Нарушение заведенного порядка

Приближался Йоль. Первый Йоль, который Гарри собирался отмечать «по-волшебному», а не как магловское Рождество. Эльфы суетились, чистили старый особняк, закупали продукты и приставали к хозяину, выпрашивая предпраздничные распоряжения. Поттер не слишком понимал, что же от него хотят, и пересылал «мелких» к более подкованному Невиллу. Папа и Фея были заняты с раннего-раннего утра и до глубокой ночи. Мисс Амбридж стала Главой Визенгамота и продолжала уделять время «своему Али». Папа, оказывается, пропадал не на приемах, а готовился к ежегодному проведению Обязательных Обще Британских Ритуалов Колеса Года. Восемьдесят процентов его волшебной силы уходило на эти Общие Ритуалы! В этом году ещё и подсобили маглы – Америка признала оборотней, вампиров, волшебников и прочих «сверхъестественных существ» равноправными гражданами. МКМ заволновалась. Повсеместно считалось, что маглы жгут, казнят и иначе изуверствуют не над «настоящими ведьмами», а над такими же маглами, неугодными властям. Допускалось, что к маглам мог попасть съехавший с катушек оборотень, забывший про аппарацию и скрывающие чары. Но чтобы пятая часть простецов вдруг обернулась медиумами, «аниматорами», ясновидящими, «оборотнями», «вампирами», фейри и просто «ведьмами» - такого ну никак не могло быть! По всей МКМ собирались разведотряды из маглорожденных, помнящих быт простых людей, засылались шпионы и расследовались казни. В Евразии, да и везде, кроме Америки, «сверхъестественные» существа преследовались и уничтожались. Разумеется, они скрывались или утаивали свою природу, и если их находили, сопротивлялись с отчаяньем обреченных. Папа утирал пот со лба и выглядел очень несчастным. Вечера посвящались доволшебной жизни Гарри и чтению его старых учебников по магловской истории, биологии и естествознанию. За уроками и воспитательными мероприятиями Мальчик увидел отца с другой стороны. Не «Серьезного Главу Волшебной Страны» и не суетливого, заботливого родителя, а уставшего, немолодого уже человека. Корнелиус всю жизнь посвятил «Магическому Домену Британия». Он знал в лицо три тысячи волшебников, мог перечислить состав четырех вампирьих гнезд и единственной стаи оборотней. Он лично «пристроил» те семьдесят вейл, что переехали к ним из Франции. Он контролировал гоблинов и оберегал фейри. Пытался наладить контакт с кентаврами и призвать к порядку русалок. Он глубоко переживал за каждого. Гарри понял, как тяжело дался папе «Вопрос с Уизли». Как расстроили неприятности в Хогвартсе. И как сильно привязался к приемному сыну волшебник, несущий непомерную ношу ответственности за их маленький, но восхитительный мир. При том, что площадь домена была вдвое больше площади магловской Великобритании, разумное население едва превышало тридцать тысяч. Зато тут в изобилии обитали тролли, драконы, мантикоры, акромантулы, дементоры и неисчислимое множество других полу-, псевдо- и не- разумных волшебных существ. Все они требовали присмотра или заботы, а разумных, способных и желающих заниматься этим, было очень и очень мало. Лайза Блюмс оставалась в приемной министра не по «преступному недосмотру», а потому, что заменить растяпу было некому. С трудом удавалось контролировать драконов, способных создавать проходы к маглам, а каждый самый захудалый род так и норовил пробить себе отдельную дырку в обычный мир. В министерство шли самые слабые маги, потому что волшебнику средней силы работать за деньги абсолютно не требуется. Ему вообще не нужны галлеоны. Ну может иногда и для развлечения. Он легко обеспечит себя всем необходимым и просто нужным. Еще одним горем было то, что Волдеморт сумел привязать к себе сильнейшие волшебные рода. После развоплощения он тянул из них магию, превращая в полусквибов. В Визенгамоте, состоящем из пятидесяти самых сильных магов, засели любящие поболтать старики. Они не заботились о процветании волшебного мира и всех живых существ, посвящая остаток своих дней плотским утехам и презренным сплетням. Глупая случайность с Поттеровским желанием прибрать к рукам Гойла и изворотливой подлостью Долорес (она ни на йоту не верила в силу сферы), смогла разорвать «связь» и дать надежду на возвращение адекватного Суда. На это потребуется немало времени, но отец Грегори уже заменил Элфиаса Дожа, набравшись силы у брызжущего ею сюзерена. Корнелиусу стали легче даваться такие необходимые сейчас массовые ритуалы. Фадж несколько лет упрашивал Дамблдора, волшебника ненамного слабее Гарри, заключить с ним вассальный договор. Но Альбус, не глядя на непомерное стремление к власти (Это ж надо, удерживать три ключевых должности!), отказывал. Гарри по-настоящему увидел не только папу, но и Магическую Британию. Крохотная горстка волшебников и необъятные просторы уникальной флоры и фауны. Каждый, способный использовать палочку, ценился больше всех кладовых Гринготтса, и каждый был яркой, слабоуправляемой индивидуальностью. Внешность волшебников подчеркивала это, как ничто другое. Редко красивые, они ясно показывали свои страсти, увлечения, профессию. Чем старше был маг, тем сильнее его тело отражало характер и деятельность, наличие семьи и фамильяра. Гарри перестал потребительски относиться к отцу и начал искать способы облегчить ношу Корнелиуса. Он взял из Поттеровского сейфа деньги и нанял старенького целителя – репетитором по колдомедицине. По самым основам, конечно. Научился делать массаж, осознанно делиться магией, исполнять десяток лечебных чар и проводить те самые «восстанавливающие магию ритуалы». Их мог провести либо сюзерен, либо кровный родич. Сюзерена у Фаджей не было, Невилла папа не усыновлял, а значит, оставался только Гарри. Потом Поттер собрал вассалов: Гойлов, Лагвудов, Прюэттов, Кингсли, Дибборнов и даже Августу Лонгботтом. Он принудительно поделил их между папой и Феей и заставил трудиться на пользу общества. Ничего, переживут – магию сосут как пылесос, а пользы не приносят ни на кнат. Также, он попросил Сириуса занять положенные ему места в Визенгамоте и Попечительском Совете. Азкабан-Азкабаном, но Блек был третьим по силе магом Британии. Именно с импульсивным, бестолковым Мягколап-вторым и был связан главный переломный «кризис» в жизни Гарри. Начать с того, что Сириус, попав в министерство, не остановился на Визенгамоте, он вообще не умел останавливаться. Блэк возглавил группу по расследованию «Американского Феномена». В Европе найти «сверхъестественных» существ можно было только случайно, с помощью «указки», действующей в пределах полумили. И ГРАФы повадились в Америку. Надо же было выяснить, кто такие «эти существа» и откуда берутся? Но и там попробуй их еще найди и «сядь на хвост». Работа крестному более чем нравилась. Он с восторгом делился с Сохатиком пережитыми приключениями и успехами. Гарри не возражал, ему и самому было интересно. Учитывая то, что он учил на естествознании, оборотни и вампиры магического мира кардинально отличались от магловских. Были разными видами или расами? Мальчик, променяв опасную школу на спокойную жизнь в поместье, значительно осмелел и «подружился» со своим фестралом. Не без помощи Грегори, конечно. И если метла была признана опасным и неудобным «транспортом», то на Бархате он летал с удовольствием. Сиделось мягко, упасть невозможно, а от ветра спасают чары. Необъятный небесный простор стал его первым шагом к «свободе». Еще один плюс к полетам прибавил Мягколап . Именно его чистый, разделённый с хозяином, восторг убедил Гарри, что оно того стоит. Он даже пообещал себе, что непременно научится летать «без костылей», раз уж он «Сильнейший Волшебник Современности». На Гаррином дне рожденья крестный похвастался, что ГРАФы обнаружили город, в котором «сверхъестественных больше, чем было докси в особняке на Гриммо». Он сам разработал уникальную картографическую сеть, которую «размотали» над Сент-Луисом. Теперь у ГРАФов были пергаменты, показывающие, где находиться каждый «сверх». Подобную карту мародеры создавали для Хогвартса, так что в этом была немалая заслуга и Джеймса Поттера. На этом моменте Сириус прочувствовал катастрофическую нехватку волшебников. Следить за тысячами образцов было некому. Министерство оторвало (Сири, наконец, понял истинное положение дел!) от сердца полдюжины магов, а добровольцами пришли только трое: Сириус, Лунатик и Фенрир Грейбек. Делиться находкой с другими доменами никому не хотелось. Это и опережение в развитии, и, возможно, будущее население. Мальчик выспросил подробности, убедился, что все безопасно, бесконтактно и с «воздуха». И упросил Мягколапа второго принять их в ГРАФ: — У нас есть метлы и фестралы. Недостающие артефакты докупим. Знаешь, сколько у меня скопилось карманных денег? А заклинаниям научишь. Мы все отличники! Крестный, подумал, посоветовался с Корнелиусом и разрешил. Магловские «сверхъестественные» были совсем не тем, что магические. Вампиры, были настолько хрупкими, что погибали от Люмоса. Оборотни посильнее: физически приравнивались к волшебникам и заклинания переносили свободно, на уровне слабенького мага. Но оборотни МКМ, вообще, отталкивали большинство заклинаний! На взгляд Бродяги, дети были если не «ненормальными», то странными точно. Слишком погруженными в «Свое Дело». Не видящими ничего помимо узкого круга увлечений и обязанностей. Опережая школьную программу, свободно исполняя заклинания из высшей трансфигурации, они не знали Риктусемпры. Невилл «видел» растения и хорошо учился — нельзя разрушать репутацию сюзерена. Все. Больше ни о чем он, буквально, не помнил. Сохатик привычно накладывал чистящие, призывающие, разыскивающие жабу чары и Патронусом вызывал на приемы пищи. Никто из них не предавал этому ни малейшего значения. Грегори, первый помощник, опора и само чувство безопасности Гарри, почитал того Богом. Не христианским — языческим. Потому как «бог» имел право на капризы и слабости. Мнение сюзерена было непреложной истиной, малейшее поручение — священным долгом, а благодарность и похвала — наивысшим благословением. Мальчик отдал себя служению, и, несмотря на безусловную любовь своего Бога, и мысли не допускал о том, чтобы что-то выгадать лично для себя. Самопровозглашенным Долгом Луны был контроль за душевным комфортом «подопечной» компании. Она зорко следила за признаками огорчения, тоски, скуки и мастерски их устраняла. Его собственный наследник — старший товарищ и пример для подражания, был педантичным, ответственным, нудным и не помышлял о развлечениях. Сам Гарри не осознавал, но все его хобби и занятия, друзья и развлечения складывались в две мозаики: «Всесторонне развитый ответственный волшебник» и «Я всей душой люблю папу и очень за него переживаю». Если первая выглядела слишком преувеличенно — неестественно, то вторая безотчетно скрывалась за вуалью из долга и благодарности. Не от посторонних или Корнелиуса — от себя самого. Было больно за Джеймса, про которого Гарри и не вспомнил ни разу. Но с чего бы ему вспоминать? Нестерпимо обидно, но пришлось признать — Фадж куда лучший отец, чем был или мог бы стать Сохатый. Бродяга увидел мародеров, Орден Феникса с другой, «взрослой» и ответственной стороны. Они были обычными хулиганами, которые, пользуясь покровительством директора, терроризировали хороших ребят, виновных разве что в недостатке денег, стремлении к знаниям или привязанности к семейным ценностям. Орден не был противником Пожирателям, он разжег, а после подогревал распрю, не давая угаснуть войне. «Сильнейший Светлый Маг Современности» до того боялся конкуренции и утраты даже толики личной магии, что все свои силы положил на устранение волшебников и существ, способных его потеснить или отобрать «Его» источники. Корнелиус, неказистый внешне и ни в коей мере не претендующий на звание «Сильнейшего Волшебника», отдавал себя до самого донышка. Он работал без продыха, выкладывался магически, оставляя себе мизерные крохи волшебства, ради того «Общего Блага», о котором так много говорил Дамблдор. И он успевал заботиться о сыне. Раз уж так вышло, то стоит равняться не на Альбуса и «светлые ценности», а на Фаджа и практичную хитрость Амбридж? Но, Сириусу ужасно хотелось дать ребятам детство. Встряхнуть, расшевелить, заставить думать об играх и о том «что не выходит из головы нормального подростка», а не о Благе Британии, Долге, Ответственности и Репутации. Предложение Гарри, основанное на желании помочь отцу, было отличным поводом показать «занудам», как живут обычные люди. Убедить, что им рано взваливать на себя ответственность. «Сверхъестественные», на первый взгляд, отличались завидной свободой нравов и приятной внешностью. Знал бы он! В Сент-Луисе обитало: девять различных групп «ликантропов» (волшебники еще не разобрались, какое они имеют отношение к оборотням и приняли магловское название), и два крупных гнезда «вампиров». Ясновидящие, некроманты и ведьмы были разбросаны по всему городу. А за рекой было скопление «сидхенов» - подобие крошечных, неполноценных доменов, в которых жили «фейри». Задачей ГРАФ было: собрать образцы магии и крови, проследить и записать в оминокли обращение (если таковое имелось) и случаи целевого применения магии. Детям отдали две маленьких группы ликантропов: Гарри и Грегу — леопардов, а Луне и Невилу — лебедей. Посмотреть — справятся ли, перед тем как выпускать на более серьезную работу. Перси значился куратором и сидел на огромном ковре-самолете, реющем над Сент-Луисом. Там были палатки, провиант, «чистые» бинокли, зелья и прочее, способное понадобиться в недельной экспедиции, середину которой отмечало полнолуние. На всех участников невыразимцы наложили подобие Фиделиуса — теперь их могли увидеть, услышать, осязать или обонять только обитатели МКМ. Это касалось и неодушевленных предметов — пока они сами не захотят дотронуться до чего-то, будут оставаться бестелесными призраками. Их первая вылазка состоялась третьего августа, на закате. В тот теплый вечер, ребята зябли, переминались с ноги на ногу, переживали. Это была их первая работа. Своего рода экзамен, не только на академические знания, но и на выдержку — способность применить выученное на практике. Грегу и Гарри нужно было облететь семь оборотней. Они, конечно, и не подумали сгруппироваться в одном месте. Ближайшие «объекты наблюдения» были, буквально, под ковром и представляли собой очень колоритную пару. Гарри не помнил верного названия, но знал, что оно есть. Полуголые, увешанные пирсингом они курили на пороге дома, не дома… коробки, оббитой пластиковой вагонкой. Приземлившись, они сразу наложили чары сна и левитацией уложили оборотней на траву. Приложить флаконы-пиявки и дать «детским сферам» напитаться магией. Все про все заняло не больше пяти минут. Присвоили паре «уникальные, не повторяющиеся имена» Змеезад и Баньши. Все еще серьёзные и сосредоточенные, они одновременно наложили Фините-Инканта́тем и Конфундус. Гарри, четко выговаривая слова, сказал: — Ничего необычного не произошло. Вы сами легли на землю. Оборотни зашевелились, Змеезад подтянул к себе женщину, зарываясь руками в темные волосы. Гарри опустил палочку и выдохнул. Они с Грегом посмотрели друг на друга и, хохоча, взмыли в небо. У них поучилось! Следующей была Красавица — и впрямь очень красивая девушка. Она мирно пила кофе в многоквартирном доме. Фестралов пришлось оставить в воздухе, наложить на стену чары односторонней прозрачности, а самим на высоте седьмого этажа шагнуть на кухню. Один делал «захватывающий» шаг, а второй страховал. Третьей была медсестра в магловской больнице, и с ней пришлось повозиться, дожидаясь когда она присядет, позволяя себя заклясть. Но это было интересно и серьезно — «по-настоящему». Они летели над разукрашенным огнями магловским городом, смеясь, взлетая и опускаясь, гоняясь друг за другом. Им было легко и весело, и, казалось, что они всесильны. А следующим был подросток, немногим старше, и это было «по-настоящему» страшно. Гарри знал, что такое изнасилование, из новостей, случайно увиденных кадров кино, наложенных на естествознание. Грегори и не подозревал, что такое может быть, не только с ребенком, а «вообще». Теплая ночь, освещенная почти полной луной, была чудесна, словно наполнена волшебством. Они стояли у стены маленького дома, не в силах поверить и осознать в то, что видят. А мальчик, под здоровенным лысым дядькой, кричал, просил: «Нет. Нет. Не надо». Первым очнулся Гойл, он шагнул в комнату и бросил Слипиус. Потом вернулся и влепил застывшему сюзерену пощечину: — Гарри, наложи исцеляющие, — он потряс мальчика и добавил: — Прошу, Гарри. Я не знаю ни одного. Поттер помотал головой, взял себя в руки и подошел к постели. Мужика сбросил на пол отталкивающим. И снова застыл. Там где… то, что приличные люди не произносят вслух. Там было все синее и кровь. Грег обнял его со спины: — Давай. Пожалуйста. – Гарри с всхлипом втянул воздух и наложил очищающие, кровоостанавливающие и заживляющие чары. Потом отвернулся и вцепился в друга: — Мы не можем его оставить. Этот… этот же проснётся. Гойл зарылся лицом в пушистые волосы: — Не можем. — Он снял верхнюю мантию и завернул в нее Вейленка — так обозвали «объект» юные картографы: — Давай унесём его подальше, — махнул рукой на кровать Грег. Гарри кивнул. Его вассал поднял мальчишку на руки и пошел к выходу. Гарри шагнул через стену к фестралам. Он прижался к Бархату, стараясь собраться и не подвести друга именно сейчас. Ему это относительно удалось. Когда они показались из-за дома, он крупно дрожал, но уже мог думать. Нужно отнести «объект» домой, к родным. Где этот дом, предстояло еще узнать. Мальчишка ужасно испугается, как только проснется. И будет орать. Поначалу можно наложить силенцио. Их же не видно и не слышно! Гарри достал карманный блокнот, перо и быстро написал: «Не бойся. Пожалуйста, не кричи. Ты не сможешь нас увидеть, услышать или унюхать. Мы тебя видим и слышим. Скажи и покажи куда тебя отнести. Не адрес — направление. Не бойся, ты не упадешь — это невозможно». Мальчишка кричал и плакал, но не потому, что испугался, а потому что нужно было найти Стивена — его брата близнеца, попавшего в аналогичную ситуацию. Гойл едва ли не впервые смотрел на сюзерена просительно. У Гарри тряслись руки, он не хотел снова…. Он облизал губы и предложил: — Давай я отмечу остальных, и после, найду вас. Мне надо успокоиться. Пожалуйста, Грегори. — Не нужно возвращаться, — сказал Гойл и добавил: — Отправь Патронус Перси. Так они сделали: белый кот исчез в направлении ковра, Грег быстро застрочил в блокноте, а Гарри взобрался на Бархата и взмыл в небо. Он снял «антиветер» и носился, пока розовая дымка не украсила горизонт. Рассвет отрезвил, и он, не желая никого видеть, решил закончить «работу». Губошлеп, такой же панк (он вспомнил), как и первые, спокойно дрых в грязной квартирке. Он машинально собрал образцы и полетел в направлении последнего. Это была та, первая, оббитая вагонкой, будка на две комнаты. Вверху реял ковер. Мальчик приземлился на крышу над «объектом» и наложил чары прозрачности. Он стоял, не в силах двинуться и не в состоянии закрыть глаза. Под ним был ад. Гарри смотрел и смотрел, не слыша слов, не понимая смысла происходящего. Точно в той описанной маглами нирване, достигаемой отсутствием мыслей. А потом, то, что уже мнилось мертвым, потому что после такого нельзя ни выжить, ни жить, закричало. И он провалился сквозь пол. Чудовища, сотворившие «Это», вылетели сквозь стены. Осколки и щепки оцарапали лицо, хибарка зашаталась, и Гарри, не помня себя, схватил большой алый комок и побежал.

*** *** ***

Тот августовский день выдался особенно неудачным. Через пару дней полнолунье, в это время ликане и так агрессивные и озабоченные. А тут с полудня по воздуху разнеслось… что-то сильное, древнее. Зейн предположил, что это от Холмов – фейри воду мутят. Главное, «Оно» усиливало инстинкты, раз в пять. Досталось всем, даже Стивену, которого защищал едва ли не самый сильный альфа стаи. Они и сами еле сдерживали превращение, но Габриель, предвкушая прибыль и развлечение, загнал зверей так, что неизвестно, выползут ли они на полную луну. Черри повезло, у неё была смена, а Вивьен обернулась первой. Её, конечно, «обернули» обратно, но отправили отсыпаться. Грегори и Стива сдавали, подлечивали, отмывали и снова сдавали, а его оставили для себя Райна и Габриель. Играли в «Берлоге», по-черному с серебром. Когда им надоело, он уже не вставал. Забросили в машину и повезли в студию – лечить, чтобы можно было обернуться и сразу в лес. А там уже поджидали Джамиль и Шанг-Да, те еще твари. Райне было похуй – те чем-то выслужились. Его уволокли в дом и покатилось. Подвесили к потоку, сначала только за руки. В первый раз Натаниель отрубился, когда перли его вдвоем, они, так и не выходя, раскалили бензинкой серебряный браслет и приложили к губам. Чтобы он не отлынивал, значит. Второй, когда ноги подщелкнули к рукам, узкоглазая сука засунула в него руку, по локоть и выпустила когти. Эти раскалили что побольше, но тоже серебряное, потому что вокруг все «умирает», и затолкали внутрь. Он помнил, что орал, как никогда в жизни. Очнулся уже в лесу, в него лилась та самая сила, которая перебудоражила всех вокруг. Больно, больно, больно. Рядом, на коленях, стояла девчонка в старинном темном платье, ревела и дергала наручники. Он не сразу сообразил, что это наяву. Увидев его открытые глаза, она закрыла лицо руками, помотала головой и вынула из рукава указку: — Я идиот. Аллохомора. Наручники щелкнули и упали. Серебро, блядь, не врастает. Голос совсем не девчоночий. Мальчишка. Перевернул его на спину, развел ноги. А самого так колотит, что наручники на траве звякают. Указку снова достал, туда направил, глазищи зеленые зажмурил и одну абракадабру за другой. Он чистый-чистый стал, синяки на глазах растаяли. Кровь оттуда только хлыщет еще сильнее. Кипятком по ногам. Серебро внутри осталось. Тот за лицо схватился и реветь. Натаниель ни пошевелиться, ни заговорить не смог. Замычал сплавленными губами. Зеленоглазый вскинулся: — Ты знаешь, что делать? Не говори — подумай. Четко-четко представь, — и по-вампирьи в глаза смотрит. Он представил, не хотел — вспомнил. Больно, так больно и без чужих, неумелых рук там. Нахер жизнь, больше не хочу. Мелкий увидел: — Не надо. Пожалуйста. Не надо. Я сейчас, сейчас, — подполз, умостился между ног. Дышит глубоко. Настроился, ноги ему шире расставил. Указку приложил прямо туда: — Акцио! Боль, боль, боль. Он снова вырубился. Всплывал медленно, к мальчишке. К силе. Душистая, не местная, манит в сказочные леса. Натаниэлю сказок на ночь никто не читал. Не повезло. У Зеленоглазого охуенный голос, говорит так, как не каждая «звезда» споет. Речь правильная, певучая. Не американская. Прижимается к спине, заворачивает теплой кожей. Сверху тоже что-то теплое, бархатное. Слабость такая, что и веки не поднять, а вокруг океан силы. От всех волков в полнолунье так не несет. Боли нет, губы целые и там, где когти из живота показались. Мальчик голенький. Мелкий, а в оборотнях шарит. Говорит не переставая. Прощенья просит, трус, слабак, опоздал. Слезы текут Натаниелю на плечо: — Пожалуйста, не умирай. Я тебе Авалон покажу и Астгард. Не умирай только, пожалуйста. Я прошлым летом гостил в Эри. Это Ирландия наизнанку. Там не дожди, а туманы. Цветные и пушистые. Я там много рисовал, могу тебе альбом прислать. Хочешь? А знаешь, какая Шамбала красивая? Там дороги цветным хрусталем выложены. Там каждый второй помнит прошлую жизнь. После смерти нет царства небесного. Оно тут, рядом с землей, и найти путь туда можно только живым. Не уходи, хорошо? Там за гранью череда перерождений. Куда же ты попадешь? Голос убаюкивал. Зеленоглазый гладил его по рукам, зарывался длинными пальцами в волосы, массировал голову. Щекотал шею теплым выдохом. Натаниель плыл на волнах… нежности? Да, наверное, это и есть нежность. Он проснулся между Зейном и Грегори. И все пошло как раньше. Почти. Он не поверил, что они вытащили его из развороченной студии. Что Джамиль и Шанг-Да загрызли друг друга. Что не было мальчика с глазами самой сочной травы. Натаниель узнал, что такое Астгард, Авалон и Шамбала. Когда позволяли деньги, он покупал книги по мифологии и зачитывал их до дыр. Он очень хотел найти путь, чтобы еще раз увидеть, чтобы ощутить... А однажды, на пороге комнатушки, которую он снимал, его встретил большой белый кот. Он мягкой лапой подтолкнул к нему папку из светлой кожи. В ней были Эри, Авалон, Астгард, Шамбала и много того, чему еще следовало подобрать название. И когда Натаниелю очень хотелось за грань, он брал её в руки и пересматривал рисунки. Туда можно попасть только живым. Он помнил. *** *** *** Для Гарри жизнь разделилась на до и после. Их нашли к обеду. Карта указывала его расположение: рядом с «базой». Стрелка на волшебных часах ГРАФов ровно держалась на отметке «работа» и не думая переползать на «опасность». Рядом находился «объект», и паёк у него с собой был. Дети, включая Перси, были в раздрае (лебединки немногим отличались от леопардов). Они привыкли доверять и полагаться на Фадж-Поттера. Если не хочет никого видеть, значит так надо. Ремус и Фенрир обходили волков, но в силу их природы у них был отдельный «аэродром» глубоко в лесу. Остальные «взрослые» волшебники ушли в «холмы». Как раз пугающий предводитель оборотней, прилетевший за «чистыми» оминоклями, и отправил куратора за Героем. Он тоже насмотрелся и раскричался, что щенкам тут не место. Гарри забрали на ковер, в Натаниэля влили кроветворное и отнесли к Вейленку. Выгнать щенков не вышло. Луна присмотрелась, «прислушалась» к друзьям и сказала: — Мистер Грейбек, если мы сейчас улетим, то, как мы будем жить дальше? Кем станем в собственных глазах? Вред уже нанесен. Нашим «побегом» его можно только увеличить. И они остались. За леопардами и лебедями последовали львы и змеи, за ними гиены и крысы. Неделя на ковре для всех них стала «переломной». Гарри и Грег спали в обнимку, впервые деля с кем-то кровать. Так отступали кошмары и желание ежесекундно смотреть на стеллажи с мерцающими «детскими» сферами. Они вновь и вновь навещали «своих» леопардов. Гарри, хотевший немедленно забрать пострадавших, передумал. Он знал, но никогда не понимал до конца, что для маглов и «сверхъестественных» они Боги. Он изучал на истории Христа — необученного, но сердечно любимого отцом, полукровку-провидца, неверно трактующего видения. Иисус был сильнее разве что маглорожденных первокурсников, но создал невероятную по силе религию. Маги живут в том самом царстве небесном, «В Свете», когда остальные плачут во «Тьме» вне его стен. Как смешно и горько было вспоминать собственное мнение об отсталости магов относительно маглов. Все, что за тысячелетия создала наука простецов, маги умели давным-давно, и успели отбросить лишнее, вредное и разрушительное. Правительство избираемое, а не наследственное у них было всегда, в силу природных отличий. МКМ появилась за двести пятьдесят лет до НАТО. У них нет моды и этикета, но есть подлинная свобода личности. Та свобода, которую Гарри всеми силами давил в себе и вассалах. У них нет специализированного оружия для массового уничтожения, но только три заклинания запретны. Остальные, даже самые страшные можно применять свободно, главное не «во вред». Армагеддон. Кто-то когда-то сорвется, запустив в маглов Адское Пламя, и не останется желающих его погасить. Он сидел на кровати спящего Пушистика, расчесывал длинные красные волосы и говорил: «Прости. Прости, пожалуйста, но я не могу отдать Им небеса. Прости, Пушистик, мне так больно бросать тебя, но я до последнего вздоха буду защищать Волшебные Земли от твоих близких». Перед отъездом он надел на тонкое запястье артефакт Должников, невидимый и неощутимый для носителя. По крайней мере, Гарри узнает, если мальчику будет грозить смертельная опасность. Может быть, он успеет помочь. За Сент-Луисом последовали другие города и страны. К Корнелиусу не вернулось его «Абсолютное Родительское Счастье», его заменил, пусть еще неопытный и осторожный, соратник, верный помощник. Равноправный член семьи, который заботится о себе сам и не требует опеки. А в Мабон, Гарри встал за спиной отца. Он урезал время старых «увлечений» в десять раз, сел за обряды и ритуалы, начал изучать высшую колдомедицину. Он учил законы и их «историю», проводил в министерстве или на «полевой» работе все свободное время. Он вырос, «обветрился» и отпустил волосы. Он больше не предавал такого значения имиджу, а репутация не приравнивалась к внешней благопристойности. Все они смотрели на мир другими глазами. Тем не менее, редкие теперь, развлечения стали более искренними, они научились веселиться и отдыхать. И очень сблизились. Сириус, хорошенько потрепанный Фенриром, тоже «насмотрелся». На правление умопомрачительно красивой королевы, сильной властной самодурки и садистки. Волдеморт по сравнению с Ней был сущим ребенком. Учитывая, что сила Темного Лорда тысячекратно превышала силу Андис…. Он больше не спал на заседаниях Визенгамота, он вчитывался в каждый проводимый указ и разбирал каждое слушаемое дело. Он ежемесячно инспектировал Хогвартс и собственноручно перекрыл все доступы к «вредилкам». Он в большом зале встал на колени перед Сопливусом, признал вину и попросил принять дар «во искупление». Как сюзерен угасшего рода Принцев, он изменил их кодекс, признав полукровку Главой. А после, освободил его от вассалитета. Блек видел лупу вервольфов и пересмотрел свои взгляды на женщин. Бродяга помирился с Нарциссой и сдружился с Драко. Он понял, что, не смотря на отсутствие «любви», она много порядочней бунтарки Андромеды. А племянник куда лучше воспитан и ухожен, чем была когда-либо, неловкая и нежно любимая им Нимфадора. Он начал уважать Перси и прислушиваться к нему. Впрочем, наследник Блеков тоже изменился.