В начале пути

Во всём мире существовали только две вещи, которые София действительного ненавидела – остывшие блины и тупые бывшие жандармы. Тем более, что, как любил говорить отец, жандармы бывшими не бывают... В данном случае имелся только второй пункт, но этого было более чем достаточно. Жандарм был беспросветно туп и безобразно нагл, а ещё почему-то абсолютно уверен, что в отряде имеются революционеры. Идея была абсолютно нелепой, но даже найдись такой – София всё равно не стала бы его выдавать. Социал-демократы были противниками войны, но до её окончания пропаганду приостановили... В конце концов, София не выдержала и приказала жандарму проваливать. Жандарм провалил, но остался крайние недоволен и пригрозил вернуться... Жандармерия последние несколько месяцев вообще сорвалась с цепи, вместо германских и японских агентов натужно ища крамолу везде, где только можно, да и там, где нельзя – тоже. Эта бесконечная глупая возня безумно мешала. Например, сейчас София должна была быть на инструктаже – но из-за идиота в голубом мундире теперь придётся бежать через весь штаб... И ей очень повезёт, если она опоздает не больше, чем не несколько минут. – Проходите, – кивнул полковник. – Жандармы? – Да. – Мои соболезнования... Итак, поскольку все в сборе, начнём. Как мы все понимаем, Первый Амурский возглавит штурм Пусана. Наша зона высадки – здесь, к северо-востоку от города. Береговая оборона здесь относительно слабая, да к тому же наш отряд будет сопровождать «Ретвизан». После высадки третий батальон атакует тылы японских позиций и прорывает линию фронта, соединяясь с нашими войсками. Первый батальон атакует Пусан, второй обеспечивает удержание плацдарма и поддержку атакующих батальонов. После прорыва третий батальон отходит на соединение со вторым, а затем оба присоединяются к штурму. Рота штабс-капитана Василиновой будет высажена юго-западнее города сорока восемью часами ранее и, рассеявшись, совершает диверсии. После начала наступления рота прорывается на соединение с основными силами или ожидает и выходит к своим после завершения боевых действий. Высадка роты назначена на вторник. Замечательно, подумала София, отплыть придётся сегодня же. И какой кретин всё это придумал? Наместник? Или сам император? Вот так, без разведки, без подготовки – хорошо ещё, хоть корабль выделили, хотя это уже наверняка Макаров постарался... Ладно, сделаем... – И ещё один момент, дамы и господа, – голос Корсакова выдернул Софию из размышлений. – Напрямую нас не касающийся, но стратегически крайне важный... А именно – три недели назад жандармерия арестовала всех депутатов-социал-демократов. Причины этой акции остались неизвестны, но результат закономерен – соглашение расторгнуто, и социал-демократы возобновили активные действия. Отсюда и нездоровая горячность жандармерии... И перспективы мне представляются весьма удручающими... На этом всё, дамы и господа. Начинайте подготовку к высадке. Было бы изрядным преуменшением сказать, что рота приказом была недовольна. Но поскольку приказы не обсуждаются, рота отправилась в гавань, по дороге вслух рассуждая, где мог обосноваться японский шпион, с подачи которого только и мог появиться подобный план. София эти разговоры не пресекала – пусть уж лучше спустят пар так, чем затаят обиду на командиров... Тем более, что с оценкой приказа она была полностью согласна. Нет, сам по себе приказ был вполне нормальным, но спешка... Безобразная, совершенно ненужная спешка. Высадка всей роты – дело сложное и рискованное, спрятать без малого сотню человек непросто, а стоит японцам на них наткнуться – и всё, операция провалена. Да и всё остальное... Не то, чтобы Балалайка сомневалась в способностях русской морской пехоты, но Пусан был важнейшим портом, и одного «Ретвизана» было явно недостаточно. Ещё раз прикинув масштаб проблем, София не выдержала и выругалась, пройдясь по всей цепочке командования. Нет, всё-таки один идиот в штабе страшнее десятка шпионов... «Оренбург», быстроходный пароход Доброфлота, лёг в дрейф и начал спускать шлюпки. Три баркаса медленно отошли от борта, проскользнули мимо «Разящего» – София послала жениху воздушный поцелуй – и исчезли в ночи. До восхода Луны оставался час, и это время необходимо было использовать по максимуму. Тихий плеск вёсел сменяется шорохом днища по дну, Балалайка вглядывается в приближающийся берег, солдаты готовили оружие... Наконец лодки с хрустом остановились, солдаты осторожно перебрались через борт и столь же осторожно двинулись вперёд. Береговая оборона молчала. Может быть, им всё-таки повезло, и этот участок не охранялся? – Рота, рассеяться, – приказала София. Всё. Обратного пути нет. Приказы отданы, и теперь она не в силах ничего изменить... или помочь. Возможно, кто-то в штабе решил воспользоваться случаем и отделаться от слишком самостоятельной роты – пусть. Приказ будет выполнен – во что бы то ни стало. – Кто-нибудь знает, чьё это сено? – осведомилась Балалайка, изучая сложенные скирды. – Японское, – пожал плечами Борис. – Тут, ваше высокоблагородие, нынче всё японское. Так что жгите, не стесняйтесь. Чиркнув спичечной коробкой, София затолкала термитный шар под сено как можно глубже и бросилась прочь. Через несколько минут сено вспыхнет, и к тому времени они должны быть как можно дальше от поля... Первый день операции начинался неплохо – рота осталась незамеченной, удалось найти укрытие, и вот теперь – первый успех. Пусть и мелочь, но болезненная, а мост в версте отсюда – их первая цель – уже заминирован. Запалы в шаре и в мине догорели одновременно – правда, команда к тому времени успела спрятаться в роще, и начавшаяся суета прошла мимо них. Роща почему-то не вызывала у японцев интереса – вероятно, потому, что в подрыве обвиняли корейцев. Через несколько часов, когда японцы немного успокоилась, София отдала приказ выдвигаться – до рассвета оставалось всего-ничего, а нужно было найти укрытие и заминировать ещё один мост... Опустив бинокль, София сползла в канаву и задумалась. Искомый мост был деревянным, а значит, взрывчатку можно было и поберечь. С другой стороны, хотя она и набрала любимых термитных шаров по максимуму, их запас тоже был далеко не бесконечен, а поджогов в плане операции хватало... Но, уже с третьей стороны, разве она не сможет устроить пожар подручными средствами? Значит, решено. – Прикройте, – бросила София через плечо, выбралась из канавы и поползла к мосту. Проводив командира взглядом, Дубенко цокнул языком и шепнул Борису: – Хороша, чертовка! – Только сейчас заметил? – ответил Борис, не отрываясь от прицела. – Японцев ищи, а не на командира пялься. На счастье подчинённых, София их короткую беседу проигнорировала – всё её внимание было отдано кустам, густым и колючим. Продираться через них в темноте были проблематично даже с её зрением... Зато и весьма условная охрана моста её заметить не могла. Пробравшись к мосту, София чиркнула по запалу, засунула шар между балкой и настилом, чуть дальше пристроила второй, а ещё два – на земле у опоры. Пятнадцать минут – и мост запылает, но отряд к этому времени будет уже далеко отсюда. Дубенко, конечно, расстроится, но это пустяк, тем более, что взрывов на его долю хватит... Снова пробравшись через кусты, Балалайка сползла в канаву и махнула рукой. Солдаты молча поднялись и, пригибаясь, побежали по дну канавы вслед за командиром. Два часа спустя, на восходе, отряд добрался до очередной рощи, где и остановился на отдых. Оставив на часах Бориса и одного из двух новичков, София приказала отдыхать, не разводя огня, забилась в кусты погуще и мгновенно заснула. – Сиди здесь, – Борис убедился, что спящих не видно, и подполз к краю кустарника. – Чисто? – спросил напарник, когда минуту спустя Борис вернулся. – Рядовой Лебедев, если что-то произойдёт, вы об этом узнаете вторым. – Так точно. А она хороша... Борис покосился на едва различимую в путанице ветвей Софию – с солдатом трудно было поспорить. Белокурая штабс-капитан действительно была красива, что не мешало ей быть великолепным бойцом... Она отлично стреляла, была прекрасным тактиком, силой и выносливостью почти не уступала самому Борису – и вдобавок видела в темноте, словно кошка. А ещё она была мастером поджогов... Сейчас, когда София спала, натянув пятнистый платок на лицо и прижимая к себе карабин, она вызывала у своего унтер-офицера какую-то глухую нежность... Впрочем, её в полку любили все. Через три часа София проснулась, разбудила солдат, приказала караульным спать, а сама ловко вскарабкалась на дерево и принялась изучать окрестности. Лесок, в котором они остановились, тянулся вёрст на десять, прошли они чуть больше одной, и оставшийся путь необходимо проделать до заката... А потом ещё отсиживаться, пока не стемнеет окончательно, а потом добраться до депо и разрушить его, а заодно и как можно сильнее повредить пути. Технически – ничего сложного, тактически – пока ничего неизвестно. Можно только гадать, но депо без охраны не оставят, а тем более – здесь, где планируется сосредоточить резервы. Вопрос в том, насколько хорошо оно охраняется... В принципе, охрана большого значения не имела – пролезть можно всюду – но конкретный способ от охраны зависит целиком и полностью. Но как раз об охране депо разведка ничего не знала или не пожелала сообщить... Подняв бинокль, София попыталась найти депо, но ничего не увидела – только лес. Судя по всему, никаких поездов там пока не было. Это было очень хорошо – и народу меньше, и охрана хуже, и, само собой, работа проще... К вечеру отряд вышел на позицию – и София поняла, почему днём не заметила никаких признаков депо. Его просто не было... Был крохотный полустанок с будкой сторожа, колодцем и насосом. – И что делать будем?.. – осведомился Борис. – Разведку-то взгреть не скоро сможем. – Дубенко, с учётом колодца, который тоже не нужен, какой кусок мы можем разнести? – Ежели так, чтобы совсем, вместе с насыпью, то одно звено, не больше. Соседние два, правда, покорёжит... – Борис, проверь караулку. Живых не оставлять, забрать всё, что может пригодиться. Будем уходить – подожжём. Дубенко, займись путём. Остальные в охранении, – приказала София. Борис кивнул, забросил карабин за спину, достал револьвер и тихо пошёл к караулке. Дубенко тем временем подполз к самой насыпи, внимательно её разглядывая, ощупывая и только что не пробуя землю на вкус. София же просто ждала и, когда услышала два выстрела, спокойно поднялась и подошла к караулке. Японцев было двое – один лежал на низком столике, сбросив на пол плошку с рисом, второй – у стойки с оружием и инструментом, пальцы всё ещё сжимают ремень винтовки. Борис, копавшийся в ящике, дололжил, не отрываясь от раскопок: – Консервы, сушёный рис, китайская водка, шоколад. Консервов много. – Консервов бери побольше, – распорядилась София, – и шоколад весь забирай. Ещё что-нибудь есть? – Патроны, сигареты и альбом с непристойными рисунками, – сообщил Борис. – Где они бензин для примуса держат, я не понял... – Поищи снаружи, – София разглядывала немецкий примус, стоящий рядом со столиком. – Но я не думаю, что он понадобится. В примусе достаточно бензина, особенно если его взорвать. – А вы и это умеете, ваше благородие? – удивился Борис. – С десяти лет, – ответила София, возившаяся с горелкой. – Купила у нашего садовника на даче примус и сожгла старый лодочный сарай – его всё равно сносить собирались. – Господи... Проделай я такое – отец бы меня выпорол так, что я бы неделю сесть не мог! – Ну, мама тогда на меня наорала – единственный раз в жизни – а отец сказал, что мне стоит быть осторожнее и не играть с огнём, а заняться им всерьёз. Я и занялась... Ты всё собрал? – Почти, – Борис поспешно заталкивал в вещмешок последние банки. – Водку может разлить? – Перелей одну бутылку во фляжку, а остальное оставь. Бензин нашёл? – В кустах за сторожкой. – Закончишь – возьми его. Будем уходить – зальём шпалы и подожжём. Немного, конечно, но всё одно узкоглазым радость... Сторожка вспыхнула минуты через полторы после того, как отряд двинулся дальше. София остановилась, насколько секунд полюбовалась на дело рук своих, и вернулась к отряду, внимательно изучая шпалы. Метров через сто она остановилась, ковырнула шпалу штыком и приказала выливать бензин – медленно и аккуратно, следя, чтобы он не растекался по земле. Бочонка хватило на дюжину шпал, после чего София разложила моток огнепроводного шнура, подожгла и стала ждать. Через несколько секунд загорелась первая шпала, и София, удовлетворённо кивнув, приказала продолжить движение. Спустя ещё минут двадцать за их спинами прогремела серия взрывов, София остановилась, и Борис спросил: – Проверять будем? – Ты что, не доверяешь Дубенко? – Никак нет, ваше благородие! – Вот и пошли дальше. До сбора нам ещё целый день топать. И маленький отряд продолжил движение. На месте сбора их отряд оказался первым – следующая группа появилась только через час, а вся рота собралась только после полуночи. К счастью, обошлось без потерь, но это ненадолго – вскоре придётся прорываться к своим, и тогда крови будет предостаточно. По плану наступление должно было начаться на рассвете, но уже сейчас с северо-востока доносились глухие отзвуки канонады. – Начинаем движение через час, – приказала София. – Пока – отдыхать. Сама она тут же рухнула на траву и закрыла глаза. Рейд нельзя было назвать слишком сложным, но он был безобразно спланирован и столь же безобразно подготовлен, а потому вся рота была вымотана – тоже безобразно... Вся эта непонятная спешка начиналась в Петрограде и страшно не нравилась Софии свой непонятностью. И увы, спросить было некого – отец умер четыре года назад, незадолго до войны, а все прочие её друзья и знакомые в столь высокие сферы доступа не имели. Впрочем, в том, что приказ исходил прямиком от Верховного Главнокомандующего, сомнений не было... И Софии было тяжело признать, что государь, всегда бывший для неё идеалом, мог настолько пренебрегать жизнями солдат. И пусть для русского солдата счастьем было отдать жизнь за Империю и императора – но ради победы, а не сжигая жизни в бесполезной атаке! Эта спешка могла привести только к беде, и София надеялась только, что сможет провести своих людей через всё, что выпадет на их долю... Час прошёл. София мельком взглянула на наручные часы, резко поднялась и приказала: – Подъем! Выдвигаемся! Рассыпавшись редкой цепью, рота короткими перебежками двинулась вперёд – навстречу усиливающейся канонаде. Как ни удивительно, но японцы роте не встречались, хотя по подсчётам Софии, они уже должны были выйти к японским тылам. Да и следов вокруг хватало – несколько раз попадались пустые землянки и палатки, а однажды – даже сруб бани... Но людей здесь не было. Непонятно и неприятно, поскольку объяснение этому могло быть только одно. Которое Борис и озвучил: – Сдаётся мне, ваше благородие, что япошки вперёд ушли, иначе бы мы уже на них наткнулись... – Похоже, ты прав, – согласилась София, поднимая руку. – К бою! Поскольку изначальный план отправился на свалку, оставалось воспользоваться суматохой наступления, чтобы пробраться к своим. Желательно – проскользнув между японскими частями и ещё более желательно – не попав под огонь своих же... Кое-какие шансы на это были, но не слишком большие. Мизерные, честно говоря, шансы. Поэтому София с самого начала сделала ставку на прорыв и приказы отдала соответствующие. Теперь осталось только добраться фронта, оценить обстановку и отправить радиограмму с предупреждением. Конечно, ничего это не гарантирует, но... Рота шла без остановок всю ночь, и на уже на рассвете вышла к старым траншеям. Здесь не было войск – только раненые, убитые и пленные. – А неплохо так япошки продвинулись, – прошептал Борис. – Как с ребятами быть, ваше благородие? – Борис... Вон того чинушу, что винтовки считает, видишь? Бери ребят, хватай его со свитой и тащи к нам. Быстро, – колонна пленных поравнялась с телегой с трофейным оружием, и София не могла упустить такой момент. Приподнявшись, она поймала в прицел японского офицера, выдохнула и нажала на спуск. «Балалайка» выдавала короткую трескучую очередь, офицер упал, охранявшие пленных солдаты вскинули оружие – и рухнули под градом русских пуль. Пленные, мгновенно сломав строй, рванулись к телеге, рота бросилась за ними, прикрывая, а Борис уже вязал толстенького чиновника в мундире, что-то рыча на его свиту... Пять минут спустя в распоряжении Софии оказался неполный батальон – правда, вооруженный в основном штыками, но хватало и этого. Взобравшись на телегу, София выстрелила в воздух, подождала, пока стихнет бормотание солдат, и задала вопрос: – Хотите вернуться?! – Да! – Тогда идите за мной! – Она спрыгнула с телеги, прошла сквозь строй, остановилась и рявкнула: – Смирно! Шагом марш! Полчаса спустя бывшие пленные с криком «Ура!» и отборной матерщиной перешли на бег и ударили в спину японцам. Не ожидавшие атаки с тыла японцы сперва заметались, но быстро опомнились, развернулись и с криком «Банзай!» сошлись с русскими в штыковую. Пригнувшись, София выпустила короткую очередь, сменила магазин и метнулась вперёд. Спрыгнула в окоп, выпустив повисший на плече карабин и выхватив пистолет, дважды выстрелила, уложив двух японцев... а потом мир взорвался ослепительной вспышкой, отраженной в разлетевшемся мириадами осколков зеркале боли. ...В пустоте появилась боль. Она просто была, медленно заполняя пустоту и вымывая из неё... что-то. Тени звуков. Отзвуки образов. Запахи прикосновений... Сознание возвращалось неохотно. София понимала, что лежит на койке, а вокруг суетятся и о чём-то говорят люди, но не могла разобрать ни слова. Затем из белого шума постепенно начали проступать отдельные обрывки фраз: – ...придёт в себя... чудо, что она... столько времени... князь, вы же... Знакомый голос: – Скоро... не могу... если... – Больше ничего, раз уж... выжила после... в упор. Послушайте, князь, она вот-вот придёт... – Се... рё... жа... – язык едва слушается, поднять веки тяжелее, чем Вию, но голос... – Где мы?.. – В госпитале. Боже правый! Соня, я же сам чуть не умер, когда услышал! – Ребята?.. – Прорвались. У тебя четверо убитых, чуть меньше половины роты раненых, да из тех, кого вы подобрали, с полсотни полегло... А толку с того – японцев едва отбили, так и сидим на старом месте. Она всё-таки открыла глаза. Сергей сидел на койке, глядя на неё шальными глазами. Борис стоял у стены, грызя незажжённую сигарету. Оба, поймав её взгляд, облегчённо выдохнули. – Что случилось? – Окопная мелочь с картечью – хорошо ещё, патрон в стволе разорвало, да Борис твой тебя вытащил, иначе бы тебе не выжить. Итак пришлось из тебя уйму картечи вытаскивать... – Сергей осторожно погладил Софию по голове. – Всё хорошо, хирург сказал, что ты максимум через месяц вернёшься в строй. – Хорошо бы... – София прикрыла глаза. – Серёжа... Посиди тут, сколько сможешь, ладно?.. – Конечно, – Сергей кивнул. – Только... Он встал, повернулся к Борису – и отдал честь.