Так, как должно быть

Фарамир закрыл дверь, ведущую в больничную палату, сел на кровать и прикрыл глаза. То, что произошло сейчас, казалось невозможным, невероятным, но Фарамир знал, что он не грезил, и это наполняло его душу теплом и легкостью. Именно внимания отца Фарамир добивался большую часть своей жизни, мечтая не превзойти брата, но встать рядом с ним. Но этого так и не случилось. Фарамир годами убеждал себя в том, что Денетор для него — прежде всего повелитель, но не отец. И сам он с годами стал опытным воином и командиром, научился вести людей в бой, даже если впереди тьма и неизвестность. Но, несмотря на все это, Фарамир был благодарен Наместнику: его едкие и саркастические ремарки заставляли идти вперед. Денетор все же дал младшему сыну многое, стал для него учителем, хотя вряд ли осознавал это. И только сейчас Фарамир понял, как сильно ему хотелось почувствовать любовь отца. Когда-то очень давно он спрятал это желание глубоко в душе, но с годами оно становилось лишь сильнее. Фарамир бы и рад потянуться к отцу — только знал, что отец ответит ледяным взглядом и холодной усмешкой. Но Денетор поступил по-другому, и теперь Фарамир был уверен, что те слова, которые произнес отец, заметив, что он очнулся, не почудились ему. И от этого на душе было очень тепло — ведь все же Фарамир любил отца. Но это не отменяло постоянно росшего беспокойства. Фарамир знал: тот план, который вскоре будет претворен в жизнь, придумали Гендальф и Арагорн, и именно наследнику Исилдура предстоит повести войска в бой. Денетор не противодействовал этому решению, потому что не знал, что предложить взамен; но в результате он оказался отстраненным от дел, связанных с исполнением плана. И в дальнейшем — если их дело удастся и Враг падет — эта отдаленность будет видна еще больше. Фарамир понял, что страшится того момента, когда Арагорн, увенчанный славой победителя, войдет в Гондор и заявит о своем праве. Фарамир знал своего отца как сильного и мудрого правителя. Никого больше не мог он представить сидящим в кресле Наместника. Отец всегда был властным, и Фарамир не верил, что он легко сможет преклонить колени перед Королем. Он надеялся, что у Денетора хватит сил принять правильное решение — но не исключал и другой вариант. Фарамир знал: Арагорн спас его от гибели и теней, и признавал его Королем. Но все же он волновался из-за отца. Ночь была тихой и темной, и Фарамир, сам того не заметив, провалился в сон. И когда он открыл глаза, было уже утро. Воздух был чистым и свежим, и Фарамир вышел в сад, поднялся на крепостную стену и стоял там, открыв лицо ветру. И когда он услышал позади шаги, то обернулся и поприветствовал того, кто пришел к нему в этот час: — Лорд Арагорн. Рад видеть вас. Фарамир посмотрел на того, кого признал Королем, и увидел в его глазах силу и мудрость, которой обладали немногие. Он был открыт Арагорну, и тот без труда прочитал в его взгляде беспокойство. — Что тревожит тебя? Ответь мне, — сказал он, и Фарамир не мог отказать ему. — Если наши надежды исполнятся, и Враг будет повержен... Если вы, вернувшись в Гондор, объявите себя Королем, и мой отец пойдет против вас — что вы сделаете с ним? — спросил он, глядя в глаза Арагорну. И тот, немного помолчав, ответил: — Наместник Денетор много лет хранил эту землю от зла, и с моей стороны было бы бесчестно приуменьшить его заслуги. Я не подниму на него меч. Фарамир склонил голову, принимая его ответ.