Ещё не поздно

Рудольф Акинс поднялся на сцену, бросив какое-то нелепое извинение, и стремительно увёл Джики. В зале стояла мёртвая тишина. Все ждали только одного: реакции Жана. Словно очнувшись ото сна, Кирштейн посмотрел на приглушённо хлопнувшую дверь и, тяжело вздохнув, закрыл глаза и покачал головой: - Как жаль. Она так и не услышала заслуженные аплодисменты. Эрен сглотнул, бросив на Микасу вопросительный взгляд. Брюнетка не знала, как выйти из ситуации и ждала действий мужа, готовая поддержать любую его идею. Эрен нахмурился и перевёл взгляд на Армина, внимательно следившего за ними и Жаном. Коротко кивнув друзьям Арлерт начал громко и размеренно хлопать. Микаса подхватила его ритм. Почти одновременно с ней захлопал и Эрен, привлекая подключиться Ханджи. Следом в игру вступил Риваль и все остальные разведчики. Как бы далеко Рудольф не успел увести Джики, она всё же должна услышать отзвук аплодисментов. Жан улыбнулся уголками губ. Открыв глаза, он посмотрел на закрытую дверь, словно видел за ней девушку. - Неожиданное шоу,- послышался тихий голос Митчелла, сидевшего недалеко от Жана.- Это она, верно? - Да,- подтвердил Жан, не отрывая взгляда от двери.- Она сдержала слово. Не думал, что она придёт. - Так ты сам попросил её об этом?- изумился Митчелл.- Не удивительно, что девчонка плакала! Да ты изверг, Кирштейн! Сколько же ещё я о тебе не знаю? Жан ухмыльнулся, пожав плечами. Ему было нечего на это ответить. Да, он заставил её всё это высказать. И, судя по реакции павлина, жениху она ни слова не сказала. По какой-то непонятной причине, этот факт неимоверно радовал Кирштейна. В его голове внутренний голос пустился в дикий пляс, восклицая, что ещё не всё потеряно. Ещё не поздно. Когда аплодисменты поутихли, Эрен и Ханджи изо всех сил пытались вернуть праздник в прежнее русло. Им это более-менее удалось, но у города однозначно появится новая сплетня. Не дожидаясь окончания вечера, Жан, воспользовавшись моментом, улизнул с торжества, никому не бросив на прощание ни слова. Его отсутствие вскоре заметят друзья, но Жан в это время уже будет далеко от них. Блуждая по пустым ночным улицам, Кирштейн пришёл к её новому дому в элитном районе. Он должен был убедиться, что с ней всё в порядке. Что павлин не возьмёт на себя слишком много. Встав в тени деревьев, Жан начал внимательно оглядывать окна. На втором и третьем этаже стояла кромешная тьма, но на первом горел свет, вероятнее всего, в гостиной. Присмотревшись, он увидел силуэт Ноджико, стоящей как раз напротив окна. Инстинктивно, Жан скрылся за дерево, но позже сообразил, что его не видно в такой позиции и при таком освещении. Долбанувшись лбом об ствол дерева, он пробормотал «идиот» и встал на краю небольшого парка, на границе тени. Прищурившись, он старался рассмотреть расплывчатый женский силуэт. Она плакала. И это он виноват. Ворвался в её жизнь неукротимым торнадо, поставил всё с ног на уши, заставил быть откровенной перед всеми. Перед её коллегами, друзьями, начальством… перед её женихом. Наверное, она сейчас особенно сильно его ненавидит. Но вряд ли эта ненависть идёт хоть в какое-то сравнение с тем презрением, которое снова испытывал сам к себе Жан. Когда речь касается их отношений, Жан всегда делает ошибки. Как бы он ни старался, но он постоянно обижает её, заставляя закрывать двери перед его носом. В окне появился ещё один силуэт. Мужчина подал ей какую-то кружку, и она залпом осушила её, тут же возвращая. Силуэт исчез лишь на секунду, возвращаясь вновь, но уже без кружки. Он попытался обнять девушку, но Ноджико вырвалась, исчезая из поля зрения. Чертыхнувшись, Жан начал судорожно оглядывать покрытые тьмой окна, гадая, зажжётся ли в одном из них свет? Или она не даст ему шанса? Неожиданно для себя, он заметил, что одно из окон на третьем этаже вдруг раскрылось, но свет там так и не загорелся. Сосредоточив взгляд на этом окне, Жан пытался разглядеть фигуру, которая едва выглядывала из окна. Когда фигура помахала ему рукой, Жан отправился на поиски своей челюсти, упавшей куда-то в кусты перед ним. Это был тот мальчишка! Ребёнок! Он увидел его с такого расстояния и машет ему! Растерянно моргая, Жан, действуя на автомате, помахал ему в ответ и заметил, что мальчик тут же скрылся из окна. Не успел Кирштейн прийти в себя, как окно открылось на первом этаже, и мальчишка буквально вывалился из него. Кое-как поднявшись, мальчонка постоял какое-то время, словно оценивая своё состояние, а потом опрометью бросился к Жану. - Ты Дзан, дя?- спросил мальчик необычайно громким и тонким голосом, напугав Кирштейна. - Тссс! Твои родители не знают, что я здесь,- зашипел Жан, пригнувшись. Мальчишка испуганно присел на корточки. Сжавшись и приложив палец к губам, он попытался спародировать Жана: - Тссс! - Да-да, тссс!- Жан оглянулся, опасаясь, что его всё же засекли, но в округе стояла тишина.- Как ты меня увидел? - У Малко осень холосее зление! Малко отлисно видит в темноте! И Дзан тозе, дя? - Меня зовут Жан, а не Дзан… - Дзан! - Нет, Жан! А, в прочем, какая разница… Малыш засмеялся, но, осознав, что смеётся громко, тут же затих и снова повторил «тссс!». Жан улыбнулся. Мальчишка был невероятно разумен для своего возраста. Но он и выглядел достаточно взрослым… - Сколько тебе лет?- спросил Жан, пытаясь придать небрежность голосу. - Тли!- воскликнул мальчик, демонстрируя три пальца.- Малко узе больсой! Мама говолит, сто сколо Малко буит вооот такой!- для наглядности он поднял руку к макушке Жана, насколько мог дотянуться. - Эта красивая девушка - твоя мама? - Дя! - А тот мужчина? - Мама плосит называть его дядя Луди… но Малко зовёт его Аки! - Дядя?- удивился Жан.- Он не твой отец? - Неть! Аки никода не станет папой Малко! - А где твой папа? - Мама не говолит. Когда Малко спласывает, мама насинает плякать и Малко больсе не говолит об этом. - Марко очень умный,- улыбнулся Жан, погладив мальчика по голове.- Ты должен защищать маму. И от Аки тоже. - Малко не даст маму в обиду! - Умница… Марко широко улыбнулся Жану, невольно возвращая его в те дни, когда был ещё жив его старый друг. Этот невероятно сообразительный мальчишка сразу же необъяснимо потянулся к Кирштейну. Словно знал, кто он. Жан уже предположил, что Марко может оказаться его сыном. Больше некем. Если Джики начала встречаться с Рудольфом только полтора года назад, значит, мальчик появился раньше. А кроме Жана у неё никого не было… Жану было очень любопытно. Он хотел узнать побольше о мальчике. Но он так же хотел и побольше выспросить у него о Джики. Только как? Марко облегчил задачу Кирштейну. - Малко видел калтоску Дзана в мамином столе. Мама плясет её, не показывает дазе Малко. А Аки тем более. Малко сясто видит, как мама плясет, смотля на калтоску. Дзан сем-то обидел маму? - И Дзан об этом горько сожалеет,- покаялся Жан, сокрушённо качая головой. - Мама Дзана не плостила? - Мама Дзана послала куда подальше… и велела больше не появляться на горизонте. - И Дзан послусался?! Мама зе плосто посутила! Мама бы не плогнала Дзана! Мама зе хланит его калтоску! - Это ещё ничего не значит, Марко. Она может хранить мою карточку по разным причинам. - Тогда посему мама не высла замус за Аки? - Но скоро выйдет. - Малко слысыт, как Аки и мама лугаются! Мама всё влемя пеленосит свадьбу. Аки осень селдится. Аки всё влемя говолит, сто мама плосто всё есё здёт Дзана! - Так Аки знает обо мне? - Дя! Аки ненавидит Дзана. Когда Дзан плисёл в тот ляз, Аки сильно лугался. Он плитволялся, сто лад знакомству. Аки был осень ласселзен. Когда он поднял Малко навелх, он сказал, сто это осень плохой селовек, и если Малко не буит слусаться, то одназды тозе станет осень плохим селовеком! Но Малко лазбилается в людях! Дзан не плохой! - Откуда ты знаешь? Я же обидел твою маму. - Это было давно! Малко есё на свете не было. Поэтому Малко не селдится. Жан рассмеялся над логикой мальчишки. Всё-таки, он необычайно умён! Умён и великодушен. Его рассуждения были абсолютно логичны, хоть и не имели под собой никаких оснований, кроме собственных симпатий. Но мироощущение мальчика было настолько чутким, что он волей-неволей, смотрел в самую суть. - Ты забавный, Марко. Держу пари, мама тебя очень любит. - Малко знает! Мама назвала Малко в сесть её блата, котолый погиб на войне. Мама сказала, сто это был осень хлаблый и доблый селовек. - Мама не обманула. Я знал её брата. Он был моим лучшим другом. - Плавда?! Лассказы! - Давай заключим сделку, Марко? Я расскажу тебе всё, что знаю о твоём дяде, а ты о своей маме. Меня интересует всё, что произошло здесь после твоего рождения. Всё, что тебе известно, конечно. - По лукам! Малко много знает! У Дзана усы в тлубоску завелнутся, когда Малко ему всё лассказет! Но Дзан пелвый! - Идёт! Жан поудобнее уселся на землю, и задумался, придумывая с чего бы начать. Маленький Марко сел рядом, внимая каждому слову и движению Кирштейна. Принимая всё на веру. Жан рассказал ему, как впервые увидел Марко, и как он был поражён его высокими целями и идеалами. Рассказал, как Марко справлялся с тяжёлыми тренировками, поддерживал товарищей, помогая каждому, кто хоть в какой-то мере нуждался в помощи. Но рассказать ребёнку о войне и о смерти, он не смог. Джики уже сказала ему, что её брат погиб на войне. Жан лишь добавил, что Марко погиб как герой, защищая своих друзей. В этот момент, он не сомневался, что так и было на самом деле. Ведь это Марко! Он ничего не делает просто так. Когда Жан закончил и посмотрел на мальчонку, то не смог сдержать умиления. Парнишка хлюпал носом, сдерживая слезы, а поймав взгляд Жана, насупился и воскликнул: - Малко не плясет! Гелои не плясут! - Верно! Марко вырастет таким же героем, как и его дядя и будет всегда-всегда защищать маму. - А Дзан возьмёт Малко в военный колпус? Малко долзен стать сильным. Дзан наусит его? - Ты ещё очень маленький, но когда ты станешь вот таким,- Жан вознёс руку над головой Марко, показывая примерный рост подростка,- я обязательно возьму тебя в свой корпус, если ты ещё не передумаешь. - Ула! Малко буит солдатом! Мама буит голдится Малко! - Само собой! А теперь, твоя очередь исполнять свою часть сделки. - Дя! Сто Дзан хосет знать о маме? - Всё, что ты считаешь важным. И особенно всё, что касается Аки. - Аки плохой! Малко не спускает с него гляз! Он делает всё, стобы мама и Аки не остались наидине! Аки всегда селдится на маму, дазе если она плосто задумается. Он всё влемя подозлевает её в сём-то. - А как мама на это реагирует? Почему она позволяет так с собой обращаться? - Маме всё лавно. Когда Малко вступился за маму и пытался её утесыть, мама сказала, сто она узе упустила свою любовь и сцастье. Она сясто извиняется пелед Малко, за то, сто из-за неё усол папа. - Она так сказала? - Она сказала, сто она пледала его и он усол. С тех пол она его больсе не видела. Дзан знает папу Малко? Жан шумно сглотнул, отводя взгляд. - В-возможно… но Дзану, надо сначала маму спросить… - Малко хосет увиеть папу. Малко хосет сказать ему, сто он дулак, лаз усол! - Уверен, что он в курсе… Неожиданно Марко нахмурился, разглядывая парня с головы до пят. Он с подозрением посмотрел Жану прямо в глаза, ставя его в тупик. - Что не так?- отшатнулся Кирштейн. - Малко тут подумал… А посему мама хланит калтоску Дзана и плодолзает его здать? Но в тозе влемя она плясет и по папе. Дзан сто-то склывает! - Дзан ещё сам ничего не понял! Твоя мама ему ничего не сказала. - Мама плогнала Дзана. Но мама плогнала и папу. Дзан папа Малко? Жан стукнул себя по лбу. Неописуемо сообразительный мальчишка! - Ты уверен, что тебе только три?- смеясь, спросил Жан.- Рассуждаешь ты словно учёный! - Малко умный! Малко холосо видит в темноте. И Дзан тозе. Инасе бы Дзан не хоил в носи. Дзан высокий, и Малко быстло ластёт. Мама говолит, сто у Малко папины гляза! У Дзана такие зе гляза! Мама говолила, сто её блат был длугом папы, а Дзан сказал, сто дядя Малко был его лутсим длугом! - Офигенная цепочка… даже я соображаю медленнее… - Малко сам сплосит у мамы! - Марко этого делать не будет! - Но посему?! Дзан ведь хосет велнуться? И мама здёт его! - Я же сказал, что сильно обидел твою маму. Сначала я должен заслужить прощение. - Она узе пластила! - Нет. Не простила. Слушай, Марко, я буду необычайно рад, если мама подтвердит твои слова, и ты окажешься моим сыном, но дай нам шанс самим разобраться, хорошо? Ты сказал, что будешь защищать маму. Пообещай мне, что если понадобится, то защитишь её и от меня. - Дзан больсе не обиит маму! Дзан любит её! - Ох, ё-моё… ну, почему все вокруг, кроме меня уверены, что я её люблю?!… - Дзан не сидел бы носью в кустах, если бы не волновался о маме. Дзан беспокоится, а знасит, она ему не безлазлисна. А лаз так, знасит, Дзан любит её! - Железная логика. - Малко не буит месаться под ногами у Дзана, но если Дзан не вельнёт маму, Малко его побьёт! - Буду иметь в виду. Это обещание, Марко. - Дя! Марко обесяет! - Хорошо. А теперь возвращайся в свою комнату. Будет не хорошо, если мама заметит, что ты уходил. - Ладно. Но если Дзан обманет Малко, Малко найдёт его и побьёт! - Я запомнил,- улыбнулся Жан. Марко погрозил Жану своим маленьким пальчиком и быстро убежал к дому. Остановившись под открытым окном, он оглянулся на Жана, снова погрозил пальцем и, подставив маленькую табуретку, которая стояла под кустом, взобрался в окно. Понадеявшись, что мальчик не сильно ушибся при приземлении, Жан снова осмотрел окна дома. Каждое из них, всё ещё безмолвствует.