Once In A Lifetime

      Гарри не может решить, что лучше: погибнуть или попасть туда, откуда он никогда не найдёт выхода - по крайней мере, так пишут в Интернете. Кстати, там парень наткнулся на 12 различных исходов жизни любого несчастного, ступившего на Мост. Всё-таки именно у учёных зарегистрирована самая яркая и ненасытная фантазия. В таком случае, его привлекает первый вариант.       Но кто сказал, что Вселенная учтёт пожелания и рекомендации какого-то восемнадцатилетнего мальчишки? Первое, что проворачивает с ним жизнь, это выбрасывает на какую-то пустынную землю, покрытую тонким слоем снега, и он, конечно, не смягчает падения и тепла в застывших жилах не прибавляет тоже.       Гарри страшно так, как никогда раньше. Он чувствует уже покрасневшим носом лёгкий морозец, потирает место ушиба на пятой точке… и вдруг слышит позади себя рваный мат в исполнении на удивление высокого, звонкого голоса. -Чёрт бы тебя побрал, Томлинсон!       Человек, забавно ругающий сам себя, вдруг тоже понимает, что он здесь не один.       Челюсти обоих несколько секунд лежат на полу при осознании того факта, что ввиду повернувшейся к ним фортуны им удалось попасть на мост, к тому же сделать это вдвоём, хотя Гарри вроде как не нуждался в напарниках, а Луи… он вообще не в теме. -Парень, ты знаешь, где мы находимся? – подаёт голос Луи, рассматривая мальчишку, стоявшего перед ним. От него подозрительно веет летом, и кожа у него здорового, розового оттенка. А ещё цвет глаз, каких не бывает в их мире уж точно, значит… О, Господи. -О, Господи! – восклицает Томлинсон, не дав ответить Гарри на свой вопрос (как будто тот знал на него ответ, в самом деле). – Ты что, из этих? -Из каких? – морщится Гарри, не понимая совершенно ничего. Он, в свою очередь, замечает какую-то угрюмую печаль во всём облике незнакомца: сутулые плечи, растрёпанные волосы, щетина, о коей не вспоминали, наверное, недель пять, и взгляд тёмно-синих глаз, которых явно не встретишь в Светлых краях. Двойное «О, Господи» и осознание того, что перед тобой стоит темник, которому так же, как и тебе, удалось шагнуть на заветный Мост. Поиски у Луи третьей ноги или шестой руки оказываются тщетными. -Не подходи ко мне, - сразу упирается Гарри ладонями в воздух, показывая всем своим видом, что он не намерен связываться с тем, кто пришёл из параллельного мира.       Луи корчит гримасу, отвечая: -Да я вообще не планировал очутиться здесь, парень! Так неужели ты… -Я не хочу иметь с тобой ничего общего, темник, - не унимается Гарри, потирая друг о друга закоченевшие ладошки и глядя на Луи глазёнками перепуганного щенка.       Ожидания Луи подтверждаются: перед ним стоит особь Светлого мира. Как он ещё не сгорел в его лучах добра и света? -Да больно ты мне нужен! – грубо, ужасно грубо звучит со стороны парня, который давно перестал видеть различия между тёмным и чем-то хоть на каплю светлее. – Я повторяю – для особенно невнимательных: ты знаешь. Где. Мы?       Этот звериный оскал вынуждает сердце Гарри упасть в пятки. Мальчик отшатывается, тяжело дыша, пытаясь вспомнить, если это понадобится, хоть какие-то рукопашные приемы.       Внезапно всё, о чём рассказывал этим вечером Зейн, оказывается густой кашей в голове Луи: какой-то мир, добро и зло, неподтверждённые факты. Луи чувствует себя грёбаным первооткрывателем.       Гарри, сглатывая, обводит взглядом место, где они очутились. На худой конец, он может убедить темника в какой-нибудь небывальщине, типа – мы в Нарнии – чтобы тот, наконец, от него отстал. Просто этот пирсинг в брови и темный, темный взгляд… не предвещают ничего хорошего. -Нет, - краткость сестра таланта.       Луи тяжко вздыхает: -И как меня угораздило так облопошиться?       Гарри морщится от незнакомых слов и запаха незнакомца, такого специфического, неприятного. Алкоголь, наркотики, секс? От него веет всем и сразу. -Так ты случайно ступил на Мост? – осторожно интересуется он, а Луи, поднимая на него выражающее кардинальное непонимание лицо, отвечает: -Разумеется! Какой идиот станет шагать на него целенаправленно?!       А вот это уже обидно. Да, существуют такие идиоты на свете, и живой тому пример сейчас перед Луи топчется на месте от холода! Гарри покусывает изнутри губу и украдкой подмечает мелочи, присущие его незнакомцу: длинные ресницы, кусочек татуировки, едва видный из-под кромки его свитера, облезлый шарф, даже губы фиолетового оттенка, какие появляются у зевак, что слишком долго плавают в бассейне. -Непривыкший, да? - подмечает Луи уже чуть ли не покрытое корочкой льда лицо кудрявого. – Небось, в вашем мире вечное лето? – язвит. -Много ты знаешь, - ворчит Гарри, пряча нос в воротник. Внезапно за спиной Луи мальчик замечает какую-то тёмную точку, и желание немедленно найти хоть какое-то спасение от пронизывающего кости холода возрастает в разы. Пока Гарри думает, говорить ли об этом своему товарищу по несчастью, он замечает, как Луи уже решительным шагом двигается в сторону… дома.       Да, эта точка на горизонте и вправду оказывается одноэтажным домишкой, но дорога к нему далеко не завидная: тонкий слой инея на поверхности промерзшей земли превращается в метровые сугробы, с которыми оба парня сражаются по-разному – Луи, матерясь и ругаясь, Гарри – кусая губы и глотая слёзы от досады и мороза.       Луи откровенно плевать на следуемого за ним парня, а Гарри так сильно мечтает попасть хоть в какое-то помещение, где теплее минусовой температуры, так что оба никак не смущаются, придя на порог дома почти единовременно.       Отдышка Гарри нервирует недоверчиво косящегося на него Томмо, но делать нечего – темник не особенно хочет, чтобы на его совести осталась нелепая гибель кудрявого недоразумения.       Первое, что отмечает внимательный Томлинсон, - это то, что дом не обжит. Он вообще какой-то странный: без дворика, какой-никакой калитки, ступеней. Чёрт, да они ведь находятся невесть, где! И здесь, по ходу, свои законы. И, может, юный Гарри, исходя из здравых соображений, постучался бы в дверь для приличия, но Луи присутствие хозяев или кого бы то ни было в доме совершенно не смущает, поэтому он раскрывает настежь дверь и заходит внутрь, а за ним – и его ошеломлённый балласт.       Луи обдает струей теплого воздуха, и тот охает и морщится – это слишком для жителя Тьмы. Не очень-то и гостеприимный приёмчик. А стоит оглядеться, и можно заметить ужасно нестандартное внутреннее убранство этого странного дома. Он разделен точно напополам, и одна его часть – та, что слева – пропитана домашним уютом и освещена ярким светом расставленных повсюду свечей; на дубовом столе возвышается вазочка с фруктами, а на полках расставлены книги в разноцветных переплетах. Гарри улыбается из-за плеча Луи этакой картине: надо же, смерть не постигла его, а если и так, то жизнь после смерти совсем уж не плоха – главное, здесь тепло и есть еда и питье, а там - он решит, что делать дальше.       Но Гарри глядит направо – и по его коже пробегает холодок. Вторая половина дома покрыта мраком и пылью: в углу видна столетняя паутина, покалеченное кресло и закопченное окно, сквозь которое даже солнечным лучам можно протиснуться с большим трудом. Хотя… кому они здесь нужны? Это же Тьма. -Я так понимаю, к нашему приходу здесь подготовились, - шепчет Луи, до конца не осознавая: что, где, когда? Что всё это значит? Где он, в конце концов? И когда всё это кончится?       В завершение всего в центре огромной комнаты стоит камин, в котором тлеют угольки, что так вовремя пришлись покрасневшим от холода ручкам Гарри: он подставляет их прямо над былым пламенем и потирает друг о друга, игнорируя взгляд со спины. -Ох, вы уже здесь? Замечательно!       В воздухе повисает гробовая тишина. Третий по счёту голос в этом месте не ожидал услышать ни один из парней. Гарри и Луи оборачиваются к молодому парню с добрыми глазами и в кристально белом строгом костюме, который разводит руками в знак приветствия, а затем стирает с камина многовековую пыль. Гарри только сейчас понимает, что именно из-за нее он, пока согревался, успел чихнуть целых три раза. -Кто вы? – единовременно спрашивают парни.       Белый костюм добродушно улыбается и засовывает руки в карманы, обращаясь к кудрявому: -Я – представитель твоего Мира, Гарри. Неужели неясно?       Гарри шлепает глазами и не может поверить всему, что с ним происходит. Он точно не спит/не умер/не обкурен? -Я…кхм… я вообще не думал, что тут кто-то есть.       Костюмчик качает головой. -А что ты надеялся встретить здесь, ступая на мост?       Тут уже голос подает Луи: -Серьезно? Ты сделал это намеренно?! – ахает он, - идиот… - он прикладывает ладони ко лбу и смиренно опускает голову. -Остынь, Луи, - четвертый по счету голос и явно клиника со всеми ее вытекающими.       Все трое оборачиваются в сторону мрачной половины комнаты и едва замечают скрытую тенью девушку - в длинном черном платье и с длинными черными локонами она выглядит как минимум членом королевской семьи. -Займись им, Соф, - подает голос Костюмчик. – И, кстати, давно не виделись.       Девушка переводит нечитаемый взгляд на парня в белом и усмехается одними глазами. -Кто-нибудь. Объяснит. Мне. Что это за спектакль. – Луи начинает определенно сходить с ума.       Хотя… как же. Он думал так ровно до того момента, когда увидел за спиной этих странных, появившихся из неоткуда людишек, крылья. У Костюмчика они огромные и белые, пушистые на ощупь и необычайно воздушные; у Софи же крылья чуть меньше и угольно-черного цвета. Любимый цвет Луи – черный. Одно из пристрастий – чёртова травка, которую он клянется больше никогда и ни за что не употреблять, потому что… Ну, такое не лезет ни в какие благоразумные рамки! Он что, в молодежном театре? На съемочной площадке? -Ты на периферии двух Миров, Луи, - стальным голосом отвечает девушка.       Успокоила. - Завтра утром мы вернемся к вам обоим и введем в курс дела. – Настоящий дипломат эта брюнетка, думает Гарри. У нее на плече не висит сумка из крокодильей кожи, а на запястье не виднеются «Ролексы»? – Лиам, - она обращается к Белому костюму, отчего второй буквально цепенеет, - думаю, пора отметить наше партнерство.       Лиам улыбается настолько счастливой улыбкой, что Гарри становится даже смешно и… неловко, будто он становится свидетелем какого-то интимного момента. Но это чувство вмиг пропадает, когда Лиам вальяжно подходит к девушке и предлагает ей кивком головы взяться под руки, но та усмехается своими пухлыми розовыми губами и, бесцеремонно игнорируя Светлого, делает шаг вперед и исчезает, оставляя за собой лишь клубы черного дыма. Лиам грустно опускает голову и испаряется крохотными снежинками. Что ж, они были бы чудесной парой, думает кудрявый. -Так, значит, тебя зовут Гарри? -Гарри Стайлс, - с чувством собственного достоинства говорит кудрявый и по привычке начинает тянуться к Луи рукой. Но тот смотрит на нее с неприкрытым удивлением, а затем, издевательски усмехаясь, хватает его ладонь. -Ужасно неприятно, Гарри… Ай!       Прикосновение к коже мальчика из Светлого мира обжигает. Луи с презрением оттягивает от Гарри руку и потирает больное место. -Черт бы тебя побрал, Стайлс, - ворчит Луи и, наконец, присаживается на кровать, стоящую на темной стороне. Разумеется, по негласному закону оба располагаются на соответствующих им половинах дома и глядят друг на друга с минуту. -Так это по твоей вине я попал сюда?       Нежданный вопрос повисает в воздухе, но Гарри вовремя дает отпор. -Вообще-то нет. Видимо, по их, - он указывает взглядом на место, откуда испарились те красавица и неудачник.       Луи тяжко вздыхает вот уже в пятнадцатый раз за вечер и валится на кровать окончательно. Он устал; он определенно сегодня переработал. А «добивает» парня огромный циферблат у него над головой, где есть всего одна стрелка, и на месте, где на обыкновенных часах стоит число «12», отчего-то изображено «2,58».       По дому пролетает приглушенный стон: -Надеюсь, утром я проснусь в своей кровати и в своем мире.