***
ㅤ ㅤ ㅤ — Мисс Мартин, это обычное обследование. — Меня же не изнасиловали! — воскликнула она, скрестив руки на груди. — Мы просто докажем обратное, — спокойно сказала доктор. — Тем более вы не посещали гинеколога полгода. Вам как раз пора провериться. — Ладно, — выдавила девушка и все-таки пошла в смотровую. «Нам нужно взять вашу кровь, мисс Мартин», «Нам нужно сделать анализ на то-то, то-то, мисс Мартин». Ужасная слабость — вот, что вам нужно. И браво! Вы добились своего. Хочется спрятаться и закричать. Но не может. В больнице и так слишком много людей, которые хотят решить все свои проблемы криком. Поэтому она и молчит. Гордо поднимает голову, выпрямляет спину, душевно падает в три погибели, но молчит. Стайлза не было в палате. Девушка устало упала на кровать и закрыла глаза. А Эллисон быстро бежала по лесу, задевая сучья и ветки. Они оставляли царапины на руках, но она продолжала бежать. В ее руках был арбалет. Она остановилась. Сердце быстро билось, Эллисон попыталась отдышаться. Оглянулась. Она от кого-то бежит или же кого-то ищет? Лидия не сразу поняла, что она уставилась на нее. На нее. Но мгновение назад лишь наблюдала, а теперь стояла босиком и в больничной сорочке посреди осеннего леса. — Эллисон? — робко позвала Лидия. — Не нужно было, — строго отозвалась она. — Не нужно — что? — Позволять ей обратить тебя, — также строго ответила Эллисон, наставляя на Лидию арбалет. — Что? Рыжая попятилась, как вдруг стрела вонзилась ей в живот. Моментальная пульсирующая боль накрыла ее, и она закричала. Так громко, как могла, а Эллисон упала упала на колени, закрывая уши. Лидия вскочила, дверь открылась, и к ней подбежал Стайлз, успокаивающе укутав в свои объятья. Стюарт закрыл дверь и вяло подошел к кровати, оперся на ее изножье. Лидия успокоилась и посмотрела на него — у него в его руках была большая красная папка. Он поджал губы, когда они встретились взглядами. — Всего лишь кошмар. Что-то случилось? — она снова посмотрела на папку. — О нет, — ответил Стюарт. — Ничего такого. Как ты? — Хорошо. — Хорошо? — удивился Стайлз. — Ты полночи дрожала, на твоем теле двадцать синяков, а на ключице красуются огромные царапины! — Ключица уже не болит. — Лидия уставилась на открытую дверь в ванную комнату. — Что? — одновременно спросили братья. — Тебя чуть заживо не вскрыли, а тебе не больно? — Стюарт прищурился. Лидия начала медленно отдирать бинт, на который раз сто наклеили толстый и широченный пластырь, чтобы «ненароком не отвалилось по среди ночи». — Э-э! — воскликнул Стайлз, поднимая руки, но потом замер. Ее кожа была белая в местах, где был пластырь, и теперь казалось, что не это место краснеет, а остальная кожа белеет в тон ему. Но самым главным оставалось то, что царапины исчезли. Испарились! Вуаля! Фокус удался, мистер Фокусник! Раскройте же нам его секрет! Но Фокусником была и осталась девочка, которую Лидия боится больше жизни, смерти, или с чем там еще сравнивают. Ну вот, она боится ее сильнее, чем это и в миллион раз. Стайлз открыл рот, а Стюи вытаращил глаза и поднял брови. Девушка вскочила с кровати и понеслась к зеркалу в ванной. Обычно, когда пропадает какое-либо уродство на теле (пусть даже и маленькое), мы облегченно выдыхаем и спешим за новыми приключениями на свою задницу, чтобы вновь увековечить какой-нибудь поступок на своем теле, как на каком-нибудь памятнике. Ну а дальше все идет по кругу. Бесконечному кругу: заживет, ударимся, заживет. Но Лидия выдохнула совсем не облегченно, а скорее с ужасом, — у нее сейчас мир перевернулся с ног на голову. — Что за?.. — прошептала она, руками исследуя ключицу в поисках царапин. Как-то молниеносно и бездумно перевела взгляд на отражение лица и заметила, что оно порозовело, а цвет глаз изменился. Она готова поклясться, что секунду назад они были совершенно другого, такого родного зеленого цвета, а сейчас на нее смотрят два уродливых фиолетовых глаза! Ужасно смешно: она всегда хотела голубой, ну или из этих тонов цвет, а сейчас от страха готова на стенку лезть. — О боже, — выдавила она. — Лидия? — Стайлз медленно, будто остерегался, подошел к дверному проему. Мартин медленно повернула голову, уставившись чужими глазами, отчего он оторопел. Стюарт подлетел к брату и рывком остановился, чуть врезавшись в его плечо. У него была такая же реакция. Две пары медовых глаз уставились на нее, заставляя чувствовать себя крайне неприятно. Господи, это даже бесить начинает! Опять голоса. Они появились внезапно, оглушая, и девушка часто задышала, упала на колени, прикрывая уши руками, и закричала. Закричала нечеловеческим криком. Как в ее сне. А может это до сих пор сон? Лидия резко вскочила на кровати, глотая ртом воздух; в палату зашел Стайлз, а за ним и Стюарт с синей папкой. — Все в порядке? — ласково спросил Стайлз. Лидия закивала. — Просто кошмар, — (в какой раз) объяснила девушка и легла обратно. «Сны-матрешки», — сделала в уме заметку. Рефлексия свойственна обычному человеку. — Вы уже разобрались с тем оборотнем в лесу? — спросила она, подкладывая руки под голову. — Это был не оборотень. Кто-то сделал все, чтобы это было похоже на оборотня, но это не оборотень. Дерека не проведешь. Он нашел примерное место трансляции звука. Стюарт кинул папку на кровать, раскрыл ее и ткнул пальцем на дом на карте. — Вот. Отсюда он раздавался. Лидия подползла к карте. Стайлз стоял сзади и положил руку ей на спину. — «Дом Крика»? — Стайлз поднял одну бровь, и пара посмотрела на Стюи. — Прекрасно, — нахмурилась Лидия. — Ну... Стюарт хотел все объяснить, но тут объяснять нечего, поэтому только и развел руками. Вроде все понятно: Лидия закричала, всех на уши поставила, а сейчас в больнице. Выглядит, как труп (правда сейчас, надо заметить, уже лучше), ест вегетарианские завтраки/обеды/ужины и мучается от кошмаров. Ее никто не понимает, потому что никто не переживал нападение какой-то странной девочки-ведьмы. И сейчас сказать об этом? Нет уж, извините. Чувство сострадания у него еще осталось. Но то, к чему он вел и без слов понятно. И Лидия спрятала глаза, опустив их на карту, выдавив: «Что еще?» ㅤ ㅤ ㅤ***
ㅤ ㅤ ㅤ Конец октября и ноябрь выдались тяжелыми. Уже давно выпал снег, а Лидия до сих пор засыпала только под таблетками, и просыпалась лишь вскочив на кровати или закричав. Стайлз смотрел на нее и понимал, что это психика. Он всем своим видом выражал сочувствие и продолжал делать ей завтрак, рассказывать про что сегодня была лекция, а недавно даже прочел ей «Щелкунчика». Уже декабрь и он подумал, что Лидии понравится, если ей почитают про Рождество. И оказался прав: его голос усыпляюще скользил по строкам, девушка улыбалась и смотрела на его губы, а потом уснула. Без таблеток, без ужасных снов и проснулась первая. Ну надо же. Стайлз умиротворенно посапывал. Одна прядь его волос лежала кое-как, и Лидия поправила ее. Через пять минут она стояла на кухне и делала блинчики, а через пятнадцать пришел сам Стайлз. — О как, — произнес он, когда увидел ее у плиты. Сейчас бы неплохо подойти сзади и начать приставать к ней, потому что а) у него не было секса полтора месяца и б) Лидия снимает белье, когда ложиться спать, и сейчас под этой длинной футболкой ничего нет. Он мысленно простонал и уселся на стул. Чем больше проходило времени с их последнего раза, тем тяжелее ему было смотреть не нее по утрам: идеальные рыжие волосы, тонкая шея и талия, грудь, которую, блин, он каждый день вспоминает по памяти, и ягодицы, на которых он давно не оставлял синяков. В голове сразу всплывало: «Сейчас у нее тяжелый период, и если я начну приставать, то буду выглядеть, как последний озабоченный», но это перестало действовать сейчас. Твою ж мать. Лидия стояла и перемешивала тесто, а потом подняла ложку и тесто, естественно, потекло по руке. Что сделала Мартин? Слизала, блин! Слизала. Бежевую. Жидкость. Стайлз сглотнул. Он, конечно же, представил похожую ситуацию. — Пойду зубы почищу, — он разжал кулак и ушел. Он не видел, но Лидия пошло улыбнулась уголком губ. И он реально стал чистить зубы. А что еще делать? Играть с собой? О нет, он оставит это для Лидии, а потом еще будет победно улыбаться, это уж точно. Он вышел из ванны и столкнулся с ней. В ее руках до сих пор была эта гребаная ложка. Капли большими брызгами попали с ложки на его ключицу, одна маленькая на подбородок, а вторая на нижнюю губу. — Оу, — неловко протянула она. Они стояли вплотную. — Прости... — Лидия, что... Не смог договорить. Его рост сыграл ей на руку, и она начала слизывать капли с ключицы. А он так и продолжал стоять с открытым ртом. Ее действия были не обдуманными, но определенно призывали вызвать возбуждение, поэтому он виновато зажмурил глаза и откинул голову, когда у него встал. Будто это в первый раз у них. Произошедшее с Лидией все изменило; он не мог как раньше сорвать с нее эту тупую одежду, кинуть на кровать и заставить просить быть быстрее. В этот раз все было очень медленно, аккуратно и нежно. Нежно посадил себе на бедра, аккуратно донес до кровати и медленно вошел. — Сколько мы еще будем одни? — спросила она, когда он плюхнулся рядом с ней. — Часов шесть-семь, — он взглядом пробежался по ее обнаженному телу. — Хочешь еще раз? — ухмыльнулся он и потянулся, чтобы поцеловать ее шею. Лидия улыбнулась, а потом поняла, что придется взять ситуацию в свои руки. Все эти бережные поцелуи просто веют заботой, но от них она чувствует себя маленькой девственницей, поэтому быстро уселась на нем и оказалась сверху. Стайлз аж удивился. А она, все улыбаясь, игриво начала спускаться вниз, руками поглаживая его тело и выгибая спину, отчего Стайлз снова почувствовал тяжесть в паху.ㅤ ㅤ ㅤ ㅤ***
ㅤ ㅤ ㅤ Каждому студенту дали задание: написать статью на индивидуальную тему. Кире, например, дали «Погрешности в политике Юлия Цезаря», а Эллисон — «Влияние издаваемой литературы на правительства различных стран в средние века». Лидии дали тему полегче и перенесли срок сдачи курсовой из-за справки, которую написал психиатр, но она пока даже не начинала ее писать. Кира и Эллисон сидели в кафетерии, попивая кофе, выискивая нужную информацию для статьи. За окном играла вьюга; мимо проходившие люди закрывали лица шарфами. Посмотрев на них, невольно пробегает дрожь, а руки ложатся на такой теплый стакан с кофе. — Ты и Кира, быстро собирайтесь и дуйте в ближайшую Икею, — сказал голос в трубке. Это был Стюарт. — Медленнее, жеребец, — отозвалась Эллисон. — Зачем нам в Икею? Кира оторвала взгляд от ноута и посмотрела на подругу. — Я, Дерек, ищем охотников, и мне нужна доска, чтобы вешать на нее все, что связано с этим делом, — он говорил быстро и отчетливо. — Ты написал статью? — Да. — Врешь? — Да. — Через сколько подъехать? Кира всплеснула руками. Стюи назвал время, и через пять минут они оделись и вышли из кафе. — Что ему нужно в Икее? — спросила Кира, когда они остановились у перехода. — Доска какая-то. — Для чего? — Они с Дереком ищут охотников, которые подстроили нападение на Лидию, и, кажется, всех остальных. — «Они с Дереком», — выделила Кира. — Лидия сказала, что они лишь друзья, — Элли перевела на нее взгляд и прочла в глазах подруги: «Ну да, конечно». — Что? — Охотно верю, — наконец отозвалась Кира. — Ты ей не веришь? — Лидии-то я верю, а этим двум — нет. Здесь что-то еще... — Что-то еще? Загорелся зеленый, и они пошли по переходу на другую сторону Амстердам авеню. — Ага, — подтвердила девушка. — Спорим на тридцать баксов, что между ними что-то есть? Эллисон осуждающе посмотрела на нее. — Ой, да брось! Нет — так нет! Тогда я тебе должна тридцать долларов, а если да, то... — Ла-адно, — протянула Элли, перебив Киру. — Хорошо. Через полчаса (с небольшим опозданием) они встретили Стюи в отделе диванов. — Хорошо устроился, — поприветствовала Кира. — А вы опоздали, — ответил он, вставая с дивана. — Вперед. — А почему ты не пошел с Дереком? — невзначай спросила Кира, и, конечно же, это было специально. — Он занят. Но хорошо, что вы пришли, — он улыбнулся. — Если бы не пришли, то ты бы заставил нас прийти, — сказала Элли и поймала его радостный взгляд. Он шел впереди и вел их все дальше вглубь магазина. Кира коротко смотрела на Эллисон, будто пыталась что-то сказать, но боялась, что он услышит. На очередном повороте он отошел на безопасное расстояние, и Кира схватила подругу под локоть, замедляя шаг. — Причесался. — Всегда причесывается. — Веселый, — продолжала аргументировать Кира. — Если исключить всю пошлость из его речей, то получится то, что мы сейчас видим. — Сочувствует окружающим. Эллисон не ответила, а задумчиво уставилась на его затылок. Это и впрямь на него не похоже: когда они познакомились состраданием и близко не пахло. А совсем недавно он волновался за Лидию (одной ночью она проснулась с криками, из-за чего Кире пришлось уехать обратно к родителям), как за родную. — 3:2, — произнесла Кира после долгой паузы с нескрываемой победой в голосе. Эллисон хмыкнула. Стюарт обернулся, рукой указывая на прозрачную доску. — Нашлась, родимая! — подыграла Кира. — А то, — довольно ответил он и подошел ближе к ценнику. — Тысяча четыреста? — Чего? — Эллисон вмиг стала серьезной. — Ты смотришь цену доски три метра на один, — объяснила Кира. — Пятьсот долларов! — она тыкнула на ценник поодаль, посмотрев на него. Стюарт замер. У него появилось тупое ощущение, будто он не может контролировать собственное тело. Будто дышать не может. Он знает, как это делается, но ничего не мог поделать, — тело не слушается. Ему оставалось беспомощно стоять и молиться, чтобы кто-нибудь заметил, что он не в порядке. — Стюарт? — вернула его Юкимура обратно — он встрепенулся. — Да, пятьсот, я понял, — протараторил, уходя прочь. — Ты куда? — Склад дальше, — сухо произнес Стюарт, не оборачиваясь. Девушки переглянулись. Его взгляд — обеспокоенный, какой-то отдаленный от происходящего — направлен вперед, перед собой. Он тягостными шагами продолжает идти до большого склада. Грудь медленно поднимается и опускается; глаза видят, как в тумане. Да вообще все происходит как-то медленно, затруднительно и мучительно долго. Так долго, что бесить начинает. Голова кружится. Это очень напрягает. И сейчас он не помнит, как дошел до этого гребаного склада. Потому что когда доходишь, то помнишь все, что попадалось глазам по пути, например, ту милую старушку с внучкой или пьяных подростков на лавочке, девушку, у которой такая фигура, будто она не ела сладкое всю свою жизнь, или двух-мальчиков ботаников в круглых очках и с книгами в каждой руке. Ничего подобного. Пустота. Сходить к врачу… Стоит говорить, что он боится врачей? В прошлый раз он отделался легким «ладно», но сейчас и сам понимает всю серьезность ее слов. Но это же страшно. Эти врачи. Поколупаются в тебе, а потом бросят гулять с прописанными таблетками. А ты беспомощно разведешь руки и скажешь: «Надо так надо». Прямо как в школе. И тошнить от себя будет больше, чем от всех этих уродов. Терпеть этот кошмар снова? Нет, спасибо. Лучше молчать в тряпочку, чем эти издевательства. Стыдно же быть больным, зазорно жаловаться всем подряд и хочется провалиться сквозь землю, если кто-то еще узнает о его слабостях. Но так даже лучше. И тем не менее сейчас он ищет нужный идентификационный номер, перебирает коробки, смотрит, что именно там лежит, а сзади подошел консультант. — Вам помочь? — спросил парень, а он услышал лишь австралийский акцент. — Что? — Стюарт перевел на него невинный взгляд и увидел, как сзади подходят Кира и Элли. — Вам помочь? — повторил австралиец. — А, нет, спасибо. — Тогда я уберу это. Это был довольно смуглый австралиец, полный, коротко стриженный и уже со вторым подбородком. И чем-то напомнил того придурка Томми из оружейного магазина. Он стал запаковывать коробки, которые пооткрывал Стюарт. — Ты куда убежал? — спросила Эллисон, когда они подошли к нему; в их руках была всякая фигня для дома, которую обычно берут девушки, когда попадают в Икею. — А че копаться? — он открыл другую коробку и услышал недовольный выдох мученика-консультанта. — Это восьмой ряд, а нам нужен девятый, — сказала Кира и заметила, как он тяжело выдохнул. Стюарт с треском бросил коробку на место, и девушки почувствовали нотку злости. ㅤ ㅤ ㅤ***
ㅤ ㅤÓlafur Arnalds (feat. Arnor Dan) – So Far
Лидия сидела на кухне за столом, а напротив сидел Стайлз и уплетал ужин. Она услышала звук смски и посмотрела на телефон. «Пришли результаты Ваших анализов, которые сделал гинеколог. Пожалуйста, явитесь за ними. Они были перенаправлены доктору Смит из больницы Святого Патрика». Девушка начала собираться и, не ответив на вопросы Стайлза, ушла. Стюарт ехал в метро, морально готовясь к вынесению приговора. А в метро слишком много народу было. Мешало думать. В детстве его трясло от переполненных людьми помещений. А сейчас что? Сейчас то же самое, только он научился скрывать это. Он вяло тащил себя по людной улице, обходя пьяных стороной. Откуда-то издали послышался громкий женский смех, а прямо перед ним один мужик врезался в другого и стал орать на него. Грубо. И глупо. Стюарт засунул руки в карманы куртки и подошел к больнице. — Мистер Стилински, доктор Симмонс ждет вас, — объявила хорошенькая медсестричка и ушла прочь. Он поднялся с кресла. Мартин доехала на такси и тут же вбежала в здание. — Простите, кабинет доктора Смита на каком этаже? — спросила она, когда подошла к стойке медсестры. Пятый. Пятый этаж. Лидия поднялась на пятый этаж и пошла по бело-зеленому коридору. На белых стенах висят детские рисунки со всякими жирафами, слонами и прочими животными. Что они делают в гинекологическом отделении? Лидия постучала в дверь. По ту сторону кто-то сказал войти, и она открыла дверь. Оказалось, что доктор Смит — это женщина средних лет, а не мужчина, как она себе представляла. Ну, оно и к лучшему. — Я Лидия Мартин, — представилась она. — Мне сказали, что у вас мои анализы. — Мартин? — Да. — Хм, — доктор стала копаться в бумажках. — Ах да, мисс Мартин… Присядьте, — указала она на стул напротив, и Лидия послушно села. Доктор Смит задумчиво всматривалась в ее анализы, отчего Лидия нервно поерзала на месте. — Вы не бойтесь, — начала она. — Бесплодие в миллионы раз хуже, чем ваш диагноз. — Что? —Лидия округлила глаза. — Число ваших клеток для оплодотворения резко сократилось, и если это продолжится, то… — она посмотрела на Лидию. Та испуганно уставилась на нее. — Если вы хотите детей, то вам нужно родить до двадцати, — коротко изложила докторша, решив перестать пытать ее. Лидия закрыла глаза. Стандартный осмотр, а потом допрос о том, что его беспокоит. Приступы непреодолимой сонливости, каталепсия, внезапная утрата мышечного тонуса, кошмары, потеря ориентации, слуховые галлюцинации. Выбирайте, что хотите, Док! У нас тут лавка симптомов! Врач записал что-то в его карту с таким лицом, будто приговор вынес. — Нарко, что?.. — нагнулся Стюарт и попытался прочесть. — Нарколепсия, — сказал доктор. — Я даже наркотики не принимаю, — как-то очень весело выпалил Стюарт. — О, я знаю, — он снова посмотрел в его карту. — Но лечится, к сожалению, ими. Стюарт поднял одну бровь. Док начал писать рецепт, а потом протянул ему листочек. На нем гордо красовалось «амфетамин». Стюарт поднял вторую бровь и слегка улыбнулся. — Не злоупотребляйте, — предупредил доктор. — Даже и не думайте. Они лишь убирают симптомы. — Разве это не то, что должны делать таблетки — убирать симптомы? — Он посмотрел ему в глаза и увидел сожаление. — Таблетки всегда что-то да лечат, — ответил доктор. — А меня они не вылечат, что ли? — Вы больны психически. Так что да, они уберут лишь симптомы. Навалила сокрушительная печаль. Он понуро опустил голову. — Заходите ко мне каждую неделю, — продолжил мужчина, снова что-то записывая в его карте. — Теперь вы под моим наблюдением. Стюарт встал, снял со спинки стула свою куртку и собрался уже уйти, как вдруг доктор окликнул его. — Стилински? — Да? — Только не приходите в Рождество. Рождество. Скоро Рождество. ㅤ ㅤ ㅤ