История Элизабет Блэк. Заря.

      Прошел год с моей поимки. Оказалось, что порядки в этой школе еще хуже, чем я думала. А так как я оказалась изгоем...для меня жизнь стала сущем Адом. А все почему? Потому что я сбежала с обряда «Единения и Доверия», который проводился в нашей группе. О каком единение и доверии может идти речь, если эти ублюдские священники обкурили всех опиумом и устроили массовую оргию, осквернив невинные тела?! Никогда не думала, что валяться среди голых тел шестидесятилетних мужиков и одноклассников, одурманенных наркотиками, способствует единению и доверию. Честно, я бы не догадалась, даже если бы мне дали тысячи попыток. Я прекрасно помню как это произошло.       Был день, когда луна достигала своего рассвета. Как обычно в 6 утра нас подняли, сводили на пробежку, молитву, провели двух часовую лекцию о господине нашем Сэинте. Я чуть не умерла тогда от скуки. Каждый день...год за годом ты должен служить Новому Богу и церкви, иначе будешь казнен на площади или изгнан. Всю эту ахинею необходимо слушать 8 часов в день, остальное время РАБОТАТЬ НА БЛАГО ГОСПОДИНА! Самым подозрительным в тот день оказался завтрак. Раньше это была миска похлебки из картофельных очисток, кусок хлеба и стакан чая...в этот день нас угостили икрой, мясом, печеными овощами и свежими фруктами, днем мы не работали, а лишь гуляли и мило беседовали с проповедниками, ловя ненасытные взгляды священников, истекающих слюной. Да, в этой святой обители проводники и священники различны по статусу. Было тошно только от одного их вида: седые, плешивые, с мелкими юркими глазенками, заплывшими жиром, бородавки с редкими волосинками, обвисшая кожа с пигментными пятнами, гнилые зубы и желтые ногти. Они омерзительные, сальные, разжиревшие, как свиньи для убоя. Так и хочется прикончить их, как свиней, но нельзя, они же закон, аристократия. И вот настал долгожданный вечер, всех приодели в белоснежные атласные рубахи по колени и повели при свете свечей по озаренной луной тропинке к озеру для...нового крещения и ритуала «Единения и Доверия».       Я всегда была труслива и осторожна. В тот день, наверное, следовало подчиниться и пройти это испытания, потеряв самоуважение и какое-либо достоинство, но что-то в тот день...не дало меня этого сделать. Может мне показалось и это был просто страх, но шрам на моем животе пронзила ужасная ноющая боль от которой хотелось бежать. Я побежала. Охрана явно не ожидала такой дерзости и не смогла отреагировать сразу. Я неслась, как пуганый олень, по лесу, перепрыгивая поваленные деревья, пересекла реку, и, не успев затормозить, слетела со склона. Побег был неудачным, меня поймали и притащили обратно. Главный служитель был зол, как натравленная собака, и приказал преподать мне урок. Я ожидала чего угодно, но не того, что произошло.       Меня притащили в комнату для допросов, где в углу блестела железная дева и красовалась дыба. На стенах были развешаны всевозможные штыки и пики, ножи и иглы. Уголок кузнеца: наковальня, печь, несколько станков. Моим троном стал стальной стул с цепями и пятнами крови, оставшимися от прошлого посетителя. Мне туго затянули цепи на руках и ногах. Страх вновь завладел телом и разумом. Все было, как в пошлый раз в сарае, может тот старик предсказывал что-то? Не важно. Палач-огромный мужик ростом более двух метров и весом не меньше ста килограмм, подошел и рукой, покрытой мозолями, схватил мое лицо и стал осматривать своими большими грустными глазами. Палач был одним из тех, кто оставался человек. Да, он огромен и уродлив, пытает и убивает людей, но он живой...У него есть душа, взгляд, один только взгляд может рассказать больше, чем лживый язык. В нем грусть, тоска, смирение и искорка свободы, бунта. Увидев ее я поняла, что остались люди, готовые бороться за правду и свободу. Страх ушел, не знаю почему, видимо надежда на светлое будущее заняла его место. Палач это видел и ему было легче исполнить свой приказ. А приказ был таков: «За неповиновение и свободомыслие, за тягу к прекрасному и собственному мнению, за побег и избегание обряда Единения и Доверия приговорить эту душу к возмещению ущерба путем лишения зрения на один глаз! Что позволит уменьшить кругозор, а как следствие усмирить непокорность и дикость нрава. Это позволит приручить и выдрессировать ее, как собаку. Приказ исполнить немедля!»       Что палач и сделал. Острым, как когти коршуна, клинком, немного раскаленном в печи, он нанес порез мне на левый глаз. Осторожно воткнув острие чуть выше середины брови и вставив его до черепа здоровяк повел нож вниз. Было не так больно, пока он не дошел до мягкого глаза. Я постаралась отвлечься, чтобы боль не была такой невыносимой. Я слышала собственные хрипы и вскрикивания, чувствовала, как кровь и сладкий глазной сок скатывались по левой стороне лица. Вскоре все закончилось, мне обработали рану и наложили повязку, закинув в карцер на пару дней. И именно на этом сыром холодном полу, покрытом плесенью и грибком, именно среди этих проржавевших труб, с которых по каплям стекала гнилая вода. Именно среди этой тишины, нарушаемой топотом крысиных лапок в стенах, я поняла, что все то, что так восторженно твердил мне старик-сатанист было правдой. Я повзрослела, хотя прошел всего год, но я точно понимала, что хочу выбраться отсюда любыми доступными способами. Нужно подождать, хотя бы годик...хах...годик. Выжить бы мне в таких условиях. Я буду следить за ними, за их повадками и действиями, за теми, кто будет приезжать, и за тем, куда девают непригодных, протестующих ребят, таких же как я. Пообщаюсь с палачом, может тогда что-нибудь узнаю. Такая система не вечна. Хотя, а почему именно я? Мне что, жизнь не дорога. Да...не дорога. У меня ничего не осталось. Ни родителей, ни друзей, ни здоровья. Мне нечего терять и тем более. Много ли людей, которых отловил ебанутый орден и вырезал на их животе непонятные символы на латыни? Сомневаюсь. Видимо, я схожу с ума, ну и черт с ним! Если я и в правду несу какое-то значение и нужна для какой-то цели глобального масштаба, то все мои планы воплотятся в реальность. Остается только ждать, все умрем, рано или поздно. Но кто-то умрет от наркотиков. А кто-то, как герой, пусть и в небольшой компании бунтующих. У меня хватит терпения, я чувствую это.

***

Прошел еще год....