***
В середине января Сеул покрыло одеялом белоснежного снега. Он был везде — на дорогах, на крышах зданий, на шапках прохожих, летал хаотично в воздухе, скапливался в целые холмы у тропинок, когда его сметали дворники. Ночи снова стали короче, а дни — длиннее. К тому же становилось все теплее, несмотря на то, как ночами вьюгой заметало весь город. Меня выписали в воскресенье восемнадцатого. Повязку с ребер еще не сняли, но боль почти не беспокоила. Бэкхена выписали в пятницу, он пришел меня навестить, но из-за сломанной ноги сказал, что не сможет прийти ко мне еще пару недель. Чанель по этому поводу пообещал устроить мне романтический ужин дома, помог с выпиской и возвращением домой. Я собиралась предложить ему остаться на ночь, но наши отношения так стремительно не развивались, чтобы ему можно было спать в моей квартире. Я не знала его мыслей на мой счет, в отличие от него самого, ведь для него я была, почти как раскрытая на середине страницы книга. Когда мы оказались в моей квартире, я почувствовала родной запах и тепло и была действительно рада вернуться из холодной больничной палаты домой. Для меня до сих пор оставалось загадкой, где Чанель взял деньги для оплаты больничного счета. — Наконец-то я дома, — выдохнула я, когда мы зашли внутрь. Чанель быстро разулся и подошел помочь расстегнуть курточку. Он был, как заботливый папочка для годовалой девочки, — в больнице кормил с ложечки, хотя у меня были сломаны ребра, а не руки, помогал одеваться и раздеваться, передвигаться куда-либо. Оставалось только просить его сводить меня в туалет и сменять нижнее белье, но, благо, пошутить об этом я не додумалась. Я прекрасно знала его прямолинейность и манию к извращенному чувству юмора: он мог воспринять это всерьез и начать делать. — Что ты хочешь на ужин? — тут же спросил Чанель. — Не отказалась бы от какого-нибудь супа, а еще… — я мечтательно закатила глаза и улыбнулась. — А еще? — Хочу курочки, — стеснительно пробормотала я, и он усмехнулся. — Курочка — мое фирменное блюдо. Иди, тебе, наверное, нужно принять душ, а я сбегаю за продуктами и приготовлю ужин. Я тут же схватила его за руку. Он удивленно на меня посмотрел. — Что такое? — Просто… мне кажется, что ты слишком ко мне добр, заботишься, обхаживаешь, а потом вдруг так же соберешься в магазин за чем-нибудь и исчезнешь. Уйдешь, ничего не сказав, как в прошлый раз, и я останусь одна наедине со своими дурацкими чувствами. Знал бы он, сколько мне понадобилось мужества признаться в своем страхе. Поступки Чанеля необъяснимы — он так долго отталкивал меня, а потом вдруг появился, начал меня замечать, стал все время проводить со мной. Вдруг он снова захочет уехать, а я даже не узнаю, когда, и он просто растворится, словно его в Сеуле и не было. — Я и так слишком долго от тебя бегал, — хохотнул он и взял в свои большие ладони мое лицо. Прямо тогда, когда я только-только собиралась заплакать. Я была слишком сентиментальной. — Ну и чего ты? Реветь собираешься? Прекрати, я сейчас тогда тоже заплачу! Ха-а-а-а, уа-а-а-а-а! Что? Давай вместе плакать! — Придурок Пак Чанель! — я ударила его кулачками в грудь, а он притворился, будто я сильно избила его. — Ненавижу тебя! — Это взаимно, малышка, — он притянул меня к себе и оставил легкий поцелуй на лбу. — Если я захочу уйти, я тебе об этом скажу. И тогда ты всегда сможешь привязать меня к батарее и не отпускать! Идеально, правда? — Ну и шуточки у тебя! — Зато ты больше плакать не хочешь. — Но ты так и не сказал мне, что любишь меня, когда я призналась. — Тебя так важно услышать именно «я тебя люблю», когда я пытаюсь сказать это по-другому? — он нагнулся и прильнул к моим губам. — Я целую тебя, разве это не способ сказать «я люблю тебя»? Иди в душ, я вернусь через несколько минут. Магазин в пяти шагах! Я почувствовала себя абсолютно счастливой. Он выпорхнул за дверь, а я направилась к ванной. Мне с трудом удалось стащить кофту, не тревожа поврежденные ребра, но, когда я оказалась в одной повязке и трусиках, поняла, что повязка закреплена на спине и самой мне ее не снять. Стеснение окутало мне с головой, и, когда дверь в квартиру хлопнула, оповещая меня о возвращении Еля, я не сразу нашла в себе силы позвать его. — Чанель! Он был на кухне, возился с продуктами, а я полностью, с ног до головы, покрылась краской. — Чанель! — громче позвала я. Послышались шаги, и он оказался возле ванной, но заходить в нее не спешил. — Что? — У меня… У меня маленькая проблемка, Чанель… — Что за проблемка? — Повязка, — я машинально приложила руки к груди. — она закреплена на спине, и я не могу ее снять… — А, повязка. Тебе помочь? — Да, — отрывисто ответила я, и он вошел в ванную. Я стояла к нему спиной, а сбоку было зеркало во весь рост, и я закусила губу, представляя, что он подумал, увидев меня почти голой. Он ничего не сказал и потянул крепление на спине на себя. Я невольно съежилась. — Стесняешься меня, что ли? — улыбаясь, спросил он и начал снимать фиксирующие бинты. — Конечно. — Не нужно. Я тебя не съем. А если ты боишься, что я могу причинить тебя боль, то нет. Я не сплю с девушками, если они этого не хотят. — Не в этом дело, — колеблясь, ответила я. — Может быть, я некрасивая. — Ты очень красивая, — возразил Чанель. — Не придумывай себе глупостей. Последние полоски бинта оказались на полу, и он положил свои руки на мою талию, заглядывая мне через плечо. Я закрыла грудь руками и съежилась. Он нежно и медленно развел мои руки в стороны и сцепил пальцы со своими, кладя на живот и утыкаясь подбородком в шею. Мне было очень стыдно стоять перед ним практически нагишом, но он не выпускал меня из объятий и оставлял легкие поцелуи. — Маленькая глупая девочка, — произнес наконец Чанель, — ты очень красивая. И не стесняйся меня, потому что ты мне нравишься. Он выпустил меня, подталкивая к ванной, и вышел, а я осталась стоять с переполненной чашей мыслей. Едва хватало воздуха. Теперь я понимала, что от любви к этому парню мне не отвертеться.9
1 марта 2015 г. в 22:25
Выглядел Бэкхен крайне неважно — хуже, чем я. Я плохо помнила, что случилось в момент аварии, а Чанелю мне рассказывать было нечего. Единственное, что я знала, — парень по имени Соджун из команды Шинхена, который и подрезал нас, уже находился на допросе в полиции, и Бэкхен дал показания. Меня меньше всего интересовало, что с ним будет. Я даже не хотела разговаривать на эту тему, надеясь забыть пронзительную боль того вечера, и впредь думать своей головой, прежде чем делать всякие глупости только ради мести. У Бена была сломана нога, а еще он получил страшные ушибы позвоночника, но, благо, не сломал. Под его глазами пролегли синяки, а руки все еще дрожали, что я лишний раз боялась его даже задеть.
Чанель выглядел мрачнее тучи. Я тихо улыбалась, когда Бэкхен проковылял в мою палату и уселся в мягком кресле, но слышала, как скрежетали зубы моего ушастого любимого парня, и надеялась, что скоро посетители додумаются оставить меня отдохнуть. Джерим беспрестанно болтал о том, как он весь извелся и как только узнал, сразу кинулся в больницу, но, когда я ему отвечала, улыбка не сходила с его губ, будто бы мы были здесь одни. Наверное, он и правда не замечал притихших, усевшихся по разным углам мотоциклистов. Все расспрашивал меня о том, как я умудрилась оказаться среди гонщиков, но это я бы предпочла рассказать своему другу в последнюю очередь.
Я и вправду ужасно ревновала Чанеля к той девушке, что сидела у него на байке, и не собиралась так просто прощать его за этот Новый год, даже зная, что он ее отшил. Но ничего не могла поделать с тягой к этому парню, сводящему меня с ума.
Мне звонила Хана, которая все еще была у родителей, но я так и не решилась рассказать ей по телефону о моих новогодних приключениях под прицелами глаз двух враждующих коршунов. Джерима сплавили очень быстро — меня забрали сдавать анализы, и парни сказали ему, что я буду нескоро, а он спешил на репетицию в студию. Когда я вернулась из лаборатории, они все еще сидели в креслах по разные стороны и дожидались меня. Бэкхену точно некуда было спешить, а вот почему Чанель по-прежнему был здесь, я не понимала. Более того, я не знала, почему эти двое так не любили друг друга, и мне чертовски хотелось узнать об этом, но, пока они были вместе, я не рисковала. Собиралась спросить Чанеля сразу же, как только Бэкхен уйдет в свою палату.
— Мне сказали, что меня выпишут через пару недель, когда ребра почти срастутся, — первая нарушила я угнетающую тишину, и оба ответили мне кивками. — Хирург Чхве сказал, что я иду на поправку удивительно быстро, уже даже хожу!
— Просто в моей крови содержится много силы, — хмыкнул Чанель, перекидывая ногу на ногу и устремляя свой взгляд в мои глаза. Я поперхнулась, когда Бэкхен прищуренно стрельнул глазами в Пака.
— Ты умирала от потери крови? — тихо спросил Бэкхен.
— Не то чтобы прям умирала… — я уселась на свою кушетку.
— Она умирала, — перебил меня Чанель. — И если бы не я, она бы умерла, потому что была повреждена вена и кровотечение долго не могли остановить.
— Значит, ты поделился своей кровью? — Бэкхен как-то странно грустно на меня посмотрел.
— Конечно, как я мог ей не помочь, если у меня оказалась нужная? Я бы… — Чанель снова посмотрел в мои глаза, и мое сердце где-то там перевернулось, — не выдержал, если бы она умерла.
Это было выше моих сил — слышать, что он говорит, встречаясь с его глубокими и слишком проницательными глазами. Это было слишком — знать, что он чувствует, понимать, что он делает, и мысленно умирать каждый раз, когда он говорит нечто подобное. Слишком рано для моих ушей. Я не знала, что он может быть таким нежным и таким трогательным. И я приходила к выводу, что он не говорил, потому что знал, до чего может это меня довести. Влюблял в себя, но отталкивал своим поведением. Он все знал, с самого начала, и не привязывал меня к себе, потому что искал свободы от всего, что могло его тянуть назад, домой.
Сейчас он раскрывался, и, черт возьми, он давал мне надежду, что больше не исчезнет.
— Хватит, не драматизируйте тут, — нашлась я, не собираясь так просто поддаваться чарам Пака. — Я не умирала и не умерла бы. Вы от меня так просто не отделаетесь! — я многозначительно посмотрела на Чанеля, как бы говоря, что именно он бы не отделался от меня так быстро. Уголки его губ поползли вверх.
— Я рад, что ты идешь на поправку. Я узнал все, что мне нужно было, — Бэкхен встал и поковылял на костылях к двери. — И еще. Дани? Прости меня, все же я частично виноват. Ты вместе со мной попала в эту аварию, мне не стоило брать тебя с собой.
— Это же парень из твоей команды, — тут же вспомнила я. — За что он так с тобой?
— Он не с ним так, — мрачно заявил Чанель, — а с тобой.
Я поджала губы.
— В смысле? Зачем им я?
— Шинхен в первый раз до тебя не добрался, я помешал. Теперь он решил извести тебя. И я боюсь, что это не все, на что способен он и его дружки. Если ты дружишь с головой, — Чанель посмотрел на Бена, — то уходи оттуда как можно скорее.
— Сам разберусь, что мне делать, — огрызнулся Бэк и скрылся за дверью.
Я тяжело вздохнула. Для меня потрясений было сегодня достаточно. Чанель встал с кресла и направился ко мне, развел руки, чтобы обнять, но я остановила его, ладонью упираясь в плоский живот под чистой черной футболкой.
— Что не так? Все ушли!
— У меня все еще сломаны ребра, помнишь?
— Сдались мне твои ребра, — проворчал Пак и нагнулся ко мне. Его губы примкнули к моим, разжигая внутри новое пламя. Он настойчиво проник внутрь, проводя языком по зубам и прикусывая совсем слегка губы, оставляя влажную дорожку от уголка до уголка. Он игрался со мной, слишком серьезно, заставлял отвечать, хотя я собиралась его оттолкнуть. Но как я могла это сделать? Я и в самых заветных мечтах не представляла, что он будет меня целовать так сразу, так страстно. Я боялась, что я совсем не привлекательная и не нравлюсь ему как девушка, и, даже если однажды он обратит на меня внимание, такие поцелуи, как сейчас, будут нескоро. Но я забывала о том, какой «плохой» парень Пак Чанель, что детские игры глупой фантазерки меня его не интересуют.
— Наглец, — буркнула я, — кто разрешил тебе меня целовать?
— Вот еще скажи, что не хотела этого, — Чанель уселся в моих ногах, оставляя покрасневшие губы в покое и беря меня за руку.
— То, что ты сказал при Бэкхене, — это правда?
— Что именно из того, что я сказал? — он выгнул брови. — Хотя погоди. Все, что я при нем сказал, — чистая правда. И все-таки, что именно?
— О том, что если бы я умерла…
— Я бы как минимум очень расстроился и выпил бы за успокоение твоей души, — кивнул Чанель, заставляя меня открыть рот от удивления. — А потом бы надрался так, что в беспамятстве прикончил бы Бена.
Я ударила его по плечу свободной рукой. В ребрах кольнуло, и я вернулась обратно на подушку в полусидячее положение.
— Шучу я, — засмеялся он, смотря, как мои щеки начинают краснеть от злости. — Но ты бы так быстро не умерла, я бы не позволил. Пришлось бы немножко помучиться, но я бы так просто не отпустил.
— Значит, ты не собираешься уезжать? — я сплела его пальцы с моими. — Не исчезнешь из моей жизни больше?
— Не люблю давать подобные обещания, да и что это вообще? Но я же сказал, что я хочу быть рядом? Если бы это было не так, я бы давно ушел.
— Просто ты всегда меня игнорировал…
— Чтобы ты не влюбилась раньше времени. Но у тебя как-то сработало все наоборот.
— Я тебя люблю, Чанель.
— Я знаю.