***
***
***
По одной из оживленных улиц Токио, кишащей вечно куда-то спешащими людьми и машинами, бежал невысокий паренек с растрепавшимися на ветру голубыми волосами. Он торопился на один из столичных железнодорожных вокзалов, где вчера условились встретиться и далее вместе отправиться в Хатараку ребята. Конечно, Куроко, а это был именно он, не опаздывал, но прибавить ходу следовало по одной простой причине: вероятно, Акаши и Мидорима, люди, которые опаздывают куда-либо крайне редко, были уже на месте и ждали остальных ребят, особой пунктуальностью не славившихся. Прибыв на станцию Уэно, Тетсуя недоуменно огляделся. Зал, вроде бы, тот, но никого из его друзей не наблюдалось в поле зрения. Хм, как-то подозрительно, что ни Акаши, ни даже Шинтаро еще не прибыли… Ладно, бывший капитан Ракузан мог еще не приехать, но уж Мидориму-то Такао должен уже привезти?! Кинув озадаченный взгляд на большой циферблат настенных часов, Куроко удовлетворенно заметил, что нужный поезд отправляется только через двадцать пять минут. Значит, время еще есть. Что ж, это хорошо, осталось только дождаться ребят. Тетсуя сел на одну из скамеек, достал книгу и погрузился в чтение с головой. Он давно заметил у себя немного странную привычку: стоило подобрать действительно интересную и захватывающую книгу, как парень словно пропадал из реального мира, переставая реагировать на внешние раздражители и полностью погружаясь разумом в выдуманный мир. Признаться, в этот раз было так же: увлекшись рассказом, Тетсуя не заметил, как в зал ожидания влетела шумная компания подростков, которая быстро отыскала его и кинулась к распасовщику. Один из них первым добежал до ничего не подозревающего парня и с криком «Куроко-ччи, я так соскучился!» на радостях крепко обнял его. Книга выпала из бледных рук, а непонимающий взгляд небесного цвета глаз наткнулся на лучезарную улыбку Кисе. ― Это твое, Куроко, ― Мидорима наклонился и поднял небольшой томик, а затем отдал его парню. Тетсуя, освободившись от объятий, поблагодарил друга легким кивком головы и осмотрелся. Вокруг него, шумно о чем-то переговариваясь, стояли друзья с объемными сумками: Аомине, оттащивший Кисе от Куроко и теперь что-то настойчиво втолковывающий блондину, Мидорима, к которому прибежал Такао с несколькими упаковками мороженого, Мурасакибара, заинтересованным взглядом проводивший фигуру раздающего мороженое Казунари, и Акаши, молча покачавший головой и с полуулыбкой смотревший на товарищей. Куроко не смог сдержать улыбки: теперь он действительно среди тех парней, которые на самом деле являются его друзьями. С теми людьми, которые друг за друга пройдут огонь, воду и медные трубы. С теми людьми, которые не пожалеют последнего для товарища, как и он для них сделает все, что в его силах. С теми людьми, которых связывает нечто большее, чем талант и звездная слава «Поколения чудес»… Да, Куроко знал, что эти люди для него больше, чем самые лучшие друзья. Все вместе они - семья, как бы абсурдно это не звучало. Конечно, мало что может крепко связать судьбы настолько разных людей, но Провидение решило иначе: когда-то столкнув вместе этих ребят, оно принесло каждому из них то, о чем они раньше и не могли мечтать… ― Поезд отходит через десять минут, ― сверившись с явно дорогими наручными часами иностранного производства, проинформировал друзей Сейджуро. Ребята переглянулись и поспешили за ним, плавно маневрировавшим между многочисленными людьми, которые встречались им на пути. Довольно быстро они вышли к перрону, где уже ждал поезд: элитный состав «Кассиопея». Гордые серебристые, плавной обтекаемой формы, вагоны поражали воображение. Невольно засмотревшись на чудо технической мысли, парни чуть не прозевали тот момент, когда нужно было совершить посадку. Впрочем, довольно быстро сообразив, в чем дело, они прошли регистрацию и совершили посадку на ночной рейс «Кассиопеи»: Токио-Саппоро. ― Черт, ехать еще целых шестнадцать часов, ― развалившись на одноместной постели, застеленной белоснежными простынями, простонал Аомине. Мидорима недовольно пихнул его в бок и пробурчал, чтобы тот подвинулся: места в купе для семерых парней было маловато. Конечно, каждому из юных путешественников выделили уютное купе, в которой было все необходимое для комфортной поездки: мягкая постель со свежим бельем, вкусно пахнущим порошком, вместительные полки для багажа, большое окно, за которым, сменяя друг друга, мелькали то урбанистические пейзажи, то почти нетронутая человеком природа и общая уютная атмосфера. Куроко мысленно поправил себя: вряд ли атмосфера в одиноком купе была бы настолько комфортной, не будь вместе с ним его друзей. Эти удивительные ребята, словно яркий луч, не слепящий, а освещающий путь. Луч радуги во тьме его души. ― Мине-чин, большую часть пути ты же все равно проспишь, ― из-за набитого сладостями рта невозможно было понять, сказал эту фразу Атсуши с вопросительной или же утвердительной интонацией. Все, кто окружал сейчас Мурасакибару, сидевшего на коврике, сдержанно захихикали: центровой был прав. Акаши и Мидорима специально выбрали именно ночной рейс. И на это было две важных причины: во-первых, они не хотели излишне утомлять друзей долгой поездкой, учитывая изматывающие сборы в дальнюю дорогу, а во-вторых, прибыть ранним утром в старшую школу Хатараку было бы наилучшим вариантом развития событий, поскольку именно с утра лучше начинать обживаться на новом месте. ― Такао-ччи, ― Кисе наклонился к брюнету и что-то заговорщицки прошептал. Тот усмехнулся и обвел товарищей веселым взглядом серых глаз, в которых плясали маленькие чертенята. Тетсуя, на котором этот не предвещавший ничего хорошего взгляд задержался дольше необходимого, немного занервничал, но внешне остался так же невозмутим, как и обычно. Правильно Мидорима говорил, что глаза Куроко, в которых нельзя прочесть ничего из того, о чем думает парень, ― его главное оружие в психологическом противостоянии. Шестой игрок умеет великолепно маскировать свои истинные чувства, и это не раз сослужило ему отличную службу, помогая сохранять хладнокровие во всевозможных щекотливых ситуациях. ― Ребят, есть идея! ― поймав на себе заинтересованные взгляды друзей, Такао воодушевился и продолжил: ― Рёта предложил сыграть в игру под названием «Художник и его муза». Суть этой игры такова: мы разбиваемся на пары, одному из пары, «художнику», мы завязываем глаза вот этим милым шарфиком. Куроко, ты же не против, если мы его позаимствуем, да? ― получив в ответ скромную улыбку и сдержанный кивок, Такао снова обвел предвкушающим взглядом своих друзей. ― Так вот, о чем я? Ах, да, игра. «Художнику» мы выдадим лист бумаги и ручку, а второй игрок, «муза», должен будет словами помочь «художнику» нарисовать картинку. ― Хм, неплохая идея… ― задумчиво потер подбородок Акаши. Возможно, игра поможет его товарищам заново научиться понимать друг друга как тогда, в Тейко? Видя то, что капитан колеблется и вот-вот примет положительное решение, Дайки встрепенулся и замахал руками: ― Я отказываюсь участвовать в этой идиотской затее! Куроко перевел взгляд внимательных голубых глаз на своего друга. Припомнив, что форвард отвратительно рисует, Тетсуя понял, в чем причина столь резкого отказа. Хитро прищурившись всего на мгновение, парень улыбнулся краешками губ и почти серьезно произнес: ― Аомине-кун, мы в поезде ― это раз. Глаза будут завязаны у всех «художников» ― это два. И… ― чуть помедлив, будто смутившись, Куроко тихо сказал: ― Кисе-кун тоже жутко рисует. Это три. ― Куроко-ччи, откуда ты знаешь?! ― вскрикнул Рёта от изумления и отшатнулся от улыбающегося распасовщика под дружный смех друзей. Аомине внял доводам «Тени» и согласился попробовать. Акаши, хлопнув в ладоши, вынес вердикт: игре быть. Однако, несмотря на шумные протесты и упорные попытки переубедить экс-капитана Ракузан, он отказался принимать участие. Сколько бы на строгое лицо Сейджуро не смотрели самыми просящими, как у доверчивых щенков, глазами Рёта и Казунари, он оставался непреклонен. Плюнув на попытки изменить решение Акаши, ребята начали игру. ― И… кто первый? ― как-то растерялся Казунари. Они с Кисе явно не успели продумать состав соревнующихся пар друзей. Акаши тряхнул заметно отросшей челкой и коротко сказал: ― Аомине и Такао. Первый ― «муза», второй ― «художник». И вот еще какое условие: «муза» не должна говорить «художнику», что именно он рисует. Только части этого предмета и в каком порядке их рисовать. Тетсуя улыбнулся, стянул со своей шеи красивый белый в голубую клетку шарф и, подойдя к сидящему уже с листом и ручкой Такао, осторожно завязал ему глаза, проверив, чтобы не было возможности сжульничать во время игры. Старт дан, все, кроме Акаши, оставшегося наблюдать чуть вдали, столпились рядом с «художником» и давали последние наставления, пока «муза» пыталась придумать, что же такого нарисовать. Впрочем, подходящая идея пришла быстро и Аомине скомандовал: ― Рисуй два больших круга. Рядом друг с другом. ― Такао неуверенно провел ручкой по листу. Аомине, заглянув в творчество «художника», взвыл: ― Ну не такие же большие! Я не говорил во весь лист рисовать! Сделай их поменьше, но оставь большими. ― Такао медлил: он не помнил, где рисовал круги. Пришлось действовать наугад. Но, похоже, Дайки остался доволен: ― Хорошо, теперь рисуй два круга примерно такие же, только ниже. Ага, вот так… Номер Два, которого Тетсуя вытащил из переноски, следил за манипуляциями ребят, изредка поддерживая понравившиеся действия отрывистым коротким лаем. Куроко задумчиво перебирал пушистую шерстку питомца и старался отгадать, что же хотел нарисовать Аомине с помощью Такао. ― Что он задумал? ― почти неслышно спросил озадаченный Рета у сидящего рядом Куроко, с интересом наблюдавшего за стараниями этой пары. Тетсуя скосил глаза на блондина и так же почти неслышно ответил, что понятия не имеет, но некоторые соображения уже есть. В общем, пусть Кисе сам смотрит за развитием событий, авось догадается. ― Плавно соедини эти круги… Черт, ― Дайки схватился за свой лоб. ― Ладно, так тоже сойдет… Теперь нарисуй голову, ноги и руки. ― Такао выполнил требования «музы», догадавшись, как и остальные, что ему нужно нарисовать в конечном итоге. ― Так, теперь… Руку выше и правее! Не, чуть влево… Еще чуть-чу… Стоп! Теперь рисуй глаза. ― Под смешки товарищей, Казунари кое-как нарисовал глаза, стараясь сделать их не слишком большими. На просьбу нарисовать волосы, он как-то растерялся и принялся беспорядочно водить ручкой по месту, где примерно должна быть голова. Судя по напряженному молчанию, он рисовал в нужном месте. Или почти в нужном. Аомине скептически оглядел творчество «художника» и горестно вздохнул. Ну что за рукожопа послал ему в напарники Акаши? Хотя, если бы он решил, что рисовать будет Кисе, было бы хуже… ― Рисуй платье. Короткое. Да не тут, идиот! ― под укоризненными взглядами Тетсуи, Мидоримы и Акаши, Дайки почувствовал себя как-то неловко и даже стыдно. Он был вынужден скомкано извиниться перед Такао. Общими усилиями платье было нарисовано, а художество закончено. Казунари с наслаждением скинул со своего лица шарф Куроко и наконец-то имел возможность лицезреть картинку. М-да, она оставляла желать лучшего: в обрывочных неровных линиях с трудом угадывался силуэт девушки, изломанный под совершенно невероятными углами. Только руки и ноги остались практически ровными, жаль только, что были не прикреплены к телу девушки. ― Отлично, ― произнес Акаши, сдерживая добродушную улыбку, ― теперь «художником» будет Кисе, а его «музой» Мидорима. Вперед. Куроко вновь завязал глаза участника тугой повязкой, а Такао выдал Рёте чистый лист бумаги и ту же ручку. Все выжидающе смотрели на Мидориму, сейчас именно от него будет зависеть, победят ли они в конкурсе или же нет. Шинтаро, раздав короткие указания Кисе, наблюдал и точными командами направлял руку «художника» в верном направлении. Благодаря слаженной работе этих напарников, у них получилась весьма аккуратная ваза с букетом цветов. Правда, цветы получились немного кривоватыми, но кого это волновало? Последними должны были играть Мурасакибара и Куроко. Акаши довольно долго, минуты две, размышлял, кто из них какую роль будет исполнять, но, не придя к решению, махнул рукой и позволил этим двум самим разобраться. Вышло таким образом, что Тетсуя стал «художником», а Атсуши ― «музой», хотя рисовали, на деле, неплохо оба. Центровой, заправив прядь волос за ухо, с сожалением отодвинул от себя еще не открытую упаковку чипсов и уселся за спиной Куроко, чтобы иметь возможность наблюдать за его действиями. Мягкий, чуть скучающий голос направлял Тетсую, старающегося делать все точно так, как говорил Атсуши. Крупная волна, еще одна, почти такая же, но пониже. Прямоугольная голова с длинными тонкими усами, уши, треугольные рога… Когтистые лапы и перепончатые крылья, узкий гребень на одной из волн. После получасового рисования дракон был готов. Конечно, он не был нарисован так, как предполагалось, многие линии были кривыми и разомкнутыми, но, тем не менее, рисунок получился на ура. Мурасакибара, довольный собой и напарником, большой ладонью взъерошил растрепанные голубые волосы, но завершить подобное действие ему не дал сам Тетсуя, крепко перехватив руку центрового. ― Мурасакибара-кун, не надо так делать. Мне не нравится. Атсуши вздохнул и отодвинулся от распасовщика. Единственными людьми, которым Тетсуя разрешал трогать свои волосы, были Аомине Дайки, его бывший, а, возможно, и нынешний свет, и Киеши Теппей, центровой Сейрин. Даже Кагами, бывшему напарнику и «Свету», он не позволял такую вольность. Что ж, будем надеяться, что Куроко со временем будет гораздо сильнее доверять своим друзьям. ― Ака-чин, я голоден, ― протянул Атсуши, жуя какую-то очередную хрустящую сладость. Сейджуро вгляделся в лицо центрового, но ответил за капитана Шинтаро: ― Пойдемте ужинать. Я слышал, что тут превосходная еда. Ребята тут же оживились и веселой гурьбой последовали за Мидоримой. Как оказалось, для приема пищи в «Кассиопее» был выделен отдельный вагон-ресторан. Полукруглый потолок вагона придавал ему удивительное сходство с вытянутым тоннелем, мягкий бежевый цвет приятно радовал глаз, а столы поразили ребят изысканной сервировкой. Сделав заказ, они уселись за самый отдаленный столик. За разговорами и шутками ужин закончился подозрительно быстро, баскетболисты вернулись в купе Куроко. В купе повисла сонная атмосфера. Ребята, разморенные вкусной, сытной едой, теперь попеременно зевали, не в силах отогнать сон. Аомине, авторитетно зыркнув на своих товарищей, разлегся на кровати и положил руки под голову. Остальным было лень оспаривать решение Аомине захватить постель Куроко и сгонять форварда с места, поэтому «Поколение чудес» расположилось кто где: вечно голодный Мурасакибара расположился в уголочке и начал тихо копаться в своей сумке со сладостями, чуть позже к нему присоединился усевшийся под боком у Атсуши Куроко и начавший читать книгу. Мидорима и Акаши сели на краю постели: Дайки, слишком сонный для ссор, решил немного подвинуться и не конфликтовать с друзьями, чем и воспользовались парни. Кисе и Такао, заметно сдружившиеся в силу схожести характеров, сидели на полу, облокотившись на одну из стен, причем оба заядлых болтуна в этот раз притихли и молча думали о чем-то своем. Разговор явно не клеился, Такао нутром чувствовал это. Признаться, установившаяся тишина, которую Аомине посчитал благодатной, чтобы задремать, нервировала бывшего разыгрывающего Шутоку. Кинув обеспокоенный взгляд на Шинтаро, Казунари понял, что нужно что-то делать, иначе все оставшееся время они так и будут молчать. ― Ребят, так дело не пойдет! ― вскочив с пола, воскликнул Такао и развел руки в стороны. ― Это же неинтересно! Когда еще мы все вместе поедем на шестнадцатичасовом рейсе «Кассиопеи»?! И… и вы собираетесь спать?! В такой момент?! ― И чё? ― грубо ответил Аомине на тираду Такао, приоткрыв один глаз. Форвард перевернулся на бок, показывая, что он не настроен сейчас на развлечения и прочую ерунду. Такао немного растерялся, не зная, что ответить на вопрос, о который множество раз крушились железные аргументы. Мидорима поправил съехавшие на нос очки и произнес привычную фразу: ― Такао, не неси чепуху. Казунари знал, что это высказывание Шинтаро можно было прочесть по-разному, в зависимости от малейших изменений в интонации снайпера: оно могло выражать радость, растерянность, злость или раздражение. В данном случае Такао понял, что напарник не поддерживает его. Мидориму, видимо, раздражала глупость брюнета. ― Но, Шин-чан… ― Никаких «но», Такао, ― безжалостно оборвал фразу Шинтаро. Рёта поднялся и, успокаивающе похлопав Казунари по плечу, тягучим голосом произнес: ― Мидорима-ччи, не будь таким… Идея-то неплоха. В самом деле, чего сидеть и скучать, когда мы можем рассказывать интересные истории друг другу! Уверен, Такао-ччи будет любопытно послушать их. Акаши перевел внимательный взгляд на Кисе. Истории, значит… Хм, действительно, неплохая затея… Через косвенные вопросы можно будет выведать у Куроко новые сведения, которые уж он-то, Акаши, придумает, как использовать против Кагами. Сейджуро не забыл свою цель и будет делать все, чтобы достичь ее. ― И в самом деле, ― многозначительно сказал Акаши, показав, что он не против. Такао и Кисе с надеждой посмотрели на капитана. Сейджуро ответил им уверенным взглядом, пообещав, что поможет им всем, чем сможет. ― Но, Акаши... ― попытался возразить Мидорима. Однако парень не дал ему договорить: ― Или ты боишься, что Такао может что-то такое про тебя рассказать? ― внимательно посмотрел на него Акаши. ― Хорошо, тогда пусть всё будет по-честному, ― хитро улыбнулся Акаши. ― Давайте играть в карты на истории, ― оценив воцарившуюся тишину и довольный произведенным эффектом, он продолжил: ― Про проигравшего кто-то должен будет рассказать забавный случай. ― Но почему кто-то? ― уже не так настойчиво продолжил Мидорима. Всё-таки Акаши ― капитан. Он может и утроить тренировки. Но предвкушающе заулыбавшийся Такао снайпера «Поколения чудес» совсем не успокоил. Мало ли, что взбредет Казунари в голову? ― Чтобы никто не мог приврать про себя или скрыть какие-нибудь забавные факты, ― многозначительно посмотрев на Шинтаро, Акаши уточнил, что рассказчика выбирает победитель. Шинтаро уже был готов сдаться, но сомнение еще ясно читалось на его задумчивом лице. Все, кто поддерживал эту идею, с напряжением ждали ответа Мидоримы. Тетсуя, слух которого из неразборчивого гула друзей уловил слово «победитель», непроизвольно прекратил увлекательное чтение и прислушался к напряженной тишине. Вспомнив, что он краем уха слышал обрывки фраз, Куроко быстро воссоединил для себя весь разговор и тихо произнес: ― Акаши-кун, так тоже нечестно, ― в голосе парня отчетливо слышался некий упрек. Акаши с интересом посмотрел на него. Нечестно, говоришь… Возможно, ты и прав, Тетсуя, но сейчас нет иного выхода… ― Почему это, Куроко? ― поднял бровь Сейджуро, внешне не показав, что в его теле скопилось напряжение, вызванное словами друга. Нужно держать себя под контролем, что бы не случилось. На вопрос Акаши ответил Рёта, поддержав Куроко-ччи и отметив, что Акаши будет постоянно выигрывать у ребят, и они никогда не услышат историю про Сейджуро. Все замолчали, думая над решением этой задачки. Действительно, как же обыграть Акаши, славившегося своим логическим умом? Ведь капитан, даже имея на руках крайне невыигрышные карты, сумеет всех обойти и стать победителем игры. Единственный, кто может хоть как-то противостоять ему ― Мидорима со своим невероятным везением в азартных играх, но… Даже Шинтаро вряд ли сумеет победить. Что же делать? Куроко устало потер лоб, прислушиваясь к шуршанию: это его гигантский сосед вскрывал очередную упаковку с сухариками. Тетсуя задумчиво посмотрел в большое окно. На улицу уже спустилась ночь, черно-синим покрывалом накрыв пространство, яркие звездочки белоснежной россыпью заняли все небо, а тонкий месяц ласковым серебристым сиянием освещал землю. Рябили темные силуэты стройных деревьев, за которыми можно было разглядеть что-то более светлое, возможно, поле. Задумавшись о том, как победить Акаши, распасовщик и не заметил, как в голову закрались непрошеные воспоминания… ― Эй, Куроко, идешь сегодня? ― к низкому голубоволосому пареньку в форме средней школы Тейко, возвращавшемуся с тренировки, подбежал еще один парень. Он был высоким, его короткие каштановые волосы топорщились во все стороны, а в ярких зеленых, как поздняя трава, глазах читалась радость, смешанная с толикой надежды. ― Сегодня, говорят, появился один парень, обыгравший почти всех! Тетсуя остановился и с напряжением вгляделся в радостное лицо шатена. Чуть прищурив потемневшие голубые глаза, он быстро спросил: ― Ты с ним играл, Кисане-кун? ― Д-да… ― поник парень. Вся его поза, дышавшая отчаянием, молчаливо показывала, что и Кисане проиграл незнакомцу. Куроко закрыл глаза и глубоко вздохнул, призывая свое бешено колотящееся сердце успокоиться и замедлить бег. Что ж, этот незнакомец силен, раз сумел обыграть Кисане, одного из лучших карточных игроков Токио… Любопытно, кто же он? И насколько далеко простираются его умения?.. Тетсуя усмехнулся: это можно расценивать как вызов. А Куроко никогда не игнорировал брошенные ему вызовы. И… он слишком любил карты, чтобы так просто отказываться от сильного соперника. ― Пошли, ― скомандовал Тетсуя, сворачивая с намеченного ранее курса. Кисане счастливо улыбнулся и побежал вслед за другом. Возможно, он сможет победить этого человека, потому что если уж Акихико, лучший шулер их компании, проиграл… Надежда остается только на Куроко. На кону стояли очень большие деньги, расставаться с которыми хочется не всякому. А Тетсуя ― их последний шанс вернуть себе утерянное. Вскоре они пришли к незатейливому одноэтажному дому, в котором была всего одна, но довольно просторная комната, почти всегда покрытая полумраком, который разгонял свет одной-единственной лампы, висевшей над столом, за которым и проходило большинство карточных сражений. Тетсуя зашел в дом и быстро огляделся: все те люди, которые играли вместе с ним в карты, сейчас сидели на диванах, стоявших подле стен. Лица парней выражали досаду, злость и огорчение. Видимо, все они проиграли незнакомцу… Насколько же он силен?! Куроко перевел взгляд на стол, за которым сейчас сидели Акихико и тот самый таинственный незнакомец. Лица его Тетсуя не смог разглядеть, поскольку невысокий парень сидел к вошедшим спиной. Кисане ахнул: ― Еще играют?! Однако кон уже подошел к концу. Незнакомец, небрежно швырнув на стол последние карты, встал и обернулся. Его аристократическое лицо исказила усмешка: ― Ну, здравствуй, Белый Лис. Или лучше тебя назвать… Куроко Тетсуя?