Семицветный

Ис­полни­тель же­ланий ла­дони жжёт, а она ды­хани­ем гнёт ле­пес­тки. Он бы мог её ты­сячи раз спас­ти, толь­ко это­го боль­ше ник­то не ждёт. И вды­ха­ет горь­кий его аро­мат, он от­ра­ва, а мо­жет, и вов­се не яд — это прос­то го­речь её ви­ны. От­да­ёт­ся где-то в пус­той го­лове, рас­те­ка­ет­ся жи­жей где-то внут­ри. И от это­го, ка­жет­ся, где-то сад­нит, не бо­лит. Те­перь уже точ­но не... Се­миц­ветный спа­ситель го­рит в ру­ках и, ей ка­жет­ся, све­тит­ся в тем­но­те. Это глу­по: твер­дить ни­кому в ниг­де и пы­тать­ся в чём-то его убе­дить. Но она пы­та­ет­ся. Как тут быть? Ес­ли этот кто-то дол­жен был жить, но чуть рань­ше чу­да ду­шой сго­рел. И ос­тался лишь те­ла кри­вой фи­тиль, скрю­чив­шись от бо­ли и пус­то­ты. И ей ка­жет­ся, в ше­лес­те ста­рой лис­твы вто­рит эхо: «По­чему не ты? Это дол­жна быть ты». И она вы­жима­ет из стеб­ля сок: он та­кой же, ка­кой у прос­той тра­вы. Но ей ка­жет­ся: кровь на ру­ках, горсть зем­ли за­жима­ет она в ку­лаке. На прос­том неп­ри­мет­ном мо­гиль­ном хол­ме увя­да­ет цве­ток. Не цве­ток, те­перь не... Яр­ки брыз­ги ра­дуж­ных ле­пес­тков, ни один не от­клик­нулся на её зов. Бес­по­лез­ны­ми бу­сина­ми на пес­ке раз­ле­телись, и ни один не про­дол­жил свой путь, даль­ше чем уда­лось ей ру­кой мах­нуть. А ос­тавший­ся сте­бель в поч­ву про­рос... Ждёт, ког­да по­зовут взле­теть.