Глава семнадцатая.
14 августа 2016 г. в 11:23
К утру гнев оставляет Найла наедине с разочарованием. Он все не может забыть о тех словах, что сказал ему возлюбленный, и о том разговоре между его матерью и семьей Малик. Что могло стрястись с тем самым Зейном, который вновь показал миру, а точнее самому блондину, себя настоящего? И почему это вдруг он не вернулся домой?
Также, Хорана настораживает этот неестественно любопытный и изучающий взгляд мамы. Маура все утро крутится возле него, уделяет особенное внимание, пытается поговорить о прошлом вечере, но у нее не удается выудить хоть частичку правды из сына.
— Все в порядке, мам, правда.
Он встает из-за стола, с осторожностью глядя ей в глаза, целует в щеку, надеясь избежать этого разговора. Удаляясь в зал, он облегченно вздыхает, понимая, что хотя бы сейчас ему не придется отвечать на вопросы матери, а потом садится в кресло, бессмысленно листая телевизионные каналы.
Рядом сидит отец, пристально наблюдая за только что появившимся в помещении сыном. Он разглядывает его взъерошенные после сна волосы, помятую кожу лица, глубокие синяки под глазами, пытаясь понять, какое отношение их сын имеет к исчезновению Зейна Малика. Нет, он знает, что они неплохо ладят в последнее время, но звонок Триши в четвертом часу утра ставит Бобби и Мауру в достаточно странное положение, потому что, наверное, последним человеком, который видел сына Маликов, является их собственный сын. И этот самый голубоглазый парень, который в глазах Бобби всегда останется его маленьким сынишкой, абсолютно не имеет никакого представления о том, что происходит. Или же ему есть, что сказать своим собственным родителям? Бобби не знал, не мог разгадать эту сложнейшую задачу, потому что перед ним до сих пор не появилось ни одной подсказки, ни одного объяснения.
Проходит не так много времени, когда Маура приводит себя в порядок и заходит в гостиную, где ее уже ждет муж. Найл все так же листает каналы или же его выбор пал на один из боевиков, которые он так не любит, — это не важно. Бобби поднимается с дивана, даже не удостоившись вниманием собственного сына, который за одну только ночь превратился в нечто непохожее на него, а потом, вместе с супругой, выходит из дома.
Неужели его безразличие нуждается в лишних объяснениях? Блондину так сильно хочется избавиться от этого угнетающего чувства, что он обязан всем и каждому. Достало, что все его труды и все, чего он касается, рушится в пух и прах. Надоело, что люди так и не научились ценить то, что он им дает. Так, может быть, в этом и заключается вся проблема?
Как бы он ни старался выбросить парня из головы, его попытки были тщетны. Конечно же, никогда не сможешь стереть из жизни того, кого так долго любил. И любишь до сих пор, даже оказавшись обманутым и преданным. И даже если Найл не знает, как на самом деле тяжело пришлось Зейну прошлой ночью и как ему жаль, он верит в произошедшее. Нельзя не поверить, когда человек на его глазах превращается в то, что парень так старался убить в нем.
Он снова теряет счет времени. Да и какая разница, который сейчас час? Все его планы на ближайшее будущее разрушены без надежды на восстановление. От всего этого только голова идет кругом.
Что делать дальше?
В это время «пропавший» Зейн прекрасно знает о том, что родители ищут его, пытаются разузнать, где его видели в последний раз. Но только одному он был действительно удивлен: почему поиски закончились на семье Хоранов?
Чтобы остаться незамеченным, парень натягивает на голову капюшон (в этом городе черные толстовки распространены настолько, что узнать его в этом одеянии будет достаточно сложно) и закрывает татуировки рукавами, расположившись недалеко от столика, где его родители уже ждут своих знакомых. Именно с такого расстояния можно хорошо слышать то, о чем они говорят. И из разговора родителей он понимает: они собираются рассказать историю от начала до конца. Те моменты, которые они знают, конечно.
Ему не приходится оглядываться, чтобы понять, что Бобби и Маура уже сели за нужный столик. Конечно же, их встреча не такая нормальная, как в прошлый раз, и между родителями уже явно не будет хороших отношений. Но целью Зейна было не просто подслушать, но и понять, как родители его возлюбленного станут относиться к брюнету теперь.
Ему становится не по себе, когда Триша начинает рассказывать про тот самый вечер, когда произошел их первый поцелуй. Как Ясер разбудил ее среди ночи и рассказал об увиденном, но она не поверила, потому что супруг ее был изрядно пьян. Неужели они наблюдают за нами с самого начала? Следом она подмечала некоторые мелкие намеки и подробности, наводящие ее на мысли о нетрадиционной ориентации своего сына. А на десерт оставляет тот день, когда женщина нашла их в кровати Зейна полностью без одежды. И если бы брюнет сейчас не скрывался, он наверняка наорал бы на нее и со скандалом выбежал из заведения. Однако это никак не может помочь ему, поэтому парень просто слушает дальше.
— Я не могу поверить в это, Триша, — взволнованно произносит Маура, — чтобы наши мальчики сделали такое….
— К сожалению, это правда, — Ясер сжимает руку жены, а в это время Зейн крепко сжимает кулаки, стараясь не сорваться. — Найл неплохой парень, но вы должны поставить его на место.
— Я пыталась поговорить с ним сегодня утром, — Маура наполняет легкие воздухом, — но он не хочет раскрывать карты.
И что он должен им сказать? Что я втоптал его в грязь, потому что родители сказали мне это сделать?
На несколько минут Зейн проваливается в свои мысли, выражающие лишь одно недовольство. Он знает, что ничем хорошим эти родительские «посиделки» за круглым столом не закончатся.
— Мы попробуем переубедить его, — продолжает свою мысль Маура, — но если все это правда, то наши слова сильно ранят его.
— Выдержит, не ребенок, — отрезает Ясер, удивляясь своему тону. — В любом случае, если Зейн вчера был у вас, то он сделал все, что должен был.
Возможно, Мауре уже не до этого, но брюнет больше не может слышать их разговора. Он направляется к дому Найла, параллельно оставляя голосовые сообщения. Зейн знает, что блондин будет не в восторге от того, что родители в курсе.
Дорога занимает не так много времени, и, к его удивлению, дверь раскрывается прямо перед его носом.
— Зейн, — произносит старший брат блондина, который явно не ожидает видеть парня здесь именно в этот момент.
— Найл дома? — спрашивает брюнет с надеждой.
— По-моему он ясно дал тебе понять, чтобы ты не приближался.
А они ближе, чем я думал.
Зейн поправляет взъерошенные ветром волосы и устало вздыхает.
— Знаю, просто, — он останавливается на несколько секунд, ощущая, что сердце начинает колотиться с бешеной силой, — это касается наших родителей. Моих и ваших.
Грег скептично оценивает взглядом парня, который от своей нервозности не может ровно стоять на месте. Понимая, что если в это втянуты родители, то дело серьезное, он сдается.
— Проходи, он наверху.
Спешно кидая «спасибо», он бежит на второй этаж, где его уже ждет блондин, стоящий около лестницы. Их взгляды пересекаются, когда Зейн старается подавить одышку, но никто из них не может произнести и слова.
— Я сказал не приближаться, — непоколебимым голосом блондин прерывает тишину, — и ты все равно здесь.
— Меня бы не было здесь, если бы это не было так важно, — он говорит тихо, понимая, что Грегори находится где-то на первом этаже и может слышать их разговор.
Повисает пауза. Короткая, но тяжелая для них обоих. Каждый из них наполнен мыслями друг о друге и о том, что бы они могли сделать сейчас, чтобы прекратить войну. Но Найл слишком зол и разочарован, а Зейн…. Зейн остается собой.
— Говори, — наконец-то разрешает блондин.
— Наши родители сейчас вместе в кафе, — рукой он держится за деревянные перила, — и теперь твои знают обо всем, что было.
— О чем именно? — он произносит, словно не понимая, что именно «было».
— Обо всем, — Зейн говорит неуверенно, — о нас.
— Нас нет, и не было никогда.
— Ты ошибаешься, — брюнет пытается возразить, но в голове всплывают моменты из прошлого вечера.
— Я не хочу больше слышать твоей лжи, Зейн, — сейчас в Хоране нет сил, чтобы плакать, но он по-прежнему чувствует себя раненым в самое сердце, — с меня хватит. Мне уже плевать на то, что скажут родители, потому что все это кончилось, даже не начинаясь.
Мне жаль, мне очень жаль. Малик мысленно ругает себя, стараясь выстроить все свои мысли в ряд. Но вместо порядка в его голове образовывается каша, из-за которой он не может возразить.
— Мне надоело быть хорошим, когда каждый, кто вокруг, пытается сделать из моей жизни адский котел, — их взгляды пересекаются, голубые и карие. — Невыносимо осознавать, что все твои чувства, сердце и душу отобрали, а потом сравняли с землей, заставили чувствовать себя дерьмом. Ты заставил меня почувствовать это.
— Прошу, — в его глазах блестят слезы, которые Найл точно не ожидал увидеть, — дай мне шанс.
— Ты можешь говорить все, что тебе угодно, Зейн, — блондин на несколько секунд закрывает глаза, сдерживая себя, — но я уже однажды дал тебе шанс. И я ошибался.
Слова ранят сильнее, чем ножи. Наконец-то Малик чувствует на себе смысл этой фразы. Ему больно, невыносимо больно. Слышать эти слова, видеть лицо любимого. И он не может без стыда взглянуть на него, тем более не может коснуться.
— Мой отец, — Зейн вздыхает, — обещал навредить тебе и твоей семье, если я не заставлю тебя уйти. Я не мог поступить иначе, ведь ты слишком мне небезразличен.
После всех сказанных брюнетом слов Найлу сложно воспринять поступающую информацию, поэтому он пристально смотрит на возлюбленного, слушая.
— Когда я разбивал сердце тебе, — по его щекам стекают слезы, которые он сразу же смахивает, — я разбивал его и себе тоже. Ты сделал бы то же самое ради меня, ведь так?
— Но я бы не стал врать, — парень произносит это с небольшим отвращением, — я бы не стал врать тебе о своих чувствах никогда.
— Прости меня, я просто придурок, сволочь.
Находясь возле стены, блондин съезжает по ней вниз, прижав колени к груди. Его взгляд становится опустошенным, как и все внутри. Зейн подходит ближе и, опустившись на колени, заставляет парня посмотреть ему прямо в глаза.
— Послушай, — брюнет не осмеливается коснуться Хорана, но все же привлекает такое нужное ему внимание, — мне никогда не приходилось чувствовать себя так хорошо, когда я был с другими людьми. Все они были игрушками, прикрытием, мне было плевать. Но ты другой.
Быть может, это именно то, чего хотел слышать голубоглазый парень, но слышит он это слишком поздно. Слова уже не вернуть, а поступки не переделать.
— Я хочу, чтобы ты знал, — он сломан, окончательно, — ты изменил меня, спас от самого себя, научил меня жить по-настоящему. Ты научил меня любить. И мой мир перестанет существовать, если в нем не будет тебя.
Зейн больше не сдерживает своих слез, но при этом понимает, что они точно ничего не изменят. Он видит, что это его последняя возможность сказать о своих чувствах.
— Если ты не простишь меня, то я пойму.
Хоран слабо машет головой, ощущая мелкую дрожь, проходящую по всему телу.
— Тебе нужно уйти, — парень неожиданно поднимается с пола и идет к лестнице, заставляя брюнета спуститься на первый этаж следом за ним.
Внизу нет никого: видимо Грегори уже ушел. Неловкая пауза повисает в воздухе, парни молчат. Они не знают, что еще можно сказать.
— И что теперь? — спрашивает Зейн напоследок.
— О чем ты?
— О нас, — он все еще не теряет надежды.
— Нас больше нет, — блондин открывает дверь.
Малик переступает порог и оборачивается, чтобы последний раз запечатлеть в своей памяти любимое лицо. Быть может, они больше никогда не пересекутся, даже если величина города позволяет встречать каждого жителя по несколько раз за день. И после этого короткого взгляда он уходит, оставляя блондина одного.
— Прощай, — парень шепчет, закрывая дверь.
Глядя на нее некоторое время, он пытается прийти в себя. Может остановить его, пока не поздно? Но это не самое лучшее решение, если посмотреть на эту ситуацию с самого начала. Все кончено, и это неоспоримый факт.
Парень несколько секунд рассматривает пространство около двери, не веря самому себе, своему решению. Чувствует себя еще более преданным кем-то, чем раньше. Боль разрывает его сердце, мешает дышать. И в тот момент, когда парень собирается уходить, его взгляд останавливается на белом конверте с надписью. «Найл Хоран».