Ревность — признак любви. Александр Дюма
POV Клаус В гостиной прохладно и пахнет деревом. Я прохожу вглубь комнаты и располагаюсь на кожаной софе. Ребекка заботливо ставит передо мной чашку с ледяным взбитым кофе. В самый раз, в такую-то жару. Но мне плевать. Кэролайн. Здесь. Прямо передо мной. И я могу поспорить, что сладковатый парфюм, которым уже успела пропитаться комната, принадлежит ей. Ребекке по душе больше горьковато-терпкий, даже древесный, аромат. Наверное, это единственное, что я успел выучить в сестре за время моего отсутствия. Еще бы. Ведь еще несколько лет назад, совершенно не зная, что дарить Бэкке на очередное Рождество и, впрочем, куда деть деньги, я скупил практически весь ассортимент Диора. И каково же было мое удивление, когда я узнал, что единственный аромат, который понравился мне, сестре пришелся совершенно не по вкусу, и она передарила его Кэролайн. Но ты ведь этого не знаешь, правда? Ты ведь даже не догадываешься. Господи, Бэкс, заткнись. Оставь нас с моим ангелом наедине, дай вдоволь насладиться тишиной, дай мне насладиться ею. Делаю глоток и морщусь. Она что, мятное молоко в кофе добавила? В лучших традициях местной разрекламированной кофейни. Гадость. Встаю и иду к бару. Бэкка продолжает что-то рассказывать о выпускном, я честно пытаюсь её слушать. Но не слышу. Не сейчас, когда я наконец-то рядом с моей Кэролайн. Рэбекка вообще заметила, что с момента нашего приветствия говорит только она? Мы же с Кэр молчим, иногда кивая и поддакивая ей. Ты смущаешься. А я.. А я боюсь тебя спугнуть. И стоило же мне бегать? Наливаю виски и бросаю пару кубиков льда в стакан. Салютую девушкам бокалом и делаю глоток. Алкоголь обжигает. Но совсем не так, как ты, my love. Ты совсем не изменилась, любовь моя. Пшеничные локоны лишь стали короче. Да и платья начала носить. Тебе к лицу, правда, любовь моя. Отводишь взгляд. Смущаешься моего настойчивого взгляда. Глупышка. Бросаешь последний короткий взгляд на меня, извиняешься перед Бэккой и уходишь. И я вновь одинок. Рэбекка щелкает наманикюренными пальцами перед моим лицом, и я возвращаюсь в реальность. Чёрт. - Эй, ты меня вообще слушаешь? Вот о чём я только что говорила? Упс, кажется, сестрёнка зла. И права. Надо рисковать, поэтому бросаю первый, кажущийся наиболее вероятным, вариант. - Что-то о платьях, кажется. Так? Серьезно? О платьях? Ты исключительный придурок, Никлаус. Даже Рэбекка не могла так долго говорить только о платьях. Идиот. - Так я и знала. Тебе вообще со мной неинтересно, да? Я, между прочим, говорила о приёме в твою честь. Надо же отпраздновать хоть как-то твой приезд. - сестра выглядела и в самом деле обиженной. Не раздумывая, протягиваю ей золотую кредитку. По крайней мере, это всегда срабатывало у отца с мачехой. И, о чудо, она в самом деле довольно расплывается в улыбке и сообщает, что идет выбирать себе наряд, раз уж я так вовремя заговорил о платьях. Ну конечно. В этом вся Рэбекка. Спустя тридцать минут и несколько стаканов виски мой мозг вспыхивает навязчивой идеей подарить тебе платье. К приёму. Платье, достойное тебя, моя королева. И ты никогда не догадаешься, что коробка, аккуратно перевязанная шёлковой лентой и заботливо оставленная моим помощником прямо на пороге твоего дома, на самом деле от меня. Даже разрывая тонкую рисовую бумагу, укутывающую платье, или невесомо касаясь дорогой парчи, искусно расшитой драгоценными камнями, ты не узнаешь, что это мой подарок тебе. Ты можешь сотни раз перечитывать надпись, выведенную каллиграфическими буквами, состоящую из одного слова: Преклоняюсь. Ты не узнаешь. И не догадаешься. Спорим, my love? А ведь я был прав. Ты не догадалась. Ты, любовь моя, опрометчиво решила, что это отпрыск Локвудов расщедрился, о чём поспешила сообщить моей сестре этим же вечером. И о том, что на завтрашний приём ты придешь с ним. Не со мной. Я ведь брошу весь мир к твоим ногам, лишь позволь. Позволь быть рядом, касаться тебя и вдыхать едва уловимый запах твоих пшеничных волос. Позволь любить тебя, позволь жить тобой, прошу. Молю. Но ты упрямо, сама не ведая того, вырываешь мое сердце и разрываешь его на мелкие кусочки. Убиваешь меня вновь и вновь, заставляя изрядно помучиться перед смертью. Ты, любовь моя, зовешь меня на край пропасти и толкаешь вниз. Сама.Я не хочу хвалить любовь мою, Я никому её не продаю.
Вспоминаю сонет Шекспира и, кажется, решение приходит само собой, остается лишь набрать номер друга детства. Дэймон Сальваторе. На него можно рассчитывать. Ранним утром, едва только проснувшись, спешу на крыльцо, избегая вопросов Рэбекки по поводу вчерашней истерики. Соседский мальчишка, подрабатывающий разносчиком газет, уже бросил свежий выпуск городской газеты. На первой полосе воистину сенсация. Нонсенс для такого маленького городишка. Сын мэра, юный Тэйлор Локвуд, разбился этой ночью. Причина проста и банальна - отказали тормоза в его машине. По крайней мере, так считают полицейские. Отправляю другу смс длиной лишь в одно слово. Спасибо. Кэ Вдыхаю запах свежего кофе, который варит Бэкка; Ро Задерживаю дыхание и прикрываю глаза, вспоминая твой образ; Лайн Выдыхаю и улыбаюсь. Кэ-ро-лайн. Всё для тебя, любовь моя.