Прерванная лебединая песнь

«Ищи меня в шуме ветра, Ищи меня в листьях мяты, Ищи меня, верь, что где-то Я есть и вернусь обратно. Ищи меня за спиною, Ищи меня в каплях алых, За звездами, за землею Ищи, что еще осталось». Канцлер Ги «Ищи меня»

      С той ночи все снова поменялось для Хью. Шли дни, он не перестал быть рабом, его не освободили от домашней работы, и совесть все равно мучила его, но он, несомненно, чувствовал себя счастливее. Мадс не выглядел теперь таким угрюмым и отстраненным, он чаще улыбался, хотя улыбка его скорее напоминала оскал. Любимым занятием викинга стало наблюдать, как работает Хью, следить, выжидая момент, когда тот застынет в компрометирующей или просто неудобной позе и напасть. Дан мог просто нагнуть Хью и жестко отыметь, без всяких прелюдий, мог утопить в нежности, вылизывая и лаская с головы до кончиков пальцев ног, а потом мучительно медленно брать на ближайшей горизонтальной поверхности. Ульфхеднар был ненасытен, но Хью оказался не менее жадным, и иногда сам провоцировал его.       Еще одно изменение показалось кельту странным: по утрам они начали ходить в лес, где викинг принялся обучать его искусству боя. Мадс выстругал ему добротный деревянный меч и, сгоняя с него семь потов, показал, насколько несовершенна его техника владения мечом. Дан натаскивал Хью и в рукопашной схватке, то и дело валяя его в прелой склизкой листве. Кельт бесился, вновь поднимаясь и наскакивая на Мадса, но достать его все равно не мог. Он, конечно, уставал неимоверно, а ульфхеднар посмеивался над ним, грязным и помятым, но потом мыл его собственноручно и разминал все тело.       Днем Мадс поначалу оставался дома, наблюдая за пленником, чтобы рано или поздно предаться с ним утехам, но позже ему пришлось делать вылазки в лес или дом брата, и он начал брать Хью с собой. Дан показал ему все ловушки и капканы, которых следовало опасаться на подходе к дому, показал и безопасный путь. Кельт недоумевал, от каких врагов на родной земле защищается дан, но спрашивать не решался.       У Ларса был внушительный одаль, его предки владели этой землей больше шести поколений. Здесь было много всего: акры земли, конюшни, корабельные сараи, жилища крестьян, лейсингов, слуг и рабов. В главном доме жили домочадцы и родичи господина, а также дружинники, сопровождавшие торговца в походах. Хью уже видел одну данскую усадьбу, но тогда он был болен и испуган, и не особо приглядывался к обстановке. В этой же он изучил все от порога входной двери до общего зала и очага в центре, только в хозяйские спальни не проникал его взор. Дом землевладельца чем-то напоминал кельту общинный, там, на родине. Мадс приводил его с собой и исчезал за перегородкой, где лежал захворавший сынишка Ларса. Хью он всегда оставлял сидеть на одной и той же лавке со строгим наказом с нее не вставать. Кельт не понимал, зачем дан таскает его с собой, но сменить обстановку был рад, хотя местные слуги и трэллы смотрели на него искоса, и только Хельга иногда выгадывала минутку, перекинуться с ним приветствием и парой слов. От нее кельт кое-что узнал о жизни невольников, а потом и сам увидел, понимая, почему к нему так враждебно относятся. Все трэллы были коротко стрижены и одеты только в длинные рубахи грубой выделки. Рабыни тоже выделялись длиной волос, в среднем по плечи, и только любимица хозяйки носила нестриженую косу, как знак особого расположения. Слуги отличались более сносной одеждой и отсутствием ошейников.       В доме работало несколько трэллов, домашним хозяйством в основном занимались тир. На подходе к усадьбе Хью часто видел мужчин рабов, занятых тяжелым физическим трудом под проливным дождем, снегом или пронизывающим ветром. Он осознал, что находится в весьма привилегированном положении, его не заставляли работать на износ, хотя заниматься женской работой было весьма унизительно, его кудри отросли, викинг и не думал остригать их, даже несмотря на просьбы самого Хью. Одет он был так, что позавидовали бы и свободные, Мадс откуда-то достал для него еще пару тончайших рубашек, пару теплых шерстяных штанов и курточку лисьего меха, вручил новые сапоги из оленьей кожи. Хью даже стыдно становилось за свое сытое и относительно легкое существование, наверняка трэллы презирали его.       Хью гнал подальше мысли о том, почему ульфхеднар относится к нему не так, как другие хозяева к своим рабам. Он вообще старался не анализировать происходящее, и со своей лавки вставать даже не думал. Его до чертиков пугал старший сын хозяев, липкий взгляд которого преследовал Хью повсеместно. Этот выцветший мужчина на вид был младше кельта, но, судя по шрамам, успел поучаствовать во многих драках, а может и сражениях. Йен, так звали сына Ларса, по словам Хельги, вел себя нехарактерно, чересчур тихо, не пил, не буянил и неожиданно долго оставался в доме отца. А еще он притащил с собой приятеля, жуткого типа с мерзкой ухмылкой, который не отходил от Йена ни на шаг. Кельт видел этих двоих всегда, когда бывал в доме Ларса, они то и дело недобро поглядывали в его сторону, явно что-то замышляя.       Мадс не оставался на пиры, как бы брат ни уговаривал его, он отпаивал Эрика отваром, брал у рабынь приготовленную для него еду и спешил уйти, то и дело натыкаясь на племянника с приятелем, околачивающихся возле Хью. Фрейя тоже вела себя подозрительно, значит, была в курсе планов сыночка, а Йен больше не пытался заговаривать с ульфхеднаром, на что-то намекать, угрожать. Он чувствовал себя уверенно, видимо думал, что у него все схвачено, что никто не посмеет его тронуть на землях отца, да еще тогда, когда за спиной стоит вся ватага Эдмунда Рыжего. Напрасно. Мадс был готов, он с нетерпением ждал удара, предвкушая, как размозжит череп вербовщику Рыжего и как отделает племянника. Йена викинг убивать передумал, а вот сломать ему пару ребер, выбить дурь из башки и переломать ноги, чтоб пару лет не вставал с ложа, очень даже планировал.       Все случилось слишком неожиданно и совсем не так, как предполагал Мадс. Тот день начинался как обычно, с очень раннего завтрака и тренировки в лесу. Стоял легкий морозец, землю сковало ледком, и, хорошенько попотев, они с кельтом замерзли по дороге домой. Дан организовал баню во дворе, где они вдвоем отогревались, пока хватало жара от раскаленных камней. Потом до середины дня мужчина не выпускал Хью из постели. Викинг и не думал никуда отправляться, но к его порогу явилась тир из дома брата с известием, что Эрику стало хуже, хотя накануне он чувствовал себя вполне здоровым. Ульфхеднар быстро добрался до дома Ларса, усадил кельта на его лавку и ушел к больному. Племянник выглядел очень бледным, держался за живот и стонал. Это не лихорадка вернулась, что было немного странно, другая хворь скрутила Эрика. Мадс спросил у тир, что ел и пил мальчик, оказалось ничего подозрительного, когда дан начал прощупывать живот, то сразу все понял. Эрика ударили, очень умело, не оставляя синяка. Зверь слышал ровный ток крови, значит, внутренних разрывов не было, но вот брюшина оказалась отбита. «Это Йен, больше некому», — решил дан и принялся лечить племянника. Помочь он тут мог только, чуть оттянув боль на себя.       Тревога, зародившаяся где-то внутри, не сразу пробилась через досаду и гнев. Мадс выходил из спальни племянников, холодея от дурного предчувствия. Зверь взвыл, прошивая внутренности огнем бешеной ярости — на положенном месте Хью не было, его след тонким шлейфом запахов уплывал за порог. Неужели противники оказались настолько прозорливыми и знали, что его внутренний зверь затихает рядом с маленькими детьми? Не помня себя, дан кинулся прочь, улавливая, что к запаху кельта примешивался еще один, такой знакомый. «Хельга!», — осенило викинга. Тир встретилась ему на середине пути, она шла навстречу, удивленно таращась на несущегося на нее ульфхеднара. Рабыня испуганно шугнулась и закричала, оказавшись стиснутой его безжалостными руками.       — Зачем ты его увела? — заорал он, вытрясая из девушки душу.       — Хозяйка сказала, что вы уже ушли. Велела проводить Хьюго домой, — отбиваясь, крикнула Хельга.       Мадс оттолкнул ее и бросился бежать, теперь он был полностью уверен в том, чьих рук это дело. «Только бы успеть», — билась пульсом единственная мысль в его голове. Путь до дома казался бесконечным.       Дан так зарычал, когда заметил двух злоумышленников у своего порога, что все окрестные птицы сорвались с насиженных мест. Серое зимнее небо качнулось перед его глазами, становясь багровым. Бандиты явно не ожидали появления разъяренного людоеда, они покидали на землю уже зажженные факелы и кинулись в лес. Вербовщик оказался пошустрее и первым достиг внешнего края защиты, где навстречу ему устремился дух. Мужчина испугался, отпрыгнул, ослепленный серой холодной массой, и угодил прямиком в медвежий капкан. Йен приостановился, понимая, что может в любой момент разделить судьбу ревущего от боли товарища. Эта заминка позволила ульфхеднару в несколько прыжков настигнуть племянника. Мадс вырубил его и вернулся к дому, который оказался пуст. Хью был тут какое-то время назад, но его след вновь устремлялся к выходу и пропадал в метрах десяти от жилища. Викинг какое-то время звал любимого, не зная куда податься, он нигде не чувствовал присутствия своей пары. В душе было абсолютно пусто и глухо — он опоздал. Мир вмиг опустел для Мадса, он взвыл, падая на застывшую землю, боль скрутила нутро и билась в нем, не находя выхода. Зверь оглушал его воем смерти, и ульфхеднар выпустил того на свободу, погружаясь в состояние священной ярости.