Второй шанс

Поистине одно из немногих любимых занятий — это когда, отложив палочку и закатав рукава рубашки, я начинаю готовить. Это так же легко, как и приготовление Костероста, и так же приятно, как изготовление Амурной эссенции. Главное — знать рецепт, и тогда уже волшебство творится само собой. Выключив горелку и помешав пасту, я сцеживаю воду со спагетти. Из дальней комнаты доносится хлопок, который заставляет меня насторожиться. Стянув и бросив фартук, я направляюсь в спальню. Моё воображение рисует мне Грейнджер, которая в очередной раз пытается свести счёты с жизнью. Оказавшись в комнате, застаю девчонку стоящей на столе возле огромного книжного шкафа. Руки гриффиндорки резким жестом скрываются за её спиной, пряча что-то. На шее замечаю её легкий шифоновый шарф. "Повеситься, что ли, решила?" — задаюсь вопросом, шагая к ней. — Простите, — пищит она, прижавшись спиной к стенке. Видимо, мой вид грознее, чем я думаю. Делаю глубокий вдох. Протянув руку, беру конец шарфа и стягиваю с девушки. Ощупываю мягкую ткань, изучая её. — Решила повеситься? — интересуюсь я, поднимая взгляд. — Что? Нет! — на удивление честно отвечает она. Я хмурю брови и окидываю её взглядом с ног до головы. — Что в руках? — Я попадаю в цель с вопросом, поскольку замечаю, как она вздрагивает. — Ничего, — шепчет она и для пущей убедительности машет головой. — Не знаю, говорил ли тебе кто, но врать ты совсем не умеешь, — рушу её надежды я. — Либо ты отдаешь то, что у тебя, либо я сам забираю. Тяжело вздохнув и прикусив губу, она протягивает мне... книгу?! На смену шарфу под мой взор попадает справочник по анатомии за шестой курс. Такие книги изучают студенты Чикагского медицинского колледжа. Я же её купил в книжном магазинчике на Драконьей аллее, найдя этот экземпляр в самом углу книжного рая, на одной из запылённых полок. — Я хотела её всего лишь достать, но она была так высоко, — начала оправдываться девушка. — Эту я случайно уронила, — указав на фолиант на полу, пояснила она, — и вы тут прибежали, — обиженно буркнув и поджав губу, она бросает взгляд на дверь, а после — на меня. У меня в этот же миг появляется ощущение, будто во всех её бедствиях виноват только я. — Ясно, — коротко отвечаю и поднимаю книгу с пола. — Спускаться собираешься? — интересуюсь я и ловлю её несмелый кивок. Замечаю растерянный взгляд девушки: она не знает, как спуститься. Мысленно улыбаюсь и подхожу ближе. — Иди сюда, я помогу. — Она настороженно замирает и смотрит в мои глаза. — Не бойся, — мягко добавляю я. Она кивает и делает пару шагов по поверхности стола. Я обнимаю ноги девушки чуть выше колен и поднимаю, чувствуя, как её руки сжимают мои плечи. Разворот, полдесятка шагов, и я опускаю её на кровать. На мгновение девушка замирает в кольце моих рук. — Ты... вы... ты, — бессвязно шепчет она, — сильный, — мягко выдыхает, смотря в мои глаза. — Иногда бываю, — усмехаюсь я, — и можно на "ты", — добавляю, отпустив её и протягивая книги. — В следующий раз можешь просто попросить. — Я бы попросила, — щёки заливаются румянцем, — но тебя не было. — Я был занят обедом, — поясняю, вспомнив об этом самом обеде. — Пойдём кушать, иначе всё остынет. Я краем глаза наблюдаю за тем, как она со скептическим выражением на лице накручивает спагетти на вилку. После порция исчезает за белыми зубками. Глаза закрываются, а губы, сомкнувшись, втягивают оставшуюся вермишелину. Я глубоко вдыхаю, отмечая про себя, что у меня чертовски давно не было женщины. И подумываю о том, что больше не стоит готовить это блюдо, пока она у меня в гостях. — Мы в доме одни? — неожиданно интересуется она, а я опускаю взгляд в тарелку, надеясь, чтобы она не заметила, как я за ней наблюдаю. — Одни, — отвечаю, отпив сок. — Значит, это ты приготовил? — интересуется, заглядывая в мои глаза. — Да, — соглашаюсь, а в голове рой вопросов. Пересолил? Переперчил? Может, она не любит базилик, который я добавил в пасту. Может... — Очень вкусно, — прерывает мои мысли она, мягко улыбнувшись. — На здоровье, — киваю я. — Почему именно эта? — обращаю внимание на книгу, которая лежит на столе. — В школе я прочитала первые пять изданий, — поясняет, накручивая спагетти. — Изучала для себя? — Нет. Хотела поступить на колдомедика после школы, после войны. — Почему не поступила? — интересуюсь я, замечая, как улыбка сползает с её лица. Она хмурится. — Не получилось, — тихо шепчет, уткнувшись в тарелку. — Как тебя зовут? — интересуется, пытаясь сменить тему. — Ричард, — произношу первое имя, которое пришло в голову. Мысленно кривлюсь от этого слова в своём исполнении. Моя гостья улыбается и протягивает мне руку. — Приятно познакомиться, Ричард. Я Гермиона. Я киваю и пожимаю хрупкую ладонь. — Хочешь, я устрою тебя в медицинский колледж, — предлагаю я, вернувшись к прежней теме. Тяжёлый вздох вырывается из груди, и она мягко освобождает свою руку. Несмело машет головой в разные стороны, будто отгоняет назойливую муху. — Откуда у тебя такие связи? — отпивает сок и бросает на меня подозрительный взгляд. — Когда-то кое-кому спас задницу, — ухмыляюсь я, вспомнив того профессора, с которым столкнулись мои бывшие коллеги-Пожиратели около четырёх лет назад. — Спа... — тихо повторяет она. — Да. Я был аврором, — вру без малейшей капли сожаления, замечая, как её бровки ползут вверх. — Почему "был"? — тут же спрашивает она. — Почему ушёл? — Я потерял семью. — Чёрт побери! Ну зачем я несу этот бред? Ругаю себя ещё больше, замечая, как её глаза наполняются слезами. Чёрт! Я всего лишь хотел доказать, что я тоже человек, что я чувствую, я терял, я знаю, что такое боль. Хотел, чтобы она перестала шугаться от меня, как от какого-нибудь инфернала. — Мне очень жаль, — шепчет она, положив ладонь на мою руку. Я, пристыженно для себя и, наверное, как ей кажется, расстроенно, опускаю голову и киваю. — Кхм, — я прочищаю горло и отпиваю сок. — Так хочешь поступить? Я могу тебя устроить, мне не сложно. — Я могу и сама сдать вступительный экзамен и поступить! — гордо заявляет девушка. Узнаю Грейнджер! — Не сомневаюсь, — улыбаюсь я. — Но я слышал, что после войны количество абитуриентов увеличилось. Да и нет ничего плохого, если рядом будет человек, который поможет, — упорствую я; Гермиона молчит, осмысливая всё. Я представляю, как в её головке варьируются мысли, как она опрометчиво доказывает что-то себе и как, движимая детской мечтой стать колдомедиком, поднимает на меня свои выразительные глаза и кивает. — Я буду благодарна за помощь, — она устремляет свой взгляд на окно, за которым ветер играет с пожелтевшими листьями ореха и покачивает ветви. — Спасибо за обед. Можно, я отправлюсь в спальню почитать? — спрашивает она, взяв книгу. — Конечно, — вздыхаю я, проведя её взглядом до двери. Оставшись один в комнате, я ловлю себя на том, что сижу, глупо улыбаюсь и сам не могу понять чему. Наверняка такова моя реакция на улучшение состояния этой безумной девчонки. Может, ей действительно было одиноко. Рядом не было кого-нибудь, кто бы помог, поддержал. Порой от безысходности и одиночества приходят самые безумные мысли. К примеру, мысли о самоубийстве неудивительны в случае с Гермионой. Надеюсь, что моя помощь и её увлечение учёбой помогут ей полностью прийти в себя.