Мать моего ребенка

Демьян на подкашивающихся ногах вышел из класса, где выпускники сдавали экзамен по пространственной магии. Сдать-то он сдал, но теперь сомневался, что живым уйдет из Тибидохса. Едва он сел отвечать, академик пронзил его подозрительным взглядом, от которого темному стало нехорошо. Чтобы хоть как-то успокоится, Горьянов начал думать о дочери, представляя её милую улыбку и карие глазки. И буквально через несколько секунд ему стало страшно – так страшно, как не было даже на матче с оборотнями. Взгляд Сарданапала поменялся. Теперь никто не назвал бы этого старикашку с разноцветными усами и длинной бородой милым – он буквально прожигал незадачливого выпускника глазами с такой ненавистью, что позавидовала бы и сама Чума-дель-Торт. «Он же телепат!» - мелькнула поздняя мысль у Горьянова. «Вот именно» - вспыхнуло у него в голове. Все остальное прошло как в тумане – академик что-то спрашивал, Демьян отвечал, но сам не понимал, что говорил. Спрданапал его буквально загипнотизировал, не позволяя ни шевельнутся, ни отвести взгляд. Когда же парень наконец выбрался из класса, ноги его не держали. Рухнув на пол, он привалился к прохладной каменной стене и прикрыл глаза. -Сдал? – кто-то потряс его за плечо, - Эй, Дём, ты что? Горьянов тяжело приоткрыл глаза – вокруг все плыло. Кое-как сфокусировал взгляд на физиономии лучшего друга. -Пень, - прохрипел Демьян, - пытаясь подняться и вновь валясь на пол, - Пень, он знает…про дочь…что я отец…он знает…он проклял меня, Пень! -Какой проклял, Дём, ты чего? – Семь-Пень-Дыр закинул руку Горьянова себе на плечо и с трудом приподнял его, - Пойдем-ка к Ягге… -Да, да, к Ягге, - бормотал Демьян, подволакивая ноги и всем телом повисая на друге, - Хватать дочку и бежать, бежать… Он как-то странно всхлипнул, закашлялся. Пень с ужасом обнаружил на своем новом, специально купленном для экзаменов пиджаке кровь. Темную, с едва заметным мерцанием – когда-то Клопп, на тот момент еще не малютка, рассказывал, что такое мерцание крови бывает при сильнейшем отравлении. -Пень…Пень, что это? – напугался Горьянов, - Пень, я не хочу умирать! -Эй, не паникуй, - Семь Пней поморщился и ускорил шаг. Ему было невыносимо страшно. И от того, что сейчас может умереть его друг, и от того, что желать его смерти мог их беленький директор. -Пень, обещай мне…если я умру…позаботься о Марине… - хрипел Горьянов, повиснув на одногруппнике и мешая тому идти. -Да прекрати ты! – вконец испугался Семь-Пень-Дыр, - Что за ерунду ты несешь! Сам будешь воспитывать свою мелочь! Сейчас придем к Ягге, и она нам поможет! До магпункта оставалось идти не так уж и далеко. Старушка кружила над бледной девочкой, бормоча на давно забытом языке. Слова повисали в воздухе, превращались в дым, который преобразовывался в руны. Время от времени из Марины выскальзывали ярко-красные огоньки, которые эти самые руны поглощали и рассыпались золотистыми брызгами. Ягге хмурилась, продолжая бормотать. Дверь в магпункт распахнулась. Старушка даже не оглянулась – был наведен морок, и любой зашедший увидел бы лишь палату с одиноко лежащим Валялкиным. -Туда, - прохрипел кто-то и сквозь морок протиснулся Семь-Пень-Дыр, тащивший на своих узких плечах крупного для него, Горьянова. Едва взглянув на позеленевшее, окровавленное лицо папаши, Ягге все поняла. -Туда положь, - кивнула она на ближайшую кровать и рукой отгоняя несколько рун в сторону Горьянова. Семь-Пень-Дыр, опустив друга, шарахнулся было к двери, но был остановлен властным окликом. -А ну-ка стой, помогать будешь! – и темный покорно кивнул, наблюдая, как руны из дыма высасывают какие-то красные огоньки из его друга. -Ягге, - тихо произнес Пень, - Демьян сказал, его Сар…ну, ОН проклял… Старушка помотала головой, наблюдая, как дыхание девочки выравнивается, а потом и вовсе пропадает, заставляя ребенка впасть в оцепенение. -Это не совсем проклятие, - тихо произнесла она, поворачиваясь к Демьяну и начав снова бормотать, творя дымчатые руны. Пень тихонько приблизился к люльке и заглянул туда. Маленькая Горьянова была бледной и, кажется, не дышала. Парень тихонько коснулся маленькой ручки – она была холодной. Семь-Пень-Дыр вздрогнул, отгоняя от себя мрачные мысли и попытался нащупать пульс. Его не было. Медузия упала на колени, локтем роняя тетради второго курса со стола. На пол упали несколько мерцающих капель крови. Глава кафедры нежитиведения с трудом добралась до кресла, тяжело села в него. Пальцы на руках сводило, в глазах темнело, а волосы-змеи повисли бездыханные. Хлопнула дверь. Знакомые семенящие шаги достигли кресла. Теплая мягкая рука коснулась плеча. -Меди? – голос требовательно зазвенел металлом. Горгонова подняла испачканное в крови лицо и победно улыбнулась Академику. -Ребенок умер. -Не кричи! Ой, не кричи! – Ягге краем шали замахнулась на завопившего от ужаса Семь-Пень-Дыра, - Мешаешь! Парень рухнул на пол и засучил ногами, отползая подальше от люльки. На кровать с другом он старался не смотреть. Ягге отошла от Демьяна и присела на материализовавшееся кресло. Семь Пней еле-еле поднялся, на подгибающихся ногах добрался до табуретки. -Ягге, - губы задрожали, и он все-таки обернулся посмотреть на Горьянова, - А он…тоже? Да нет, грудь вроде вздымается, значит, дышит. -Чегой-то тоже? А? Не выдумывай-ка! – Ягге вытащила вишневую трубочку, покрутила в пальцах, - Значит так, слушай сюды… Через час в магпункте появились Медузия и Сарданапал. Горгонова была бледна, пальцы до сих пор подрагивали, но гордая осанка никуда не пропала. Она была полна решимости. Академик мило улыбался, трогал скляночки и делал вид, что он тут оказался совершенно случайно, и ему нет никакого дела до происходящего. -Ягге, - устало произнесла Медузия. -Постыдилась бы! – плюнула ей под ноги Ягге, - Дура-мамаша! -Ничего уже не поделать, - хмыкнула Горгонова, оглядываясь на Сарданапала. Тот опустил взгляд на свои расшитые туфли. -Тебе ли этого не знать! – Ягге отошла к люльке, дрожащими руками вытащила кулек. Судорожно прижала к себе, игнорируя протянутые руки Медузии. -Академик, у детей праздник, а вы тут…детоубийством занимаетесь! – старушка как-то осунулась и, казалось, еще больше постарела. Седые прядки, раньше воинственно торчащие из под платка, сейчас жалко свисали вдоль лица. Сарданапал отошел к кровати Валялкина, который так и не пришел в сознание. -А что с ним, Ягге? – поинтересовался он, касаясь лба парня рукой. -А то вы не знаете! – старая богиня всунула сверток с младенцем в руки Медузии и подскочила к Сарданапалу, - Вы-то и не знаете! Да как вам вообще в голову пришло подсунуть мальчонке Медного Змия, выдав его за Якула! А если бы он всех детей в школе покусал?! Моего Ягунчика, например! -Ягге, - усмехнулась Горгонова, небрежно сунув кулек под мышку, - Ты думаешь, я не в силах подчинить себе Медного Змия? Думаешь, я могу подвергнуть опасности сотни невинных детишек? Волосы её ожили, превратились в змей и злобно зашипели на старую богиню. -А ну, цыц! – погрозила Ягге пальцем, - А убить одну невинную малышку ты вполне в силах и в ладах с совестью! Она вновь плюнула Горгоновой под ноги. -Я пошел, - оповестил сладким голосом Сарданапал, - Меди? -Иду, - опустила голову Медузия и выскользнула из магпункта вслед за Академиком. -И все-таки это бесчеловечно, - Медузия оперлась на зубец стены, разглядывая ров, полный мутной воды. -Мы должны спасти Тибидохс, - Сарданапал взял её за руку. За их спинами веселилась вся школа – шумела музыка, плясали яркие огни, по коридорам бегал Поклеп, пытаясь одновременно ликвидировать весь алкоголь и отловить пьяных младшекурсников, попутно бормоча, что все-таки надо зомбировать этих наглых магов-недоучек. Кучка выпускников выбежала на драконбольное поле запускать лопухоидный фейерверк – о чем на весь остров оповещал в рупор Ягун. А тут, на стене, было тихо. -Я…я чувствую себя убийцей, - Медузия прижалась к нему, - Так плохо мне не было, даже когда я превращала тех людишек, что издевались надо мной, в камень… -Тебе нужно сдерживать свои чувства, - вздохнул Сарданапал, - Посмотри, к чему это приводит? Сначала Персей, потом… -Не напоминай, - помотала головой Горгонова. Змеи на её голове вновь зашипели, - Это…слишком неприятно. -Тебе неприятно, - отпустил её Академик, - А мне исправляй за тобой твои ошибки. Любимая моя нежить. Медузия слабо улыбнулась, взяла кулек, до этого мирно лежащий на зубце и, размахнувшись, швырнула его в ров. Плеснулась тухлая вода, после все стихло. -Вот и молодец, - произнес Академик.