Душа в доспехах

      Алекс возвращается с дневной смены. Их чередуют – день, ночь, два-три подряд, постоянно тасуют в якобы случайном порядке, чтобы нарушители в городе не могли понять, когда именно металлический страж патрулирует город. «Стальной феникс», как его иногда называют в прессе. Операторы уже разошлись. В лаборатории сейчас только Деннет и Ким. У Алекса есть немного времени до отключения на подзарядку, но уже недостаточно, чтобы съездить домой. Он ставит перекрашенный под цвет доспехов в «серебро» мотоцикл на место и поднимается в участок. В отремонтированном и вылизанном ради престижа "Омни-корп" здании до сих пор все провожают его боязливыми взглядами и вжимаются в стулья каждый раз, когда он, жужжа сервоприводами, проходит мимо. Сейчас народу мало, но Джек все еще там. Сегодня они еще не виделись. Они жмут друг другу руки. Льюис был рад, когда Алекса вернули на работу. Он, единственный из всего состава, искренне переживал за бывшего напарника. Алекс был благодарен – Джеку чаще всех доставалось за его, Мерфи, огрехи. Но тот никогда не жаловался. Хоть один настоящий друг у него все еще есть. ...В первую после взрыва встречу Льюис даже не подал Алексу руку. Не намеренно, от растерянности. Не был уверен, стоит ли, и как вообще себя вести. Как и Мерфи - с ним. Тогда они оба глупо растерялись, не зная, что делать, и просто молча смотрели друг на друга несколько неловких секунд. Оба – в дурацкой попытке изобразить каменные лица, словно ничего экстраординарного не происходит. Но Алекс все равно видел в глазах друга смесь ужаса и сочувствия. И сам не знал, что сказать. Джек до сих пор иногда смотрит на него, как в тот «первый» раз. И всегда – с тревогой. Даже он. В глазах других – только ужас и отторжение. Некоторые смущенно отводят глаза. Но в основном все пялятся, раскрыв рот. Они не знают, как относится к этому странному существу с человеческим лицом. Хотя это лицо и не изменилось с тех пор, как они все каждый день здоровались по утрам и вместе пили кофе. Бывшие приятели в участке шарахаются от него и смотрят, как на прокаженного. Но он их не винит – он сам не знает, как к себе относиться. Тем более, как им нужно с ним быть. Все стало слишком сложным. Всем вокруг него неловко – как с любым, кто внезапно стал инвалидом. Ему с ними – еще сложнее. В таких случаях большинство людей теряются, не знают, как себя вести. И, в конечном итоге, начинают избегать знакомого, прикованного к инвалидному креслу. Вот только тут это очень опасное ходячее "инвалидное кресло" с огромной атакующей мощностью... ...Они с Джеком поднимаются на крышу участка – тут хотя бы некому пялиться на Алекса, никто не шушукается за спиной, раздражая своим присутствием. Он снова работает уже несколько недель. Прошло уже больше месяца с событий на крыше главного корпуса корпорации "Омни-корп", когда весь проект «Человек внутри машины», переименованный ушлыми журналистами в «Робо-коп», висел в воздухе, как Алекс на док-станции на холодном военном складе, и никто не знал, чем все это закончится. Пока в обезглавленной корпорации шла грызня за главное место, и им не было особого дела до непокорного «изделия», Деннет пытался достучаться до сената. В новостях с нескончаемым пафосным трагизмом объявили о смерти «величайшего патриота и истинного американца Рэймонда Селларса в автомобильной катастрофе». Всех участников событий, даже самых мелких свидетелей, заставили подписать договор о неразглашении. Даже Дэвиду пришлось строго запретить где-либо говорить о том, что «папа убил человека, который направил на нас пистолет». В каком-то смысле Алексу и доку "повезло", если это вообще можно назвать "везением". Большая политика по чистой случайности оказалась на их стороне. В итоге "Омни" было выгоднее оставить его в живых, еще раз выставив себя благодетелями во всех новостях. ...Они с Джеком стоят на крыше, глядя на вечерние огни города. Тут хотя бы можно спокойно поговорить. - Хотел сообщить. Мы победили. Нас окончательно повесят на федеральный баланс. Мы больше не зависим на все сто от гребаной корпорации. Теперь не мы им должны, а они нам, - Алекс передает бывшему напарнику то, что утром услышал от обрадованного Нортона. Днем он замотался и было совершенно не до того. - Отличная новость. Пошли они, подонки, куда подальше. Это стоит отметить, - отзывается Джек. - Мда, - Алексу следует радоваться, но на это почему-то не хватает моральных сил. Пусть все идет, как идет. - Пить нельзя? Алекс отрицательно качает головой. - А пробовать? Ну, как эти, как их там… дегустаторы? Они же все выплевывают потом. Алекс тихо фыркает сквозь зубы - Льюис всегда умел ввернуть какую-нибудь совершенно идиотскую, тупую, но все равно смешную фразу. Увидев его снова уже не в черном, а в черно-серебристом «костюме», он заявил – «Ну вот, парень, ты опять не в нашей команде». Алексу было все равно. Цвет доспехов его волновал в последнюю очередь. - Замечательная идея. Устроюсь куда-нибудь дегустатором пива на полставки. Подниму им продажи. Разошлю резюме. Уверен, им будет интересно. Льюис улыбается. В полутьме это выглядит забавно – улыбкой чеширского кота. - А ты как? Давно снова куришь? - интересуется Мерфи, заметив край пачки сигарет в кармане друга. - С того самого дня, как ты…, - Джек погрустнел, замялся и остановил себя на полуслове. - Тогда ты должен мне 50 баксов, - перебивает Алекс, решив избавить друга от сложной темы, и сам пытается изобразить улыбку, но последние месяцы у него это выходит откровенно плохо. Кажется, он просто разучился улыбаться. Примерно год назад они поспорили, что Льюис завяжет с курением, чтобы не дергаться и не отвлекаться на дежурствах. Сам Алекс бросил курить много лет назад. Из-за Дэвида, но еще не хотел быть зависимым от какой-то дурацкой привычки. Теперь он зависит от тысячи и одной вещи – лаборатория, лекарства, станция, очистка крови, перезарядка аккумуляторов… Опоздаешь, не успеешь вернуться вовремя, выработав 12-ти часовой ресурс - станешь похож на большую механическую игрушку, у которой садятся батарейки. Плюс металлический привкус во рту, голова болит и кружится, скафандр медленнее дает отклик... Он уже ощутил на себе все прелести начинающейся интоксикации, когда, отработав смену, развернулся на запрос о помощи по внутренней полицейской связи, и вытаскивал попавших в засаду копов из соседнего участка, еще и "повезло" наглотаться дыма в подожженном бандитами здании… Но сейчас ему тоже хочется курить. Это теперь наименьшая из всех проблем. - Да, точно, - Джек с облегчением смеется, - Надо же, ты это помнишь. - Я еще в своем уме, как видишь. Долг прощаю. Но с тебя сигарета. - А тебе можно? – Джек смотрит на него с явным сомнением. - Мне ничего нельзя, - мрачно усмехается Алекс, - Но у меня все еще есть легкие, и они все еще мои. Родные, без печати "Омни-корп". У меня есть право портить их по своему усмотрению. Только с Джеком он может быть честным и говорить то, о чем думает. - Ты уверен? Алекс кивает. В последнее время ему все чаще хочется заполнить хоть чем-то эту жуткую нехватку обычных ощущений. - Черт, твой Док меня убьет, - вполголоса бормочет Льюис, доставая две сигареты и щелкая зажигалкой. - Беру Дока на себя, - обещает Мерфи. Они оба закуривают. Алекс затягивается и выдыхает терпкий дым, глядя в беззвездное из-за грязи города вечернее небо. Ожидая, что в любой момент услышит в своей голове укоризненное «Алекс!??», и представляя недоумевающий, слегка разочарованный взгляд Дока из-под старомодных очков. Но в «эфире» пока тишина. Видимо, у Деннета есть занятие получше, чем пялиться на экран в лаборатории. В любом случае, показатели приборов сдадут его с головой, даже если «прямой эфир» отключен. Алекс внезапно почувствовал себя школьником, прячущим сигарету от отца. В данном случае, эта попытка обречена изначально. Как глупо. Он уже давно не подросток, да и Деннет ему не отец. Хотя док часто разговаривает с ним, как с маленьким ребенком. Профессиональное, наверное. Годами выработанный способ терпеливо и снисходительно общаться с расстроенными пациентами. В голове поплыло. Не только из-за долгого перерыва. Теперь любая, даже самая легкая сигарета будет слишком крепкой в расчете на его живую массу тела. Он отстраненно наблюдает, как Ай-Ти-модуль, его постоянный надоедливый попутчик, выдает на правой стороне зрительного поля данные о поступлении вредных веществ в систему. Алекс мысленно послал к черту панически красное всплывшее «окошко» и вздохнул. Теперь только это ему и осталось. Дышать. То, на что обычно не обращаешь внимания. Но теперь на этом хотя бы можно сконцентрироваться, когда совсем дерьмово. Вдох-выдох. Да. Чтобы не свихнуться. Хотя бы сегодня. Вот оно, настало. Время, когда принято жалеть, что долго был слишком правильным. Слишком сконцентрированным на делах. Слишком много работы. Слишком мало времени, проведенного с семьей. А теперь поздно. Осталась только работа. В голове промелькнула шальная мысль – обкуриться в хлам чем-нибудь не особо легальным, чтобы забыть обо всем хотя бы на час. О том, что он заперт в этой навороченной консервной банке. О невозможности прикоснуться к Клэр. Прижаться, как раньше, всем своим худым длинным телом. Обнять Дэвида. И еще о миллионе вещей, таких простых для всех и невозможных для него. Забыться. И пусть система сходит с ума, пошло оно ко всем чертям. Он коп, он знает, где и что можно достать. Но даже это ему недоступно. Он как служебная собака на шнуре с радиусом в город. В любой момент дернут за поводок. Отключат, как простой компьютер. Щелчок – и ты проваливаешься в темноту, теряя сознание, превращаясь в безвольную груду металла. Они видят его глазами, следят за каждым шагом. Никакой личной жизни, ничего своего. Даже жену не поцеловать - это увидит человек пятнадцать. Даже его время ему уже не принадлежит. Даже его "тело". Ничего, кроме собственных мыслей в голове – теперь у него есть только они. Бесконечный диалог, спор с проклятым компьютером, спор с самим собой, с разбегающимися чувствами, с депрессией… Глухая тоска в бесконечной попытке не сдаваться. Ради чего? Ради родных? А нужен ли он им теперь? Мысли, мысли, мысли. Есть только они, тревожный гулкий стук сердца где-то в глубине, и душа, запертая в доспехи. - Так ты ему доверяешь? – возвращает из задумчивости голос Джека, - Доку? Думаешь, он тебя больше не кинет? - Не знаю, друг. Не хочу ошибаться, - Алекс снова становится сосредоточенным и серьезным. Он знает, что в лаборатории, возможно, все слышат, но это не самое важное. Он больше ни в чем не уверен. После того, как он, благодаря Нортону, почти месяц провел, словно в жутком сне, лишенный личности, чувств и воли, и чертов скафандр таскал его по всему городу, как пленника, ему тяжело снова довериться его рукам и словам. Хотя другого выхода у него все равно нет. Деннет спас ему жизнь еще дважды после этого. Дрался за него в сенате. В прессе, где его облили дерьмом, как последнего негодяя. Можно считать, долг оплачен. Но научиться доверять заново – кому бы то ни было - все равно страшно. Алекс снова затягивается, торопливо выдыхает дым, чтобы не нервировать систему. - Последний раз, когда я ошибся в людях, это обошлось мне слишком дорого, - он равнодушно тушит едва начатую сигарету о черную матовую поверхность левой ладони и еще секунду стоит, уставившись на свои руки – теплую, живую правую и черную безликую левую. Всего лишь механизм. Ни боли, ни отклика…