Once In A Lifetime

-Лу, помнишь, я рассказывал тебе сказку?       Гарри глядит на Луи в ошеломлении, заметном даже сквозь сумеречный занавес. -Про принцессу и нищего, ту, что с печальным концом? – Не дождавшись ответа, он выпаливает, как на духу, свои соображения. – В ней тату считается клеймом темника! Что, если эта сущность в момент, когда ты увидел мою розу, приняла меня за «своего»?       Луи полагает, что Гарри вполне мог бы подрабатывать Шерлоком. Он сосредоточенно водит пальцами по внутренней стороне локтя кудрявого, и, наверное, это ему, действительно, помогает здраво мыслить. -Погоди-ка, малыш… Напомни, как звучит эта сказка? – бросает он на парня таинственный взгляд. – Сдаётся мне, мы можем найти в ней еще кое-что интересное, – он садится на пол возле кровати Гарри, скрещивая ноги и нервно покусывая губы. Их ждут великие дела. -Ну, - Гарри начинает вспоминать все важные детали той истории, но Луи просит его начать вкратце, и обязательно с самого начала, ибо любая мелочь может иметь второстепенный, более важный, чем кажется на первый взгляд, смысл. – Так, так… Вот нищий приходит во дворец, вот Элиза принимает его с распростертыми объятиями, вот они начинают проводить время вместе, потом, через сколько-то дней, принцесса начинает недомогать… -Постой-ка, - перебивает Луи. – Девчонка влюбилась в этого бродягу, верно? На людях она называла его своим другом, но на самом-то деле… любила без памяти, так? – В ответ он слышит хриплое «да», в котором сквозит вопрос «И что ты хочешь этим сказать?». – Но… что сказано о чувствах нищего, Гарри? Сказка говорит об этом хоть раз?       И тут-то Гарри осеняет, что, действительно, за всю свою жизнь он ни разу не слышал о том, чувствовал ли темник что-либо к Элизе, да и почему-то его это никогда не волновало, ведь взрослые об этом тактично умалчивали! Интересно. -Ни разу, Лу! – отвечает Стайлс. - Но… в этом нет ничего странного: рассказчик изначально знал, что этот нищий является темником, а значит, он априори не может испытывать к кому-либо настоящие светлые чувства, и… -Априори, говоришь? - отзывается Луи, снова бесцеремонно перебивая Гарри. – Взгляни на меня, малыш, и скажи: ты всё ещё веришь в эту чушь?       Стайлс в изумлении раскрывает глаза, понимая, к чему ведет Луи. Но не может же этого быть! -Что, если он был влюблен в Элизу, Хаз? – озвучивает его мысли Томмо. - Как насчет подводных камней в детской невинной сказке? -Нет-нет-нет…- отказывается верить Гарри, не давая покоя одеялу своими беспокойными пальчиками. - Он не мог любить ее, Лу! – Ну, разве не очевидно?! - Ведь вскоре она начала увядать, как цветок, погибать у всех на глазах… а это, разумеется, говорит о темном влиянии нищего на нее! Так думал сам Король! Похоже, отцовский инстинкт его не подвел, и… -Король, Король!.. Что, если вам втирают одно, а на самом деле всё совершенно по-другому?! – оживляется Луи. – Посуди сам, Гарри: кем был главный герой сказки – простым нищим, сиротой, дворнягой; и девчонка – принцессой, наследницей целого царства?! -Так к чему ты ведешь? – всё так же недоумевает Гарри, искренне пытаясь вникнуть в ход мыслей Томмо. -К тому, что парню не позволено было любить ее, Хазза. Тёмному не позволено любить Светлое. Светлое открыто для всего – даже для самого Тёмного. Легкое дежавю, ты не находишь?       По спине Гарри начинают беговой марафон сотни мурашек. Никогда в жизни ему еще не приходилось задумываться над такими, казалось бы, незамысловатыми вещами, фигурирующими в традиционной детской истории, мораль которой такова: не следует отдавать свое сердце первому встречному, о котором совсем ничего не знаешь. Также здесь есть и еще одна, не менее важная, главная мысль: нужно любить место, в котором ты рожден, чему ты принадлежишь благодаря воле Бога, потому что где-то существует иная жизнь – полная ужасных вещей, хранимых в ящике знаменитой Пандоры, и, будь добр, оставайся доволен своею судьбой. Не то что бы Гарри привык быть исключением из правил.       Да и в случае «не отдавай свое сердце первому встречному» кудрявый совершил промах, и у него есть множество оправданий на этот счет: мальчик не мог предугадать, какими красивыми будут глаза у его первого встречного и как эти губы будут идеально подходить к его. Учитывая вышесказанное, Гарри отлично понимает Элизу. -Ладно. – Заключает он. – Хорошо. – Он внимательно глядит на Луи. – Допустим, ты прав. Но что нам это даёт?       Томмо еще не чувствует себя полноценным Холмсом, но детективная жилка сегодня его явно не подводит. -Мне лишь кажется, - спокойно отвечает он, - что в этой сказке мы сможем найти ответы на все наши вопросы, Гарри. Потому что я думаю, у этой истории мог быть другой исход. – Он сжимает ладонь кудрявого, глядя ему в самую душу. – Мы не должны кончить так, как они, малыш. Не должны.       Он невесомо дотрагивается до ссадин на теле Гарри, до царапины на его предплечье, и внезапно чувствует у себя во рту привкус металла – кровь. Он не заметил, как искусал свои губы, пока глядел на плоды своих «стараний». Возможно, он никогда не простит себя за это. Но Луи бы очень хотелось, чтобы в будущем у него - у них - было достаточно времени, дабы хотя бы постараться сделать то, о чем Гарри мысленно просит его. -Ты ни в чем не виноват. -Я не хочу, чтобы это повторилось. -Мы обязательно докопаемся до правды. -Я так сильно люблю тебя.       И снова. Несколько слов – таких важных, таких нужных – срываются с губ безо всякой опаски, без доли сомнения и, конечно, приправленные тягучей болью в груди. Это странно: Луи если и думал о любви когда-то, то наивно полагал, что она приносит одно счастье. Недаром в Светлом мире, насколько он знал, с лиц этих роботов не сходит довольная улыбка.       Но Луи ошибался. Любовь – штука такая. Две стороны одной медали. Черное и белое. Темное и светлое.       Эти слова раздаются эхом в голове Гарри. Он прямо сейчас (ладно, после того, как пройдет хотя бы половина его синяков) готов кинуться ради своего Луи на всё – и даже соткать крылья из жгучей крапивы для него не стало бы большой проблемой!..       Точно. Крылья. Гарри позабыл об одной важной детали. -Лу, - подает он жалобный голос, дыша в его губы. – Крылья. Они на твоей спине.