***
ㅤ ㅤ ㅤ Кира, Эллисон и Стайлз успешно сдали зачет по правоведению. Как и Лидия. Поэтому Юкимура, набегавшись и натерпевшись за день, разрешила себе расслабиться на уютном диванчике в гостиной напротив телевизора. «Серия жестоких убийств произошла на этой неделе по всему Манхэттену. Изувеченные тела находили с Верхнего Ист-Сайда до Чайна-Тауна, поэтому полиция призывает не выходить на улицу после восьми часов вечера», — это все, что услышала Юкимура, потом она заметила, что нервно теребит пульт и бросила его на диван. «Кошмар!» — подумала она и позвала подругу: — Лидия! Прошло несколько секунд, Мартин появилась около арки, соединяющую коридор и гостиную, вопросительно поднимая бровь. На ней был фартук с цветущей сакурой, который Кира сшила сама и подарила ей на Рождество еще до их переезда в Нью-Йорк. — Что? — спросила Лидия. — Иди сюда, — похлопала Кира рукой по дивану, и та устало выдохнула. — У меня спагетти варятся. — Это быстро! — Хорошо, — все-таки подошла они к дивану и села рядом. — Сейчас… Кира взяла пульт и начала перематывать выпуск новостей на нужный момент. Входная дверь открылась и в квартиру ввалились Стайлз и Стюарт, которых Кира тут же позвала, лишь увидев в прихожей. Стюарт уже направился к ним, как вдруг остановился из-за бессмертного женского крика Мартин, она указала на его ботинки, и ему пришлось вернуться назад, чтобы разуться. Стайлз издал смешок и с победной улыбкой пошел к девушкам, оставляя брата в одиночестве. Он подошел к Лидии, хотел поцеловать в губы, но та подставила щеку, поэтому ему пришлось оставить поцелуй девятилетнего мальчика. — Давай быстрее, — скомандовала Лидия Стюарту, стараясь не смотреть на Стайлза. — Да, капитан! — выкрикнул Стюарт. А Стайлз тем временем сел рядом и приобнял ее. Девушка почувствовала резкий укол вины из-за того, что до сих пор не рассказала ему правду и слегка поежилась. Уже декабрь, а они еще не поставили рождественскую елку. Она должна стоять слева от дивана (по плану Эллисон), в свободном углу, справа от нее, стоит телевизор лицом к зрителям. Другая сторона комнаты заставлена двумя книжными шкафами и камином (пришлось сделать небольшую перестановку). Включали они его редко (после всех инцидентов в их жизни), но на Рождество договорились все-таки зажечь, а потом поставить по середине гостиной стол, который сейчас стоит на кухне, и отпраздновать. Хоть Кира еще и не знала, где именно будет праздновать (с семьей или с друзьями), но активно принимала участие в выборе блюд и фильмов к просмотру, украшению интерьера, в общем, всячески помогала Эллисон, а Лидия продолжала кивать, как китайский болванчик, читать книги, которые задавали прочесть еще неделю назад, и готовить. Настроение, скажем так, у нее было не очень: редко выходила из дома, постоянно витала в своих мыслях, пропуская важные монологи Киры по поводу учебы, и вообще вела довольно равнодушную к окружающим и к себе жизнь. Конечно же, продолжала заботится о Стайлзе, но от всех этих однообразных «иди ешь», «дай поглажу» и «будь осторожен» в сон клонило. Кира ударила бы человека, который сказал бы, что у Мартин все в порядке и это лишь посттравматический синдром. Нет, это точно не он. Стюарт вприпрыжку добежал до углового дивана и плюхнулся рядом с братом как раз-таки в мягкий угол. Лидия подумала, что он слишком уж резвый для больного, а потом вспомнила про назначенные ему наркотики в виде безобидных таблеточек и обратила свое внимание обратно на телевизор. — Вот! — Кира сидела все это время и медленно перематывала к нужному моменту, иногда, сильно увлекшись, проводила языком по верхней губе, не обращая внимания на происходящее, но их поцелуй ей показался немного странным, и она поспешила увести взгляд, а сейчас с уверенностью нажала на кнопку «play». «А теперь к главным новостям: серия жестоких убийств произошла на этой неделе по всему Манхэттену. Изувеченные тела находили с верхнего Ист-Сайда до Чайна-Тауна, поэтому полиция призывает не выходить на улицу после восьми часов вечера, предупреждая, что убийца до сих пор не найден. Ранее сообщалось о трупах в Гарлеме, но тела каждый раз пропадали, хоть очевидцы и утверждали, что точно их видели и давали описания. По описаниям составили фото-роботы четырнадцати жертв, каждую из которых опознали близкие и подтвердили об их исчезновении. Сейчас в городе объявлен предрождественский траур в память о…», — далее последовали незнакомые им имена, и Кира выключила звук. Стюарт подполз к телеку и стал всматриваться в фотографии, которые показывали с мест преступлений, пока диктор продолжал читать имена погибших. Лидия хотела сказать, что у него и так нервы шалят, а он еще себе бесплатное кино устроил, но вовремя прикусила язык, а потом он выхватил пульт из рук Киры и нажал паузу. — Что это? — он тыкнул пальцем в телевизор, когда показали одно из тел в окровавленном снегу. Вообще-то, показывать такое в новостях не очень гуманно, многим (даже большинству) это неприятно, но главное было то, что Стюарт указывал на странный знак высеченный на груди какого-то парнишки. — Я уже видел этот знак, — хором сказали близнецы и переглянулись. — Как это видели? — удивилась Кира. — В больнице и лесу, — ответил Стюарт. — Во сне, — тихо, будто стеснялся, сказал Стайлз. — Во сне? — Лидия впервые за вечер посмотрела ему в глаза и почувствовала, как сердце ускорило ритм. — Да. — Он сделал большую паузу, и она ощутила неприятное напряжение, инициатором которого сама и была. — Это ужасно, — сказала Кира. — Что именно? — Лидия была только рада занять себя беседой, а не сидеть в неловкой тишине. — Эти убийства, похищения, а еще этот траур. — Она села в позу лотоса. — О, это не просто убийства, — вдруг заявил Стайлз. — Это способ показать власть. В древние времена люди выставляли мертвые тела на всеобщее обозрение лишь для подтверждения того, что они выше всех, — так сказать, элита всея общества. Конечно, такой способ усмирения давал им власть, но сейчас такое не прокатит. Поэтому это не выражение власти, а празднование. Убийцы показывают нам свои достижения. Наша главная проблема заключается в том, что мы обращаем внимание на действия, а не на их причину. Мы не видим очевидного. Мы видим, запоминаем, сопоставляем, но не делаем выводов. Лидия хотела возразить, ведь это не совсем правильно, но не решилась. Стайлз понял, что процитировал самого себя. — Беда современного мира, — просто ответил Стюарт, хотя должен был пошутить про такую речь, а потом замер и скривил гримасу. — Чем пахнет? — Блин! — вскочила Лидия и побежала на кухню. Стюарт выжидающе посмотрел на брата, и тот наконец среагировал и пошел за ней. — Дети, — сказала Кира, когда Стайлз ушел, и Стюи улыбнулся. — Чего ты такой радостный? Скоро Рождество, а на улице траур. — А мне плевать на этот траур. — А если ты будешь следующий жертвой? — Не буду. — С чего ты так решил? — Чуйка подсказывает. — Чуйка? — Ага! — он снова улыбнулся. — Это все равно, что идти по темному коридору: можешь наткнутся на что угодно. — У меня есть фонарик в телефоне, — напомнил он. — Ты можешь наткнуться на труп, — напомнила она. Стюарт посмотрел куда-то мимо ее плеча, продолжая сидеть на полу, а потом потер нос и поднялся. — Пойдем к этим детям. Я есть хочу. Стайлз тихими шагами вошел на кухню, наблюдая, как его девушка крутится около кастрюли со спагетти. — Лидия, — позвал он. Она удовлетворительно промычала, когда попробовала соус. — Что? — не оборачиваясь, спросила она, взяв другую деревянную ложку, начиная помешивать соус. — Что случилось? — Ты о чем? — Она встала вполоборота. — Ты знаешь о чем. Ты стала… отдаляться, — Стайлз медленно подошел к ней. — Неправда, — подняла она голову и посмотрела на него. Такие вещи лучше говорить, когда смотришь в глаза, а иначе будет казаться, что ты какой-то грешник на исповеди. — Тогда скажи, что не так. Его глаза, до безумия правильные, уговаривают или даже выпытывают истину, которую и так сложно сдержать. Рассказывать это сейчас точно не вариант, поэтому она решила сказать то, что давно накопилось. — Я девушка, пережившая нападение, у которой прошли все физические доказательства об этом инциденте за два дня, а еще чувствую себя психически нестабильной из-за кошмаров и голосов, которые слышу постоянно! Я боюсь выходить на улицу, потому что они появляются, когда много народу! Будто я их мысли читаю, будто я... — Ты не сумасшедшая, — тихо перебил он, и Лидия положила голову на его грудь, тяжело выдыхая — Ты мой Профессор Ксавьер. Лидия засмеялась. — Ты серьезно голоса слышишь? — Кто голоса слышит? — спросил Стюарт, когда зашел на кухню. — Лидия, — ответил Стайлз, и Кира открыла рот. Что ж ты такой честный и открытый, Стайлз. — Почему ты раньше не сказала? Когда это началось? — обеспокоено спросила она. Лидия закивала головой, мол, все хорошо, но самом деле она боялась что-то говорить. Она почувствовала, как по горлу растекается жижа дегтя: если она сейчас хоть что-нибудь скажет, то все услышат ее низкий и сорванный голос. Немного подождав, она все-таки осмелела и сказала: — Месяц назад... — (Все слушатели вскинули брови.) — Когда я впервые после госпитализации пошла в университет, то увидела что-то вроде видений о смерти профессора, который заменял у нас лекцию по политологии. — Миссис Соуч? — Да. Я видела, как в ее доме произошел пожар, как она вытаскивает своих собак из огня. Видела, как лежит в реанимации и задыхается, а ведь она в тот момент стояла передо мной. Меня заколотило, словно от панической атаки, я хотела закричать, но успела выбежать из аудитории. Все молчали, Лидия прошлась по ним взглядом. — А потом прошел слух по всему университету, что ее дом подожгли два наркомана, — и на ее глазах появилась влажность. — Почему ты раньше не рассказала? — переспросила Кира. — Потому что никому не нужны нытики, — сказала она, сняла фартук и пошла умыться в ванную. Холодная вода жгла кожу щек; к ней подошел Стюарт и, опершись на косяк двери, сказал: — Все ж нормально. Да и они вправе знать о твоих проблемах. Они будут помогать тебе. Но почему ты молчала? — Встречный вопрос, — посмотрела она на него. — Я на полпути, чтобы все рассказать, — тихо ответил он. — Тогда и я тоже. — Чтоб ты знала, таблетки... — Наркотики, — поправила она. — Они самые. В общем, они работают. Я чувствую себя гораздо лучше! Только во... — он сделал паузу на полуслове и уставился в пол. Лидия сдвинула брови. — Только что? — О боже... — последнее слово парень просто выдавил из себя протяжным стоном умирающего с примесью какого-то отвратительного звука, будто кто-то чудовищно фальшивил на смычковом инструменте. Лидия схватила его за руки, когда он попятился назад, но в следующий миг он уже лежал без сознания на полу в коридоре. С кухни прибежали Стайлз и Кира и с застывшем ужасом на лице приземлились рядом с ним. Стюарт очнулся на мягком диване, его накрыли каким-то цветочным пледом. Над ним сидела Эллисон, а за ней стояли все остальные. Стайлз грыз ногти. — Когда ты пришла? — вяло спросил он. — Десять минут назад. — Десять? — Ты пятнадцать минут провалялся в обмороке, — сказала Кира. — Почему так долго? — Язык заплетается, кажется, лучше слушать и молчать. — Ну, мы не врачи, мы не знаем, — ответила Эллисон. — Голодный обморок, — решился сказать он. — Гол… О господи, ну я же пасту приготовила! — наконец сказала Лидия и ушла; Эллисон похлопала его по плечу и пошла за ней. — Отдыхай, — сказала Кира и увела Стайлза. Когда все ушли, он закрыл глаза, и через минуту идеальный мужской голос сказал: — Это ведь не голодный обморок, да? — Что? — Он на секунду опешил, а когда увидел Дерека, то расслабленно выдохнул. — Конечно, не он. — Не врешь? — спросил Дерек, а живот Стюарта ответил протяжным урчанием. — А есть все-таки хочу, — улыбнулся он уголком губ. Дерек не улыбался. Стюарт посмотрел в потолок и шумно сглотнул. Хейл наверняка слышит его бешеное сердцебиение, потому что сейчас он формулирует мысль о том, как рассказать, что он заболел неизлечимой, чтоб ее, болезнью. Гугл рассказал ему многое, и в данный момент его накрывало холодными волнами волнения, по нему будто разливалась неприятная дрожь. Болезнь непредсказуемая. И «обморок» вам в пример. — Нарколепсия, — монотонно произнес он, продолжая палиться в потолок. — Я знаю, — Дерек накрыл его руку своей. — Да? Откуда? — Нашел прописанный на твое имя амфетамин. — Рылся в моих вещах? — Стюарт посмотрел ему в глаза, медленно повернув голову. — Пришлось. Стюарт снова улыбнулся. Лидия заперлась в ванной комнате и уселась на спущенную крышку унитаза, поддерживая голову руками. Не надо было его упрекать. Просто не надо было. Она сидела и ощущала, что потерянной быть некуда. Безысходность валила ее с ног, валила с поля боя с восторженным криком, восхваляя победу. Она смотрела на нее сверху вниз, а потом вонзала в сердце большое копье, наслаждаясь тем, как Мартин захлебывается. А Эллисон помогала Кире накрыть на стол. За самим столом сидел Стайлз, нервно постукивавший пальцами по деревянной поверхности. — Не нагнетай! — попросила Кира. — Ладно, — он положил руки на колени, долго выдыхая через рот. — Кстати, — сказала Эллисон, когда положила ему вилку и нож. Повернулась и ушла в коридор. Через несколько секунд что-то зашелестело, и она вернулась обратно, но уже с двумя конвентами, протягивая ему один. — Что это? — он взял и начал осматривать его. — Это лежало в нашем почтовом ящике. — Не написано от кого, — он повертел его в руках, вскинув брови. — А этот для Лидии, — Элли протянула второй конверт. Стайлз бросил первый на стол и взял другой, начиная его вскрывать. — Эй! Он ведь для Лидии! — возмущенно воскликнула Кира, скрещивая руки на груди. Стилински посмотрел на нее, а потом встал и ушел. — Хей, Лидс, — он трижды постучал в дверь. — Я скоро, — бесцветным голосом отозвалась она. Он не выдержал и открыл дверь. Перед ним оказалась сидящая на полу Лидия. — Эй, ты чего? — присел он к ней и взял ее за руку. Лидия долго посмотрела на него и кинулась в его объятья, оставляя влажные следы на его рубашке. — Тебе письмо пришло, — ласково сказал он, обнимая ее в ответ. — Хочешь прочту? Лидия промычала в знак согласия. Он провел одной рукой по ее спине, а второй развернул листок с письмом. — Уважаемая мисс Мартин, — начал он и замолчал. Лидия выдержала паузу, а потом заметила, что перестала плакать, и отстранилась. На его лице застыл испуг. Она вытерла слезы и спросила: — Что? Лидия схватила письмо, а Стайлз продолжал смотреть с тем же испугом, но уже на нее. Она быстро пробежала по письму глазами, почувствовав, как подступает новая волна слез. — Почему ты раньше не сказала? — дрожащим голосом спросил он. Это поражение. Лидия окончательно осознала, что пала в этом бою. Она перевела на него взгляд и не смогла ответить. А потом вскочила и убежала. В следующим миг Стайлз услышал, как захлопнулась входная дверь. — Что случилось? — спросила Кира с тревогой. — Она рассказала? — спросил голос сзади. Стайлз обернулся и увидел брата в компании Дерека. — Рассказала что? — Эллисон встала рядом с Кирой. — Что станет бесплодной после двадцати, — тяжело ответил Стайлз и сел на свое место за столом. Лидия села в машину и поехала, не зная куда. Была ночь со среды на четверг; на одном повороте она выехала на встречку, а потом резко вывернула руль, когда на нее поехала встречная машина. Толчки, непонятно, что за музыка и плюс сонливость, и плохое (просто ужасное) настроение сделали идеальную комбинацию, и когда она через два часа доехала до пристани, то врезалась в дерево. Датчик безопасности запищал и сработал автоматический вызов полиции — Лидия нажала отбой. Она не пострадала, а вот машина — да. Дерево затрещало, а из капота повалил дым. Она вышла из машины, захватив сумочку, и пошла к лавочкам, которые стояли у берега моря. Ей было плевать на эту тойоту. Берег, конечно же, замерз и покрылся льдом, но вдали еще осталось не замерзшее местечко, и она уставилась туда, переводя дух. Сидела так довольно долго, уже начала опускаться температура, по ощущениям стало около минус десяти, и она начала дрожать. Вскоре пошел снегопад. Снежинки ложились ей на волосы, создавая приятное чувство, словно тебя укутали в снежное одеяло. Появился легкий ветерок, со временем он стал сильнее, и Лидия снова задрожала. Она встала и направилась вдоль по набережной. Одинокий стук каблуков, или как почувствовать себя более неуютно на пустой улице. Прям как цитата для фильма. Она подняла голову. По небу клубились тучи, а в просветах между ними сияла группка звезд. Лидия остановилась у пришвартованного корабля и взглянула на телефон: десять пропущенных вызовов и шесть новых сообщений. Этого стоило ожидать. А над ней тем временем тучи расступились и Землю начинала освещать Луна. Ее свет был готов обрушится на планету, а она все это время стояла один на один со спутником. Лидия засунула телефон в карман полушубки, бросила взгляд на пустующую детскую площадку и ее передернуло. Чувство безразмерной пустоты разместилось глубоко под сердцем, и она снова задрожала. Ей не нужно было туда идти, но ноги сами несли. Чей-то силуэт остановил ее у песочницы. Она никогда бы не вытащила фонарик и не стала разглядывать, искать того, кого вроде бы увидела. Но делала это. Руки мерзли, а она водила по округе телефоном с фонариком. Тишина. Она зажала нос, когда почувствовала отвратительный запах, впрочем, если заметить, то такой же запах был и в Доме Крика. Или как там его назвал Стюарт? Она посмотрела вниз и испуганно взвизгнула, одновременно пятясь назад: перед ней лежали два трупа — мать и сын — с кровавыми отметками на груди. Пустую пристань оглушил крик. Кира лежала в своей кровати, а оттого, что не могла уснуть, тупо пялилась на шкаф, который стоял прямо напротив ее кровати. Часто ворочалась и рукой задевала штору — над ней висело окно длинной в полкомнаты, — а потом вдруг как ударилась левой рукой о белый комод и сдержанно промычала. Не выдержала и села на кровати, ногами ощущая мягкий белый ковер (под цвет комода), и сказала шепотом: — Как ты думаешь, с ней все хорошо? — Надеюсь, — шепотом ответила Эллисон. Она тоже не спала. — Я волнуюсь, — произнесла Кира, а потом энергично замотала левой рукой, отчего голос слегка задрожал. — Я тоже. Кира шумно выдохнула и посмотрела на подругу. Та лежала на кровати, на правом боку. Кира отметила про себя, что слишком уж четко все видит, хоть и темно. — Я не хочу спать, — добавила она. Элли открыла глаза и посмотрела на подругу. Она заметила, как спокойное лицо Арджент сменилось на удивление. — Ох ты боже мой! — Эллисон вскочила. — Что случилось? — Твои глаза! — Что с ними? — Они светятся! — Что? Не ответив на вопрос, она села к ней на кровать и ошарашенно уставилась на нее. — Эллисон, что происходит? — Кира встала и побежала к выключателю. Включив свет, она подбежала к зеркалу, но ничего не увидела. Обычный нос, волосы, губы и тем более глаза. — Что это было? Что ты увидела? — Кира повернулась к Эллисон — Что со мной было? — Я не знаю, честно. Но твои глаза горели, как у оборотня. Не успела Кира и удивиться, как дверь в их комнату открылась, и вошел Стайлз. — Подъем, — он посмотрел на Эллисон. — Мы едем в полицейский участок. — Зачем? — Кира нахмурила брови. — Лидия нашла два мертвых тела. ㅤ ㅤ ㅤ***
ㅤ ㅤ ㅤ Молодой офицер допрашивал Лидию, когда Стайлз, Эллисон и Кира приехали в участок на Уолл-стрит. Стайлзу дали заполнить какую-то проформу, потому что Мартин одну не отпустят. Он запнулся, когда выбор встал между «отец/мать», «муж/жена», «жених/невеста», «брат/сестра» и «другой родственник». Спрашивать о подобном крайне неловко, поэтому он черкнул галочку на «жених/невеста» и отдал документ. Он не «другой родственник». Другой родственник — это человек, который посылает тебе открытки на день Благодарения, Рождество, день рождения, но ты его никогда не видишь. Он точно не «другой родственник». Подруги встретили Лидию у двери в комнату допросов. Кира накинула на ее плечи пуховик и обняла. Эллисон что-то начала говорить, Стайлз не слышал что, он стоял у стойки дежурного полицейского и долбил по ней пальцами. Когда Кира на него посмотрела, то он кивнул на выход и пошел к машине. — Что с тобой случилось? — спросила Лидия, когда они поехали. Кира и Лидия сидели на задних сидениях, а Эллисон села на переднее; Стайлз вел машину. — Со мной? — спросила Юкимура. — Да. — Ничего. — Ты как-то изменилась. — Как? — она слегка изогнула бровь. — Не знаю, — Лидия поджала губы. — Но я чувствую, что в тебе что-то изменилось. Кира посмотрела на свое отражение в зеркало заднего вида. Она вспомнила удивленной тон Эллисон о ее «светящихся» глазах. — Так что с тобой случилось? — спросила Эллисон у Лидии. — Я стала свидетелем убийства. — Она смотрела перед собой. — Теперь, если найдут убийцу, меня вызовут на показания. Кира сжала ее руку. Стайлз, все это время сидевший перед ней, не сказал ни слова. Он молчит и не смотрит на нее, поэтому ей стыдно. Ужасно стыдно. Это его обычное поведение, когда он хочет кого-нибудь проучить, но она и сама знает о том, насколько плохо поступила, а это только добивает ее. Лидия сжала руку Киры и отвернулась в ближайшие к ней окно, смахнув слезу рукой. В ее комнате горел свет, как и во всей квартире. Уже половина четвертого утра, а Лидия сидит на кровати и читает. Ей снова не уснуть. Свет от торшера падает на книгу, она медленно водит пальцами по странице, чувствует приятное ощущение от гладкой офсетной бумаги. Перед ней кто-то кашлянул. Стайлз. Она подняла голову, а он сложил руки на груди. — Я, наверное, домой поеду, — хрипло сказал он. Конечно, поедешь. Лидия продолжала молча смотреть на него, а потом перевела взгляд на книгу. Стайлз закивал, закусив губу, и ушел, не закрыв дверь. Она решила, что он неслучайно так сделал: Стайлз хочет, чтобы она видела, как он уходит. Все еще продолжает свои нравоучения. Лидия посмотрела в коридор — ей попалась его спина для созерцания. Она подумала, что ключицы слишком заигрывающе выпирают и что давно не касалась его горячих губ. Хочется его окликнуть, но не может. Она продолжала смотреть на него, ощущая, как ком встает в горле, а потом вернулась к чтению. Маленький мальчик просит не убивать его, а когда кровь пачкает ее лицо, она просыпается. «Снова кошмар», — говорит себе Лидия, переводя взгляд на окно. Около него кто-то сидел на ее стуле. Сердце начало уже биться быстрее, она села на кровати, но успокоилась, когда такой родной голос сказал: — Прости, что разбудил. — Стайлз, — полувопросительно произнесла девушка. — Я думала, что ты уехал домой. Ты здесь из-за меня? Было очень по-детски наивно задать такой вопрос. Но тем не менее: — Ага. — Он хотел сказать, что мама бы его убила за то, что приперся-таки домой после трехдневного отсутствия, но на самом-то деле он пришел обратно из-за нее. — Я не смог уехать. Они замолчали и сидели так несколько секунд, а затем Стайлз повернул голову и посмотрел в открытое окно. — Сегодня полнолуние. Лидия слушала его и собственное сердцебиение. Казалось, что второе хочет перекричать первое. Она сглотнула, пытаясь выровнять дыхание. — Расскажи, что случилось, — попросил он. — Сегодня? — Нет. Тогда, в Доме Крика. Пауза. Лидия шумно вздохнула. — Кто-то звал меня, и мне было на все плевать: главное было понять кто меня зовет, — начала она. — Я вошла в чью-то детскую. Она была точь-в-точь как на картине на первом этаже, а потом я нашла куклу без лица... Стайлз встал со стула и сел рядом с ней. Она посмотрела ему в глаза. — И я клянусь, что потом увидела девочку, которая затем напала на меня, исцарапала, а после исчезла за мгновение ока. — А потом? — А потом мне снились кошмары, я видела смерти людей. Вскоре начала видеть и наяву. В пример та же замена лекции. Я вижу, как умрет человек, а потом это случается. Мне хочется кричать от чувства, которое наполняет меня в такие моменты. Мне сотни раз снилось, что я кричу нечеловеческим криком, а потом появились эти фиолетовые глаза. — Фиолетовые глаза? — В снах, где я убиваю, у меня фиолетовые глаза. Но главное, что я всегда убиваю холоднокровно. Холоднокровно! И ножом. Я бы никогда в жизни так не сделала, но все же я приношу смерть. Иногда мне кажется, что я и есть смерть. — Эй, — обнял он ее, прикасаясь своей щекой к ее, а потом зашептал ей на ухо: — Ты хорошая. Знаешь, как сильно я волновался за тебя сегодня? Ты ушла куда-то, а на улице бегают эти убийцы, оставляющие странные знаки. Не уходи больше. — Прости, — прошептала она, замечая сонливость. — Я должна была рассказать тебе, но не сделала это, потому что боялась. — Боялась, что это не входит в мои обязанности? — Если под этим подразумевается обрюхатить меня, а потом жить со мной до скончания века, то да. — Хорошо, — еще тише сказал он, и Лидия поймала себя на том, что от удивление просто разносило ее изнутри, поэтому сказала себе расслабиться. Все и впрямь хорошо. Если бы Стайлз испугался этой новости, то давно бы сбежал. — А как так получилось, что Стюарт узнал раньше меня? — У нас постоянные разговоры по душам: он рассказывает о своих проблемах, а я о своих. — И это все твои проблемы? — Да. — Погоди, — он отстранился и посмотрел на нее. — А у него какие проблемы? Лидия застряла в сетях замешательства, как какая-то рыба. Она также беспомощно открыла рот а потом ее желудок вдруг издал длительное и протяжное урчание. Она мысленно поблагодарила Бога за это чувство голода, потому что сейчас появилась реальная причина уйти от ответа. И не из-за того, что просто не хочется отвечать, она наоборот рада поговорить с ним, но чувство ответственности за сохранность чужих секретов душит ее и приставляет дуло пистолета ко лбу, мол, если сейчас откроешь рот, то пожалеешь, что не умерла обычной смертью. Вообще, что такое обычная смерть? Естественная? Когда ты уже стар сидишь, лежишь, или хрен знает, чем занимаешься, а потом — бац — сердце остановилось. Это обычная смерть? Или когда ты попадаешь в какую-нибудь катастрофу (авто, авиа — не важно) и подыхаешь от того, что просто не в состоянии даже рот открыть? Или когда отец узнает, что его сына и жену убил какой-то ненормальный, вырезающий знаки на телах, как будто пишет маслом на полотне, а потом их трупы находит еще одна ненормальная, которая сама не знает почему и какого хрена ее принесло к этим двоим. Если это считается, то тогда ей стоит ожидать подобного «естественного конца». — Лидия? — Да, просто голод дает о себе знать, — она встала с кровати и направилась в сторону кухни. Стюарту лучше все самому рассказать. Или откуда ей знать, может он захочет хранить это в секрете, пока крышка на его гробу не закроется и он не умрет вместе с диагнозом «нарколепсия», точно зная, что никто и понятия о болезни не имел. Это, конечно, уже преувеличение. Открыв холодильник, она достала карпаччо. — Так что там с ним? — Стайлз оказался у нее за спиной. Видимо, решил не орать и допрашивать ее через всю квартиру, ведь Кира и Эллисон спят. — Давай поедим. Ты есть не хочешь? Я хочу. Лидия поставила карпаччо в микроволновку, и через тридцать секунд оно уже разогрелось. Потом достала себе вилку, села за стол, поставив разогретое блюдо перед собой. — Не хочу, а вот услышать то, что хочу — да, — спокойно сказал он и сел на стул напротив. — А что это? — Лидия протянулась за каким-то конвертом. — Это мне? Стайлз посмотрел на нее и взял конверт. Он начал его вскрывать, откинувшись на спинку стула. Лидия вытянула шею, чтобы узнать что же там внутри. Достав из него лист бумаги и две фотографии, он положил их на стол. Дышать стало сложно: на фотографиях была Лидия, а рядом с ней труп матери и сына. Встретившись с ней взглядом, Стайлз развернул бумагу, на которой жирными буквами было написано: «Для Банши». — Банши? Что? — Стайлз снова посмотрел на нее и, не дождавшись ответа, начал читать письмо. «На данных фотографиях явно видно, что мисс Мартин совершает самый главный смертный грех. Отобрав жизнь у маленького мальчика и женщины, она продолжает спокойно разгуливать по улицам нашего славного города. Где вы видели такую несправедливость? Что за наглость! Зло должно быть наказано. Вы, мисс Мартин, очень скоро ответите за свой поступок». — Лидия... — Стайлз, я не... — Что это за бред?! Кто посмел написать такое?! — парень швырнул лист бумаги в сторону. А Лидия даже не посмотрела в сторону Стайлза — она просто закричала. Закричала во весь голос после того, как почувствовала смертельную тяжесть. Беспомощность тянула ее ко дну; голосовые связки дернулись — и вот она уже кричит. Крик девушки заставил Стайлза с силой заткнуть уши руками. Перепуганные Кира и Эллисон выбежали из своей комнаты. Когда Эллисон добежала до Стайлза, то схватила его и оттащила подальше, испуганно наблюдая за происходящим. Они стояли у двери на кухню, быстро и тяжело дышали, Лидия же обессиленно упала на колени и заплакала. — Что, черт возьми, это было? — спросила Элли с нескрываемым ужасом в глазах. Это утро было самым напряженным на протяжении того времени, как у Лидии появилась мания быть озлобленной и всем недовольной. Только сейчас все поняли из-за чего она себя так вела. Завтрак проходил в полном молчании. Кира и Эллисон не хотели напоминать ей о сегодняшней ночи, хоть она все равно все помнила, поэтому они ничего не спрашивали, не говорили и тупо молчали. — Может, съездить к Дереку? — обратился Стайлз к Лидии и взял ее за руку. — Как хочешь. — Ей было плевать, как и что делать, куда идти, с кем и когда. Встав из-за стола, она направилась в комнату, чтобы одеться. — Что произошло? — спросила Эллисон у Стайлза, все еще завтракая хлопьями. — Какой-то придурок сфотографировал Лидию рядом с трупами и отправил это по почте. Там еще было письмо. — От недостатка сна Стайлз потер глаза руками. — Мерзость. А что в письме было? — Кира тоже ела хлопья. — Типа Лидия будет наказана, что она ответит за свой поступок и еще... Я не помню, там было мне незнакомое слово… — Банши. Они написали, что письмо для банши. — Лидия стояла в дверном проеме, а потом развернулась и опять ушла. — Вы помирились? — вдруг спросила Элли. Стайлз опустил глаза. А Эллисон получила удар от Киры, дескать, ты совсем долбанная идиотка, раз спрашиваешь такое. И Арджент продолжила говорить, тем самым объясняя чего, собственно, спрашивает. Это были ее извинения. — Просто ты узнаешь сбивающую с толку новость, Лидия убегает, находит трупы, а ты потом ведешь себя так, будто обижен, а после вы мирно держитесь за руки. Кира снова ударила ее. Стайлз ничего не ответил — встал и ушел. Лидия стояла перед кроватью, спиной к двери, и переодевалась. Она сняла пижаму, и поэтому была лишь в одном нижнем белье. Перед ней лежал красный свитер с таким белым узором, который обычно шьют для одежды, которую ты оденешь на рождественские каникулы. От него самого веет Рождеством. Лидия вдруг приглушенно вскрикнула, когда почувствовала, что кто-то расстегнул ее лифчик. Она схватила лямки, когда чьи-то уверенные руки погладили ее по пояснице, перешли на живот, а потом потянулись выше и легли на грудь под расстегнутый бюстгальтер. «Стайлз», — нежно попробовала Лидия его имя на вкус. Она делала это каждый раз, когда он к ней приставал, и каждый раз вкусы были разными. В самый первый раз это был привкус мольбы и желания (тогда он удачно прижал ее в примерочной), а сейчас это нечто смешенное со спокойствием и преданностью. Руки не просто легли на грудь — они ее сжали. Он встал к ней вплотную, чтобы она ощущала, что он все еще одет, и Мартин невольно прогнулась под его ласками, толкаясь бедрами чуть назад. Она невольно вздрогнула, когда его язык прошелся по ее шее к уху, а потом сказала слишком жалобным тоном: — Только не сейчас, Стайлз, пожалуйста. Он проигнорирует первую часть предложения. Опустит одну руку вдоль по худому телу, залезет под трусики и с силой нажмет, толкая ее еще больше в себя, внимая глухой стон, который она попытается сдержать, но героически не сможет, тем самым удовлетворяя его. Он очнулся от щелчка пальцами перед носом. Оказалось, что он все еще сидит за этим самым столом на кухне вместе с Кирой и Эллисон. Стайлз быстро поморгал, понимая, что задремал. — Так вы помирились? — переспросила Эллисон. — Да, — он даже удивился как твердо это было сказано. А потом встал, пошел к Лидии в комнату, но у двери остановился. — Сегодня ты за рулем. — Я? — обернулась Эллисон. — Ну, я-то ночью не спал, — объяснил он. — Да уж, поспишь тут, — тихо сказала Кира, когда Стайлз ушел. Люди ездят на общественном транспорте — на такси, автобусах, метро, поездах, — а эту компашку тянет только в свой автомобиль. Теперь это что-то вроде привычки. Что-то вроде религии. Стайлз никогда никого не пускал на место водителя в своем джипе. Это просто сумасшествие. Его джип — это его душа, его достоинство, черт побери. Отдать кому-то свою душу сравнимо с поклонением сатане или публичной мастурбацией. Они с Лидией уснули на заднем сидении Кириной машины (скорее всего, это машина ее родителей), а сама Кира решила сесть за руль и не напрягать Эллисон. В ее голове варилась каша: во-первых, вся эта информация, поступившая в ее мозг обо всем сверхъестественном, не давала ей ни минуты покоя, во-вторых, Лидию некто обвиняет в убийствах, а до этого у нее была депрессия, а еще это «родить до двадцати», нападение в Доме Крика и то, что она свою машину разбила. Так можно перечислять еще пунктов пять-семь, но главное, что Кира четко ощущает, что и сама подверглась под воздействие этой феерии волшебства. Что значит глаза светились? Как это понимать? Что теперь делать? Кира свела брови к переносице, то ли задумавшись, то ли рассердившись на саму ситуацию. Она, конечно же, все расскажет Дереку — он ведь всезнающий альфа. А потом Хейл обязательно что-нибудь сделает. Он всегда что-то делает. Всегда все решает. Наверное, Дерек Хейл — это ее ключ к решению проблем, или хотя бы подсказка. — Ты чего нахмурилась? — спросила Эллисон. — Думаю обо всей этой анфиладе произошедшего с нами за эти пять — пять? — месяцев. — Впечатляющий апофеоз всего существования, — парировала Элли. — Все, что происходит, несется оголтелым потоком и тупо сбивает нас с ног. — А потом проснешься одним зимним утром и спросишь себя: «Когда это я стал седым?» — Драма столетия, — грустно сказала Кира, а потом замолчала. — И все-таки между ними что-то есть, — продолжила она. — Ты опять? — Эллисон закатила глаза. — Мы же до сих пор спорим, — Кира покачала головой. — Согласись, он стал гораздо… спокойнее. — Спокойнее? — Да, а еще все эти перемены в настроении. Он стал веселее. — Так спокойнее или веселее? — Спокойнее по сравнению к сарказму, а веселее в настроении. Эллисон посмотрела на спящих друзей. — Это ничего не доказывает, — тише сказала она. Даже до Нью-Джерси доехать быстрее. Они добрались до лофта Дерека, когда было уже два часа дня. Стайлз проснулся за час до приезда, а Лидия за полчаса. Они поднялись на четвертый этаж и позвонили в дверь. Звонок почему-то не работал, и они постучали. — У тебя звонок не работает, — сказала Кира, когда Хейл открыл дверь. — Я знаю, — он осмотрел их всех. — Он звонил, и это раздражало. — Разве не для этого его придумали, — сказал Стайлз, и компания вошла внутрь лофта. — А ты что здесь делаешь? — спросил он, когда увидел брата, стоящего посреди комнаты около прозрачной доски, которую уже успел завесить какими-то фотографиями и отчетами. — И тебе привет. Мама запретила вешать фотки трупов в доме, поэтому пришлось отнести доску сюда. — Трупов? — Кира обошла доску и встала рядом с ним. На доске были развешаны фотографии трупов с мест преступлений. К ним были подведены красной изолентой отчеты о вскрытии, баллистика и паспортные данные жертв. Все висело в каком-то круге. Красные линии изоленты в итоге вели к рисунку посередине — круг, перечеркнутый тремя параллельными линиями и еще одной линией наискосок. К Стюи и Кире подошли все остальные и принялись изучать доску. — Что это? — спросила Кира, указывая пальцем на рисунок. — Знак древней семьи охотников, — ответил Стюарт. — И что он значит? — По моей гипотезе, круг означает Луну, три линии — это след от когтей оборотня, а линия, перечеркивающая это, обозначает, что они против всего этого, — он смотрел на нее, все это время жестикулируя правой рукой. — Они против всего сверхъестественного, поэтому и стали охотниками. — Этот знак был на стреле, которую я нашел еще в торговом центре, — сказал Дерек. Он уходил куда-то, а сейчас в его руках были две чашки с чаем, и одну он отдал Стюарту. Стюарт отпил чай. — Этот знак повсюду, — сказал Стайлз, когда Эллисон и Лидия отошли назад и сели на кровать, наблюдая за остальными. — Я его видел несколько раз, и один из них был во сне. Как он мог попасть в мой сон? Все как-то разом замолчали, обдумывая слова Стайлза. Дерек уставился на Лидию, осматривая ее с головы до пят. Кира тем временем продолжала осматривать доску, вчитываясь в мед. экспертизу. — Откуда это у тебя? — она перевернула страничку жертвы по имени Мириам Лаас. — Взломать департамент полиции ничего не стоит, — Стюарт сел на письменный стол, продолжая пить горячий чай. — За это сажают, — Кира нахмурила брови. — Здесь написаны серьезные вещи. — Они никогда не найдут мой IP-адрес. Тем более, если отец лейтенант полиции Нью-Йорка, то можно понять, что его сын хотя бы глазком да увидит, что там пишут в этих рапортах. Он легко улыбнулся и посмотрел на Дерека, который странно пялился на Лидию. — Что? — спросил он у него. — Ничего. — Дерек быстро посмотрел на него, а потом снова на Мартин. — Просто... — Просто — что? — переменился вдруг Стайлз. — Я не знаю. Что-то изменилось. И я не могу понять что. — Unius supremae, — вдруг сказала Лидия, всматриваясь куда-то в пустоту, после долгой паузы. Все уставились на нее. — Зачем вы пришли? — спросил Дерек. Лидия полезла в свою сумку и достала безупречно белый, чтоб его, конверт, и протянула его Дереку. Он медленно подошел и взял его, покрутив в руках, осматривая бумагу. Ничего примечательного. С той же неохотой оборотень открыл его и достал такой же белый лист с каким-то посланием. Лидия сидела, как на иголках, постоянно поглядывая на лицо Хейла, замечая, как дергаются его брови, а глаза поблескивают от интереса. Ему интересно? Ну естественно. А кого не заинтересует происходящее? Все эти убийства, высечение знаков на телах и их присутствие во снах. Это же чертовски увлекательно. Загадка за загадкой. Охотники подкидывают им угощение, чтобы они успешно добрались до мышеловки. — Они втягивают нас в игру, — грозно сказал Дерек, подняв на нее глаза. — Хотят, чтобы мы расследовали убийства? — спросил Стайлз. — Нет, — Хейл развернулся, подошел к Кире и доске и прикрепил письмо и фотографии на нее. — Хотят, чтобы мы нашли их. Им не придется сильно утруждаться, потому что мы сами зайдем в ловушку. И она с треском захлопнется. Стайлз нервно хихикнул, а потом сказал: — Так давайте захлопнем ее раньше. — Как? — посмотрел на него Дерек и прищурился. — Боже, да тупо сдадим их правосудию, — он вскинул брови и посмотрел в лицо каждому. — Эти придурки просто так убивают невиновных и продолжают это делать. Это надо остановить. — По поводу невиновных, — вмешался Стюарт. — У всех жертв были мелкие нарушения... — Ну и что? — нахмурилась Элли. — Я не договорил, — спокойно сказал Стюарт. — Ой, прости, — снова перебила она его. Стюи выдохнул и поправил очки. — Все жертвы были сверхъестественными существами. Большинство — это оборотни-омеги, поэтому так много пропавших. Остальные были либо фениксами, которые озверели в полнолуние и просто съедали жертв, из-за чего получили по заслугам, либо оказались десятилетней банши, которой на самом деле было сто двадцать шесть. — Что? — оторопела Лидия. — На следующий день после нашего визита в тот доме нашли труп девочки, — объяснил Дерек. — Но вскрытие показало, что ей сто двадцать шесть, — договорил Стюарт, улыбаясь. Все опять замолчали. Переваривали услышанное. — Банши? — громко переспросила она. — Да, — кивнул Стюарт. — И я теперь тоже банши? — Да, — кивнул Дерек. Лидия закрыла лицо руками. — Могло быть и хуже, — добавил Хейл. — Уже хуже некуда, — глухо ответила Лидия. — Есть куда. Лидия убрала руки от лица, вопросительно посмотрев на Дерека. Ну, куда ж еще хуже? Ей теперь придется проводить шаманские обряды? Капать кровь на медвежью шерсть и произносить какую-нибудь хрень, думая, что это заклинание и что оно даст сил? Куда еще хуже, Дерек? Ей и так поставили бесплодие после двадцати. И оно может наступить и раньше, если ничего не предпринять. — Что-о еще? — устало протянула она. — Тебе нужно будет связаться с ней, — сказал он. Вот еще. Пусть сам с ней связывается. Ей это до конца жизни не нужно будет. — Пошел ты на хрен, Дерек. Лидия встала и ушла. Ушла на кухню и сидела в ожидании, что сейчас Стайлз придет и увезет ее отсюда. Слишком уж много пережила за последние несколько месяцев и хотелось хотя бы немножко отдохнуть от всей этой тяжести и суеты. Она сидела за столом спиной к двери, сзади кто-то подошел и обнял ее. — Это идиотизм, — она положила свои руки на руки Стайлза. — Весь мир — идиотизм, — тихо сказал он. — Идиоты долго не живут, — строго ответила она. — Я даже не знаю, кто такие эти банши, а он меня отправляет разговаривать с ней. — Вот и спросишь. Стайлз отстранился, а потом обошел ее и сел перед ней на корточки. — Просто сделай это сейчас, — он взял ее за руку. — А иначе я тебя брошу. — Не бросишь, — опровергла Лидия с нескрываемой улыбкой. — Да, не брошу, — Стайлз улыбнулся в ответ, а через мгновение стал серьезным и грустным. — Сделай это. Если ты узнаешь, кто ее убил, то мы найдем этих отморозков, и эти убийства прекратятся. Лидия, дети умирают. Так не должно продолжаться. — Я не смогу одна, — ответила она. — Я могу пойти с тобой, — вдруг сказал голос из коридора. Пара обернулась и увидела Киру. — Спасибо, но это будет неправильно, — Лидия встала со стула и направилась к подруге. — Ты сложно переносишь все эти сверхъестественные денечки. Лучше тебе остаться здесь. — Я не могу оставить тебя одну. — Я не одна. Со мной пойдет… — Мартин обернулась, но за ней был лишь Стайлз. А его она ни за что не пустит. Лидия опустила голову, а потом пошла обратно ко всем в гостиную. — Я пойду с тобой, — повторила Кира. — Мне тоже нужно решить одну проблему. — Проблему? Какую проблему? — Стюарт оторвался от доски и посмотрел в сторону девушек. — Это неважно. Мне просто нужно задать ей один вопрос и все. — Какой? — вмешалась Лидия. Поняв, о чем толкует Кира, Эллисон решила помочь ей: — Она хочет спросить, есть ли еще мистические существа в городе и сколько их. — Зачем тебе это? — Лидия вопросительно нахмурилась. — Действительно. Это ничего не даст. Только будет будить по ночам. — Стюарт опять сделал то выражения лица, которое он всегда делает, когда точно уверен в своих словах. — Скажи правду, Кира, я слышу, как бьются ваши сердца. Вы обе врете, — Дерек посмотрел на Киру, а затем на Эллисон. Поняв, что выхода нет, Кира собралась с силами и начала: — Прошлой ночью, когда я и Эллисон разговаривали при темноте, когда еще Лидия нашла те трупы, мои глаза вдруг начали светиться, как у оборотня. — Что-о-о? — протянула Лидия. — Тебя укусили? — Дерек подошел к Кире, взял ее за руку и начал осматривать ее. — Нет, — ответила она. Теперь ей кажется, что ее осматривают так же, как те трупы, которые нашла Лидия. — Точно? — Точно. Думаю, я бы почувствовала это. И запомнила. — Дерек, что это может значить? — Эллисон встала с кровати и подошла к нему и Кире. — Я не знаю, но обещаю покопаться в книгах. — Зачем это? Я просто пойду с Лидией в этот дом и спрошу у девочки что да как. — Это может быть опасно, — Дерек повысил тон. — А для Лидии неопасно? — Кира указала на нее, вскинув брови. — В том-то и дело, что нет. Она идет к своей сестре. — Сестре? — голос Лидии донесся из-за спины Киры. — Да, все банши — сестры. Это как у ведьм: у них есть свой шабаш, и все в этом шабаше сестры. — И что, я теперь ведьма, что ли? — сердито спросила Лидия. Она обернулась и увидела, что рядом стоит Стайлз. — Он считает меня ведьмой! — обиженно сказала она ему. — Я слышал, — Стайлз поджал губы и покачался на месте. Он посмотрел таким взглядом, будто говорил: «Просто прими это». — Я не говорил этого, — начал оправдываться Дерек. — Сказал! — прикрикнула Мартин, скрещивая руки на груди. Стюарт закатил глаза; он все это время стоял у доски, молча вскидывая руки, мимикой комментируя происходящее. — Вы слышите это? — вдруг сказала Эллисон, когда все наконец заткнулись. — Вы слышите себя? Вы понимаете о какой вы фигне говорите, по сравнению с теми вещами, которые сейчас творятся? — Она грозно посмотрела на Лидию и Стайлза. — Чтоб вы знали, нас остановили, когда мы пересекали границу между Манхэттеном и Бруклином. А все потому, что мы странно выглядим! Так что заткнитесь и делайте, что нужно. Брюнетка развернулась и прошла мимо Стюарта, награждая его суровым взглядом. Лидия перестала сопротивляться и кивнула Дереку, соглашаясь. — Вы идите в центр комнаты, а я все приготовлю, — сказал он, подошел к шкафу и достал белый мел и свечи. Кира постукивала ногой по полу; Лидия стояла прямо, иногда похаживая взад-вперед лишь из-за неукротимого любопытства. Братья Стилински и Эллисон нервно переглядывались, усевшись друг на против друга по всему периметру комнаты, образовав треугольник. Прошло пятнадцать минут, и Дерек подошел к Кире и Лидии. — Оставайтесь там, — оборотень обратился ко всем, но смотрел только на Стюарта. — Не подходите. Стюарт кивнул. На полу белым мелом был жирно начерчен какой-то непонятный знак, а вокруг него были расставлены маленькие свечи. Солнце давно село, поэтому комната была освещена лишь этими маленькими огоньками. — Садитесь ближе друг к другу, — сев в позу лотоса, сказал Дерек. — Ты серьезно? — едко спросила Лидия. Дерек посмотрел на нее, нахмурив лоб, и она все-таки села. Сев как можно ближе и взявшись за руки, он закрыл глаза. — Закройте глаза и постарайтесь вспомнить тот самый дом. — Ты серьезно? Это уже походит на идиотскую шутку. — Просто делай, что говорят, — прошипел Дерек. Лидия покачала головой, скривив губы в ядовитой улыбке, и закрыла глаза. Дерек начал что-то говорить на… латыни? Это он сейчас на полном серьезе? Издевается, что ли? Лидия мысленно ударила его, пытаясь успокоиться. Она ни хрена не чувствует! Ничего не изменилось! Дерек! Твои штучки не работают! Наверное, прошло минут двадцать. Потому что уже задница затекла. Кажется, она уже запомнила узор паркета. Мартин открыла глаза от того, что просто не выдержала этого абсурда. И первое, что она увидела — белое помещение. Настолько, блин, белое, что в глазах резало. Такие комнаты обычно бывают в больницах. Но это совершенно не больница. Лидия увидела Киру, а за ней и сад. В глазах Юкимуры горела растерянность. Лидия тоже ее чувствовала. Но они все-таки встали и взялись за руки — Мартин повела ее в глубь сада. Там цветы были повсюду: на стенах, на потолке; слева и справа стояли две арки, на которых распустились белые розы и поэтому на полу куда ни погляди были их лепестки; девушки же все шли вперед — растения росли по мере их приближения к ним. Лидия, увидев это, вспомнила, что это нереально, но тут же услышала пение птиц. — Слышишь? — тихо спросила она, боясь нарушить пение. — Ага, — Кира повернула голову и посмотрела на красивую, серую птичку на ветке жасмина. Сделав еще пару шагов, Лидия остановилась: она забыла, когда отпустила руку подруги. Но тогда ее внимание резко привлекло другое. — Тут кровь. Кира подошла к ней. На белоснежных цветах были бордовые пятна — они медленно стекали с лепестков. На полу уже была лужа. И тут произошел какой-то странный хлопающий звук — они резко повернули головы влево и увидели, как взорвалась птица. Да, взорвалась. И внутренности у нее полетели на цветы, из-за чего подруги попятились. Лидия обернулась, когда послышался издалека еще один такой звук, а потом повела их вон из сада. Они хотели выйти, но остановились и спрятались за каким-то длинным растением, когда увидели людей. Людей в черных костюмах. Они… убивали. Не говорили. Просто убивали. Один человек с силой держал руки жертвы (это была совсем исхудавшая девушка), а второй наносил удары коротким ножом. Удар за ударом. Девушка громко вскрикивала. Мужчина же (судя по комплектации) будто свинью забивал. Слишком уж он равнодушен. Праздность. Алые и свежие капли на идеально белом пол. Лидия это чувствует. Чувствует, как летит капелька, касается поверхности, как жидкость покрывается едва заметной рябью, а затем снова становится мертвой. Мертвой. Она вздрагивает от каждого жужжащего звука и закрывает глаза при новой серии криков. Кира положила руку на ее плечо, когда Лидия дернулась в сотый раз. Ее рука была влажной и холодной. Волнуется, значит. А кто бы оставался спокойным в такой ситуации? Вон тот парень с ножом? Да, наверное, он чертовски спокоен. Или же его рвет из-за навалившей злости. Такую агрессию не объяснить. Да, он спокоен, потому что кормит зверя внутри себя. Спокоен, конечно же. Гнев. Последний взмах и клинок прошелся по сонной артерии. Блондинка с грохотом упала в собственную кровь. Из шеи сочился поток теплой крови. Все, убили. Но мужчина лезет в большую сумку, вытаскивает меч и рассекает тело надвое. Лидии кажется, что эти два маньяка улыбаются. Смотрят на нее, а потом друг на друга и улыбаются. На их лицах застывает гниющая улыбка, потому что они все в ее крови. Она повсюду. Это что-то вроде клейма победы. Это медаль. Это награда. Это восхваление собственных грехов. Тщеславие и Алчность. Лидия неуверенно открыла глаза от Кириного «эй». Теперь она в таком знакомом месте, что аж прикрыла рот ладонью, а потом попятилась назад. Палата, в которой лежала после нападения. Кира была здесь лишь, когда они забирали Мартин из больницы. До этого ее либо не пускали, либо она была очень далеко от Рэд Хука, чтобы приехать и навестить. — Что мы здесь делаем? — спросила Кира, ощущая новые дифирамбы тревоги, от которой уже живот сводило. Лидия помотала головой, сказав тем самым, что понятия не имеет. А потом заметила, что открыта дверь, и вышла из палаты. Кира последовала за ней. В больнице пустота. Вообще никого нет. Пустые коридоры наводили трепещущий ужас — из них, казалось, выкачали весь кислород. Лидия шла медленно, но потом она наступила на что-то, и это что-то хрустнуло. Она убрала ногу и посмотрела вниз. Оказалось, что она наступила на чьи-то водительские права. Ее бы это не очень волновало, но это оказались права Стайлза. И они были в крови. Лидия сдержалась, подняла голову от услышанного за углом шепота и пошла на источник звука. Свернула за угол, но тут же замерла от увиденного: к стене был прибит гвоздями Стайлз, как последний грешник, а в его живот был воткнут длинный серебряный меч. — Что? Нет! Стайлз! — Она побежала к нему, но не успела: кто-то появился прямо перед ней и воткнул еще один меч, но уже в ее живот. — Никогда! — прорычал человек в черном перед ней. По голосу это женщина. — Никогда я не чувствовала такой власти! Ты всегда будешь завидовать этой выскочке Эрике, будешь рыдать в уголочке, а я буду убивать все больше и больше! Зависть и Чревоугодие. — Ты сдохнешь, а я буду купаться в лучах славы, — продолжила женщина. — В лучах славы? — еле выдавила она. И опять ей кажется, что человек в черном улыбается. Лидия не могла понять, кто это был. Голос знакомый, но кто это, она понять не может. Женщина повернулась к стене и нарисовала на ней тот самый знак. Лидия потеряла сознание и очнулась на старом деревянном полу. — Кира? — Лидия так резко вскинулась, что чуть-чуть голова закружилась. — Пригнись! — рука Киры с силой придавила ее обратно к полу. Над ними пролетела стрела и попала в кого-то, стоявшего наверху лестницы. А потом еще одна, вторая и третья. Лидия подняла голову и осмотрелась. Они были в Доме Крика. Девушки встрепенулись из-за грохота от падающего с лестницы тела, и Кира сжала предплечье Лидии, что есть силы. Тело упало в трех метрах от ноги Мартин, и она поспешила одернуть ее, будто труп может быть еще в сознании и схватиться за ее ногу, как за спасательный круг. Кира слишком сильно напугана, чтобы мечтать обругать Дерека. Но он сказал, что лишь даст им поговорить с этой банши, а на самом деле устроил хреново шоу убийств. Ударить бы его сейчас. Вот в этот самый момент, потому что именно сейчас она поняла, как перед страхом мы все безоружны. Кира лежала прямо за Лидией и до сих пор сжимала ее предплечье, когда в дом вошел еще один человек в черном, и почувствовала, что сердце начало танцевать чечетку. Охотник подошел к девочке, перевернул ее с правого бока на спину и посмотрел ей в лицо. Лидии показалось, что их он даже не заметил. Видимо, это что-то вроде воспоминания. В девочке четыре стрелы, а она еще жива. Наверное, это штучки банши. Ее грудь медленно поднималась и опускалась. Сейчас она казалась и впрямь десятилетней — такой маленькой и такой беззащитной. Лидия решилась встать, чтобы доказать свою теорию о воспоминании, Кира дернула ее за руку, но она все-таки поднялась, а охотник как пялился на девочку так и пялится. Он не снял черную маску, и поэтому они лишь по телу догадались, что это молодой человек. На вид очень даже симпатичный. Подтянутый и мускулистый. Лидия даже слегка растерялась: и почему такой парень занимается такими вещами? Ну, ответ один — семья. Ловить и травить всю сверхъестественную хрень — то еще семейное дело. А девочка кашляла и плевалась кровью. Он вырвал из нее одну стрелу. По дому прошел слабый детский крик, и у Лидии заложило уши. Вторая стрела. Лидия присела на колени, скривив лицо от очередного крика. — Ну же, старушка. Ты же знаешь, что твой конец настал, — томно и спокойно сказал он. Даже как-то сладостно. От этого Лидия отметила, что голос довольно сильный и сексуальный. А потом он наклонился к уху банши: — Но я дам тебе шанс все исправить. Парень провел носом по ее щеке. Девочка больше не казалось Лидии такой уж страшной. Сейчас она видела в ней лишь ребенка. Ребенка, которого убивают, и к которому, чтоб вас, пристают. Пристают! Парень провел рукой от живота, по маленькому синему платьицу и залез под юбочку. Он сдурел? Девочка издала короткий всхлип и тихо заплакала. Кира перебрасывала испуганный взгляд то на девочку, то на парня, то на Лидию. Она продолжала лежать. А Лидия почувствовала, что сама сейчас заплачет. Остановите это! Это неправильно! Сладострастие. И не выдержав, Лидия закричала. Как банши. А Кира закрыла уши, неожиданно быстро среагировав даже для себя. Дерек открыл глаза и посмотрел на замерших в одном положении девушек, а потом сказал: — Вроде получилось. — Э-э, — протянул Стайлз. — А ты разве не должен быть с ними? — Нет. Братья переглянулись. — Как это нет? — Стюарт прищурил глаза. — Ты же вводил их в этот хренов... транс. — Я ничего не делал. — Но ведь... — Эллисон, которая уже успела подойти к Стайлзу, хотела вмешаться, но Дерек опять перебил. — Я лишь делал вид, что что-то делаю. На самом деле нужно было внушить Лидии, что все получится. А по-другому это не сделаешь. Ей нужно было самой сделать этот мост между ней и той банши. Все замолчали. Стайлз еще пару раз покривил лицо и часто поморгал, а потом просто мотнул головой, сел за стол, на котором так любит сидеть Стюарт, и начал читать очередной доклад какого-то полицейского о найденном трупе у Дома Крика. Его, кстати, нашла одна женщина, когда прогуливалась в лесу со своим псом. Эллисон сидела на кровати и смотрела на подруг, — они сидели, словно статуи. Стайлз сидел и читал, а Стюарт и Дерек куда-то ушли, и она уже не помнила куда именно. Кажется, наверх (в лофте Дерека есть и второй этаж). Казалось, что прошел целый век и отнюдь не золотой, а потом брюнетка сказала: — Я не могу, — и так потерла глаза, что увидела цветные радужки. — Я хочу спать. Стайлз оторвался от отчета и глянул на часы на телефоне. — Одиннадцать часов, — он посмотрел на нее. — Ну, ты не спала, поэтому понятно, почему тебе так хочется. Эллисон долго посмотрела на него, а потом упала на кровать. — Почему у него кровать в гостиной? — вяло спросила она. — У него спроси. — Ла-адно. Язык окончательно стал заплетаться. Глаза Эллисон сами по себе закрылись, и она напоследок сказала: — Как только они... В общем, разбудишь меня... потом... Стайлз промычал. Стюарт закинул одну таблетку в рот и проглотил. За водой ему не хотелось идти, потому что он удобно устроился с Дереком на широченной кровати. Он лежал, подперев рукой голову, а Дерек, отвернувшись, лежал на правом боку около него. Его это ничуть не смущало, не бесило, не раздражало, даже наоборот — эта тишина и спокойствие гладили душу, будто он снова маленький, они с родителями поехали в Майами и он бегает по пляжу, ощущая ласковое прикосновение влажного и прохладного утреннего песка. Губы сами растянулись в улыбке, он перевернулся на бок и положил руку на талию Хейла. Глаза уперлись в идеально выстриженный затылок, а кожа тем временем стала покрываться мурашками от его дыхания. Стюарт старался дышать глубже — под этими таблетками всегда не хватает воздуха, — а когда выдыхал, то наблюдал за этими мурашками. — Тебя это возбуждает? — сонно спросил Дерек. Стюарт улыбнулся уголком губ, когда понял о чем он. — Очень, — задумчиво признал он, а потом заметил, что задержал дыхание в ожидании ответа, а руки непроизвольно спустились чуть ниже и стали теребить шлевки его джинсов, цепляясь за край майки. — Я не хочу тебя напрягать, — как-то очень озабоченно сказал Дерек. О боже, нет. Не начинай всю эту хрень с сожалением и состраданием. Этого еще не хватало. — Ты меня не напрягаешь, — опроверг Стюарт. — Когда это болезни не напрягали? — спросил он, и если бы Стюарт видел его глаза, то точно бы увидел отчаяние. — Я не вижу ничего такого в том, что я болен. Не смертельно же. Да даже напротив: теперь ощущаю то, что никогда не чувствовал. — Что, например? — Дерек повернулся к нему, всматриваясь в глаза. В следующие мгновение Стюарт накрыл его губы своими. Он не смог бы ответить на словах, потому что не силен во всех сентиментальных речах, которые водопадом несутся из Стайлза, когда он видит Лидию, поэтому просто действовал. Дерек принимал поцелуй слишком идеально: давал кусать мягкие губы, раскрывая рот, отвечая с какой-то головокружительной благосклонностью, когда начал ласкать его теплый мокрый язык своим. Он уже успел полностью перевернуться всем телом к нему и выдохнул через нос, когда они начали одновременно отстраняться друг от друга, обдувая губы Стюарта так, чтобы он ощутил приятный холодок. — Хороший пример, — сладко сказал Дерек, всматриваясь в его только что открывшейся глаза. — Было бы гораздо лучше, если бы ты не был под наркотой. Стилински пошло улыбнулся, сверкнув глазами, и резко навис над ним. — Я могу привести пример покруче, — он продолжал улыбаться, когда еще раз поцеловал его, а потом спустился ниже, к шее, проводя по ней языком. Стайлз бросил взгляд на спускающегося по лестнице Стюарта. Тот от чего-то улыбался. А потом сел в кресло напротив него. — Чего нового накопал? — совершенно бодрым голосом спросил он. Стайлз насупился. Он видел невидимую связь между всеми убийствами (и нет, это не знак на груди). Было что-то еще. Он не мог понять что, но ему отчаянно хотелось противостоять идее. — Ты уверен, что... — он запнулся, а Стюарт вопросительно кивнул головой. — Ты уверен, что всем орудует одна семейка охотников? — Абсолютно, — выплюнул Стюарт, одновременно подавляя смешок. — Это ж очевидно. И Стайлз грозно посмотрел на него, потому что было слишком громко, а шести метрах от них спит Эллисон. — Ну смотри, — продолжил он, но уже тише. — Они кладут людей, как будто дрова рубят, а потом оставляют на них знак. И этот знак явно принадлежит какой-нибудь семье. — Ой ли, — высказал Стайлз и тут же пожалел. Стюарт фыркнул. — Я тут между прочим факты собираю... — Отца обокрал, — добавил Стайлз. — Стащил его отчеты. — Да... Нет! — поправил себя Стюарт. — Я взял на время. Как будто ты так не делаешь. — Он же искать будет. Я же их быстро на место возвращаю, а ты тут… — Ну, пока не искал, — Стюарт вскинул брови в стопроцентной уверенности в своих словах. — И вообще, я о другом говорил. Не перебивай. Стайлз выдохнул. — Я тут тружусь в поте лица, а ты еще придираешься. Не надо, чувак, уважай чужой труд. — На последнем предложении он поднял вверх указательный палец и выговорил все слова очень четко, как какой-то учитель или воспитатель в детском саду. — Я чувствую себя другим человеком, — добавил он потом, устало бросив руку на подлокотник. — Э, в смысле? — Я уже не помню, когда был отвратительным задирой и чморил всех и вся по любому поводу. — Зато я помню, — едко заметил Стайлз и поймал очередной недовольный взгляд. — Я о том, что... Лидия когда-то сказала, что за моей наглой ухмылкой скрывается ранимая душа. Стайлз бросил на нее взгляд — она продолжала молча сидеть по-турецки с закрытыми глазами, ни секунду не шевелясь. Как так вообще можно? Они уже несколько часов так сидят, и не шевелится — просто пытка. Он снова посмотрел на брата. У того глаза выражали глубокое осознание самого себя. — Не знаю почему, но меня это задело, — продолжил он. (Стайлз прыснул.)— А потом я больше стал узнавать о всей сверхъестественной херне, что творится в городе, и меня буквально колотило от всего этого. — Ну а сейчас как? — неожиданно тепло спросил Стайлз. — Нормально, — тихо ответил тот, посмотрев брату в глаза. А Стайлз прямо-таки растекся на стуле, зевая во весь рот. Он, в отличии от Стюарта, не принимал никаких наркотиков, чтобы поддерживать себя в рабочем состоянии, поэтому ужасно хотел спать. Стюарт отвернулся на секунду, посмотрел на девушек в «трансе», тихо спросил почему они так долго в нем, а когда обернулся увидел, что тот уже спит с открытым ртом. Когда Лидия открыла глаза, то увидела перед собой уютную детскую комнату в розово-фиолетовых тонах. Она определено еще в этом тупом сне-воспоминании, и когда увидела девочку за маленьким столиком, разливающую чай по игрушечным чашечкам, совсем не удивилась. Кира как-то трансформировалась рядом с ней (секунду назад ее там не было) и посмотрела на Лидию. Что им делать? — Стоять там крайне неприлично, — сказал детский голос. — Присаживайтесь. Стулья у стола сами разъехались, приглашая девушек сесть. Лидия сделала неуверенный шаг, взяла подругу и потащила ее за собой. Так они дошли до стульев и сели. Девочка с белым — словно фарфоровым — лицом продолжала наливать чай, а потом сказала: — Пейте, пожалуйста. — Я только что видела твою смерть, — выдавила Лидия. — Фраппирует и обескураживает, не так ли? — Она перевела свои фиолетовые глазки на Лидию и слегка улыбнулась. Мартин не смогла долго в них смотреть — еще побаивалась ее. А потом взяла чашечку и отпила чай. И на ее удивление, чай оказался довольно вкусным. — Твой молодой человек весьма сильно подвержен поддаваться такому виду личности, как доппельгангеру. Девочка тоже отпила чай. — Кому, прости? — решила вмешаться Кира. — Доппельгангер — это демонический двойник человека, появляющийся как темная сторона личности или антитеза ангелу-хранителю, — пролепетала та. Лидия посмотрела куда-то за плечо Киры. — Это очень страшно? — грустно спросила она. — Думаю, да, — и девочка аккуратно поставила чашечку на блюдце. — Как тебя зовут? — Элизабет. — Почему ты обратила меня, Элизабет? — Лидия повернулась к ней всем телом, вглядываясь в ее лицо своими влажными и уставшими глазами. — Потому что мне нужна была преемница, — спокойно ответила она. — Преемница? — тоже отпила Кира. — Видите ли, — начала она, кивая, — если тебе лет так за сто и ты Верховная Банши, то начинаешь невольно думать о смерти и о всех этих передачах власти. — Верховная?.. — Да, — подтвердила Элизабет. — Ты была первая, кто попался мне на глаза за последние десять лет. И я прошу прощения за тот ужасный инцидент! — Я даже не совсем понимаю в кого меня обратили, — призналась Лидия. — Меня обратили, да, но в кого? Кто такие банши? — Лидия поддалась вперед. Ее страх полностью исчез. — Банши это те, Лидия, кто чувствует смерть. Обычные банши просто чувствуют, когда кто-то умрет, поэтому кричат, а Верховные... Верховные это те, кто видят смерть. Ну и что, черт возьми, это значит? Как можно видеть смерть? — Твои видения, — подсказала Кира, и Элизабет кивнула, отпивая чай. — Видения это одно из того, что может Верховная. Также это высокий иммунитет, подчинение других банши, исцеление, высокая интуиция... — Исцеление? — Лидия нахмурила брови. — Я могу исцеляться от ран так же, как и оборотни? — Конечно. — Но почему тогда у меня может быть бесплодие? Элизабет шумно перемешивала сахар, а когда Лидия спросила, то остановилась и посмотрела ей в глаза. — Я искренне соболезную, но это уже проблемы тела. — Она как-то очень по-доброму наклонила голову набок, мило приподняв тонкие брови. — Но я уверяю, что я экзальтированна в твоем выздоровлении. — А со мной что? — вдруг спросила Кира. — Извини? — девочка быстро посмотрела на нее. — Сегодня утром мои глаза светились. Светились! И меня до мурашек мучает вопрос из-за чего. — Кира опустила голову, боясь, что такой вопрос ей просто нельзя задавать. — Потомственная кицунэ, — вдумчиво произнесла она. — Интересно. Кира ожила, а Лидии что-то ударило в голову, и она вспомнила, что не спросила главного. — Кто тебя убил? — выпалила она одновременно со следующим Кириным вопросом. Элизабет посмотрела на каждую по очереди, а потом спокойно пролепетала: — Во-первых, ты можешь разузнать обо всем сама. Во-вторых, Лидия, ты все видела, а в-третьих, вам пора. Стайлз неуклюже лежал на столе на всех этих отчетах отца, как кто-то затормошил его. — Еще минутку, Лидия, — сквозь сон промямлил он, а потом до него дошло. — Лидия? Парень резко поднял голову, уставившись на расползающуюся в улыбке девушку, а потом она его поцеловала. ㅤ ㅤ ㅤ***
ㅤ ㅤ ㅤ Вскоре нашли того, кто отправил анонимное смс убийце с «заказом №7». Это вызвало не очень оптимистические эмоции у полиции: отправителем оказалась некая миссис Робертс, у которой все подвалы были завалены оружием. А на пистолетах и арбалетах нашли отпечатки всех членов ее семьи (охотники, само собой), так что долго тюремное заключение (разрешения на хранение такового инвентаря не оказалось) им обеспечено. А того молодого человека с сексуальным голосом так и не нашли. Лидия разозлилась. Она считала этого человека ужасным монстром, насилующего детей средь бела дня. И он на свободе. Теперь ей оставалось лишь считать, что он выполнял заказ и больше такого не повторится. Потому что семью, которая отдавала приказы засадили за решетку. Очень, конечно, наивно так думать, но этот террор уже неделю как прекратился.Blueneck – Have Yourself a Merry Little Christmas
Снежинки медленно ложились на уже заснеженную земную гладь. Было пасмурно и темно, а вдалеке пускали салюты. Лидия стояла на балконе лофта Дерека и смотрела на угасающие огни, думая, что все закончилось. Все эти убийства. Они закончились. Одну руку она положила на парапет балкона, а во второй держала бокал с шампанским, который неспешно пила небольшими глотками. Минуты тянулись долго, она сбилась со счету, произошло слишком много красочных взрывов, а потом кто-то накрыл ее холодную руку своей теплой. Не нужно было даже задумываться. Она медленно повернула голову и посмотрела на него. Стайлз стоял, оперевшись двумя руками на парапет, сжимая ее левую руку, и смотрел вдаль. А затем он посмотрел на нее тем своим взглядом, и она положила голову ему на плечо. Слова казались бессмысленными. Можно было просто так стоять и пялиться в абсолютное никуда, наслаждаясь обществом друг друга. Безмолвная связь, как когда-то сказал Стайлз. А время все шло. Прошло еще несколько ракетных запусков и взрывов, а потом на мгновение все стихло. Это было волшебное мгновение. Лидия глубоко вздохнула, а потом начался новый букет салютов, еще сильнее прежних, и Стайлз сладко произнес: — Веселого Рождества и счастливого Нового года. ㅤ ㅤ ㅤ***
ㅤ ㅤ ㅤ — Это было глупо и опрометчиво, — строго произнес мужчина лет шестидесяти, ткнув вилкой в оливку. Длинный дубовый стол стоял посреди огромный комнаты с фантастическим ремонтом. На одном конце стола сидел выдающийся деятель, филантроп и меценат, у которого, к сожалению (но к счастью его чада), была четвертая стадия рака желудка, поэтому мужчина еле-еле сидел на месте. А на другом конце сидел его единственный сын: образованный и воспитанный молодой человек в черном костюме, знающий пять языков, прошедший обучение в лучшем университете Англии. — По-другому с ними нельзя, — спокойным голосом ответил молодой человек. — Ты убил банши, — напомнил отец. — Тебя могли заметить. — Не стоит из-за этого беспокоится, — он отпил вина. — Джеймс Фредерик Джонсон Младший! — выкрикнул мужчина, а затем закашлял, и сын закатил глаза. Ему стыдно, что его отец слаб, но ему глубоко плевать на его самочувствие. Пусть терзает себя, корчится от боли сколько угодно, главное ведь другое. — Я мог оставить бы тебя с твоей матерью-шлюхой, но... — Но взял под свое доброе отцовское крыло, так как не хотел, чтобы твой отпрыск был необразован и беден, — закончил за него сын и поднял на него глаза. — Я слышал эту историю. Ты никогда не устаешь напоминать мне об этом. — А ты так ничего и не понял, — сказал отец и в его голосе послышались нотки гнева. — Мой срок подходит к концу. Я уже написал завещание, и ты получишь все. — Вот, что самое главное. — Тебе лишь надо взять все в свои руки и продолжить!.. — Я знаю, что делать, — разрезал Джеймс стейк, а потом уверенно посмотрел на отца, слегка морщась от того, что тот его за идиота принимает. До сих пор. Медленно взял нужную вилку, взял аккуратным движением кусочек свинины и так же медленно положил его себе в рот. Он вообще все делал медленно. Медленно, спокойно, уверенно, с умом и вкусом. И всех, кто делал иначе, по-другому, презирал и мечтал унизить. Поэтому и делал все возможное, чтобы вызвать у этого человека смятение, непонимание, раздражение. Подливал масло в огонь, чтобы потом с парадоксальным наслаждением наблюдать, как человек убивает самого себя, как будто он какое-то подопытное животное. В этом и был весь сок сделок с партнерами из разных стран: ты просто морально унижаешь их, а они тебе миллионы суют и лижут задницу. Со смертью отца в его кошелек падут лишние пятнадцать миллиардов долларов. Он станет главой, даже Боссом, будет руководить всеми этими людишками, посылать заказы, а потом и оплачивать их; и кстати сказать, что у него в голове давно зародился план с тотальными изменениями компании. Теперь конфиденциальность наивысшего уровня. Все станет настолько засекречено, что о нем будет знать лишь десяток людей, в котором его водитель, шеф-повар, прислуга, дворецкий и еще парочка шлюх, и его «друзья», с которыми он встречается лишь в казино и с гордостью выигрывает еще одну сотню. Отец шумно закашлял, сдерживаясь, чтобы не выплюнуть содержимое ужина. Джеймс равнодушно бросил вилку и взял салфетку, а потом проорал на весь дом: «Тревер!» Тревер был дворецким. Кажется, он здесь больше двадцати лет (точного числа он не скажет, кому это надо?). Он появился, когда ему стукнуло шесть. Внешностью он походил на сопливого барсука, а его нос лишь больше соотносил его с этим животным, а про имя даже говорить нечего. Тоже, как у животного. Тревер вбежал в гостиную, не посмотрев на него, и кинулся к задыхающемуся мистеру Джонсону. — Мистер Джонсон скончался в городской больнице, сэр, — объявил дворецкий. Джеймс кротко кивнул, не отводя взгляд от окна, а потом, когда Тревер ушел, он налил себе коньяка и закурил. ㅤ ㅤ ㅤ