Грязные игры богов

Ему нужны были ответы, но следовать совету Тора и справляться у Одина он не планировал. Он готов был обратиться к тому, к кому еще сохранилась капля доверия. Единственной, кого Локи любил и уважал, была Фригг. Приемная мать, но в ней было столько тепла и любви, что его хватило бы на все девять миров, но большую часть она готова была отдать только Локи. И если Тор, будучи ребенком, слишком много времени проводил с Одином, то Фригг была той, с кем всегда был маленький трикстер. Она любила его как родного. Читала ему сказки на ночь, пела колыбельные и всегда хвалила и поддерживала. Тор слишком ревновал мать, но она объясняла ему, что Локи предназначена очень тяжелая и сложная судьба и ему нужна материнская любовь и ласка больше, чем Тору. Она говорила Тору, что если Локи почувствует себя одиноким, то он натворит много глупостей. Так оно и вышло и даже материнская забота и любовь не оградили Лафейсона от ужасных дел, хотя во многом, наверняка, сгладили его поступки. Локи застал мать в ее комнате. Одина не было, и она сидела в кресле и вышивала. Он присел в кресло напротив и внимательно посмотрел в теплые глаза. Она с любовью погладила все еще своего мальчика по щеке подушечками пальцев и, улыбаясь, отложила вышивку на маленький столик. - Что же ты творишь, Локи, – ее слова не были вопросом, но интонация голоса была вопросительной, и Лафейсон открыл рот, чтобы сказать что-то, оправдать себя, но она мягко шлепнула сына по подбородку, приказав молчать. Локи не мог ослушаться мать и улыбнулся ей. Она гладила сына по лицу, внимательно смотрела на него, словно стараясь запомнить каждую мельчайшую деталь в его лице. И этот взгляд пугал. Все знали, что Фригг провидица, и задолго до ожидаемых событий она узнает о них. Один много раз пытался вытащить из жены будущее, ее знания, но она каждый раз смело отвергала супруга, запрещая ему даже поднимать тему об этом. «Что будет – то будет!» - говорила она. – «Если я расскажу тебе, то судьба изменится и все будет не так, как я видела!» Один злился на жену, но ничего поделать с ней не мог, она была слишком верна своим видениям. Локи вспоминал ссоры родителей и сейчас, смотря на Фригг, давил в себе желание назвать ее «мама». Он так привык к этому слову, привык звать ее только так и не иначе. Каждый раз Фригг улыбалась, слыша, как Локи с теплотой зовет ее матерью и, видя ее улыбку, он тоже улыбался. Сейчас он хотел сказать, но не мог. Ненависть ко всем выбивала его из колеи при виде этой женщины. Она была самой красивой для Локи, его идеалом – она была его матерью, единственной, чье родство не по крови Лафейсон до сих пор готов был признавать, как бы сложно это ни было. - Я хотел узнать, - все же начал трикстер и тут же замолчал, хмурясь. Он отвел взгляд в сторону, а Фригг улыбнулась сыну. - Я знаю. Но ты пришел рано, Локи. Ты еще многого не сделал, чтобы узнать правду о той женщине, чей призрак тебя преследует, - она аккуратно заправила сыну волосы за ухо. Локи поджал губы. Это было так странно. Она знала все. Знала, что он придет. А еще раньше она знала, что Локи предаст брата, предаст Одина, Асгард. Она должна была даже знать о том, что сын Лафея пойдет на сделку с читаури, что захочет подмять Мидгард, заполучить тесаракт… И, наверняка, она знает и о том, какую силу он получил, как увеличилась возможность его магии, едва он коснулся куба. Он поднял на нее взгляд, думая лишь о том, что она должна знать и то, что замышляет Локи. Должна знать, что Тор находится под властью заклинания и даже о том, что их связь давно перешла границу братской любви. Их связь – она стала больше. И Фригг знала это. Она коснулась рукой груди Локи, прижав ладонь к его сердцу. Прикрыв глаза, улыбаясь, она лишь качнула головой. - Все идет так, как должно идти, - прошептала она. - Ты ведь все знала? – так же шепотом спросил Локи, и Фригг кивнула. – Но почему ты не попыталась остановить? Почему не предупредила Тора или Одина? Не сообщила им о том, что я жив? Почему ты знаешь, но никогда не используешь свой дар во спасение. Быть может то, что сейчас произошло - не случилось бы. Может все пошло бы в другую сторону! Возможно, все стало бы лучше, чем есть! - Откуда тебе знать, как было бы, если б я предупредила Одина? Этого даже я не знаю. Я вижу лишь то, что вижу. А вдруг тебя убили бы? – она смотрела на сына широко распахнутыми глазами, – то, что сейчас происходит – это твоя судьба, Локи. Не смей пытаться узнать правду, не смей бежать впереди своей судьбы. Все должно идти так, как идет. Он закрыл лицо ладонями, устало покачав головой. Он чувствовал взгляд Фригг на себе, но не мог сказать и слова. Было больно. - Сердце тает, - произнесла мать. - Что? – Локи поднял голову, вновь смотря на женщину, сидящую перед ним. - Тебе больно. Твое сердце тает. Ты ведь етун, сын мой. У ледяных великанов сердца заморожены, но стоит им полюбить не себе подобного, оно начинает таять. Им больно. Очень больно, поэтому они умирают, так и не познав всех прелестей любви. - Хочешь сказать, я умру, если полюблю? Фригг улыбнулась на слова Локи. Он всегда будет маленьким и несмышленым для нее. Один часто говорил, что она балует мальчишек, и если Тора он спасает от ее любви, то Локи станет слишком эгоистичным, избалованным и нежным. - Ты на половину ас, тебе просто будет больно, - она знала, что сердце ее сына слишком растаяло, она чувствовала, как оно бьется, когда коснулась груди Локи. Она даже знала, кто стал причиной, но, узнай об этом Всеотец, два ее мальчика лишились бы голов. Но растаявшее сердце не могло спасти мальчика от его тяжелой судьбы. Однажды коснувшись тессеракта – это будет вечная боль. Локи узнал больше, чем должен был узнать. Фригг смотрела на сына и понимала, что он не сможет стать тем прежним ребенком. Его губы будут бледные, отдающие синевой, глаза всегда будут чуть красны и кожа не сможет вернуть тот здоровый оттенок, как близко бы он ни был к асам, к любящим его людям, он не сможет отогреться до конца. Коснувшись тессеракта, сердце Лафейсона покрылось льдом и спустя время начало таять. Фригг готова была скрывать любовь двух своих сыновей от Одина, пока Тор не вернет Локи то тепло, которое так бережно хранило его сердце под пластом льда. И если бы кто-нибудь знал, на что ей пришлось пойти, чтобы заклинание, которое произнес Локи, изменило свою форму. Она никогда не шла против своих видений, но в этот раз пришлось жертвовать своими принципами, своими знаниями о будущем. То, что Фригг видела – испугало ее. Испугало настолько, что она отступилась от всего, чем так дорожила. - Но я не хочу боли, - прошептал Локи. Он не хотел, но только боль сковывала его сердце колючей проволокой. Ему уже было больно. Больно смотреть на брата, больно бороться с желанием касаться его. Что-то внутри ломалось от желания тактильного контакта, от мыслей о поцелуях, объятиях. Локи нравилось, как сильные руки Тора обнимали его, прижимали к себе. Как мягкие губы громовержца касались шеи. И всего неделя прошла, а казалось – вечность. Он попрощался с матерью, быстро покинул ее покои. Гонимый мыслями о Торе, он искал своего брата и нашел его в саду. С Сиф. Казалось, что Тор был счастлив и совершенно забыл о Джейн, что ждет его в Мидгарде, скучает и страдает по нему. Забыть о той, в которую влюбился мимолетно, ради той, кто всегда была мила сердцу. С детства Локи было больно слышать о том, как Тор рассказывает ему о прекрасной Сиф. Но то было детство, Лафейсон не понимал тех чувств, что кипели внутри него. А сейчас понял. Ревность разрывала изнутри, ведь голубые глаза не смотрели на Локи так, как смотрят на эту женщину. Тор улыбался ей, как не улыбался Локи с детства. Локи привычно спрятался в тени, наблюдая за тем, как близко Тор стоит к Сиф. Его улыбка такая теплая, такая родная, но адресована не Лафейсону. Последнюю неделю громовержец так смотрел на брата, словно его и не существует вовсе. Сердце ныло от боли. Отчаяние заполняло все внутри. Как огромная зияющая дыра в груди. В ней пустота, лишь чернота окутывает ее изнутри – большая черная дыра, что втянула в себя все чувства и эмоции, заставляя испытывать лишь одно – боль. И не было в этой беседе ничего, что могло бы вырывать из Локи эмоции, которые прежде ему были не знакомы. Это пугало. Они заставляли дрожать от страха пред ними же. Тонкие пальцы сжимали кору дерева, а взгляд был прикован к двум фигурам. Тор был слишком близко к Сиф и едва его губы коснулись ее – сердце Локи пропустило удар. Слезы горечи выступили на глазах, он чувствовал только одно – очередное предательство со стороны Тора. И с силой ударив кулаком по дереву, он не смог сдержать себя. Предательская скупая, мужская слеза выкатилась из глаза, прокатилась по щеке, оставляя за собой влажный след. Локи стряхнул ее тыльной стороной ладони и пошел прочь. Шорох травы заставил Тора и Сиф разорвать поцелуй. Одинсон смотрел на окружающие их деревья. Локи затерялся между ними, покинул свою тень, в которой прятался. Локи верил, что Тор не видит его, но был обманут. Он все видел. Одинсон улыбнулся Сиф, а она грозно взглянула на сына Одина. Не понимала – зачем, но отказать не могла. - Спасибо, - поблагодарил Тор. - Не знаю, зачем тебе нужно было, чтобы наш поцелуй видел Локи, но если он придет за правдой, знай, я скрывать не буду. Сиф всегда выполняла то, о чем говорила, она вытерла губы и взглянула на громовержца. Тор заверил ее, что етун не побеспокоит, ведь теперь сын Одина знал больше, чем просто правду об истинных чувствах Локи.