Второй шанс

Зайдя на кухню, замечаю, как Грейнджер резко встала со стула. — Привет, — бросаю ей и, развернувшись, снимаю промокшую мантию. — Ты ещё не спишь? Гермиона не отвечает, и я оборачиваюсь к ней. Лишь сейчас замечаю накрытый для двоих стол и нетронутый ужин. В карих глазах гриффиндорки замечаю тревогу. — Ричард... — голос с хрипотцой. — Кхм, ты в порядке? Тебя так долго не было. Я.... — опускает взгляд, поджимает губу. — Гермиона, — выдыхаю и подхожу к ней. Мягко поглаживаю по голове, по её гладким волосам. — Ты волновалась... — Не спрашиваю, просто тихо утверждаю. Девушка лишь на мгновение поднимает свои глаза, кивает и вновь закусывает губу. — Прости, что не предупредил о том, что задержусь, — извиняюсь и целую её в лоб. — Появились непредвиденные обстоятельства, и нужно было кое-что сделать. — Гриффиндорка мягко прижимается ко мне, утыкается носом в шею и тихо всхлипывает. — Всё хорошо, — поглаживаю по голове и плечам. — Я подумала, что тебя поймали. Раскрыли, — выдыхает в мою шею. — Какая проницательная, — хмыкаю я, и Гермиона резко вскидывает голову, заглядывая в мои глаза. — Убил? — шепчет с выдохом. — Нет, — отвечаю ей в тон. Тонкие бровки стягиваются, но я не хочу ничего больше рассказывать, тянусь ниже и мягко целую в висок, спускаюсь к ушку. — А теперь ответь мне честно, — шепчу, — ты сегодня обедала? — спрашиваю, и она отвечает кивком. — Честно? — Да. Вот только ужин, — она отворачивается к столу, — я ждала тебя. — В следующий раз, если я задержусь, не жди меня. — Нет! — упрямо отвечает. Достаёт палочку и насылает согревающие чары на пиццу. — Мой руки и садись, — даёт мне указания гриффиндорка, заставляя меня улыбаться. И всё же чертовски приятно, когда кто-то ждёт тебя дома на ужин. Хоть и на поздний. Выполнив её распоряжение, опускаюсь на стул и отмечаю, что Гермиона уже немного пришла в себя. — Ты не расскажешь, что у тебя сегодня произошло? — тихо спрашивает, потянувшись за вторым куском итальянского блюда. — Нет. Не расскажу, — усмехаюсь я. — Лучше ты расскажи, чем сегодня занималась? Гермиона, еле сдерживая улыбку, приподнимает бровь. Мол, чем же я могла заниматься? Она всё же не сдерживается и смеётся, а я вместе с ней. Остаток ужина мы проводим в тишине под настойчивое постукивание капель по стеклу. — Чай будешь? — Нет. Спасибо. — Тогда доброй ночи, Гермиона, — взмахнув волшебной палочкой, отправляю посуду в мойку. С этим можно будет и утром справиться, а сейчас очень хочется в душ. Да и оборотное зелье, кажется, прекращает своё действие. Скрываюсь в своей комнате и облегчённо выдыхаю, так как еле успел спрятаться и не поменять облик на её глазах. Надоело... Ужасно надоело... Тёплый душ после такого утомительного дня — это просто невероятно. Так расслабляет и успокаивает, отвлекает от переживаний и тревожных мыслей. Так хорошо. Выйдя из душа, слышу какой-то стук из спальни. Чертыхаюсь и достаю зелье из кармана сюртука. Выпиваю. Отправляю вещи в стирку, надеваю свободные штаны для сна и тихонько выхожу в свою спальню. Хм-м, показалось? Наверное. В комнате никого, и я облегчённо опускаюсь на кровать. Как же хорошо. Комнату на мгновение ослепляет молния, раскат грома разносится по лесу. Гроза.... Закрываю глаза и наслаждаюсь концертом природы. Монотонно стучащий в окно ливень, раскаты грома, вспышки.... Из полудремотного состояния меня выводит скрип двери. — Ричард... Поднимаю голову и замечаю Гермиону на пороге моей спальни. В темноте она словно светится в моей белой рубашке. — М-м? — Прости... можно я... — она замолкает, поскольку в комнате на мгновение становится так светло, как в самый безоблачный день. Одно мгновение — и слышен мощнейший гром; трещат стекла и кажется, что сейчас запляшет крыша дома. Девчонка взвизгивает и забирается на пустую половину моей широкой кровати. Залезает, укрывается по шею одеялом; зубы постукивают, глаза горят, как у сумасшедшей. Смеюсь. — Ты грозы так испугалась? — то ли спрашивая, то ли просто утверждая, говорю я. И она кивает. Я усмехаюсь и, подтянувшись, просовываю одну руку ей под спину — приобнимаю за плечи, вторую опускаю ей на талию — так же обнимаю и притягиваю к себе. Глаза гриффиндорки становятся ещё больше, когда она, уткнувшись рукой мне в бок, чувствует голую кожу. — Не надо... — шепчет, и я понимаю, что она меня боится. Ищет во мне спасения, но боится. — Не бойся, Гермиона. Это всего лишь гроза, — перекидываю с себя её страх и просто прижимаю девушку, лежащую на спине, к своему боку. Она замирает и тяжело выдыхает, вероятно, пытаясь успокоиться. — Гроза — это природное явление. Ты ведь маглорожденная. На уроке физики вам должны были рассказывать, — непринуждённо повествую я, и девочка расслабляется, судя по давлению на мою вытянутую руку. — Учили. Но.... — Очередная вспышка, очередной раскат, и Гермиона, взвизгнув, натягивает на голову одеяло. А я просто улыбаюсь. Мерлин, какая же она милая, такая нежная. Громыхание прекращается, и я присоединяюсь к ней под одеяло. — Но? — вытягиваю, ожидая продолжения. — Я все прекрасно понимаю, это процесс образования и звуков, и света, то есть молний, но... это так неожиданно. И так резко и громко. Я не успеваю... — выдыхает, прикусив губу. — Страшно. Я лишь хмыкаю и высовываюсь. Неожиданно, значит. Очередная вспышка, и я принимаюсь считать. Гром, и я чувствую, как вздрагивает девушка возле меня и хватается за мой живот, но, впрочем, тут же испуганно отдёргивает руку. Я скидываю с её головы одеяло. — Ричард! — возмущённо и даже немного обиженно. — Пять, — говорю и, приподнявшись на локтях, смотрю на неё. — Что «пять»? — удивлённо вскидывает бровь. В комнате вновь становится светло, и я принимаюсь считать вслух. — Раз, два, три, четыре, пять! — я замолкаю, и тишину прорезает гром. — Как ты? — удивляется она, зажав на мгновение уши. Я улыбаюсь. — Сразу после молнии начинай считать. С начала грома прекрати. Это и будет твой условный знак. Молния и твои подсчёты... Только понемногу время будет увеличиваться от молнии до грома, ведь гроза уходит, двигается. Сверкает молния. — Шесть, — шепчу я. Гермиона тихо принимается считать. — ...шесть, — Стёкла вновь трещат, но девушка не дёргается. — Спасибо тебе, Ричард, — улыбается гриффиндорка. Я киваю и ложусь на спину. — Теперь, думаю, можно поспать, — выдыхаю я, закрыв глаза. — Да, — так тихо, выдыхая. И сама льнёт ко мне, прижимается всем телом к моему боку, опускает голову на плечо. — Можно? — шёпотом, одними губами. — Можно, — в тон ей, слегка погладив по плечу. Хорошо. И так бы оставшуюся жизнь.... Очередной громкий и чувствительный грохот заставляет подскочить с кровати, скинув со своего плеча спящую девушку. Глубоко вдыхаю и понимаю, что это всего лишь гроза. Гермиона просыпается, и что-то хмыкает, и я понимаю: сам виноват, что разбудил её. Ну не привык я делить с кем-то постель и свои объятия. Кажется, скоро утро... Ужаснувшись, замираю, почувствовав, как начали извиваться пальцы. Перед глазами скользит прядь длинных чёрных волос. Нет! Отвернувшись спиной к девушке, опускаю ноги на пол и тянусь к прикроватному шкафчику. Там мой запас оборотного зелья. Плоские бутылочки выстроены в ряд и готовы к использованию. Беру первую, которая попалась под руку в темноте, откупориваю, отпиваю. Вновь испытываю неприятные ощущения, облегчённо выдыхаю и разворачиваюсь, не вставая. Гермиона лежит на животе и наблюдает за мной. Успела ли она заметить? Узнала ли? Девчонка молчит, и я просто ложусь на место. Девушка подтягивается ближе и опускает голову на плечо. — Прости, что разбудил, — выдыхаю. — Гром и меня напугал. — Ничего... Ты... — она замолкает, и у меня сердце на мгновение останавливается. — Ты мог бы не пить эту гадость, — её пальчики скользят к моим губам и ловят облегчённый выдох. — Ты мог бы завязать мне глаза или послать чары, — предлагает и поглаживает по подбородку, скользит по скулам. Мерлин, девочка, не играй с моим телом и моим воображением. Завязать шёлковой лентой твои глаза и приняться ласкать твоё тело. Заводить тебя, дразнить, накалять твои чувства, имея полную власть над тобой. Нельзя! Рычу сам себе и шумно выдыхаю. Поймав руку на своей щеке, прижимаю раскрытую ладонь к губам. Целую. Опускаю её узкую ладошку на свою грудь и улыбаюсь. — Спокойной ночи, Гермиона. — Спокойной...