Once In A Lifetime

      Чем обычно занимаются люди, попавшие в пространство между двумя Мирами?       У Луи настал послеобеденный сон (этот нахал демонстративно пользуется своим бедственным положением), а Гарри, лежа на краю не созданной для него постели, упирается взглядом в потолок и изучает повисшие над головой часы: почему на них всего одна стрелка, и эти «2, 58» не дают ему покоя; неужто… Господи.       Спохватились ли об их пропаже дома? Плачет ли Энн, убивается ли горем Найл? Оба Мира живут спокойно и без них?!       Гарри устремляется за порог, перед этим накинув на плечи куртку, и достает из дальнего кармана мобильник: что же, ясное дело, что ни о какой связи и речи быть не может, но… и число текущего месяца на экране, и даже время замерли с тех пор, как Гарри ступил на Нейтральный Мост. 17 октября. 19:15. Это ужасно странно. -Вы находитесь во временном пространстве, Гарри. – Белые крылья внезапно появляются из-за спины. - Эти 2, 58 секунд, что изображены на циферблате, смекаешь? – Ничего подобного. Гарри не каждый день приходится путешествовать между Вселенными. - В ваших Мирах они еще не прошли.       Вот это поворот. Гарри застают врасплох этим фактом. Он в изумлении глядит на своего наставника. -Но… погоди-ка. Как такое возможно? -Различные измерения, мой мальчик, - преспокойно отвечает Лиам, пожимая плечами. - Кстати, два дня пребывания здесь равны прохождению стрелкой одной метки наших часов. Следите за ними, Гарри. Они – единственный компас в этом месте для всех нас.       Глаза Гарри неустанно бегают по лицу белокрылого. -Получается… мы пробудем здесь всего двадцать четыре дня? -Именно, - кивает Лиам. – И если по истечению этого срока наша цель не будет достигнута… - Лиам растирает холодные пальцы, - я даже не знаю, что будет, Гарри. Одно большое ничего.       В этот момент Лиам кажется Гарри таким беспомощным, маленьким и хрупким. Он вспоминает взгляды парня на прекрасную, но холодную и закрытую в себе Софи, его добрые улыбки, которые могут быть адресованы даже темнику… Всего этого не будет, если он и Луи не помогут им, вот только пошаговую инструкцию им никто не выдавал. -Но вы ведь даже не разъяснили, что от нас требуется! – укоряет белокрылого мальчик. – Как мы можем помочь вам, а заодно и нам, создать другой Мир?!       Лиам медленно выдыхает клубы морозного воздуха. Как жаль, что рядом нет Соф, которая всегда знает, что сказать (ну, или, в крайнем случае, уходит от ответа черным дымом). Лиаму никогда не стать такой, как она. Он никогда не будет достоин такой Тьмы. -Вы придете к этому сами, Гарри. Вместе с Луи. – Снова он говорит этими своими загадками! – Большего я сказать не могу. -Но почему?! – чуть ли не плачет кудрявый. А Лиам знает причину, но не смеет озвучить ее вслух. – Вы ведь сами говорили: времени мало, а дел у нас так много!? -Именно поэтому ты сейчас пойдешь и проследишь за тем, чтобы Луи поскорее пришел в норму, - наигранно улыбается Светлый и треплет Гарри по плечу. – Давай, Гарольд, сделай доброе дело, как тебя этому учили. Это ведь наш долг – помогать всем и вся, правда? Даже темникам. -Даже темникам, - передразнивает его из-за спины обернутый в одеяла Луи. – Мы что, звери какие? -Несколько часов назад ты чуть ли не набросился на Гарри, - отмечает Лиам и испаряется. -Я передумал это делать, - дает заднюю Луи, почесывая свой загривок. – Твоя паста была вполне себе ничего. -Ох, я польщен, - отзывается Гарри, всматриваясь вдаль. На горизонте одни холмы, кое-где поросшие голыми деревьями. И куда Луи так целенаправленно спешил, бросаясь за порог в поисках правды или, наоборот, от осознания безысходности в пределах этой самой правды? Возможно, он потерялся бы где-нибудь среди бесчисленных сонных лесов и снегов, так и не узнав, что такое домашняя паста и Мир, где Свет и Тьма существуют в гармонии. -О чем думает ангелочек? – высокомерно спрашивает Луи, обводя контуры профиля Гарри. Они до абсурда правильные, совершенные, утонченные. Луи пытается выкинуть эти неподходящие мысли из головы.       Фраза «Расскажи мне о своем мире» влечет за собой, по-видимому, непростой разговор. -Я часто думал о Тьме у себя дома. Иногда мне казалось, что лучше быть такими, как вы, чем вечно улыбаться и строить из себя саму добродетель. -А ты не такой уж и ангелочек, - ухмыляется Луи, в душе пораженный сущностью Гарри, спрятанной за семью замками. – Уверен, ты бы и дня не прожил в однокомнатной квартирке с плесенью и тараканами.       Гарри уже сомневается в собственной теории. Он фыркает в ответ и принимается внимательно слушать. -В нашем Мире, - продолжает Луи, - мы выживаем, как можем. На самом деле, мне повезло: мы с Зейном объединились и имеем свою тату-конторку, что приносит нам какие-никакие деньги. По нашим улицам бродят толпы нуждающихся и юродивых, Гарри. Мир Тьмы, так чего же ты от него ожидал? -Тату… - сладко потягивает Гарри, улыбаясь далекому холму. – Я всю свою жизнь мечтал о наколке. -Ну, надо же! – удивляется Луи, задевая плечо Гарри кулачком во вроде бы издали дружеском жесте, но тут же вынужден отпрянуть от него, потирая слегка обожженную руку. -Ты нарочно так делаешь? – морщится он от боли. -Это всё проделки моей Светлой сущности, - растерянно объясняет кудрявый. – Я не нарочно…       Луи умиляет эта его наивность и доброта. С секунду он глядит на Гарри, а затем искренне, по-доброму смеется. Ужас, ведь это не он, и темники не должны вести себя так. Тем более с особями противоположного им мировоззрения. -Ладно, кудрявый, - успокаивается Луи, - однажды я выпишу тебе талон на наш тату-сеанс. -К сожалению, это так и останется мечтой, - опускает голову Гарри. – Видишь ли, в моем Мире тату считается клеймом… по которому можно вычислить темника. Так пишут в наших детских книжках. -Шутишь? Нами пугают детей?.. Вот уж не думал, что мы будем так полезны вашему обществу, - Луи шуршит одеялами и украдкой наблюдает за тем, как подрагивают ресницы Гарри при каждом его слове. – А давай-ка факт за факт, Стайлс. Какая еще ерунда есть в арсенале твоего Мира? -Ну… Мы не носим черные цвета, и даже в акварельном наборе ты не найдешь черную краску. -А мы начинаем курить с десяти, если не начали этого делать в семь, - ухмыляется Луи. Гарри в самом настоящем шоке. -Каждый день мы должны читать молитву в благодарность небу за то, что живем в Светлом мире.       Луи прыскает со смеху: -Святоши! -Не говори так! – дует губы ранимый мальчик Гарри. Воспитание в атмосфере вечной доброты, тепла и уюта – без мальчишеских проделок, хулиганства и редкой брани (в пределах разумного) в самых крайних случаях – не так уж и ладно повлияла на мужественность кудрявого. Нет, он, возможно, и будет в будущем величественным амбалом с секирами накаченных рук и наихрабрейшим сердцем, но сейчас Гарри является, мягко говоря, розовой принцессой с золотым нимбом кудряшек и мерцающей кожей, обжигающей любую темную душу, прикоснувшуюся к нему. Ах, он отвратительно чудесен, решает Луи. И с какого перепугу парень задерживается на принцессе взглядом чуть больше пары секунд? Непорядок. -Ты сожжешь меня на костре, если я скажу тебе, что по пятницам мы с Зейном подпитываем свою добродетель порцией отменной травки и идем в ближайший клуб?! -Танцевать? – глупый, глупый мальчишка! Ну, разве дашь ему восемнадцать лет?! -И это тоже, - потягивает Луи и понимает, что ужасно соскучился по сигаретам. Надо бы зайти в дом и пошарить в карманах в поисках чуда, но хриплый минор кудрявого по неизвестной причине вынуждает его остаться. -Какие же всё-таки разные…. – качает головой Гарри, - …и мы с тобой, - он презрительно косится на парня, вытирающего сопливый нос кончиком одеяла, - и наши Миры. Ты - Боже мой, Луи! Прекрати кощунствовать с моим (хотя после такого – уже, несомненно, твоим) одеялом! – никогда не хотел изменить свою жизнь? Хоть на секундочку, хоть однажды ты задумывался об этом?       Луи уже откровенно надоедает вся эта бессмысленная болтовня о смысле жизни и всяком таком прочем (он вообще слушает Гарри в пол-уха, так как уже успел примерзнуть к порогу). Но последние слова мальчика навевают на темное сердце Луи отголоски какой-то нелепой, щемящей тоски (снова) по несуществующему человеку (или хотя бы коту или хомячку – да кому угодно, на самом-то деле), который бы мирился с вредными привычками Луи, составленные из грязных носков по всей квартире и сигарет каждые полчаса меж зубов; который по вечерам варил бы наваристый кофе из не столько качественных зёрен, сколько из настоящей заботы и внимания; который был бы счастлив просто потому, что он здесь – рядом с Луи, на одной одноместной кровати в квартирке, которую и жильем-то нормальным не назовешь, где-то на краешке Темной земли, пересчитывает родинки на его спине и шепчет на ушко какие-нибудь ужасно глупые нежности, которым… в их Темном Мире места, конечно, никогда не найдется. Луи пугает эта его неизведанная сторона, что априори у темников вызывает чувство тошноты.       Поэтому «правдивый» ответ срывается с тонких, обветренных губ под натиском самобичевания и критики (пропадите же вы пропадом, светлые чувства): -Никогда.