Горечь запретного желания

Гарри. Сегодня ему совсем не спится и, забравшись на подоконник в личной комнате, выделенной как ученику мастера, лениво отслеживает редкие призрачные фигурки, возникающие в лунном свете на границе Запретного леса. Животные, словно соткавшись из мглы, обозначаются расплывчатыми силуэтами, чтобы медленно, вальяжно пройтись, наклоняясь мордой к траве, и вновь исчезнуть в лесной чаще. Еще неделю назад и он мог стать такой вот призрачной фигурой. Призраком для самого себя, растворившегося на просторах Европы среди сотен других бродяг. Для Северуса Снейпа. Невилла, Алисы и... даже Драко Малфоя. Расплывчатой фигурой парня, что оставил короткий след в их собственной жизни. След, который быстро смажется под лавиной повседневных забот и впечатлений. Запоздалое осознание последствий собственной глупости? Гарри откидывает голову на прохладную поверхность и закрывает глаза. Воспоминания кружат в памяти крупными снежинками, ложатся в причудливый узор. Будучи ребенком лидеров «повстанческого движения» он очень рано осознал сложность положения изгоя. Презрительные, высокомерные, расчетливые глаза «победителей» преследовали мальчишечью фигурку повсюду, внушая страх. Страх, что исподволь, зыбким туманом вползал в его душу, размывая контуры других эмоций и чувств, становясь неотъемлемой частью его жизни, определяя первопричину его поступков. И если Алиса Лонгботтом, опекун, предпочитала делать вид, что ничего особенного не происходит, то ее свекровь, Августа, жестко и четко разъяснила ситуацию. Они проигравшие. И в глазах победителей Гарри является весьма соблазнительной дополнительной магической силой. Силой, которую Алиса безропотно отдаст первому, кто потребует. Безвольная, запуганная, сломанная смертью мужа, она сама не привлекала лишнего внимания только из-за своей незаметности. Сила. Тягучий поток, послушный его воле, распадающийся по его желанию на множество разноцветных ручейков и сливающийся в один серебристый поток, насыщающий окружающее пространство магией, что позволяла управлять окружающим миром. Очень легко управлять. Доступность, внушающая обманчивое ощущение всемогущества. Иллюзия. Сила, которую любой достаточно влиятельный и хитрый может получить практически задаром. Достаточно связать мальчишку магическим контрактом. Если бы не несколько «но». Первым и самым весомым было правило диагностики силы мага при поступлении в школу, осуществляемое всем известным артефактом – Шляпой Гриффиндора во время церемонии распределения. Данные становились открытыми только по завершению процесса обучения. И связывая ребенка магическими узами, не зная его истинного потенциала, маг рисковал получить кота в мешке, так как магия не терпела пустых связей и жестоко наказывала тех, кто хотел разорвать вновь образовавшуюся связь. А мать Гарри, как всем известно, была грязнокровкой и, значит, он мог быть слабым. Его защита и его проклятие. Грязная кровь. Вторым «но» становился подростковый возраст, время бурного физического развития, когда формирование магического ядра заметно тормозится, а то и вовсе искажается под влиянием внешних факторов. В школе дети получали только базовые знания и определяли, какие дисциплины им легче даются, свои предрасположенности. К восемнадцати же годам организм молодого мага приходит к некоторому равновесию и магические способности снова начинают активно развиваться. Маг получает возможность достигнуть мастерства в тех дисциплинах, к которым показал еще в школе предрасположенность. Предрасположенность, красиво названная Даром. Строго говоря, это было верным, так как направленность развития магии подростка практически всегда совпадала с теми способностями, которые проявлялись у других членов Семьи в прошлом. И чем чаще в прошлом предки соединялись в браках с теми, кто имел сходные способности, тем выше был шанс к развитию Дара, его совершенствованию. Так и получилось, что только после наступления совершеннолетия становилось ясно, сможет ли молодой маг получить мастерство, развивая доступные ему дары. А заключать магический контракт с ребенком, который может в будущем оказаться пустышкой… Было мягко говоря нецелесообразно. Поэтому маги ограничивались липкими взглядами, вкрадчивыми разговорами, прощупыванием почвы и не шли дальше, предпочитая занимать выжидательную позицию. Все же мальчишка имел… плохую репутацию, как сын повстанцев. Гарри, испытав все прелести негативного отношения общества, рано научился скрывать свои чувства. Благодаря Августе он отлично знал традиции, что позволяло избегать опасных и сложных ситуаций, выходить из общения со взрослыми магами с минимальными потерями. И еще он играл. Один взгляд на мага и Гарри незаметно преображался, вживаясь в роль. Для пожилых магов он был невинным ребенком с большими блестящими глазами и чуть подрагивающими губами, которого «неловко» обижать, достойным, чтобы сунуть в маленькую ладошку сладость. Видя строго поджатые губы и чопорное выражение лица, немедля превращался в слишком нахального для «воспитанного молодого человека, неподходящего партнера для благовоспитанной леди». Расчетливые холодные глаза, нависающих уродливым темным пятном над мальчишкой магов, знакомились с жестким проказником, ненарочно портящим вещи и требующим у опекунши вон ту дорогущую игрушку. Иногда он терялся и сам не мог понять, где его истинное лицо, а где намертво прилипшая к коже маска. А потом был Хогвартс. Новая вселенная. Хог стал для Гарри домом, где он впервые ощутил себя спокойно. Распределение на Гриффиндор. Шляпа тогда долго иронизировала, что хитрый и сильный маг, как трус прячется на факультете смелых и храбрых. Но как объяснить артефакту, если не можешь понять сам, про магию, что жалась к хозяину, окрашивая все эмоции в серые и черные цвета при виде Слизеринцев? Как рассказать про шепотки за спиной, чары, что сбивают с ног, и странные вопросы о его стихийных выбросах? Подспудное ожидание продолжения травли не оправдалось. Политика руководства школы – жесткое пресечение конфликтов между факультетами, свела к минимуму вражду маленьких магов. Если дети привилегированных слоев общества и оскорбляли остальных, то делали это исподтишка, с оглядкой. Больше всего его пугал Драко Малфой. Странной одержимостью. Первые месяцы подросток ловил на себе внимательные, пронизанные живым любопытством взгляды. Мальчишка по возможности садился рядом и изредка попадал в пару к гриффиндорцу. Позже появилась затаенная ненависть. А Гарри никогда не задирал светловолосого принца Слизерина! По настоящему, Гарри пришел в ужас, когда мелкий слизеринец на спор подтолкнул его к ночной прогулке по Запретному лесу. Впервые его пытались пусть неумело, но убить. И только во сне он иногда видел съежившуюся и одинокую фигурку Драко. В глазах которого была отнюдь не ненависть. Страх и одиночество. Сны, что заставляли отступать, не платить Драко ответной ненавистью. Со временем ненависть сменил расчет. И... интерес. Белобрысый слизеринец был первым парнем, рискнувшим сорвать с губ онемевшего от неожиданности Гарри поцелуй. Мимолетные касания запястий, навязывание своей персоны в партнеры в спаррингах, странные комментарии-комплименты и наглые исправления недочетов в его внешности, позволяющие касаться волос, затылка, стирать большим пальцем каплю чернил с губ. Хрипловатые предложения свиданий. И холодно-отстраненные, расчетливые взгляды, пойманные в отражении зеркал. К началу седьмого курса Гарри четко понял, что Малфои будут первыми, кто попробует связать его магическими контрактами. И единственным препятствием между ним и лощеными аристократами был темноглазый директор Хогвартса, а по совместительству профессор зельеварения Северус Снейп. Северус. Мягкие губы, в уголке которых притаилась корочка над вчерашней царапиной, сами расплываются в теплой улыбке Ох уж эти черные глаза. Иногда Гарри казалось, что они преследуют его с раннего детства. Почему-то память неизменно подсовывала Диагон-аллею и кафе Фортескью. Тяжелую руку, подхватывающую сорванца, слетевшего с оседланной детской метлы. Черные, ничего не выражающие глаза. В них не было жадности, не было холодного расчета. Иногда мелькало любопытство, иногда шальное затаенное тепло молчаливой поддержки, укор за опасные шалости, интерес. В редких случаях холодное бешенство, как в той истории с Запретным лесом. Они завораживали. И грозили жестокой расправой за издевательства над ингредиентами. Ну не давались Гарри зелья. Полная бездарность! Как же это доводило его странного ангела-хранителя, заставляя выплескивать в гневе сарказм и застарелое презрение к Джеймсу Поттеру. Отцу, которого подросток даже не помнил. А потом, после окончания третьего курса, появился Сириус, на время потеснивший директора в его сознании. Сириус, что с азартом вываливал на крестника рассказы о шалостях их четвертки, величии гриффиндорца Джеймса Поттера, его великой любви к Лили Эванс. И с ненавистью, приправленной злорадством, как они издевались над уродливым, бедным слизеринцем. Сириус пугал Гарри своей одержимостью Джеймсом Поттером и Альбусом Дамблдором, стремлением вытащить крестника из той ловушки, в которую его загнала сложившаяся ситуация. Шальными синими глазами со стремительно изменяющимися оттенками эмоций, вечно всклокоченными полуседыми волосами, привычкой подскакивать на месте при осенении его очередной идеей, широко раскрывая безумные в тот момент глаза. Тринадцать лет Азкабана наложили на безудержного авантюриста неизгладимый отпечаток, превратив его в нервного, склонного к вспышкам неконтролируемых эмоций и опасным выходкам мага-беглеца. Гарри не мог не сравнивать его с Северусом Снейпом. Со стремительными выверенными движениями, холодным здравомыслием, сарказмом, вываливающимся на горячие головы его оппонентов и аурой уверенной в себе властности. Проштудировав политические сводки старых газетных подшивок, юноша открыл для себя важную вещь: прошедший через ненависть и издевательства гриффиндорцев Снейп, будучи полукровкой смог стать официально третьим, а неофициально вторым лицом государства. Сильный маг, привлекающий выдающимся умом, собранностью, заставляющий невольно восхищаться результатами грамотной политики, внушающий безотчетное уважение и стремление подчиниться. И невольно Гарри захотел походить на него. Верить, что у него тоже получится занять достойное место. Появилась мечта, и его страхи, поджав черные щупальца съеживались и прятались под темные холодные камни воспоминаний Гарри. Общаясь с Блэком, юноша подспудно подталкивал его к побегу из страны. К сожалению, Сириус загорелся прихватить с собой на континент и крестника. Перед началом седьмого курса он принес книги по кровной магии и ткнул в браслеты Морганы. Через полчаса перед Гарри был нарисован грандиозный план, включающий его мнимую смерть от Дьявольского огня. Необходимо было лишь время для подготовки. А до конца каникул оставалось совсем ничего. Неделю они встречались в старом особняке и тренировались в кровной магии, выполняя элементы магии. Артефакты не являлись сильной стороной юноши и обучение шло тяжело, с большим количеством ошибок и ожогами на ладонях. А потом он уехал в школу. Тайные встречи, покупка или кража необходимых вещей, удачное проведение ритуала по формированию браслетов Морганы. Казалось, леди Фортуна стала второй тенью Гарри. Его единственной надеждой было подозрение в черных глазах директора, ужесточение контроля, что позволило бы попросить Сириуса затаиться, отложить дурацкие планы на некоторое время. И ничего. Отчаянию юноши не было предела. Гриффиндорцы на некоторые странности в его поведении лишь пожимали плечами и гордо молчали, директор с головой ушел в решение каких-то проблем, не обращая внимания на бросаемые на него исподтишка взгляды. А ведь Гарри был уверен, что Снейп, поймав его, повернет ситуацию к выгоде их обоих. И… не отдаст Гарри Сириусу. Ох, если бы он уже тогда понял взгляды директора… Насколько легче проходило бы их сближение сейчас! А тогда, месяц назад, ему пришла в голову отчаянная мысль, раскрыться перед Джинни Уизли, довольно легкомысленной болтушкой. Дать повод к сплетням и, сообщив Сириусу, что все провалено, затаиться, выжидая удобный момент. Ведь можно полагаться только на себя. Увы, даже сейчас, вспоминая те события, Гарри возмущенно фыркает. Простушка-болтушка оказалась такой же маской, как и его собственные многочисленные придуманные образы. Девчонка вцепилась в него как клещ, требуя помощи в побеге. На его справедливое замечание, что Уизли найдут и очень быстро по образцам ее крови, что хранится в Больничном крыле, под контролем колдомедика Уотсона, Джинни таинственно заявила, что она берет на себя данный вопрос. И обреченно вздохнув, Гарри согласился, решив, что Сириус, как мастер Легиллименции поработает над ее памятью, стерев воспоминания о том, кто помог ей выбраться за пределы магомира. Юноше отчаянно не хотелось покидать Англию в компании полусумасшедшего Сириуса. Но еще больше не хотелось подставлять Лонгботтомов. И видеть разочарование в черных глазах. Он сдался и поплыл по течению. Северус Снейп оправдал надежды, поймав их в последний момент. И вызвал целое море негодования, связав его по рукам и ногам магическим контрактом, лишая надежды на понимание и принятие. А Гарри так хотелось верить, что директор ценит... не только себя. И видит в Гарри отражение себя в молодости. С какой же горечью сейчас вспоминалось его затаенное полудетское желание найти в своей внешности сходство с Ужасом Подземелий, сумасшедшая мысль о возможном отцовстве его ангела-хранителя. Три раза «Ха». Ангел-Хранитель оказался эгоистичной сволочью. Правда, его эгоизм не распространялся на постель. Возмущение достигло точки кипения, когда Северус лишал его невинности. Гарри Джеймс Поттер мужчина, а не девчонка, которую надо нежить и холить. Если уж секс, то страстный, до царапин и синяков! Сплошное разочарование! Это не магическая связь, а сплошное разочарование! И Гарри взялся за любимое занятие – подбирать ключи к связавшему его по рукам и ногам человеку. Мордред, ведь знал, с кем связывался! Северус ускользал из расставленных ловушек, выпытывая в ответ информацию, которая могла стоить Лонгботтомам жизни. И Сириусу. Нет, но с какой иронией он назвал Гарри «Непоседой!» во время разговора в лаборатории! Заавадил бы... Беспалочковой магией. А потом это странное «почти признание» и разговор с Люциусом. Северус защищал Гарри. Защищал так, как никто и никогда. И предлагал вариант, устраивающий все стороны. Гарри понимал, что связь равных с Малфоем будет выгодна обеим сторонам и защитит от притязаний со стороны других чистокровных. Злость, раздражение, владевшие им менее суток назад, теперь казались глупостью и вызывали жаркий румянец стыда на щеках. Юноша впервые поверил, что он, по-настоящему, дома, рядом с тем человеком, которому можно доверять. С человеком, перед которым можно скинуть маски. А потом была ночь. Ночь, примирившая его с той, лишившей его невинности, заставившая ощутить разницу между нежностью и неистовой страстью. Мысли о поджаром мужском теле, жестких пальцах, требовательных поцелуях и... невероятном ощущении наполненности моментально вызвали болезненный стояк, руки сами потянулись к шнуровке штанов. И… Мерлин. Гарри тоже хотел бы повелевать в постели. Но ведь с Северусом это бесполезно. Не даст!