Pilots. Новое поколение.

Пегги потеряла сознание от чудовищной перегрузки во время аварии, но каким-то чудом пришла в себя, пока ее выковыривали - именно выковыривали - из кокпита. Она была в сознании, когда ее транспортировали в госпиталь. Она была в сознании, когда ее держал за руку Мари и все повторял: «Все будет хорошо». Это монотонное жужжание: «Всебудетхорошо-всебудетхорошо». Как заевшая пластинка. Мари умывается, затем наблюдает за тем, как датчик в кране перестает улавливать движение и вода прекращает бежать в раковину. Француз поднимает голову и смотрит на свое отражение в зеркале. В углу зеркала появляется надпись «Have a good day» и непривычный смайлик-каомодзи. Кто-то стучит в дверь туалета. - Лапушка? - доносится взволнованный голос Аарона. Мари смотрит на свои руки. Как же он устал! Чертовски устал... Встреча с прессой в конференц-зале штаба команды «Фер» проходит при полном аншлаге. - Сегодня в три часа ночи мы потеряли члена семьи. Девушку, сумевшую подняться на подиум в гонках Формулы-1, иначе как героиней не назвать, - и другие вводные слова владельца компании, приветствия, общие фразы, написанные секретарем и личным помощником для этого случая. Затем слово берет Аарон. - Я считаю честью, что гонял в одной команде с Пегги. Знаете... Формула - это риск. Настоящий риск. Каждый раз надевая шлем, мы понимаем, что идем на риск ради зрелищности и... ради денег, - Аарон делает паузу, разглядывая присутствующих. Да, Формула - это деньги. Бешеные деньги. И пусть все это знают. - Нас можно сравнить с гладиаторами, наверное. И Пегги это знала. Выезжая в Судзука, она знала, на что идет. Мы все знали. И прошлой ночью весь мир потерял уникального гонщика, величайшего из нынешних, уже потому что Пегги осмелилась сломать стереотипы, пойти наперекор установленным правилам и негласным табу. А я потерял друга, - на этой фразе журналисты затаили дыхание, готовясь задать свои каверзные вопросы. - Она была гораздо смелее, чем я или любой другой пилот любой другой команды. И пока Аарон и Трой говорят, Мари смотрит в пространство пустыми глазами. Он не может заставить себя начать обсуждать гибель Пегги. Только не ее смерть... Но в какой-то момент кто-то осмеливается задать этот вопрос. - Так в чем же точная причина аварии? Владелец и бригадир механиков начинают запутывать слушателей сложными терминами и оборотами. Аарон и Трой поддакивают, но Мари-то знает: это его вина. Все аварии на трассе - это вина инженера. Не пилота. Не техники безопасности. Не правил или нововведений. Это вина инженера. Он, именно он, буквально собрал для нее болид, он сам выучил ее так ездить, и он же подвел ее к черте... - Авария со смертью пилота обязана, - репортер делает упор на слове «обязана», - вызвать череду громких отставок в команде «Фер». Упорно ползут слухе об отстранении Мари да Сильва с поста главного инженера и конструктора команды. Так ли это? Поднимается невероятный возбужденный гул. Но Мари, подав знак своим, двигает микрофон к себе. - Да, это правда. Сразу после аварии, когда я стоял у дверей палаты, за которой так отчаянно боролась за жизнь пилот, мне сообщили, что спешно собран совет инвесторов и акционеров. А на повестке дня моя отставка, - Мари ненадолго замолкает. - Вопрос о моей отставке еще не решен, но я считаю правильным... свой уход из команды. Причина аварии Пегги - моя некомпетентность. Аарон ахает рядом и вцепляется в плечо Мари. Бригадир качает головой, Трой вздрагивает, а владелец сцепляет руки в замок и судорожно выдыхает. Дальнейшее общение с прессой приходится прекратить ввиду начавшихся беспорядков: люди как с цепи сорвались, пытаясь расковырять рану Мари. - Зачем ты так? - Аарон обнимает Мари, лежащего на кровати спиной к нему. - Теперь ведь эти падальщики не отстанут. Супруг просто пожимает плечами. - Лапушка, это не твоя вина. - Нет. Это моя вина. Понимаешь, я сделал этот болид. Вот буквально «сделал»! Я научил ее гонять. Не «ездить», а «гонять». И ты знаешь, что «гонять» - значит «рисковать». Я знал, видел, прекрасно видел, куда все это приведет... но я так хотел увидеть ее горящие глаза и радость от побед, что не осадил. Я ей позволил погибнуть. Понимаешь? Я мог это предотвратить. Но не стал останавливать... И теперь Пегги мертва, - Мари судорожно выдыхает. - Она ведь смотрела на меня, держала за руку и смотрела... И глаза большие такие, как у лани. Напуганные до чертиков. Ей было так больно! Пегги всего лишь любила гонки, любила Формулу, а я ее убил. Сидя в коридоре, спустя минуту после того, как врач объявил о ее смерти, я вспомнил про тебя... Аарон морщится. Пытаясь достучаться до Мари, разом окаменевшего после разговора с врачом, он знал, что тот раз за разом прокручивает не столько аварию Пегги, сколько гонку в Монако, после которой в кому впал сам Аарон. - Если я допускаю такие фатальные ошибки. Не могу защитить своих пилотов, даже собственного мужа, то это ведь значит, что я херовый инженер. Мои амбиции не должны стоить человеческих жизней. - Ты снимал ее с гонок, ты, как мог, ее защищал. Это был ее выбор, - резонно отмечает Аарон, продолжая гладить супруга по рукам и животу. - Ты думаешь, она знала, понимала до конца, на что идет? Нет, ничего она не знала. Ничему я ее не научил, - Мари поворачивается к мужу лицом и прижимается теснее. - Завтра меня отстранят. И я не буду оправдываться. «Прорвемся!» - думает Аарон, пытаясь прикинуть шансы на шантаж своим уходом вслед за Мари. Иного варианта нет: после аварии, когда от Мари откажется «Фер», все остальные команды, которые раздавали столь щедрые предложения до инцидента, теперь и на порог опального инженера не пустят. Мари останется без работы, без вариантов в мире Формулы-1... На следующее утро Мари равнодушно выслушивает требование инвесторов и главных акционеров команды. Владелец, который является лишь номинальным лицом «Фер», смущаясь, как нашкодивший мальчишка, просит Мари понять их требования. - Не думай, что я забыл из какого дерьма ты нас вытащил. Я помню, что ты сделал для команды. Сколько труда вложил... «Фер» - это твое детище. И я, правда, так считаю. Но это бизнес. Большой бизнес, который на пару часов в воскресение притворяется большим спортом. И мне очень жаль... Но я не могу тебя защитить. Мари отставляет стакан с коричневатой, маслянистой, остропахнущей жидкостью и кивает мужчине напротив. - Я знаю. И не стоит извиняться. Все так, как должно быть. Это была моя ошибка, - Мари протягивает руку уже своему бывшему работодателю. - Я распорядился перевести на твой счет выходное пособие, и мой секретарь отправит тебе рекомендации к завтрашнему вечеру. Удачи! Мари криво ухмыляется. - Большинство зрителей считает, что мы деньги гребем лопатой в Формуле-1... Но я получаю как рядовой инженер любого предприятия в городе. И тоже получаю отпускные, жду выходного пособия, когда контракт аннулируется... Плачу налоги и снимаю деньги в банкомате с зарплатной карты, - собеседник Мари молчит, не зная, к чему это говорит француз. - Ну ладно! Рад был сотрудничать! Но тут в кабинет влетает взволнованная секретарь и сбивчиво просит выглянуть в окно. - Я же просил не беспокоить нас! - огрызается недовольный начальник. Мари подходит к окну и не может сдержать удивленного свиста. - А вы все-таки выгляньте в окошко-то... - Что там? - и замирает с открытым ртом. - Кажется, кое-кто не согласен с решением «власть имущих», - Мари все-таки допивает виски пятнадцатилетней выдержки, которым его потчевал владелец во время аудиенции. - Какого хера там происходит?! - Бунт, судя по всему... И кажется, я вижу вашу команду и своих бывших коллег в их числе. Внизу у входа в здание штаб-квартиры «Фер» стянулась и продолжает увеличиваться толпа людей с плакатами, даже громкоговорителями, абсолютно разных людей, некоторые из которых вообще никак не связаны с «Фер» и Формулой! - Ваши пилоты хотят вас видеть, - неуверенно подает голос стоящая у дверей секретарь. - И чего они хотят?! - почти в истерике спрашивает ошеломленный мужчина. - Позвольте, я решу этот вопрос, - Мари пожимает плечами. - Уверен, я знаю, кто за всем этим стоит... И, разумеется, он был прав, ожидая увидеть в приемной абсолютно спокойного Аарона. - И что ты на этот раз придумал? Еще и этого мальчишку с собой притащил! - Мари тычет пальцем в сидящего рядом Троя. - Хочешь, чтобы и тебя вышвырнули? Они ведь могут! И твои титулы тебя не спасут, дурачок ты эдакий. - Знаешь, я пришел сегодня утром в бокс, чтобы отвлечься, немного погоняв на «учебке», - Аарон выдерживает паузу, разглядывая Мари. - А команда встречает меня заявлением о том, что они все до последнего уборщика уйдут, если контракт с тобой аннулируют. Так что это, - да Сильва указывает на окно, подразумевая спонтанно бастующих, - не моя идея. - Они там все рехнулись? - устало спрашивает Мари. Аарон и Трой улыбаются, разводя руками. Как только Мари выходит на улицу, он глохнет от рева. Он выигрывал заезды и получал кубки в Гран-при, занимал поулы и добивался «Большого шлема», но никогда не слышал настолько громкого скандирования своего имени. Совершенно растерянный, он просто машет руками и идет к машине рядом с мужем. Со всех сторон доносится его имя. А вечером того же дня по всем каналам крутят новость о том, как толпа осаждала штаб-квартиру «Фер» до тех пор, пока решение об отставке не было заморожено. Мари не уволен, но отстранен от своих обязанностей до конца сезона. - О, выключи уже это! - просит, морщась, Мари. Но Аарон делает только громче. - Вообще я гонщик «Рено», но я сегодня тут, у дверей штаба «Фер», и заявляю, что такого человека, как Мари, нельзя, просто нельзя выкидывать из Формулы! «Рено» против отставки Мари! - Он пиарится, - отмахивается Мари. - Хорошо, тогда вот этот парень, - переключает канал Аарон. - Мари сделал для машиностроения столько, что ему пора памятник поставить! - Он не понимает, о чем говорит, - продолжает ворчать француз. - Мари да Сильва - мой герой! Я сам гей, и для меня Мари не просто невероятно талантливый гонщик и инженер, он олицетворение смелости и стойкости. - ЛГБТ нас всегда очень любили. Чтобы мы ни делали, - Мари морщится, отпивая чая. - Мари смог сделать то, что никто не мог до него и, я уверен, не сможет повторить после, - делится пожилой мужчина с сильным итальянским акцентом, когда Аарон вновь переключает канал. - Он пришел в Формулу-1 из кузовных гонок, смог одержать множество блестящих побед здесь, в Формуле, поднял команду «Фер» в чертовски тяжелые времена, удержал ее лидерство в прошлом сезоне, когда череда событий поставила существование команды под вопрос. И сегодня я здесь, потому что Мари Паскаль вдохновляет миллионы людей, и неважно, это мальчишка, грезящий гонками, или человек, далекий от мира болидов. Мари вдохновляет не сдаваться, бороться с трудностями и верить в себя, а это применимо не только в Формуле-1. - Хватит! - Мари выключает телевизор и покидает кухню. Аарон какое-то время сидит, уставившись в темный экран. Сквозь приоткрытое окно до Аарона долетает шум с улицы, а у них в квартире непривычно тихо. Новый Год заглядывает на кухню и, не найдя там любимого хозяина, отправляется искать того по квартире. - Как ты думаешь, сколько нам заплатят за болид Мари Паскаля, на котором он обыгрывал величайшего Аарона да Сильву и однажды пропустил его к финишу? - спрашивает Мари, стоя в дверях. - А что? - Я вот тут подумал... Если я начну собирать собственную команду, ты будешь выезжать под моими флагами? - Я думаю, придется продать квартиру тоже, чтобы вытянуть расходы по формированию команды, - Аарон улыбается и хлопает себя по коленям. Мари принимает приглашение и устраивается на них лицом к мужу. - Ты не ответил на мой вопрос. - Потому что он дурацкий. Конечно, я буду выезжать! Новый Год крутится рядом и повизгивает, просясь на коленки тоже. «Прорвемся», - уверенно думает Аарон, утягивая мужа в поцелуй.