Прерванная лебединая песнь

«Смерти нет — закрой глаза… Поднимем крылья в день стыда. Пусть над землёй пройдет гроза, Но ты узнаешь смерти нет!..» «Смерти нет» Группа «Альянс»

      Мадса неожиданно вырвало из состояния священной ярости. Он упал набок, сбитый внезапным ударом в спину. Боль растеклась по нервам, заставляя его стонать, а зверя внутри виновато скулить. Викинг с трудом встал, слабость после транса давала о себе знать. Выгнув шею, он взглянул на спину: рваная рана набухала кровью, безобразная, но не смертельная. Мадс, преодолевая сонливость, огляделся. Рядом с телом, распотрошенным его зверем, в беспамятстве лежал тощий, абсолютно голый человек, в руках которого был зажат меч. Никогда еще с Мадсом такого не случалось — никто и ничто не могло вернуть ульфхеднара «с той стороны», священная ярость проходила сама, неся за собой многочасовой сон. И тем более, в трансе он никогда не чувствовал боли от ранений, даже самых серьезных.       Этот странный полуживой человек смог приблизиться к Мадсу, смог его ранить, смог, наконец, вывести «с той стороны». Отгоняя слабость и сон, преодолевая неприятные ощущения от подсыхающей чужой крови, покрывающей его с ног до головы, и дурноту от съеденных сердец врагов, он наклонился над неподвижным телом. Вырвав из цепких рук меч, принюхался, от человека сладковато-приторно несло болезнью и близкой смертью. Мадс вгляделся в лицо врага, с удивлением обнаруживая перед собой совсем не старого мужчину, судя по отсутствию окладистой бороды и рыжим волосам — кельта. Зим шестнадцать-семнадцать минуло с рождения этого человека, что делало его мальчишкой для тридцатисемилетнего старого воина. Зверь, учуяв запах кельта, завыл и заскреб когтями, тоской наполняя сердце. Мадс шел в поход с эрлом Инваром, ища смерти и покоя для истерзанных сердца и тела, а нашел, кажется, то, ради чего стоило жить.       Эрл хоть и слыл жестоким, но поступал милосердно с душами убитых, отпускал их за грань, предавая огню. И вот уже над селением заклубился дым — подожгли общинный дом, Мадс поспешил унести кельта, чтоб не спалили с остальными трупами. Он взвалил практически невесомое тельце на плечо, и, чуть морщась от боли, двинулся туда, откуда тянуло запахом больного. Крошечная хижина, скрытая за ближайшим утесом, насквозь провоняла хворобой, викинг брезгливо вышвырнул грязные шкуры с лежанки и устроил неподвижного человека на голых досках. На дворе оказался небольшой колодец с мутной солоноватой водой, Мадс как смог отмылся от крови и нанесенных на кожу рун. Он отжал с заплетенных волос сукровицу, которая неприятно стекала вниз по спине, попадая на горящую болью рану, но он не беспокоился о ней — заживет, не впервой. Суровый осенний ветер холодил голую грудь и плечи, кожаные штаны, набухшие водой, не согревали, нужно было добраться до драккара, на котором остались его вещи.       Вернулся он быстро, уже переодевшийся в сухое. Кельт не был неподвижен, метался в бреду, и его тело горело лихорадочным жаром. Мадс вытащил иноземца во двор, уложив на каменистую площадку перед входом, пару раз окатил водой, тот даже не вздрогнул, что было не очень хорошим знаком. В хижине, постелив на ложе новые пушистые шкуры, он насухо растер тело больного холстиной, а затем, обмазав медвежьим жиром, практически завернул в свою ношеную, но чистую и мягкую льняную рубаху.       Каждый ульфхеднар, готовясь вступить на Путь Волка, учился врачевать. Мадс неплохо знал это искусство, и с ним всегда был запас необходимых для снадобий трав и порошков. Болезнь кельта была редкой, от нее знали лекарство только лесные жители Гардарики, именно оттуда прибыл древесный гриб, что помогал в лечении. Дан сам когда-то плавал в далекие земли со свенами и много чего привез для пополнения своей лекарской сумы. Через час был готов отвар, которым Мадс не без труда напоил парнишку. Теперь оставалось только ждать, сутки или двое должны были решить судьбу кельта, лечение либо поможет, либо приблизит смерть.       Разоренная деревня стала последним пунктом похода дружины Инвара, перед недолгим, но опасным путешествием домой по осеннему штормящему морю. Пленных решено было не брать, слишком хлопотно, да и дома невольников хватало. Хотя рабов можно было выгодно продать, но тут — как бы самим в целости добраться до родных земель. Слишком уж надолго викинги задержались с возвращением, поэтому брали на корабль лишь ценности, продукты, ткани, шерсть и все то, что можно продать или поднести жене или подружке. Поэтому, когда Мадс-отшельник притащил на драккар полудохлого кельта, завернутого в шкуры, вся команда неодобрительно косилась на него. Никто, конечно, не сказал и слова против, с ульхеднаром не смел связываться даже эрл, поэтому три данских драккара отплыли от берега, унося с собой в далекие северные страны кельта-сироту, находящегося между жизнью и смертью.       На корабле Мадс долго боролся со сном, не смея оторвать взгляд от бледного осунувшегося лица, но усталость брала свое, и постепенно он успокоился и задремал. Проснулся резко, зверь внутри тревожно выл, викинг, не делая резких движений, огляделся. Вокруг было спокойно, только сидящий с краю на скамье Бёрге как-то странно всматривался в выпутавшегося из шкур кельта.       — Тебя сменить? — поинтересовался Мадс у вздрогнувшего вмиг дана. Эрл стремился побыстрее добраться до дома, поэтому драккары до выхода в море шли на веслах. Бёрге не ответил, лишь кивнул согласно. Мадс выбрался из-под кожаной полости, потянулся сильным телом, потом между делом завернул кельта поплотнее в шкуры и задвинул на свое спальное место. После отдыха стало легче, но рана на спине беспокоила, когда он взялся за греблю. Мышцы протестующее ныли, отказываясь работать, но постепенно тело разогрелось, кровь бодрее побежала по венам, а зверь внутри одобрительно загавкал — он не любил долгого бездействия.       Гребля плоха была лишь тем, что оставляла незанятой голову, и мысли скоро поглотили Мадса. Сколько себя помнил, он всегда был одиноким: его отец пропал в море, а мать снова стала женой, и другие дети оказались ей дороже первенца. Еще и зверь в нем проснулся очень рано, все в роду стали уважать, но и бояться его. С такими же, как он, зверенышами, он начал обучение для вступления на Путь Волка. Все ульфхеднары становились братьями по оружию, но каждый из них нес свое одиночество с собой. Чтобы стать счастливым, волку нужна стая, верная волчица, маленькие мохнатые волчата. Волки-одинцы, сбитые в сильную дружину, призванные лишь разрушать и убивать — они могли быть счастливыми лишь в бою. Много лет Мадс оставался членом воинства конунга Харальда Великого, он шел впереди войска со своими товарищами, и священная ярость приводила в ужас и обращала в бегство тысячи врагов. На поле боя его зверь впервые попробовал человеческой крови, а затем и вражеские сердца пришлись ему по вкусу. Сначала Мадс не мог смириться с действиями своего второго я, но позже и сам втянулся. Зато братьев это испугало, даже несмотря на всю их свирепость, и Мадс стал еще более одиноким среди других одиночек.       Годы спустя, спустя сотни битв и тысячи отнятых жизней ульфхеднары и берсерки вдруг стали не нужны своему конунгу. Харальд Великий постарел, сменил веру и перестал быть Великим. Он разогнал воинов-зверей, проклиная их и называя порождениями дьявола. Слухи о новой вере давно ходили среди войска, все больше странных людей приплывало издалека, неся с собой учение о едином боге. Бывало, что северяне и их конунги и эрлы предавали Одина и Тора, обращаясь в чужую веру.       Мадс мог бы уйти в другую дружину, но не захотел, вернулся к берегам, знакомым с детства. Там его тоже никто не ждал, зато родная земля согревала. Он стал отшельником, выстроил себе добротный дом на границе букового леса. Они со зверем медленно привыкали к мирной жизни, занимались охотой, рыбалкой и врачеванием. Надолго их не хватило — человеку бой снился каждую ночь, а зверь выл от жажды крови и мяса. Тогда он и отправился в Гардарики со свенами, потом были походы поменьше. Тридцать семь зим прожил Мадс, целую жизнь, одинокую и кровавую. Многие даны в его возрасте уже были дедами, обзаводились сединой и слабостью в теле. Он же оставался крепким, словно дуб, но устал, зверь рвал его изнутри отчаяньем и безнадежностью — пришло время отправляться в Вальгаллу. Может быть, там всегда и было его место?       В походе с викингами эрла Инвара Мадс искал смерти, но лишь один крупный бой ждал его. Враги были хорошо вооружены, но должного отпора не оказали, даже мелких ран не обнаружил на себе ульфхеднар после этой стычки. Все остальное время викинги грабили небольшие города и селения, и лишь к концу похода, в укрепленном саксонском селении встретились достойные противники. Воины дрались отчаянно, даны не ожидали этого, и потеряли в бою сразу пятерых. Тогда в сражение вступил Мадс, отгоняя прочь своих соплеменников. Он очень надеялся, что среди кучки воинов отыщется тот, что сможет его сразить. Но все вышло совсем не так.       От слабого кельта через вонь болезни, пахло теплом и домом, пахло надеждой и неодиночеством. Пахло парой, это было странно, ведь он являлся мужчиной, но Мадс доверял своему зверю безоговорочно.