Надежда - самообман, но это все что у нас есть.
Она ходит по рукам, продавая свою честь.
Эта лживая тварь пыль пускает в глаза,
Исчезая в тот момент, когда она так нужна.
Она будет уходить, и возвращаться много раз,
Всегда держа на расстоянии заветный алмаз.
Я без надежды убит, тоской навылет прострелен,
Потому что я надеялся, а не был уверен.*
Сил на то, чтобы уйти хоть куда-то просто не хватило, и теперь они сидели прямо на полу все у той же злополучной двери. Саша прислонился к ней спиной, а Макс практически лежал на нем сверху, свернувшись калачиком между широко разведенных ног. Где-то, в одной из комнат, по-прежнему тикали настенные часы, с улицы доносились голоса, по лестнице кто-то поднялся и теперь открывал дверь в квартиру, звеня ключами. Саша рассеяно поглаживал плечо любовника, глаза его были закрыты. С того момента, как ушла Наташа, прошло уже около получаса, а никто из них по-прежнему не сказал ни единого слова. У Макса, как всегда, было не меньше миллиона вопросов, но он никак не мог придумать с какого же начать, и стоит ли это вообще делать. Теперь отчего-то казалось, что ни один из них не имеет никакого значения. У них осталось меньше суток, а потом все это исчезнет, лопнет как мыльный пузырь и единственным, что будет напоминать о том, что все происшедшее все же было реальностью – это следы на его теле и в душе, но и они со временем исчезнут… Заживут, затянутся, сотрутся, затерявшись под ворохом новых впечатлений и воспоминаний… Так какой смысл что-то выяснять? Наверное, он в какой-то степени мазохист, потому что ему хотелось выжечь в памяти картинки и слова этих дней как можно четче, чтобы потом понадобилось как можно больше времени на заживление, чтобы каждое неосторожное движение вызывало резкую вспышку боли и снова затягивало в эти безумные дни и ночи, чтобы помнить как можно дольше. – Почему ты ей не сказал, что здесь с тобой я? – Макс все же нарушил тишину. Саша улыбнулся, не открывая глаз, и даже почти сразу ответил: – Потому что она знает, что ты можешь меня соблазнить... Макс пошевелился и приподнял голову, чтобы видеть Сашино лицо: – В смысле? – Без смысла, – пожал тот плечами, губы чуть искривились, дополняя этот жест. – Когда у нас с ней все только начиналось, она отбила меня у другого… Правда сама об этом не знала... Макс извернулся еще сильнее, несколько шокированный таким ответом: – Ты с парнем встречался? – он нахмурился, ощущая где-то под ребрами тревожное покалывание. Очень странно было испытывать чувство ревности, учитывая тот факт, что по отношению к Натке оно не возникло ни разу. Может быть это оттого, что сестру он воспринимал, как должное и неизбежное, а вот знать, что у Саши были другие мужчины, было не слишком комфортно? Карие глаза распахнулись и в них блеснули лукавые искорки, похоже, к Саше возвращалось его самообладание, а вместе с ним и привычная манера общения: – А ты думал, что первый у меня? Макс отрицательно мотнул головой: – Нет... Просто... Я сам не знаю, почему задал этот вопрос... – Саше совсем необязательно было знать о внезапно проснувшихся собственнических инстинктах. Любовник хитро прищурился: – Да ты приревновал! – он будто мысли читал. Макс насупился, но все же ответил: – Да, и что? – он посмотрел Саше прямо в глаза, готовый отстаивать собственное достоинство до последней капли крови, хотя, как раз его-то он, похоже, окончательно лишился еще сегодня утром, когда стонал разложенный на кухонном столе и почти кончающий от того, что его назвали шлюхой и заставили умолять. – Ни-че-го, – по слогам произнес Саша и добавил, ошарашив Макса всего тремя словами. – Мне это приятно. Всю воинственность, как рукой сняло, и Макс выпрямился, устраиваясь удобней, чувствуя, как расслабляются задеревеневшие за это время мышцы. Саша хмыкнул, глядя на него, и поцеловал в губы, которые все еще хранили вкус кофе. Поцелуй получился глубоким и страстным, и вполне мог привести к чему-то намного большему, но Макс прервал его в тот момент, когда Сашина рука уже по-хозяйски залезла под пояс джинсов. Закономерно последовало недовольное мычание, а следом соответствующий вопрос: – А дальше? – Ты меня решил на входном коврике поиметь? В квартире больше места не осталось? – поинтересовался Макс. – Ну, пойдем в спальню... – Саша посмотрел на него, всем своим видом показывая, как ему этого хочется. – Обязательно пойдем, но не сейчас, – Макс улыбнулся, заметив искреннее недоумение на лице любовника, и пояснил. – У меня к тебе еще пара вопросов осталась, а если мы пойдем в спальню, то они автоматом превратятся в риторические. Меня это категорически не устраивает, так что остаемся здесь. Саша обреченно вздохнул: – Может хоть на кухню? – Ага, щас! – у Макса перед глазами снова встала утренняя картина, и он крайне выразительно посмотрел на любовника, показывая свое отношение к его предложению. – Ладно, уговорил! Только спрашивай побыстрее, а то я уже задницу отсидел! – сдался тот. Макс украдкой улыбнулся – кажется, они оба окончательно пришли в себя: – И как много ты знаешь? – он очень старался не обращать внимания на пальцы Саши, которые выводили на его пояснице причудливые узоры, то и дело проскальзывая под пояс. Саша вопросительно приподнял правую бровь: – О чем? О том, как трахать мальчиков? – без лишних слов было понятно, что он и с первого раза прекрасно понял, о чем речь, но решил теперь поиздеваться. Макс от досады даже зарычал: – Не тупи! Чем быстрее ты ответишь, тем быстрее оторвешь свою несчастную страдающую задницу от коврика! Я хочу знать, что Таха рассказала тебе обо мне, помимо того, что я гей? – А что, тебе есть, что скрывать, кроме своей ориентации? – Саша состроил испуганное лицо. – Может, я чего не знаю и у вас, на самом деле, семейка маньяков? – Блин, Саша… – Макс с трудом удержался от того, чтобы прикрыть рукой глаза. – Я серьезно! Прекрати фигню всякую нести! – А, ну если ты серьезно, – улыбка почти исчезла. – Что тебя так парит, Макс? Зачем тебе это знать? На самом деле Макс не слишком хотел об этом знать, но становиться в Сашиных глазах, кем-то не слишком адекватным хотелось еще меньше. И так понятно, что сестра не побрезговала поведать о том случае с одним из ее парней, после которого они перестали общаться, как нормальные люди, но кроме этого она могла наговорить еще очень много всего, и вряд ли это были оды о том, какой у нее брат замечательный, а Сашино нежелание говорить только подтверждало эти догадки. – Меня парит то, что я слишком хорошо знаю свою сестричку… Скрывать мне по сути нечего, но ты же не дурак и прекрасно понимаешь, что любую ситуацию, даже не перевирая, можно повернуть так, что она из невинной случайности превратится в заранее спланированную гадость, а я не хочу… – Макс опустил взгляд, не зная, как сказать, что он не хочет, чтобы Саша думал о нем хуже, чем он есть на самом деле, потому что это могло привести к тому, что все же придется рассказать о своих чувствах. – Чего ты не хочешь? – в голосе любовника не осталось и следа насмешки. Тяжело вдохнув, Макс все же ответил: – Не хочу быть сволочью… – а про себя добавил «в твоих глазах». Саша мягко приподнял его лицо за подбородок: – Ты не сволочь, поверь мне, – он убрал с его глаз мешающую прядку волос. – Ты же не думаешь, что я на полном серьезе поверил всему, что наговорила мне Натка? Макс пожал плечами: – Я не могу думать или не думать о том, чего не знаю… Может все-таки расскажешь? Саша задумчиво почесал бровь мизинцем: – Нууу... Дословно я, конечно, не вспомню… – он помолчал. – Слушай, я, если честно, и примерно вспоминать не хочу. Давай остановимся на том, что мне все это слушать было не слишком приятно? К тому же, я думаю, что ты и сам прекрасно знаешь, все замысловатые эпитеты, которые Натка имеет в твой адрес. – Вот сучка, – у Макса вместо возмущения получилась простая констатация факта. Повисла недолгая пауза, а потом Саша вдруг расхохотался, громко, звонко и от души. Макс, не совсем понимая, чем именно вызван этот приступ безудержного веселья, терпеливо дождался, пока любовник угомонится, и поинтересовался: – И что это было? Тот сделал вид, будто стирает со щеки слезинку: – Особенно убедительно это звучит из уст человека, который третьи сутки трахается с ее женихом за пару дней до свадьбы! Макс ощутимо ткнул кулаком в обнимающую его руку и прошипел: – Ты идиот! – он не желал обращать внимание на вновь проснувшуюся от этих слов совесть. – Ай! Больно же! Сделаешь так еще раз, и я тебя все-таки разложу на этом гребанном коврике! – Саша навис над ним с угрожающим выражением на лице. – Я бегаю быстро! – оскалился Макс. – И куда же ты побежишь? – Саша крайне выразительно задрал одну бровь. – Дверь закрыта, до земли тут целых пять этажей. В туалете запрешься? Макс демонстративно отвернулся и буркнул: – Может и в туалете... – а потом резко вывернулся из рук любовника, пользуясь тем, что тот этого не ожидал и, вскочив на ноги, помчался по коридору. Добежал он лишь до комнаты, которая по совместительству являлась кабинетом и соседствовала с кухней, точнее почти добежал, когда его прижали лицом к стене, причем совсем не нежно. Саша задрал его руки высоко наверх, перехватив запястья, и раздвинул ноги коленом. Тело тут же откликнулось волной желания, от которого подкосились ноги. Он провел кончиком языка по краю Максовского уха и выдохнул: – Кажется, до спальни мы все же не доберемся! – горячее дыхание обожгло кожу, а от его шепота по позвоночнику пробежали мурашки. Макс невольно застонал и прогнулся навстречу, чувствуя сквозь ткань напряженную плоть, которая довольно заметно натянула узкие джинсы и совсем недвусмысленно упиралась в его задницу. Запустив руку в русые пряди, Саша дернул за них, заставляя Макса еще сильнее выгнуться и откинуть голову назад: – Что, вопросы закончились? – ехидство в голосе зашкаливало. Макс облизал пересохшие губы и выдохнул: – Я думаю, что они подождут... Саша усмехнулся, отпустил волосы Макса, тут же смещая руку намного ниже и останавливаясь в считанных сантиметрах от возбужденной плоти. Он погладил плоский живот, пробежался кончиками пальцев по ребрам, задел затвердевшие соски, ловя тихие стоны, которые утонули в поцелуе, когда Макс чуть повернул голову, давая доступ к своим губам. Прервавшись буквально на несколько секунд, Саша развернул несопротивляющегося любовника к себе лицом, подхватил его под ягодицы, вынуждая обвить ногами свою талию, и снова завладел губами. Макс цеплялся за плечи Саши, чувствуя, как сознание заволакивает, ставшая уже привычной за эти несколько дней, пелена страсти и с тихим восторгом отдавался во власть этих ощущений. Не прерывая поцелуя, Саша отошел от стены и он сильнее прижался к сильному гибкому телу, а в голове мелькнула мысль о том, что так хорошо ему не было ни с кем и никогда. От близости с этим непредсказуемым и вспыльчивым человеком он будто каждый раз проваливался в другой мир, мир наслаждения и страсти, мир, в котором сбывались самые смелые фантазии, где он мог быть самим собой. Макс так долго мечтал узнать, каково это оказаться в объятиях того, кто способен свести с ума, отдаться тому, кого желаешь до дрожи в коленях и темных пятен перед глазами… Здесь и сейчас он получил такую возможность и хотел взять от нее все, что сможет, все, что позволят. Как он оказался на столе в кабинете, Макс не заметил, очнувшись лишь, когда на пол посыпались бумаги и письменные принадлежности. Саша стоял между его широко разведенных ног, тесно прижимаясь к полуобнаженному телу и покрывая поцелуями шею, ключицы, скользил губами по линии подбородка. Макс наслаждался каждым мимолетным прикосновением, каждым вздохом, но какая-то недосказанная мысль все же крутилась в угасающем сознании, не давая раствориться в этом волшебстве без остатка. Он немного отстранился и попытался остановить любовника, упершись ладонями в его грудь, а когда это не увенчалось особым успехом, произнес: – Саш! Стой! На него поднялись затуманенные глаза с застывшим в них немым вопросом. Макс глубоко вдохнул, собираясь с мыслями: – Ты правду говорил, когда сказал, что любишь меня? – голос сорвался и последние слова вышли практически беззвучными. Саша моргнул, вмиг становясь серьезным и не задумываясь, не отводя взгляда, ответил: – Да, – на его губах появилась улыбка. – Ты все правильно услышал. Макс замер – он не знал, что сказать. По логике вещей он сейчас должен ответить Саше, что он его тоже любит, но это казалось невозможным. Он любил его? Да, но сказать об этом означало обречь себя на мучение, на боль. Эта короткая фраза усложнила бы жизнь им обоим до невыносимого. Саша сам решал, как ему жить и что говорить, но Макс не хотел подчиняться его правилам игры, чтобы каждый день видеть того, кто знает о его чувствах и не иметь никакой возможности быть с ним. Всего лишь три коротких слова, но они могли сейчас стать причиной слишком многих проблем и несчастий... Его щеки коснулись пальцы, а самых губ шепот: – Не надо, не отвечай. Все хорошо, – Саша возобновил поцелуй, распаляя, успокаивая одновременно, заставляя забыть о неприятных мыслях. Его руки исследовали тело Макса, вновь и вновь находя самые чувствительные точки, доводя до исступления, заставляя извиваться и молить о большем. Макс таял от этих прикосновений, и с каждым новым ему хотелось еще. Он терялся в ощущениях своего тела, он терялся в этих руках, растворялся. Он откинулся назад и, опираясь на руки, наблюдал за тем, как Саша расстегивает его джинсы, а когда чужие пальцы коснулись напряженной плоти, застонал и прикрыл глаза. Саша наклонился и лизнул его в губы: – Приподнимись, – голос у него был хриплый. Макс послушался, и с него тут же стянули джинсы. – Ты такой красивый, – Саша провел руками по высоко вздымающейся груди, по бокам, спустился на бедра. Резким движением он дернул любовника на себя, при этом тому пришлось шире раздвинуть ноги, а между ними не осталось ни миллиметра свободного пространства. Макс откинул голову, подставляя шею под поцелуи, а Саша одобрительно заурчал и двинул бедрами, срывая с губ нетерпеливый стон: – Сааааш... – Макс обвил ногами его талию. – Хочу тебя! Не в силах терпеть дольше, он принялся расстегивать ширинку на Сашиных джинсах, но был остановлен легким касанием руки: – Макс, смазка в гостиной осталась... Он тряхнул головой, честно пытаясь понять, о чем ему только что сказали, но затуманенный разум отказывался работать, а вот тело оказалось сообразительней, среагировав почти молниеносно. Когда Саша попытался высвободиться из объятий, Макс схватил его за руку и встретился с потемневшим взглядом: – Черт с ней! Не уходи! – сейчас ему почему-то казалось жизненно необходимым не терять контакт с любовником ни на секунду. Саша мягко улыбнулся: – Если будет больно, я остановлюсь, – он дождался утвердительного кивка. Саша приблизился и снова коснулся губ поцелуем, нежным, мягким, потом провел по его нижней губе подушечками пальцев, чуть шершавыми от гитарных струн. Макс, не отпуская его взгляда, лизнул пальцы, а в следующее мгновение втянул их в рот. – Ты просто нереальный. Знаешь об этом? – Саша свободной рукой подхватил его под бедра и заставил сдвинуться еще ближе к краю стола. Лукаво прищурившись, Макс выпустил пальцы из плена своих губ и шепнул: – Не знаю… Но ты мне покажешь... Он дышал тяжело и рвано, а все его тело дрожало, пока Саша медленно и осторожно проникал внутрь. В конце концов, Макс не выдержал и с прикушенных губ сорвался жалобный всхлип, а следом и мольба: – Сильнее, Саш... Пожалуйста... Саша, наверняка до синяков, впился пальцами в его бедра, а когда полностью оказался внутри, слегка прикусил зубами остро выступающую ключицу, отвлекая от несильного дискомфорта. Он помедлил, давая им обоим возможность привыкнуть, а потом начал двигаться, плавно, каждый раз практически покидая дрожащее от напряжения и возбуждения тело и снова проникая до самого основания. Каждый толчок был жарким, лишающим разума и вынуждающим подчиняться выбранному ритму. Хотелось, чтобы это длилось бесконечно и одновременно болезненно-сладкое наслаждение буквально разрывало изнутри, требуя немедленной разрядки. Макс чувствовал, что уплывает куда-то в бархатную тьму, в которой нет ничего, кроме Сашиных прикосновений и его прерывистого дыхания. Движения растворялись в душном воздухе, плавились под пальцами, таяли на губах. Саша кончиком языка слизывал с кожи Макса солоноватые капельки пота, продолжая невыносимо медленно двигаться внутри, доводя до самой грани и чуть приостанавливаясь каждый раз, когда точка невозврата казалась уже безнадежно потерянной, а потом все начиналось заново. Макс откинулся на руки, влажные пряди волос липли к щекам, лбу и шее, дыхание было частым и поверхностным, а с губ срывались тихие стоны, он до побелевших костяшек вцепился в край стола за спиной и уже не контролировал себя, стремясь лишь к тому, чтобы быть еще ближе к любовнику, слиться с ним в одно целое. Удовольствие, сладкое, запретное накатывало с каждым толчком, разливалось тягучей патокой по всему телу: – Я сейчас с ума сойду... – Это хорошо, – Сашин голос невероятно близко и слова, жаркие, терпкие. – Я хочу свести тебя с ума… Хочу, чтобы ты не помнил ни о чем и ни о ком, кроме меня... Он прижал Макса сильнее, и движения его практически сразу потеряли плавность. Макс захлебнулся собственным криком, когда тягучая сладость, собравшаяся в тугой узел где-то в самом низу живота, взорвалась, расплескалась по всему телу и выкинула за грань реальности, оставляя наедине с откровенным наслаждением, выворачивая все чувства наизнанку. *** Лежа на боку, Макс бездумно вглядывался в темноту за окном, которое белесым силуэтом выделялось на фоне серой стены. Уже ближе к вечеру небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами и, наконец, стало хоть немного прохладнее, сейчас же поднялся такой долгожданный ветер. Он нес с собой свежесть озона и терпкий запах воды. Светлые ажурные занавески зашевелились, разбавляя ночную тишину шорохом ткани, где-то под окнами залаяла собака, потом послышались голоса, но это было так далеко, что слов было не разобрать и они, казалось, принадлежали не живым людям, а призракам, порожденным воспаленным воображением, обезумевшим от жары. Ветер усилился, и, практически сразу, небо озарила вспышка молнии. Макс поежился, сильнее натягивая на плечи простыню. Первый раскат грома прозвучал где-то вдалеке, пока еще слишком невесомый для того, чтобы быть настоящим. Порывы ветра становились все сильнее, донося свежий аромат мокрой травы и листьев, смешавшийся с едкой пылью и запахом еще не остывшего асфальта. Вспышки молний появлялись все чаще, практически разогнав темноту, а гром теперь взрывался, казалось, над самым домом. Запах озона щипал в носу. Ливень начался внезапно. Просто в один момент воздух за окном был прозрачным, а в другой все скрыла серая пелена воды. Капли гулко застучали по металлическим откосам, и шорох струй показался просто оглушительным. От дневной духоты не осталось и следа, занавески развевались от порывов ветра, похожие на двух привидений, на подоконнике образовалась лужа, которая подобралась к самому краю, роняя первые капли на пол. Окна во всех комнатах по-прежнему были открыты, и теперь по квартире свободно носился сквозняк. Макс нехотя выбрался из-под простыни и собирался уже пойти закрыть окно хотя бы в спальне, когда на его запястье сомкнулись чужие пальцы. Он вздрогнул от неожиданности и повернулся: – Я думал, что ты спишь? – Нет, – Сашин и без того тихий голос был почти не слышен в шорохе капель. – Прости, я тебя напугал, – он погладил нежную кожу запястья, в том месте, где можно было почувствовать, как сердце отсчитывает свой ритм. – Ничего. Я просто не ожидал, – Макс снова попытался встать, но ему не позволили. – Куда собрался? – Саша потянул его обратно на постель, давая понять, что каков бы ни был ответ – он его не устроит. – Окно хотел закрыть, – все же ответил Макс, послушно опускаясь на нагретые простыни. – Не надо, – Саша притянул его ближе. – Дождя так давно не было. Из-за шума падающей с неба воды они разговаривали практически в голос, а казалось, что шепчут. Саша прижал Макса спиной к себе и обнял – теперь они оба смотрели в окно, за которым набирала обороты стихия. Макс пошевелился, устраиваясь удобней, положил свои руки поверх рук любовника, придвигаясь еще теснее. Молния осветила комнату, выгоняя из углов ночные тени, а за ней прогремел оглушительный раскат грома. Макс подождал, пока он стихнет, и спросил: – Я разбудил тебя? Саша поцеловал растрепанную макушку: – Я не спал… Хотел, но уснуть так и не получилось. Макс погладил обнимающие его руки: – Из-за дождя? Саша наклонился так, чтобы можно было, если не шептать, то хотя бы тихо говорить: – Из-за тебя, глупый, – в голосе легко угадывалась улыбка. Повернувшись в теплых объятиях, Макс уложил голову на Сашино плечо, обнимая его одной рукой за талию и закидывая ногу на его бедра. Происходящее на улице больше не интересовало его, гораздо больше занимали собственные размышления о том, как будут развиваться дальнейшие события, которые последние несколько недель неслись со скоростью бронепоезда и грозили разнести все на своем пути. – Саш, что мы будем делать? – он потерся носом о теплую бархатистую кожу. – Я не смогу просто смотреть, как она с тобой... Мне кажется, что я свихнусь... Сашины пальцы прошлись по спине, пересчитывая ровную цепочку позвонков: – Я не знаю... Я понимаю, что в большей степени виноват в том, что произошло, но я не представляю, как это теперь исправить. Я не должен был так поступать с тобой... – он горько усмехнулся. – А самое смешное, что если бы мне дали второй шанс, то я все бы повторил... Макс приподнялся, и в очередной вспышке молнии его зеленые глаза сверкнули гневом: – Не смей брать всю вину на себя! Я же не ребенок, который не способен отвечать за свои действия! Моей вины здесь не меньше, так что не надо тут героя из себя строить! – он зло прищурился. – Или ты думаешь, что я настолько наивен? На лице Саши отразилась неподдельная растерянность – он явно не ожидал такой реакции на свои слова: – Я не считаю тебя наивным, но, если бы я не поддался своим желаниям, наплевав на последствия, то мы с тобой не оказались бы сейчас в таком положении... – Ты уверен? – Макс сейчас был на грани того, чтобы совершить то, чего потом исправить уже не сможет. Он был в жалком шаге от ответного признания и от того, чтобы рассказать Саше все, что с ним произошло, когда тот появился в его жизни, и о чем тот понятия не имел. Макс не желал предавать и его, не хотел перекладывать на Сашу всю ответственность и позволять взять вину на себя. Он отчаянно желал, чтобы в его жизни остался хотя бы один человек, рядом с которым он не будет чувствовать себя последней сволочью. – Нет, не уверен… – Саша произнес это так, будто только сейчас осознал. – И правильно, – Макс, получивший очередную отсрочку, немного расслабился, и уже спокойнее спросил. – Вы же здесь жить будете? Саша зарылся пальцами в его волосы, принимаясь перебирать мягкие шелковистые пряди: – Да здесь, а что? – в голосе едва заметно дрожал. Какое-то время комнату заполнял лишь шум дождя, но потом Макс все же ответил: – Так можно будет свести общение к минимуму... – выдохнул он. Следующая Сашина фраза поставила в тупик обоих: – Ты так спокойно об этом говоришь! – когда прозвучали последние слова, стало ясно, что Саша выпалил это, не подумав, но было уже поздно. Макс снова вскочил, причем так резко, что в Сашиной руке остался порядочный клок его волос, но их бывший обладатель и бровью не повел: – Спокойно?! Ты охренел, что ли?! Саш, а что я еще должен сказать?! Как я должен относиться к тому, что мне день за днем придется наблюдать вашу семейную идиллию и не иметь ни единого шанса на собственное счастье?! – очередной раскат грома заглушил голос. – Я лучше буду делать вид, что вас нет, чем вот так! Повисла очередная пауза. Они смотрели друг на друга, даже не моргая: во взгляде Макса читался неприкрытый гнев и явно наигранная решимость, а Саша смотрел с каким-то слишком странным и не совсем уместным сейчас восхищением. Первым не выдержал Макс, он опустил взгляд, чувствуя, как по телу прокатывается дрожь и только сейчас осознавая ЧТО именно сказал. Он не хотел, чтобы это стало их единственно возможной реальностью, но оба они слишком хорошо понимали, что лучшего выхода уже не будет, как бы упорно они не искали. Саша попытался взять его за руку, но когда ему это не удалось, он просто заговорил: – Максим... – Не называй меня так! – огрызнулся Макс, не желая слышать от любовника вариант своего имени, который использовали только в семье. Саша вздохнул и попробовал еще раз: – Макс, послушай, я не хотел тебя обидеть. Прости, я действительно все прекрасно понимаю. Я не должен был... Блядь! – он взъерошил свои волосы, явно не зная, как выразить мысли. – Я не имел права так говорить. Прости. Действительно для тебя будет лучше так, как ты говоришь... Макс спрятал лицо в ладонях и, кажется, что-то сказал, но дождь заглушил. Прошло, наверное, несколько минут, пока он, наконец, посмотрел на Сашу сквозь решетку пальцев и глухо зашептал: – Саш, я не смогу, я не выдержу! Я знаю, что и я не имею ни малейшего права так говорить, но она забирает тебя у меня! Почему?! Почему она может быть счастлива, а я нет?! – он снова не знал, кого больше нужно жалеть в этой ситуации и от этого становилось только хуже. Саша осторожно обхватил его запястья и отвел руки от лица – в зеленых глазах плескалось такое отчаяние, которое на корню обрубало все желание жить и этой жизни радоваться. Он легонько потянул больше не несопротивляющегося Макса на себя и, прижав дрожащее тело к своей груди, прикрыл глаза, касаясь губами его волос. Как бы этого не хотелось, они не могли наплевать на все и последовать за своими желаниями, потому что знали, что их ни за что не оставят в покое… Ни родители, которые никогда не смирятся и не примут, ни, тем более, Наташа, которая костьми ляжет, но не позволит им быть вместе. Макс зажмурился, всей душой желая отогнать от себя глупые мысли о том, что все было бы намного проще, если бы он был тем, кто первый встретил Сашу, тем, в кого бы тот влюбился… Мечты о несбыточном – это так наивно. Он чуть не до крови прикусил губу, из последних сил сдерживаясь, чтобы не закричать от безысходности. Саша, видимо, почувствовав, как напряглось его тело, сильнее прижал к себе и едва слышно выдохнул: – Прости меня... А Макс вдруг очень четко осознал, что Саша извиняется сейчас, потому что потом у них просто не будет для этого времени. Только сейчас у них были эти бесценные жалкие мгновения, которые им позволено провести еще вместе... Дождь за окном хлынул с новой силой, а молнии теперь сверкали почти безостановочно. *Dolphin – Надежда