаза, полные отчаяния и предвкушения скорых мучений. Тот усмехнулся. Звали его Робертом Уинифредом, кому было около тридцати лет отроду. Ему не составляло труда разъезжать по Великобритании, по всем ее городочкам, разыскивая своих пациентов, ему было очень важно это разнообразие. Молоденькие и пожилые. Женщины и мужчины. Дети и младенцы. Самым страшным для него было повторение, эта моннотоность, рутинность, одноликость, он ни за что не позволял себе одного и того же, нет, его душа жаждала опробовать все краски его кровавого ремесла. Заслушиваясь воплями Селесты, Роберт неторопливо лишал ее пальцев на ладонях, прижав руку к доске для разделки мяса (как иронично!), а когда те закончились, Селеста потеряла и руки, и ноги. Следующей мишенью на ее теле стали ее уши, которые Уинифред смачно отрезал. А после вскрыл ее живот, неторопливо вытягивая все содержимое. - Кричи, голубушка...кричи еще слаще... И вряд ли Селеста надрывалась от криков потому, что Роберт ее об этом вежливо попросил. И вскоре она умерла, что привело маньяка в упадок и расстройство - еще так многого хотелось с ней поделать.И уже совсем скоро, с долей сожаления и унылостью тот драил кухню семейства Чар от крови, когда тело хозяйки уже было спрятано в мусорный пакет. Поднятию настроения способствовала лишь напеваемая под нос песенка. - I'm not a gangster tonight Don't want to be a bad guy I'm just a loner baby And now you're gotten in my way... Дело заставило его и протереть стол от отпечатков пальцев в кабинете покойной, там-то под его руку и попала фиолетовая, но испачканная багряными брызгами тетрадь. - I can't decide Whether you should live or die... - бурчал он под нос, листая дневник. - Пацаны! - воскликнул Джонни, вскакивая с места, тыча пальцем вверх, - Открыли! Дневник открыли! - Я бы на твоем месте так не радовался... - провыл Майлз, обнимая свою полосатую трость. - А вдруг, будет так, как и в прошлый раз? - он вздрогнул, - Или еще хуже? Ребекка махнула рукой, также вставая, будто говоря "хуже уже не будет...". - Чува-а-а-а-ак, освободи нас! Спаси! - вновь принялся маяковать Готье, размахивая руками. "Дневник...и творческие почеркушки? Гм. Кажется, тетрадочка-то для общего пользования..." Роберт задумался. Он точно знал, что кроме сына домой возращаться некому, а тот, согласно традиции, засиживается у друзей до вечера, да и даже если придет, то можно и его убить...а значит, времени было навалом. Он присел за стол, достав ручку, открыл новую страницу и озаглавил ее риторическим вопросом: "How and who will die first?" И в эти секунды пребывании в Небытии Джонни будет молиться на то, чтобы их наконец-то выкинуло на побережье Тихого Океана, а не на гильотину. - Опа-на. Ништяк, чо. Минимализм нах! - возмущенно пробурчал под нос Готье, оказавшись вместе со всеми в белоснежной и совершенно пустой комнате. Майлз счастливо улыбнулся, понимая, что гильотины здесь нет. Джонни изумленно осмотрелся. - Тогда...зачем мы здесь? Ребекка насторожилась. Готье сглотнул накатившую от предвкушения слюну. - Кхаааах! - вдруг завопил он, и нечто совершенно ему неизвестное отбросило мощной волной его к стене, впечатывая. - Го..? - начала, было, Ребекка, как с ней не произошло то же самое... - Что за?! - опять не договорила она, ощущая на шее плотное, сплошное кольцо, приковывающее ее к стене. - Эй...эй! Что происходит?! А после наступило молчание - потому, что Готье заорал на всю комнатку. - Глаз! Мне выдавили глаз!!! Аааааа-ааа!!! И в самом деле, его глаз уже валялся неподалеку. А в дневнике небрежно выводилось следущее: "Gauthier. Squeeze out one eye. Whip whip. Beat the joints. To break the bones of the hands and feet. Drive needles under the nails hands and feet." - Джонни! Джонни, спаси! Спа...кьааа! Аргх! Нет! - истошно вопил тот, чувствуя, будто его беззащитное тело что-то невидемое взору лупит кнутом. - Э...а... - тот неуверенно добрался до истязаемого друга, как... - Ииииииии!!! - завизжала Ребекка, хватаясь за живот. - Джонни! Джонни! "Rebecca. Rip the stomach, remove the entrails, wound on a red-hot bayonets. Thrash with a bayonet." Лицо Джонни исказилось в немом крике, как только из-под кофточки Бек показались кишки. Самые, что ни есть, настоящие кишки. Такие Джонни видел только в фильмах-ужасах Майлза. - Что же здесь происходит?! - вцепился в свою голову Майлз, пячась назад. Джонни метался между этими кошмарными зрелищами. Пока в дневнике не появилось следущая надпись: "Johnny. Off with their feet. Plunge needles into the body a few inches in length. Discourage the lungs, crushed chest." Выбор спасения Джонни пал на Готье, и стоило ему подорваться в его сторону, как рыжий лишился ног...нечеловеческий вопль огласил комнату, всеми силами давя на испуганного до смерти Майлза. И в то время, как отбивали суставы Готье, как раскаленным докрасна штыком накручивали внутренности Ребекки, как тончайшие иглы вонзались в тело Джонни, Майлз издал лишь "а-а-а?", как почувствовал, что у него больше нет ни рук, ни ног. - Кьааааааааа! Боже! Что со мной?!Что со... - его широко раскрытым от ужаса и болевого шока глазам еще предстояло вынести свою муку. "Miles. Tear off limbs, his eyes fill up the glass of his spectacles, beat his head with his cane to the bone." - Йййййййй!!! - пискнул он, когда линзы его очков треснули, посыпавшись прямиком в глаза. - Джо-о-о-онни-и-и... - ЧТО "ДЖОННИ"?! ДЖОННИ САМОГО ПЫТАЮТ! - завопил он, дергаясь в судорогах, когда почувствовал невероятно мощное давление на грудь. - Джонни! - зашипел Готье, стараясь пересилить боль в виде игл, загнанных под его ногти. - Ты нас сюда затащил...тебе и вытаскивать! "Если б я мог!.." А если б Джонни и мог, то отдал бы все, лишь бы спасти своих друзей. Лишь бы у Ребекки все просто было бы хорошо, лишь бы Майлз обрел зрение и лишь бы Готье вновь наелся бы "оливером". - Г-г-г-готье! - воскликнул он, схватив вышеназванного за запястье и сильно, изо всех свои сил сжав его в своей ладони. - Все...все будет х-хорошо. Тот недоверчиво, сквозь накатившие слезы спросил: - Отвечаешь? - Вот вообще отвечаю! - Джонни улыбнулся. Натянуто, через неумолимую силу, через кровь, скопившуюся во рту, он был на все, что угодно, лишь бы внушить ему веру... Роберт удовлетворенно вздохнув, морально осознав, что все, что он не успел сделать на Селесте, выполнено, хоть и всего лишь на просторах чьего-то дневника. Он издал самодовольное "гм!", сунув тетрадь в свою сумку, поскольку оставлять такой ценный вещдок - натуральное самоубийство. Тетрадь закрылась с тихим шелестом, и Джонни почувствовал как его вновь тянет за собой Ничто. "О-о-о...что это...где все...неужели это конец...а...плевать...зато уже совсем не чувствую боли...как...как же так...Готье...Ребекка...Майлз..." Джонни приоткрыл веки. - О-о-о, Джонни, дай-ка я теюя обниму! - всхлипывая, завопил Готье, приводя свои слова в реальность. - Ты выжил! Бедненький, выжил! Майлз хныкал неподалеку. - Что значит "выжил"...что...кто-то умер... - изнеможенно и истощенно пробормотал он, чувствуя, что он вновь в родимой Пустоте закрытого дневника. - Беки! - хныкнул Майлз. - Беки так и не вернулась! Джонни мгновенно подскочил, озираясь. - Бека! ... - Бе-е-ека-а! Ох, уж эта гнетущая тишина... Джонни почувствовал, что упал на колени - она не вернулась из чужой фантазии. Осталась погребенной в ней. После он лишь прошептал в Небытие: - Бека...