Прерванная лебединая песнь

«Сто подлецов и двести трусов мой тревожат покой, Но быть врагом, однако, надо уметь! А ваши кости просто хрустнут под моею ногой, Вам принеся вполне бесславную смерть»! Канцлер Ги «Единственный враг»

      Дом Ларса напоминал улей, в нем было не протолкнуться от количества гостей. На пир пожаловали торговцы и викинги из соседних селений. Веселье было в самом разгаре, гул голосов не прерывался ни на минуту, в него вплетались звучавшие тут и там хвалебные речи хозяину и хозяйке, благодаря щедрости которых пиво текло рекой, столы ломились от снеди, а послушные рабыни успевали наполнять рога и кубки до того, как они успевали опустеть. Зал был вычищен и украшен, гости, одетые в свои лучшие наряды, сидели по обе стороны длинного стола, во главе которого на большом резном кресле восседал Ларс. Фрейя же находилась за другим, женским столом, она зорко следила за слугами и тир, передвигавшимися за спинами пировавших с закусками, пивом и чашами для умывания.       Гости уже успели захмелеть, то тут, то там в зале вспыхивал пьяный смех и пока еще шутливые перебранки, когда Мадс с Хью только шагнули за порог. У входа их встретил человек и повел викинга к оставленному для него месту. По пути дан поприветствовал всех присутствующих, включая хозяев, легким кивком головы. Ему сейчас было не до изобретения искусных приветственных речей.       Кельт же, послушный наказам ульфхеднара, скользнул вослед и встал за спиной, когда Мадс уже уселся на одном из почетнейших мест за столом. Пленник тут же перехватил принесенную слугой чашу для умывания, он почувствовал, как краска стыда медленно заливает его лицо и шею, на него уставились практически все присутствующие, кто-то открыто, кто-то исподтишка. Захотелось скрыться от всех этих осуждающих, презирающих, похотливых взглядов. Ему стало душно, в нос ударил запах пота, немытых тел и горящих жирников, смешанный с запахами еды и терпкого пива. Хью постарался дышать медленнее, чтобы успокоить заколотившееся быстрее сердце, силой воли подавляя накатившую панику. Он не всматривался в лица людей, все они слились для него в бесконечную враждебную массу, поэтому кельт и не узнал викингов, расположившихся по ту сторону стола, зато Мадс учуял их еще с порога.       Пять воинов, что пили по-братски из одного рога, явились из одаля погибшего эрла Инвара, среди них был тот, кому отшельник обещал поединок. Бёрге, по-видимому, совсем оправился от удара о палубные доски, раз явился с явным намерением драться. Его лицо было красно от выпитого пива и злости, светлая борода всклокочена, но взгляд воина не выражал больше той ненависти, что светила изнутри там, на корабле, скорее отчаянье решившегося на смерть. Ульфхеднар устало подумал, что Норны к закату жизни чересчур пестрой выткали нить его судьбы, слишком много всего разом навалилось. События скатывались в огромный снежный ком, грозящий похоронить его под собой. Хотя вместо того, чтобы пребывать в напряжении, ожидая хода Фрейи, лучше занять себя добрым поединком. Людоед пристально уставился на Бёрге и ухмыльнулся, с удовольствием отмечая, как сбилось в ответ дыхание викинга, и как капельки пота обильнее выделились на лбу и висках. Запах чужого страха заполнил ноздри Мадса.       — Мы ждали тебя раньше, — обратился, наконец, к прибывшему брату Ларс, — но рады, что ты все-таки решил почтить нас своим присутствием. Прими от меня «рог опоздавшего», чтобы никто не таил на тебя злобу за поздний приход.       Тир тут же передала кельту рог внушительного размера, доверху наполненный пивом. Тот с величайшей осторожностью вручил сосуд дану, стараясь не расплескать содержимое. Меньше всего ему хотелось быть здесь, да еще и прислуживать викингу или его собратьям, но на фоне грозящей опасности Хью отчаянно захотелось жить. Странное желание для того, кто пытался свести счеты с жизнью, загремев в рабство к полузверю, убившему всех его соплеменников. Мадс же опустошил сосуд без особых усилий, довольно рыкнув и утерев пену с усов и бороды. Отдав рог обратно, он отстегнул от пояса свой собственный, украшенный рунами, Хью тут же наполнил его из кувшина, перехваченного у подошедшей рабыни.       Спустя несколько часов Хью уже начал уставать, ноги и спина затекли, глаза начали слипаться, голова кружилась от духоты и пивных испарений. Он, наконец, смог поднять взгляд и от скуки начал изучать повадки пьяных данов, впрочем, они мало чем отличались от поведения пьяных кельтов или саксов. Только, может быть, орали они громче и чуть что грозили друг другу оружием, но это были в основном пришлые викинги и местная наемная дружина. Кельт пытался среди сновавших тут и там тир и трэллов рассмотреть Хельгу, но ее нигде не было видно. Хотя он точно помнил, как она хвасталась тем, что на пиру подносит пиво хозяину Ларсу и его самым важным гостям. Хью заметил так же, что Мадс больше пытался сделать вид, что пьет, чем пил на самом деле, он едва притронулся к стоявшему на столе угощению, ульфхеднар явно напряженно ожидал чего-то. От взгляда кельта не ускользнуло также пристальное внимание пятерых, сидевших напротив, и он все же вспомнил оказавшиеся вдруг знакомыми лица. Его неудавшийся насильник и убийца, что смотрел на них во все глаза, накачивая себя пивом сверх меры.        В какой-то момент Бёрге решился, встав со своего места, он не совсем твердой рукой взял в руки меч, лежавший рядом на скамье.       — Ты унизил меня перед моими собратьями, — гаркнул воин на весь зал, разговоры и ор вмиг прекратились, зал погрузился в блаженную тишину. — Я пришел за обещанным тобой поединком, Мадс-отшельник, Мадс волкоголовый, Мадс — любитель мужских задниц!       Оскорбление прокатилось над головами гостей, сливаясь с общим пораженным вздохом. Все кругом знали, чем занимается людоед со своим трэллом за закрытыми дверями дома. Все слышали рассказ Фрейи, переданный из уст в уста, о том, как отшельник миловался с мужчиной прямо на глазах госпожи и ее рабыни, но никто из присутствующих не посмел бы заикнуться об этом в присутствии Мадса, который, будучи ульфхеднаром к его чести, не бродил по окрестностям и не вызывал людей на поединки, зарабатывая себе этим на жизнь. Его боялись, его уважали, его признавали за то, что он не пускает в ход свои страшные способности.       Хью словно под дых ударили от слов Бёрге, он вновь почувствовал на себе тяжесть чужих взглядов и опустил голову, спрятав глаза. Стыд и ужас разрастались в теле, порождая нервную дрожь, которую он безуспешно пытался скрыть. Молодежь вдруг разом загалдела, взрослые были сдержанней, но все с нетерпением ожидали ответ людоеда. Мадс молчал, по подсчетам кельта чересчур долго, он дождался, когда так и не посмевший больше ничего добавить Бёрге, преодолеет вспышку храбрости и занервничает. И когда момент настал, ульфхеднар поднялся с места и обратился к Ларсу:       — Я прошу прощенья, брат. Пир не место для поединков, но я прошу позволения ответить на вызов. И если ты будешь против, мы найдем другое место и время.       Ларс не любил драк и не желал кровопролития, которым все равно неизменно заканчивались все пиры, но гости явно ждали зрелища и хозяин, подумав, ответил:       — Принесите покрывало.       Спустя пару минут, в центре зала освободили место и растянули ткань для поединка. Бойцы ступили на нее одновременно. Проигравшим окажется тот, кто выйдет за границы покрывала или окажется сраженным в ходе боя. Бёрге стоял с мечом на изготовку, чуть покачиваясь от выпитого. Напротив возвышался ульфхеднар, безоружный, босой. Он стянул рубаху, обнажая твердый и гибкий, словно палубная доска, торс. Покрытая застарелыми шрамами кожа блестела от пота, мышцы ходили под ней, словно готовясь к нападению, глаза мужчины отсвечивали зеленым, а ноздри хищно раздувались, втягивая запах чужого ужаса и отчаянья.       — Я не стал бы драться с пьяным, — заговорил вдруг викинг, перетекая в боевую стойку, — подождал бы, пока проспишься, но ты не умеешь вовремя заткнуться. Я сделаю тебе одолжение, оставь себе меч, я раздеру голыми руками.       Так они стояли друг против друга, Мадс развел руки, призывая противника к нападению, но тот не решался. По телу людоеда все еще прокатывались волны жгучего стыда, исходившие от пары, это вызывало гнев и желание немедленно поквитаться с тем, кто причинил вред Хью. Зверь внутри утробно рычал и рвался в бой, он соскучился по теплой крови и свежему мясу. Он чуял, что Бёрге не хочет драться, но уязвленная гордость гнала его вперед, зато черная ненависть, исходившая от женского стола, душила вонью. Фрейя смотрела на дана с нескрываемой злостью и затаенной надеждой на его поражение.       Бёрге все-таки напал, но замах меча прошел впустую, как и отчаянный крик, призванный испугать ульфхеднара. Тот ускользнул, отклонившись от удара, и оказался за спиной пришлого викинга. У Бёрге явно запаздывала реакция, и он чуть было не вылетел за границу ткани, выпитое не пошло на пользу, но людоед не стал нападать исподтишка. По залу прокатился гул одобрения, отходящие от шока гости пока не решались горячо поддерживать поединщиков. С недовольным рыком Бёрге развернулся и вновь напал, даже не задумываясь над тем, что делает, но все же провел серию уверенных ударов, видимо страх делал свое дело, и алкоголь не совсем выбил чувство самосохранения. Хотя усилия и не увенчались успехом, Мадс был на ногах, он с легкостью уклонялся от меча, и даже не сбил дыхания.       — Дерись же! Хватит юлить! — закричал взбешенный Бёрге, нападая. Викинг услышав такое вдруг подобрался всем телом, застывая на месте. Пред глазами Хью этот момент неожиданно замер вместе с ударами сердца, становясь вязким и бесконечно растянувшимся во времени. Вот с искаженным гневом лицом пришлый викинг медленно приближается к ульфхеднару, вот замахивается на вертикальный сверху, вот меч медленно, но неизменно приближается к голове дана. Сердце кельта в этот крошечный миг перестало биться, перед глазами разлилась темнота, но остальные видели, как людоед подался навстречу движению Бёрге, каким-то чудом так и не встретившись с мечом. Мадс сделал шаг вперед и в сторону, уходя с траектории удара, раскрытой ладонью ударяя поединщика в скулу, одновременно подсекая пинком по голеням. Враг оступился, потерял ориентацию в пространстве, по инерции еще двигаясь вперед, нападение оглушило его, а из-под ног ушла земля. Мощный удар сверху в затылок завершил полет Бёрге, он выронил меч, и встретился лицом с досками пола, мгновенно теряя сознание. Раздался хруст, видно не было, но можно было догадаться, что целым на лице викинга мало что осталось. Людоеду совсем нелегко оказалось так просто отступить от поверженного врага. Зверь требовал завершить начатое, испить крови Бёрге, но Мадс смог преодолеть себя, сделав шаг назад.       Хью увидел перед собой живого Мадса и снова смог дышать, облегчение прохладой схлынуло по спине. Он с трудом преодолел слабость, пытаясь не опуститься на пол прямо тут, силой воли заставил подгибающиеся ноги не предавать тело. Кельт смотрел на пытающегося успокоиться людоеда, жадно оглядывая на предмет повреждений, от вида полудикого, взбешенного Мадса, от вида его вздымающейся, покрытой густым волосом груди пах Хью остро прострелило возбуждением. Это и привело его в чувство, заставляя опустить взгляд и ужаснуться своей реакции, но ему не дали поразмышлать, кто-то настойчиво дернул его за рукав. Кельт обернулся, за спиной стояла Хельга, она потянула его за собой, и ее вид не позволил ему заартачиться.       Мадс заметил, что Хью потянулся за рабыней, он хотел было пойти вослед, но ему не позволили. Пока товарищи Бёрге переворачивали его, слушали, бьется ли сердце, и оценивали повреждения, в центр зала ступила Фрейя. И дан понял, что переломный момент настал, женщина с тщательно скрываемой яростью раненого материнского сердца вступила в игру.