Нарушение заведенного порядка

Год промчался в мгновенье ока. Лето выдалось дождливым и суматошным. Англия принимала чемпионат мира по квиддичу и готовилась к первому за сто лет Турниру Трех Волшебников. Гарри сутками напролёт пропадал в министерстве. К ним собирались более ста тысяч магов, которых нужно было разместить и обеспечить хотя бы самым необходимым. Людо Бегмен, начальник департамента игр и спорта, настаивал на проведении чемпионата на территории маглов, с маглами же в обслуживании. Но, к счастью, проект был отклонен, и теперь к приему готовилась долина Ровены, расположенная среди населенных драконами великолепных гор. Как там красиво. Особенно перед восходом, когда силуэты раскрывающих крылья огромных драконов сливались с горами. Потом они взмывали, переливая розовато-синее небо красками, а за ними лениво, спросонку выкатывалось солнце. Персонал набрали из квиддичных команд Хогвартса, школ авроров и колдомедиков. Гарри тоже участвовал, от школы при Мунго, а еще помогал строить стадион, полевой госпиталь, гостиницы и пабы. Прекрасная практика, как в чарах, так и в трансфигурации. Открытие чемпионата он посетил с отцом, но большого впечатления первая увиденная им игра не произвела. Ребята, безусловно, отлично летали, но не более. Отец выпроводил их на все две недели. Развлекаться и знакомится с иностранными волшебниками. На прошедший день рожденья, им с Невиллом вручили по личному универсальному переводчику. Дорогущие артефакты, такого не было и у отца. Переводили языки всех существ с, подобным человеческому, голосовым аппаратом. Обычные переводчики вмещали только один язык, к тому же «списанный» из головы одного человека, который никак не мог быть компетентным во всех отраслях сразу. Но, вообще-то, волшебники предпочитали учить языки самостоятельно, например, глава департамента международных отношений знал более двухсот языков, включая русалочий. Гарри пока освоил только французский и начал учить славянскую группу. В октябре его, в составе ГРАФ, ждали магловские Карпаты. Нашли старинное заклинание картографического поиска, к тому же многие сочувствующие граждане тратили пару часов в день на «маятниковые гадания». ГРАФ объединилась в общую приписанную МКМ организацию и перебралась в Евразию. Местным «сверхъестественным» помощь нужна была куда больше, чем американским. Но друзья не забыли и о своих первых «объектах». Когда удавалось, они поодиночке выбирались за море, вскладчину заказав портал на окраину Сент-Луиса. Каждый из них летал к кому-то своему, они догадывались, но никогда не обсуждали, к кому именно. Это не скрывалось, и не было чем-то предосудительным, просто личным. Разумеется, они не нарушали закон: не показывались, не зачаровывали магловские вещи и не оставляли волшебные, не входили в прямой контакт. На время чемпионата ребята поселились в палаточном городке. Палатка была блэковская. Этакий шатрище из излучающего тьму черного меха. С подачи Симуса его обвили клевером и он стал выглядеть как курган древнего, темного бога-волшебника. Время до финала прошло весело: посиделки у костра, круглосуточно действующие ярмарки, знаменитые волшебники на каждом шагу. Гарри фланировал в лимонной мантии младшего целителя и был в изобилии обеспечен мелкой практикой. Познакомился со студентками Шармбатона, и по вечерам бегал с ними на танцплощадку. На матчи он почти не ходил, находились и более захватывающие занятия. Все школьные приятели тоже приехали. Эти две недели были очень нужны Гарри. Он словно вернулся в «До», но много более свободным, чем был тогда в действительности. Подошел финал. Он должен был провести его в главной ложе с отцом и молился, чтобы матч не растянулся на пять дней, как предыдущий. Но на этот раз Гарри был более чем впечатлен. Он забыл про репутацию, про то, что он сын министра, сидит в «королевской» ложе и по задумке должен развлекать главу другой страны. Похоже, тот прекрасно развлекся и без него. Вейлы и лепреконы ошеломляли. К своему стыду, он впервые их видел. Игра велась на такой скорости, что вместо игроков виделись размытые линии. Он не понимал как судья и комментирующий Бегман успевают разглядеть хоть что-то. Мальчик пожалел о надоевшем в экспедициях оминокле. Можно было бы записать или замедлить матч. Одалживать же у сидящего рядом Драко не хотелось. Ловцы поразили. Ловцы были непревзойдёнными самоубийцами. Эйдана он знал. Познакомился еще в Эри, на свадьбе его брата. Симпатичный, спокойный парень с прекрасной пластикой. Крама пару раз видел, здесь в лагере. Драко был фанатом квиддича, ловцом слизеринской команды. Он не мог не показать другу своего кумира. Сам Гарри в жизни бы не догадался, что переваливающийся как утка, сутулый громила способен так летать. Ему не нужна метла, Виктор способен летать без неё. Сам Фадж-Поттер еще не осуществил мечту избавиться от «костылей», его хватало только на низкую левитацию и «мягкие» приземления с любой высоты. Виктор был птицей, неловкий на земле и прекрасный в воздухе. Гарри понадобилась вся его выдержка, чтобы не спрыгнуть с трибун, когда ловцы приземлились. И без того травмированного Эйдана накрыли разъярённые вейлы, а за Крумом последние десять минут тянулся кровавый шлейф. Даром Гарри было целительство. Раскрытое за прошедший год, оно кричало — прыгнуть и спасти. Ему не хватало пары месяцев, чтобы по праву зваться колдомедиком. Он не понимал родителей, отдающих детей в Хогвартс. Эта школа словно создана с единственной целью — попусту убивать время. Возможно, для слабых маглорожденных и нужна именно такая программа, но они составляют всего три процента учащихся. Они вчетвером не только сдают все промежуточные экзамены на отлично и давно перегнали бывших сокурсников, но еще успевают работать и учиться выбранным профессиям. Это при том, что по школьной программе у них даже нет педагогов: то тетя Долли покажет что-то сложное, то папа разъяснит плохо изложенную в учебниках теорию. Гарри предсказывал полный провал Британии на Турнире, если уж они и в квиддиче не смогли выступить достойно. *** *** *** В начале сентября гоблины оповестили Корнелиуса, что умер старый садовник- магл, присматривавший за единственным принадлежавшим сыну поместьем в «Срединных Землях». Гарри и не сообразил сразу, что это за «Срединные Земли». Подняли бумаги и обнаружили удивительную вещь: Фадж-Поттер по линии Певерелов приходился Волдеморту ближайшим родственником и унаследовал какую-никакую печально известную собственность. В данном случае речь шла о Реддл-Меноре. Посоветовавшись с отцом, Гарри сходил в аврорат и написал заявление о передаче в их ведомство «опасной» недвижимости. Ну его, связываться — там наверняка полно темной магии. Его догнали уже в холе и потребовали личного участия в «походе» на жуткий дом. Там могла стоять кровная защита. Во избежание сопротивления, мальчика посвятили в государственную тайну — дух Темного Лорда вернулся в Британию, и вполне может прятаться в отцовском доме. Гарри только и успел отправить папе Патронус. Гарри с отрядом авроров и порт-ключом перенесся в старый сад. Тут было так мирно. Сад пестрел хризантемами и астрами, аккуратно подстриженные газоны не успели зарасти. Ограда сияла свежей краской. Садовник умер совсем недавно, и при жизни, видно, любил свой уголок. Гарри пожалел, что не знал его. Дом производил другое впечатление. Не то что бы заброшен, но сразу чувствовалось — здесь давным-давно никто не живет. Рассохшиеся деревянные рамы, с пузырящейся краской, выгоревшая штукатурка, пыльные окна. Никакой защиты здесь вообще не было, слабый след остаточной магии и все. Никаких духов, боггартов или привидений. Нормальный магловский дом, в который заглянули ответственные гоблины. Авроры расслабились и расползлись по особняку, Гарри тоже было интересно. Старинная мебель, потемневшие зеркала, дубовый паркет до сих пор не скрипит, лестница на второй этаж – ни одной царапины на пыльных перилах. Здесь застыло время. Запах сухих букетов и старых книг щекотал нос. Он поднялся на второй этаж. Долиш, любимый аврор его Феи, вместе с молоденьким напарником обходил комнаты. Гарри решил не мешать, и, убрав пыль, устроился на подоконнике в конце коридора. Пылинки медленно опускались, играя калейдоскопом цветов в солнечных лучах. Он вспомнил про Пушистика. Как бы было здорово, перевезти его личное несчастье поближе, в такой вот дом с садом. Он и имя то ему дал потому, что совсем как пушистики, ласковые зверьки, прощающие хозяевам любые гадости. Но, не приведи, местные маглы узнают о его природе. Нельзя. Мысли текли в далекие страны, к далеким людям. Под окном разросся куст крупных, желтых хризантем. Кто теперь присмотрит за ним? Мальчик не сообразил, что произошло. Глухой стук и зеленая вспышка – все, что он успел запомнить. Знакомая палата в Мунго, серый от переживаний папа. В двери заглядывают взволнованные друзья. Том Реддл во второй раз наступил на те же грабли. Слава Мордреду, шансов испытать удачу у него больше не будет. Авроры связали едва успевшего проснуться пожирателя, но не заметили кукольно-маленький голем под мантией-невидимкой. Без поддержки он бы не смог выжить, и, увидев причину своего состояния, решил «уйти с музыкой». Про уничтожение крестражей он, очевидно, не догадывался. Хотя и хранил один в доме деда, чей «лаз» к маглам выходил в рощицу рядом с Реддл-Менором. Не успел или не подумал проверить. *** *** *** Гарри провел с отцом Мабон и защитил диплом, увы, не успев стать самым молодым колдомедиком. Но, может, успеет целителем? В его честь дали большой бал, и он уехал в Карпаты. Горы, леса и бесконечные проливные дожди. Пар из ушей стал привычным и обыкновенным зрелищем. Зато тут жили чудесные создания, сохранившие уникальную культуру. Они не принадлежали к определенному виду, селились пестрыми общинами из нявок, «леших», вампиров, оборотней, водяных и еще нескольких редких представителей. Никто не знал, кем родится ребенок: может русал в отца или нявка в мать, а то и вовсе вампир в прабабушку. Они определенно были способны к палочковой и беспалочковой магии. Им была открыта дорога в потайные земли, но Гарри сомневался, что они согласятся. Главные ГРАФы очень аккуратно напросились «погостить» в горы. По крайней мере, местным будет куда уйти, если прижмут маглы. ГРАФовский молодняк исследовал окрестные деревни на предмет маглорожденных и «сверхъестественных». Здешний фон заглушал радары Чернолесской школы, и они нашли с десяток себе подобных. Вот их-то точно удастся сманить. МКМ наконец—то разрешила контактировать со «сверхъестественными», разумеется, накладывая чары неразглашения, но это и правильно. Очень вовремя: с любимым «объектом» Грегори стряслась беда, и он умчался на помощь. Вернулся серый, но сказал, что уже все нормально, и больше такого не повторится. Гарри не стал выпытывать подробности, но вспомнил о Пушистике и решил по возвращении воплотить ту, предволдемортовскую, идею с домом. Пусть не рядом, а в Америке, но хоть не придётся разыскивать подопечного по съемным комнатушкам. Первого ноября пришло письмо от отца. Кто-то, скорее всего сам Дамблдор, бросил его имя в Кубок Огня, и Фадж-Поттер, не желая того, стал четвертым чемпионом на славно известном Турнире. Гарри это достаточно испугало, он видел, чувствовал, как ревниво относиться директор Хогвартса к его положению, славе, даже внешности. Тот как-то позволил себе сделать замечание по поводу его вызывающего внешнего вида. Уж кто-кто, а «Мальчик, Который Выжил» приличия соблюдал. Но старику не понравилась простая целительская мантия. Мистер Поттер, видите ли, излишне выставляет напоказ свои достижения, чем оскорбляет менее одаренных волшебников. То-то он не встретил ни одного «оскорбленного», кроме, разумеется, самого лидера Света. Дамблдор с завидным постоянством пытался принизить его или отцовские заслуги и ставил им палки в колеса. Но пока у него мало что выходило. Корнелиус, конечно, поднял скандал до небес, а Гарри решил больше не подписываться полным именем нигде, кроме официальных документов. Увы, настолько древний магический контракт невозможно разорвать, но можно перенести на виновника. Связь «пострадавшего» с кубком образовалась через посредника. Но для этого требовался сам пострадавший, и Гарри, доложив руководителю экспедиции, на два дня вернулся в Британию. *** *** *** *** Виктор Крам жил воздухом и терпеть не мог публичности, столпотворений, тесного контакта с кем-то, кроме семьи. Он был одиночкой-интровертом и уже задумывался о смене профессии. Чемпионат мира превратился в сущую пытку. Приходилось ходить под чарами отвлечения внимания: спрятаться от «народных» масс было негде. Их команда заселилась в гостиницу, дабы не разыскивать игроков по палаткам. Он уходил поближе к горам, смотрел на восход, писал письма родителям, учился. Там он и увидел её впервые. Жгучая брюнетка, судя по мантии, из обслуживающей чемпионат школы целителей. За полчаса до рассвета, она устроилась с мольбертом, неподалеку от него. Рисовала драконов. Он, от нечего делать, подглядывал. Первым, что заметил, были пастель и бумага магловского производства. Нет, сперва он обратил внимание на странную упаковку, а позже узнал у приятеля—художника, что это. Девчонка была необычной. Уверенность? Гордость? Нет. Внутренняя сила и вера в себя, скользила в каждом пластичном движении. При этом ни намека на сексуальность, пошлость. Ни единого «женского» жеста. Возможно, она очень юна? Или предпочитает женщин? Но её подруги вовсю кокетничали, а в танцах она не отдавала предпочтение ни одному полу. Она так нежно улыбалась, рисуя драконов. Так мечтательно смотрела на первые солнечные лучи. Виктор не сразу понял, что начал ходить за ней по пятам. Он никогда не подходил близко, но не отрывал глаз от короткой французской косы. Местная. Множество знакомых и приятелей. Не может быть маглорожденной. Чтобы попасть школу целителей в её возрасте, нужно иметь родовой дар и хороший объем знаний. Но рисует «по—магловски». Почему? Общается с самым разномастным обществом. Совершенно не интересуется квиддичем и делает вид, что болеет за Эри. Знает его главного соперника Лича. А на него самого бросила единственный, недоуменно—равнодушный взгляд. Да и то, когда на него указал один из её приятелей — изнеженный блондинчик. Зато он запомнил её глаза. Идеально зеленые, густо опушенные черными ресницами. Он так и не решился подойти. Ходил по вечерам к танцполу, смотреть, как она смеется с француженками. Но подойти и пригласить на вальс не смог. Не сумел. Если бы она хоть раз была без шлейфа знакомых, не рисовала так увлеченно. Если бы он знал английский получше. *** *** *** Дамблдор стоял у черного озера. Перед ним выстроились студенты — его надежда удержать Хогвартс в руках. Тут были достаточно перспективные ребята, а если им немного помочь…. Он потерял почти все — школа последнее. Альбус так надеялся заманить сюда виновника своих утрат. Турнир опасное и нелегкое мероприятия, он бы сорвал с трусливого мальчишки маску Героя, а если немного помочь.... Все его заслуги случайны, не принадлежат ему по праву. Младший Поттер украл у него все. Утренняя статья в Пророке — ужасна. По мнению Всенародного Героя, в Хогвартсе, известнейшей школе магии, можно только бессмысленно терять время — Турнир они заведомо проиграют. И многие прислушались, очень многие. Как бы было хорошо, если бы Поттер участвовал и проиграл одному из порядочных студентов, доказав всем его — Альбуса Дамблдора правоту. Верность его методов воспитания. Попечительский совет, буквально, поселился в школе, вынюхивают, высматривают, позволяют себе воспитательные беседы с ним. С Величайшим Светлым Магом Современности. А с приходом Блэка стало совсем не продохнуть. И это его выкормыш! Ах, как бы было хорошо! Но, мальчишка, уделив массу внимания неинтересному для себя спорту, на его выстраданный Турнир наплевал, да еще и покинул страну. Бросишь бумажку вместо него — не отмоешься. Том умер, глупый самоубийца, за семьдесят лет не выучивший законы магии и заветы рода. Он ждал от него большего, так хотелось снова стать во главе Светлой стороны. Снова быть Великим Предводителем, а не сумасшедшим стариком, не осиливающим уже и воспитание детей. Показалась карета Шармбатона, пора отбросить сожаления и заняться делом. *** *** *** Виктор знал, что она не учится в Хогвартсе, но все равно искал глазами смешную угольно-черную косичку. Нет. Вроде нет. Но, знакомых лиц достаточно: близнецы-индуски, ирландец-с-большой-семьей, тот самый блондинчик. Он узнает, и больше не будет откладывать. Он купил неплохой переводчик. Ему повезло, их разместили за зеленым столом, и блондинчик не замедлил представиться. Драко Малфой, преданный поклонник его таланта. Что ж, не стоит упускать момент, если ему и без того хотят угодить: — Я помню тебя. Мы встречались на чемпионате. Слово-за-слово, и он спросил про черноволосую подругу-целительницу. Малфой на мгновенье задумался, потом широко открыл глаза: — Знаешь, не хочу тебя сразу разочаровывать, подожди минутку, — и обратился к сокурсникам, — У кого-то есть при себе колдо с Гарри? Ответила пухленькая брюнетка: — У меня оминокль с вашим танго. — Одолжи, будь добра. Гости интересуются. Виктор думал: «Гарри это Гвиневра или Габриэль? Он сейчас узнает». Драко протянул ему оминокль: — Посмотри. Ты «её» имеешь в виду? Виктор поднес оминокль к глазам и с первыми кадрами понял свою катастрофическую ошибку. Сильная и смелая девушка?! В меру скромный, общительный мальчишка! Крум, сравнявшись по цвету с форменной мантией, вернул оминокль: — Да. И правда, глупо ошибся, — последние такты танго стояли перед черными глазами: — Но, все же, кто он? Собеседник даже рот приоткрыл, а девчонка, одолжившая запись, прикрыла лицо ладонью, силясь сдержать хихиканье: — Ты действительно не знаешь? – спросил Малфой. — Если бы знал, не спрашивал. — нахмурился Крум. — Извини, — примиряюще улыбнулся Драко: — В Британии он знаменит. Для нас необычно, что кто-то может его не знать. Это мой троюродный дядя, Генрих Корнелиус Джеймс Фадж-Поттер. «Мальчик, Который Выжил» и сын министра. Он дважды пережил Аваду и в сентябре окончательно уничтожил Волдеморта. Проводит с отцом Колесо года, состоит в ГРАФ, недавно защитил колдомедицину. Ну и в целом нормальный парень, не зазнается, поможет если надо. Можно сказать, идеальный наследник британского престола. Виктор задумался. Он никогда не интересовался политикой, в газеты заглядывал редко, но о «Мальчике, Который Выжил» конечно слышал. Моргана! Они проходили его и на истории и на заклинаниях. Но как ему было совместить годовалого карапуза или толстенького сына министра с тем, что он видел на чемпионате? Болгарин виновато улыбнулся прислушивающимся к разговору слизеринцам: — Я не слишком интересуюсь политикой и видел только детские колдографии. То, что Гарри Поттер уже вырос, прошло мимо моего внимания. Но я постараюсь это исправить. — О! Если хочешь узнать подробности, советую обратиться к во-он тому гриффиндорцу. Это Колин Криви, председатель фан-клуба Гарри. *** *** *** Настроение директора поползло вверх уже за ужином. Каркаров привез ему надежду, которая только что отложила знакомый всему преподавательскому составу оминокль. И эта звезда квиддича продолжала выпытывать у слизиринцев о мордредевом мальчишке. Нужно посмотреть, что делается в этой бритой голове. И немного помочь, подать идею, подтолкнуть. Виктор не понимал, зачем подошел к тому гриффиндорцу, мальчики ему не нравились, а «Герои» не интересовали. Глубоко внутри танцевали Малфой и Поттер. Четко выверяя каждое движение, серьезно и строго. Такой страстный танец, так красиво исполнить, не вложив и капли чувств? Самое странное танго, из тех, что ему довелось видеть. Но значит, у него есть шанс? Появлялась незваная мысль и отступала. А руки прятали в карман украденное письмо. Все сложилось не так радужно, как представлял Дамблдор, но и не сорвалось. Протеже Каркарова чуть не уничтожил его план в последний момент. Сначала не захотел бросать имя мальчишки вместе со своим, а потом сорвался с Империо, желая тут же рассказать о «своем» подлом поступке. Пришлось накладывать Обливиэйт, что, конечно, усилило связь директора с кубком — до того она была незаметна. Но сомнительно, что будут копать дальше Крама. Пол Хогвартса слышало, как он интересовался «Мальчиком, Который Выжил» и видело с Криви. Даже если и раскопают, Альбус умеет сопротивляться зелью правды. Зато «преступник» и сам чемпион, он не сможет заменить пострадавшего. Вот так. А сейчас он напишет Чарли, что виновник его злоключений будет участвовать в турнире. Что бы он и «не» думал о мести, ведь мальчик и без того слабый боевой маг, и едва ли справится с драконом. Он был уверен в своей «внешней» непогрешимости и совершенно не учел, что проверку начнут с него. *** *** *** *** Как и предсказывал отец, виновным в его вынужденном чемпионстве оказался Дамблдор. Старик не просто забросил в кубок бумажку с его подписью, он наложил Империо, а затем и Обливиэйт на Виктора Крама. Представляете? На мировую знаменитость и чемпиона Дурмстранга. Заключение в Нумергард отложили до завершения турнира. Не участвовать же самому Фадж-Поттеру? Но до тюрьмы директор не дожил, умер на первом же испытании. Дракон сорвался с цепи и съел его. Никто не успел ничего предпринять. Или не захотел? Гарри был рад, что не видел «Самую Дурацкую Смерть» за последние сто лет. Он гостил в Чернолесье, помогая обустроиться заманенным туда «сверхъестественным». Вернулся только к Йолю. Он по привычке открыл глаза с рассветом. Дома. Он дома! Как хорошо. Чудесная теплая постель, отсутствуют соседи. За окном, вместо потока воды на обледеневшей дороге, сверкающая снежная гладь. И можно заказать завтрак, когда вздумается. Его здесь любят. В каждой вещи, в каждом солнечном блике, в самом воздухе разлита любовь к нему. Все наладилось, больше не нужно искупать вину за то первое опоздание. ГРИФ после успеха в Карпатах разрослась, а если у Пушистика снова случится беда, Гарри непременно узнает. Он останется дома и будет, как все нормальные дети, учиться, помогать папе и развлекаться. Как только он принял решение, в его окно постучал ястреб. Редкая птица принесла приглашение на Хогвартский бал. От Крама. Мальчик протер глаза, перечитал и побежал будить отца: — Посмотри. Мне не мерещиться? Корнелиус перевернулся, притянул сына в кровать. Зевнул и взял письмо: — Давай, по-осмо-отрю. Глаза папы округлились, сделав его похожим на Аммори, серенького филина Гарри: — Да. Действительно по-одозри-и-ительно. Хотя ты понравился этому мальчику еще на чемпионате. Давай поспим еще немного. А? Так они и сделали, а на обед заглянула его Фея и решила, что Гарри пойдет. Из политических соображений: — Мистер Крам пострадал исключительно потому, что испытывает к тебе глубокую симпатию и интерес определенного рода. Дамблдор выставил его чувства на всеобщее обозрение. Лучше пусть мировая общественность думает, что они взаимны, и ты совсем не бесчувственный чурбан. Потом, когда Гарри убежал к Малфоям, она посмеялась над недовольным видом министра: — У Гарри начинается «опасный» возраст. Крам из хорошей семьи и кошмарная черепаха в отношении всего, что не касается полетов. Наш мальчик получит второе мастерство раньше, чем у них дойдет до дела. Первый «взрослый» бал «Мальчика, Который Выжил» прошел как нельзя лучше. Гарри был очень мил в сине-зеленой мантии, расшитой драконами. А Виктор выглядел настоящим рыцарем, он так симпатично краснел, приглашая Луну на танец. А потом очень внимательно слушал её рассказы о горемычных ясновидцах Сент-Луиса и их мозгошмыгах. Утро двадцать четвертого февраля мисс Лавгуд встретила на дне озера. А двадцать четвертого июня победитель турнира вручил ей заслуженную добычу — кубок победителя и приглашение в Болгарию. Гарри, узнав знаменитого ловца поближе, сам того не подозревая, согласился с тетей Долли и дал свое благословение на знакомство подопечной с будущими родственниками. Невилл тем летом был поглощен «своими» лебединками настолько, что Гарри пришлось заботиться о золотых яблонях и следить за порядком в саду. Сам Поттер-Фадж посвятил теплое время отцу и совместному отдыху в прохладной Гиперборее— единственном домене, созданном специально для маглорожденных. Там росли миллиарды цветов и было невозможно найти волшебника ниже шести футов. Они привезли Невиллу большой сундук с подарками. Пусть пожалеет, что отказался ехать с ними. Отпраздновав пятнадцатилетие, Гарри, захватив Грега, отправился в Болгарию. Посмотреть на восходы над морем и проведать Луну. Не то чтобы он не доверял собственному мнению, но всем же свойственно ошибаться. Вдруг там зашло дальше невинных поцелуев? Их встретили в «Каминном доме», накормили и повели знакомить с приморским городком. Из Луны и Виктора вышли отличные приятели, но первичная заинтересованность в чем-то большем растаяла. Гарри это огорчило, но нарядные улицы, приветливые клыкастые обитатели и роскошное побережье не позволили расстроиться всерьез. Тем удивительнее была тревога, поселившаяся в нем с пробуждением. Они поднялись за три часа до рассвета, чтобы в сопровождении Крама посмотреть на игры морских жителей. Луна местную достопримечательность уже видела и осталась в поместье. Поначалу Поттер списывал свое состояние на недосып, усталость от вчерашнего, наполненного впечатлениями, дня. Но с каждой минутой беспокойство усиливалось, мальчику казалось, что он забыл что-то невероятно важное. Его уже не волновали морские змеи, он лихорадочно перелистывал ежедневник и даже отправил Патронус отцу. За исключением сверхраннего пробуждения министра Британии, все было в порядке. К рассвету он заразил тревогой остальных, а с первыми солнечными лучами «Браслет Должника» начал неприятно покалывать. К горлу подкатила паника: — Пушистик! — Гарри протянул в сторону Грегори запястье, — Мордред! Ровно два года сегодня, а я не мог вспомнить. Снова беда, Грег! Гойл побелел и сглотнул: — К каминам. Надо забрать у Нева портал и взять фестралов. Они побежали, не замечая своего попутчика. «Каминный дом» был в трехстах метрах от пляжа. Выскочив из камина в поместье Фаджей, они не нашли ни портала, ни Невилла. Он успел умотать к лебединкам. Волшебная Америка была очень молодой и слабой страной. Три маленьких домена на все государство. Они вмещали школу и два поселка рядом с квиддичными стадионами. Каминного сообщения с ней не было, порт-ключи чаровали на магловские территории, и только на заказ. А для создания зеркального портала на такое расстояние, требовался ковен из двадцать одного мага. Папа-министр, переволновавшись за сына, уже решил его собрать, но вмешался последовавший за ними Крам: — Подождите! Дайте мне пять минут. Ловец исчез в камине. У Гарри тряслись руки, слезы катились по щекам, а браслет полыхал жаром. Виктор выскочил с охапкой метел и простой деревянной шкатулкой. Тут же вывалил на пол её содержимое и принялся быстро его сортировать: — Есть! — Он выбрал из хлама брелок с пятиконечной звездой и мелкую пластиковую птичку: — «Звезды Суитуотера» и «Фичбургские зяблики». Давайте карту Америки. Корнелиус зачаровал пол искомой картой, и они на глаз сравнили расстояние. Из Техаса в Сент-Луис выходило ближе. Но Крам приуныл: — Около пяти часов лету. Если браслет уже горит, можем не успеть. Грег рванул к камину, на ходу выкрикивая команды: — Бежим! Возьмем крылатых и грузовым порталом обратно. А ты выводи Бархата. На это ушло еще четверть часа. Гарри хотел лететь сам, только бы было быстрее, но Виктор не отдал порт-ключ: — Драка с квиддичной командой, принявшей тебя за врага, займет куда больше времени. — Мордредовы тупые спортсмены! Не в силах запомнить сильнейших магов сущего, — со злости выдал Фадж-Поттер. Они приземлились прямо в паб, расшвыряв столы к стенам, и махом выбив все окна. И вправду, только присутствие Крама, удержало местный народ от доброй свалки. *** *** *** Виктор, прославившийся на весь мир своим талантом к полетам, так быстро еще никогда не летал. «Антиветра» как будто и не было, «транспорт» не нуждался в управлении и не имел даже подобия узды. Посадка была непривычной — «женской», и от этого не комфортной, не позволяющей прижаться к теплой шее, почувствовать толику безопасности. Что бы не выдумывал «Мальчик, Который Выжил», летать без «костылей» Крам не умел. Полчаса спустя ловец освоился и осмотрелся. Внизу размытыми линиями огней проносились города, попутчики с идеально-ровными спинами погрузились в привычное ожидание. Поттер теребил браслет, Гойл чинно сложил руки на коленях. «Они летают так постоянно? Не может быть!». Виктор был старше, опытней, сильней, в конце концов, но единственный вцепился в гриву. Он смущенно разжал деревянные ладони. Гарри был таким… нежным? Ранимым? Ребенком? Или он сам это выдумал? На балу мальчик думал о том, как бы сбежать к равному партнеру по танцам, а не о расписанной в газетах, отчаянной любви чемпиона. Едва отыграл первый вальс, к нему потянулись Хогвартцы, от первокурсников до директора. У каждого из них было, что обсудить с Героем. Школьный хор, успехи в чарах, не проявившийся в полной мере иллюзорный дар. Виктор одновременно ощущал себя лишним и поражался терпению и дружелюбию партнера. А потом подошла Луна. Она была такой красивой. В голубом платье, в точь-точь как её глаза, с волной золотых волос до поясницы. Она казалась куда старше своих тринадцати, старше Гарри. Только летом он сообразил, как ошибся. Девочка-загадка. Заманчиво, но болгарину хотелось девушку, кого-то более близкого, чем друг. Резкий наклон фестрала прервал его размышления, они шли на посадку. Поттер, спрыгнув на крышу странного двухэтажного дома, отбежал на десяток футов и провалился. Гойл подошел к Виктору и закрепил на рукаве бело-красную ГРАФовскую повязку: — Производное Фиделиуса. Становись рядом и внушай себе: существует единственная поверхность, та, на которой стоит Гарри. Секунд десять ничего не происходило, а потом они упали в подвал. Виктор приложился коленями так, что выступили слёзы, но мгновенно забыл обо всем, кроме отпечатавшейся на сетчатке картины. Гордость и стыд заставили Крама взять себя в руки. Он считал Гарри ребенком, любимым и тщательно оберегаемым от невзгод. Познакомившись с Гойлом вчера, он успел навесить ему ярлык недалекого деревенского увальня. Что ж, внешность обманчива, он больше не будет судить по ней. Грегори методично накладывал чары: заглушающие, отвлекающие внимание, противомагловские. Гарри колдовал над подростком, по виду немногим старше, чем он сам. В ту сторону и смотреть было невыносимо. Но он смотрел — раз могут они, сможет и он. Потом тряхнул головой и помог Гойлу отлевитировать спящую троицу (Виктор не знал, как их можно назвать, «насильники» звучало слишком слабо) к стене. К горлу подступала желчь, но он держался. Связывал их, будил по очереди Энэрвейтом и допрашивал под Веритас. «Кто еще в доме? Кто знает о «веселом» времяпровождении? Когда начнут искать?» Задавал вопросы и пытался не смотреть, как нежный, избалованный Поттер очищает и водворяет на место кишки еще живого мальчишки, как недалекий Гойл, четко проговаривая заклятья, целится палочкой ниже. Что ж, свои лимонные мантии они получили заслуженно. Он очень старался удержаться от Авады, или хотя бы Круцио. Он думал, что Гринденвальд вселенское зло? Ха-ха. Из-за того, что тот добивался сортировки и порабощения маглов?! Ха-ха-ха. Он сам с превеликим удовольствием отправит их в инферно. Крепыш сжал его плечо: — Нужно уходить. Полетели устанавливать палатку, он закончит без нас. — А их мы просто отпустим?! — Виктор указал на снова уснувшую троицу. — Мы не судьи. Нам нельзя карать. — Покачал головой Грегори, но добавил: — Но мы можем сделать вот так, — он произнес заковыристое заклинание и пояснил: — Чары раскаянья. Они сами пойдут к судье. Летим, у нас свое дело. Во время установки жуткого мохнатого холма, Гойл в общих чертах описал существование американских «сверхъестественных». От самой Америки в ГРАФ входило только два мага, а европейцам было слишком накладно приглядывать за порядком на другом континенте. Только редкие сочувствующие, вроде них, навещали приглянувшиеся «объекты». Сент-Луису еще повезло. Когда они закончили, парень отправил Патронус сводному брату Гарри, так не вовремя прихватившему общий порт-ключ. Крам смутно помнил пухлого стеснительного шатена, спустя четверть часа спрыгнувшего с фестрала. В ночном небе кружили лебеди. Невилл кивнул ему и спросил у Гойла: — Можно моих у нас спрятать? — Крепыш посмотрел вверх и пожевал губу: — Открыли лебединую охоту? Вроде их «царевич» уже откинул копыта. — Вампир появился. Зовет вторую ночь, не переставая. Вот я и торчу здесь, — устало развел руками Лонгботтом. — Ладно, пусть спускаются. Только круг тайны сам накладывай. Шатен расцвел улыбкой и замахал лебедям. Перед Виктором предстало зрелище настолько же восхитительное, насколько было ужасно предыдущее. Пять лебедей сели у ног подростка и превратились в ослепительно красивых обнаженных девушек. Белоснежные, совершенные тела осветили ночь. Он стоял, затаив дыхание, пока Невилл уводил дев в утробу зловещего шатра. Они были прекраснее вейл, прекраснее всего, что он когда-либо видел. Но, вместе с тем, они не завораживали, не сводили с ума. Грегори заговорил: — Среди лебедей-оборотней рождается только один мужчина. Единственный царь и защитник для тысяч вот таких девушек. Бывает, он умирает или отказывается от ответственности, и тогда появляется не рожденный, а проклятый, его называют принцем. Нынешний царь решил, что важнее получить образование, и принц не заставил себя ждать. Как и наша, регенерация ликантропов многократно превышает магловскую. Он около семи лет сдавал девушек любителям «остренького». Таким же, как те, у которых мы отобрали Пушистика. Не знаю, что за история у него, но моих подопечных с детства продавал родной отец, он же их и обратил, чтобы были выносливей. Сбежав в Сент-Луис, они ровным счетом ничего не выиграли. В глазах деревенского крепыша стояла застарелая боль. Виктор смотрел на него, на вход в палатку, на траву, где только что приземлились лебеди. Он не мог поверить, что на эту хрупкую, невозможную красоту можно поднять руку. Даже просто испытывать к ним плотское желание казалось осквернением святыни. Грегори указал на небо: — Гарри летит. Пойду, подготовлю комнату. Бесшумно приземлился фестрал. Поттер выглядел уставшим, вымотанным, едва удерживающим свою ношу, но одним вежливым взглядом отказался от помощи. Виктор остался один. На маленькой, едва вмещающей шатер, поляне в старом лесу. Старом — не потому что деревья большие, древние, а потому что отжили свое. Их леса были другими. Светлые или темные, запретные или священные, они дышали жизнью, магией. Этот лес медленно и мучительно умирал. Его, не преступая границ, вытеснял город, полный равнодушных маглов. Тех самых, за которых он болел душой еще вчера. Виктор погрузился в оцепенение. Через какое-то время вышел Гойл: — Идем, покажу, где тут и что. Тварюшка у нас на четыре этажа — заплутаешь. *** *** *** Гарри проснулся к полудню. В объятьях сопел Пушистик. Он зарылся носом в пахнущие ванилью волосы: «Горе ты мое горемычное». Было очень правильно проснуться, прижимая к себе котенка. Нагота давно перестала смущать, и ушла та незаметная нота тревоги, поселяющаяся в нем, когда Пушистика не было рядом. О вчерашнем напоминали следы от наручников и широкая лента зачарованного шелка, обхватывающая подопечного от груди до бедер. Гарри снова опоздал, но хоть не потому, что струсил. То, что у Крама имелся порт-ключ, было настоящей удачей. Если бы не было… он думал об этом раньше. Больно, гадко, не хотелось признавать, но так было бы проще. Гарри бы отплакал, отгоревал и жил дальше. Не счастливее, но спокойнее точно. Котенок был незаживающей гнойной раной на сердце, ноющей пустотой поселившейся в груди. Она гнала Поттера в ГРИФовские экспедиции, заставляла выкладываться в ноль на уроках мастера, думать не о семье, учебе и развлечениях, а о новых поправках к законам, и как бы втиснуть в перегруженное расписание ментальное исцеление. Этим летом он отошел, расслабился, отдохнул и вот, опять. Гарри так надеялся, что у Пушистика все наладилось. Он снова вдохнул аромат ванили и аккуратно высвободился. Утро есть утро. В доме было тихо и мрачно. Давно надо было купить собственную палатку, пусть и не такую большую. Темная кухня встретила его запахом кофе, напомнившим о Тисовой улице. Дома предпочитали чай. Угрюмый Крам сидел за столом и Гарри поздоровался: — Привет. — Доброе утро. Как дела у того мальчика? — спросил болгарин. — Спит, — пожал плечами Гарри, вопрос был неприятным. Он отвернулся к шкафам и сменил тему: — Сколько лебединок у нас гостит? — Пятеро. Поттер кивнул и достал продукты. Не то, чтобы он любил готовить, просто единственный тут умел. Ну и это был его способ успокоиться и подумать. Ненадолго воцарилась тишина, прерванная настойчивым, резким вопросом Виктора: — Почему их не забирают? Брюнет ответил, не поворачиваясь: — Сложный вопрос. Потому что они опасны? Не нужны в волшебных странах? Слишком слабы? Отстали в развитии на тысячелетия? Крfм оторвал взгляд от кружки: — Но твоя последняя работа. Тогда, Чернолесье приняло больше пятисот «сверхъестественных». — Это другие существа. Они сохранили магию и культуру, сумели не смешаться с маглами. — Магловских тоже берут. Я знаю. Белоруссия приняла ликантропов, – стоял на своем Виктор. Гарри давила злость, но привычка к вежливости не позволяла послать болгарина: — В Белоруссии особые обстоятельства. Называются великанами, — он сжал губы, но продолжил: — На Америку наложено вето. Сейчас готовят поправки и испытания. Тесты, ментальные проверки, что-то подобное экзаменам на отсутствие агрессии. Но только для того, чтобы брать отсюда бесправных младших супругов и только потому, что на МКМ давит ОСА. Возможно, со временем, разрешат принимать в род провидцев — это выгодно всем. Свободолюбивым, семейным, состоящим в группе или просто «вампирам» путь закрыт. И, конечно, каждый случай будет тщательно расследоваться. Крум вскинулся: — Почему вампирам? У нас семьдесят процентов населения вампиры. Гарри повернулся к оппоненту: — Это не «наши» вампиры. Они сгорают от Люмоса и разлагаются от Очищающего. Не переживают заклинания даже нулевого уровня. Достаточно применить магию рядом с ними, чтобы вместо мыслящего существа получить горсть пепла или изуродованное вопящее нечто. — Он грустно улыбнулся и добавил: — Интересный момент: в «не летальных» случаях может помочь Репаро. Заглянул Невилл: — Ой. Ты уже готовишь, а я хотел барбекю. Поттер неодобрительно посмотрел на брата, тот смущенно улыбнулся и исправился: — Здравствуйте мистер Крам. Доброе утро Гарри, — дождавшись ответных приветствий продолжил: — Девочки спрашивают, как зовут Пушистика. Они хорошо знают всех верлеопардов. Лицо Гарри перекосило, будто боль перешла на физический уровень. Мальчик взмахнул палочкой, отменяя работающие чары, и ответил: — Я не знаю! — он пошел к выходу, но в дверях остановился и добавил: — Простите, мне необходимо на воздух. Он вынырнул из давящей атмосферы палатки и бездумно побрел в лес. Присел у первых относительно «живых» кустов и заплакал. Сначала тихо, комкая мантию, а потом навзрыд, зарываясь ладонями в землю. Он опоздал, снова. Сердце пропускало удар за ударом. Пушистик так верил в него, а он оставил его в беде. Лучше бы ему было больно, вместо него. Когда коричневый плюш домашней мантии исчез в темноте коридора, Невилл спросил: — Что я не так сказал? Виктор пожал плечами. Ему-то откуда знать? Шатен смущенно и виновато улыбнулся: — Тогда я пойду готовить барбекю? Хмурый болгарин равнодушно кивнул, и Лонгботтом, захватив продукты, упорхнул на улицу. К прекраснейшим на свете девушкам. Крам злился на Поттера. Тоже мне мальчик-загадка, мальчик-трагедия. Наверняка все, что здесь творится, можно было давным-давно привести в норму. На то они и волшебники. Он злился и на Лонгботтома, этакий фавн, все легко, поверхностно. В груди тяжелым камнем ворочалась зависть, пять красавиц кружат вокруг рохли, все утро. Словно кошки, а не лебеди. Он вспоминал звонкие голоса: «Невилл, ты расчешешь меня?», «Поможешь мне помыться, Невилл?», «Сегодня моя очередь спать рядом с тобой!», «Я боюсь эту кухню! Давай устроим пикник». Ловец так и не смог заснуть, и больше всего злился на себя самого. То подзабытое танго стояло перед глазами, но Дамблдора, чтобы оправдать себя, не было. Холодный танец достоинства, равнодушия и небывалого искусства. Ему очень хотелось побежать за мальчишкой. И он совершено не понимал, почему торчит в забытой богами глуши, вместо того чтобы пить с Луной ромашковый чай на открытой террасе. Или не хотел понимать? *** *** *** Аромат жареного мяса вывел Гарри из оцепенения. Нужно позаботиться о Пушистике, подобный завтрак ему еще нельзя. Он привел себя в порядок и поплелся обратно, готовить куриное суфле и бульон. Крам спал рядом с остывшим кофе. Гарри наложил чары тишины и принялся за работу. Помня свое первое столкновение с реалиями «сверхъестественной» Америки, он понимал болгарина. Но не мог помочь — он и со своей-то бедой не справляется. Он отнес завтрак наверх, наложил термочары, и с мифриловой щеткой устроился на краешке кровати. Красные пряди шелком текли сквозь пальцы. За два года это стало привычным, болезненным развлечением. Волшебник улетел мыслями далеко-далеко, к создателям Гипербореи, к глупым мечтам повторить их подвиг, и не увидел, как открылись сиреневые глаза.