Выгодная сделка

      Как описать вам свое состояние? Состояние, когда человек понимает - все, что раньше было образцом для подражания, стерто одним неправильным поступком. Себе я могу не врать, я позволил Тимуру касаться меня, потому что сам хотел этого. Хотел ощущать его влажные, нежные губы на своих губах, его горячий и настойчивый язык у себя во рту, его большие, мужские руки, блуждающие по моему телу. Я сам хотел этого, меня никто не заставлял. И именно от этого мне сейчас невыносимо хреново! Так, и только так, называется мое состояние. Осознание своей ориентации всегда проходит так болезненно? Как паршиво на душе! Насколько мне было божественно хорошо пятнадцать минут назад, настолько теперь отвратно.       Он держит меня за руку, тянет через толпу танцующих людей, а я как в матрице: вокруг меня параллельный мир, все вокруг — неживые программы, есть только я и он. А есть ли он на самом деле?       Поворот его торса, руки на моем лице, глаза в глаза: — Эй, ты как? Все нормально? — Мне нужно выпить, — точно! Душевные страдания может заглушить только физическая боль. Напиться и забыться! — Хорошо. Только нам нужно вернуться наверх и довести дело до конца. Я хочу, чтобы ты обнял меня и улыбнулся. Окей? — Окей! Окей! И хватит разговаривать со мной как с ребенком! — Но ты и есть маленький, капризный ребенок. Посмотри, как надул губки.       О боже! За что мне это испытание на проверку моей ориентации? И снова его губы накрывают мои. Какой соблазн ответить. Нет. Я не могу. Не шевелюсь. По телу дрожь, но это не возбуждение — это запоздалая реакция на стресс. Он открыл глаза, он все понял: — Тебе точно не помешает выпить.       Зря я согласился на эту авантюру. Сижу в помещении полном осуждающих взглядов; Тимура утащил на разговор парень по имени Миша; на другом конце стола Костя, в окружении девушек, налегает на водку, при этом буравя меня презрительным взглядом. А я сижу, как дурак, даже выпить и то не с кем. — Чего скучаем? Саке будешь? — как же я тебе рад, Кузя! — Буду! — Ты чего такой хмурый? — этот парень располагает к себе. В его взгляде виден неподдельный интерес. — Мне кажется, что все здесь ненавидят меня, — может я себя накручиваю. — Ты, наверно, прав, — вот такого ответа я не ожидал. — За что? — может презирают за то, что я не их круга. — Да по-разному, — его голос звучал так спокойно, — некоторые ревнуют, а другие злятся из-за проигрыша. — Какого проигрыша? — мои брови поползли от удивления вверх. — Я тебе скажу, но это только между нами. Мне не нужны проблемы. Хорошо? — Клянусь! — Ты уже в курсе, что Среблов и Прохоров в контрах. Так вот, это началось с Ритки, ровно два года назад. И случилось это именно здесь, в туалете, — мне что-то стало дурно. — И теперь они регулярно уводят девчонок друг у друга и трахают их в этом туалете, - все, меня накрывает тьма.       Неужели все знают о нас. Нет. Этого не может быть. Это ведь был театр одного зрителя. Голос Кузи вывел меня из транса: — А мы, когда чудики чудят, делаем ставки: будет сегодня трах или нет. Вот некоторые и злятся, что проиграли. — Ты хочешь сказать… - нет. Я не могу об этом спросить! — Костя зашел и сказал: «Они трахаются в туалете». И я разжился на кругленькую сумму, — я в шоке! Этого не может быть!       Мои глаза пробежались по присутствующим. Да — они знают! — Ты поставил на то, что меня поимеют?       Он сделал невинное лицо: — Максим, ты главное не расстраивайся. Не ты первый… Хотя… Среди парней… Да ладно тебе. Пацаны всегда дают девчонкам хорошие отступные. Бери деньги. И будет тебе счастье! Налить? — Водки! И побольше!       Я — ПРОСТИТУТКА! За мою поруганную честь предлагают деньги! Он развел меня, как какую-то малолетку! Вот Козёл! «Все пройдет гладко», ага, «гладко», теперь все смотрят на меня, как на гулящую блядь! — Мне нехорошо. Я выйду, — голова идет кругом. — Я помогу, - нет, спасибо, Кузя. Уже помог.       Не помню как попал в туалет, наверное правда, что тянет на место преступления. Стою над умывальником упираясь руками. Не могу смотреть на свое отражение. Я дебил. Меня развели как лоха. Я, всего лишь, предмет спора.       А-а-а! Больно!       Меня резко потянули за волосы, отчего моя голова опрокинулась назад. — Ты! Чертов сученок! — злостный, писклявый голос Ритки, резал слух, — убирайся в свою Москву, помогать мамочке на рынке корейскую морковку продавать. Это мои мужчины!       Ах ты курица! Все из-за тебя! Да что они в тебе нашли? Злость охватила меня с головы до ног. Ухватив ее за руку, сжал ее со всей силы: — Запомни: во-первых — я японец, во-вторых — еще раз тронешь меня за волосы, обрежу твою мочалку крашеную по сами корни. Ясно? — Да как ты смеешь так со мной говорить? Ты думаешь, Тимур за тебя заступится? Уже завтра пошлет тебя! Давалка! — На себя посмотри!       Да пошли они все! Срочно нужно выпить! Где грёбаный бар?!       «Пить! Пить! И еще раз пить!» как завещал дедушка Ленин.