Прерванная лебединая песнь

«Береги меня, даже если люди Говорят, что мне прощения не будет. Береги за то, что тебя люблю я. Береги за то, что я не ревную. К свободе, к свободе…» Диана Арбенина «Береги меня»

      — Очнись, ну же, очнись, — бормотал кто-то над самым ухом Хью, тот слышал просьбу, но не мог открыть глаза, не мог пошевелиться. Кругом царила темнота, не было ни верха, ни низа, лишь голос и ощущение крепких рук на своем лице связывали его с реальностью.       — Давай, мальчик, открой глаза, — все так же распинался неизвестный, — не пугай меня так. Я же с ума сойду, если потеряю тебя. Просто очнись и скажи, что я правильно рассчитал силы.       «Нашел мальчика», — подумалось кельту. — «Чертов викинг!». Он вдруг вспомнил, кому принадлежал голос, и о том, кто его ударил. К лицу приложили что-то обжигающе холодное, и это помогло ему вырваться из мрака, он закашлялся от того, что в его нос начала попадать вода, и его тут же приподняли, усаживая.       — Ты ударил меня, — сердито заговорил Хью, открывая глаза и встречаясь взглядами с людоедом, — больше никогда так не делай.       — Ошарашенное лицо Мадса стоило этих смелых для кельта слов. Дан явно не ожидал хоть когда-нибудь услышать от него подобную тираду, поэтому даже не подумал возмутиться и только ответил:       — Хорошо, не буду, — а затем притянул к себе, сжимая в крепких, но нежных объятьях.       — Да пусти ты, задушишь, — затрепыхался в руках ульфхеднара кельт, и тот выпустил его.       — Зачем ты вырубил меня? — возмущенно бросил он.       — Нужен был предлог, чтобы свалить оттуда, — пояснил викинг, в ответ пристально глядя на него. — А я все-таки перестарался, от удара у тебя повредилась голова и ты вдруг оборзел, как я посмотрю.       — Накажешь меня за это? — ляпнул Хью, сам дурея от своего поведения, но плюнул на все, вспоминая о том, что ему нечего терять после того, как он словно герой из легенд кинулся спасать Мадса, как попавшую в беду деву.       — Подумаю об этом, — серьезно проговорил дан, но краешек его губ медленно пополз вверх.       — Чего тебе наговорила Хельга, что ты решил пожертвовать своей шкурой? — уже без скрытой улыбки потребовал ответа ульфхеднар.       — В твоем кубке был яд, — начал рассказ кельт, удивляясь про себя такой осведомленности Мадса. Значит, он видел их с тир, и ему, судя по интонации, это явно не понравилось. Хью поведал обо всем, что рассказала ему девушка, умалчивая только об эпизоде с фляжкой и отравленным вином.       — Она помогла спасти тебя, — закончил свою речь кельт, — ей следует помочь.       Викинг окончательно посерьезнел и нахмурился такой заинтересованности Хью судьбой рабыни.       — Мне ничего не угрожало, — признался он, в глубине души зная, что лукавит. — Ульфхеднаров учат сопротивляться влиянию ядов, наш острый нюх улавливает признаки любой отравы, а еще я знаю сотни противоядий. Я, конечно, очень рад, что ты кинулся меня спасать, но эта девчонка не заслужила помощи, она шпионила за нами.       Хью полулежал на лавке весь красный от смущения и негодования на себя и на викинга. Было неприятно и стыдно узнать, что его благородный порыв оказался бесполезным, но сдаваться он был не намерен.       — Хельга делала это не по своей прихоти, — упрямо настаивал на своем он, — и, в конце концов, она помогла. Ей грозят побои и гибель, но она ничего плохого не совершила.       — Ты слишком смел стал на язык! — рыкнул дан. — Я пообещал не трогать тебя, но я все еще твой господин! Ты должен слушаться.       Хью проглотил обиду и свою гордость, сделал несчастные глаза и, схватив Мадса за руку, попросил:       — Пожалуйста! Я сделаю все, что ты попросишь. Только помоги ей.       Кельт был искренне удивлен своими же действиями, может быть, дан прав, может, в том, что он растерял весь свой стыд, чувство вины и страх виноват удар по голове.       — Она тебе дорога? — последовал осторожный вопрос от ульфхеднара.       — Только как друг, — ответил Хью искренне, и зверь дана это почувствовал, расслабляясь и опуская шерсть на загривке.       — Сделаешь все, что попрошу? — уточнил викинг. Хью кивнул утвердительно, уже опасаясь последствий. Мадс надолго задумался о чем-то, попутно обрабатывая мазью отекающую скулу и закрывающийся глаз пленника. Оглядев дело рук своих, он вздохнул огорченно, и кельт понял, что лицо его пострадало достаточно. Мадс же, очнувшись от своих мыслей, вдруг заторопился, собираясь.       — Я ненадолго, — бросил он, подрываясь с места, — выкуплю рабыню, и ты исполнишь обещание прямо сегодня.       Хью застыл с приоткрытым ртом, глядя вслед уже исчезнувшей из виду спине людоеда.        «Я попал», — подумал он обреченно.       Мадс еще застал полупьяного Ларса в зале, Фрейи нигде не было, видимо, ушла зализывать раны от провалившейся попытки убийства. Гости уже упились, и многие, не добравшись до дома или своих лавок, спали на полу или положив голову на стол. Слуги начинали приводить помещение в порядок и растаскивать людей по спальным местам, а Ларс все сидел, привалившись головой к высокой спинке своего кресла. Договориться с братом не составило труда. Поначалу он был не в духе (жена отказала ему в ласке), но как только услышал, что Мадс отдаст ему меч, привезенный из Гардарики за рабыню, повеселел. Ларс давно пускал слюни на клинок, принадлежавший когда-то кочевым сарматским племенам, но брат отказывался его продавать. И тут — такая удача!       Хельгу нашли быстро и привели в зал, с рук на руки передали новому хозяину. Выглядела она действительно плохо, на лице виднелись следы свежих побоев, чья-то жестокая рука оставила синяки и кровавые ссадины на скулах девушки, рука явно была в перстнях. Из носа тир струилась кровь, рубаха порвана, а на непокрытой голове практически не осталось волос. Хельга плакала, совсем беззвучно, старалась закрыть руками виднеющееся в прорехах тело. Ларс даже не посмотрел на свою бывшую тир, все его внимание привлек меч, который он вертел в руках, любуясь отблесками пламени на острых гранях клинка.       Девушка дрожала, пока шла вслед за людоедом, и, по-видимому, ничего хорошего уже не ждала. Мадс привел ее к дальнему в селении дому, в семью лейсингов, которую хорошо знал. Он дал наказ привести ее в порядок и ни с кем не говорить о гостье и никому ее не показывать, когда рабыня поняла, что ей ничего не грозит, то расплакалась в голос, утыкаясь лицом в мягкий живот хозяйки приютившего ее дома. Ульфхеднар поспешил покинуть жилище, женские слезы нервировали его и зверя внутри.       Прошло немного времени, и входная дверь хлопнула, впуская вернувшегося назад Мадса. Хью ждал его на кухне, топил очаг и грел воду для Хельги, но за спиной у дана никого не оказалось.       — Не получилось? — тревожно спросил он, глядя в непроницаемое лицо викинга.       — Все в порядке, — уклончиво ответил тот, — она в безопасности.       Хью подозрительно сощурил глаза, пытаясь уловить подвох в его словах.       — Если с ней все хорошо, то где она? — настойчиво поинтересовался он.       — У друзей, — только и ответил ульфхеднар, — даже тебе не стоит знать. Ее придется переправить в другое селение, как только подвернется случай. Здесь ей опасно находиться, Фрейя своего не упустит.       — Ну, так? — непонятно продолжил Мадс.       — Ну, так? — в тон ему отозвался кельт.       — Ты готов выполнять мою волю? — пояснил викинг.       Хью только и смог кивнуть, соглашаясь.       — Раздевайся! — последовал приказ, и кельт застыл на месте.       — Прямо так сразу? — возмутился он.       — Ты обещал, помнишь? — надавил на чувство долга Мадс. И Хью, преодолевая дрожь в руках, принялся стаскивать с себя одежду. Действо грозило затянуться, ибо он запутался в завязках, и делу не помогало то, с какой жадностью смотрел на него проклятый дан. Но Хью справился и предстал перед даном полностью обнаженным.       Дан долго рассматривал зардевшегося кельта, отмечая, как тот похорошел — излишняя худоба и угловатость исчезли, кости оплели тугие мускулы, делая его стройным и поджарым, а некоторые места даже приобрели приятную округлость. Хью переступал с ноги на ногу, явно нервничая от пристального голодного взгляда викинга. Тот полюбовался славными, не большими, но и не маленькими ступнями, ровными ногами, покрытыми легким пушком волос. Надолго остановив свой взгляд на промежности кельта, где свою заинтересованность уже проявил аккуратный розовый член, ульфхеднар двинулся дальше, туда, где узкая дорожка волос убегала вверх, расширяясь. Выше, где плоский живот с выступающими кубиками пресса; грудь с тонкой сеткой шрамов; крошечные бусинки сосков; крепкие плечи; руки, прижавшиеся к покрасневшим щекам. Выше, где бешено трепещущая жилка под кожей шеи, поросший щетиной подбородок, тонкие чувственные губы, слегка скошенная переносица тонкого носа, красивый разрез серых глаз, кудряшки волос, падающие на бледный лоб и густые брови. Глаза мужчины выхватывали знакомые и любимые приметы, соединяя их в единый любимый образ.       — Приласкай себя, — хрипло выдохнул Мадс, начиная стягивать с себя, ставшую тесной одежду. В глазах кельта сначала отразилась паника, но затем он успокоился, отнял руки от лица и принялся легко поглаживать свой член. Закончив раздеваться, дан подошел вплотную к Хью, подтолкнул его к столу, подсадил и помог усесться на столешницу.       — Разведи ноги шире, — выдохнул он в его шею, а когда кельт послушался, перехватил, продолжавшую ласкать член руку и щедро смочил ее своей слюной, вылизав.       — Продолжай, — поторопил он Хью, внимательно следя за тем, как скользит его ладонь по гладкому, обвитому венами стволу. Со слюной рука пошла легче, и кельт позорно застонал, убыстряясь, его уже не смущал взгляд Мадса, только больше возбуждал, подталкивая к краю. Он раскрепостился окончательно, откидываясь назад и лаская другой рукой по очереди свои соски. После постельных игр с ульфхеднаром крохотные горошинки стали невероятно чувствительными. Хью сейчас не был бы против рта Мадса на своей груди и его руки на своем члене, но и взгляда оказалось достаточно. Наслаждение подкатывало жаркой волной, оставалось совсем чуть-чуть, но его прервали. Викинг остановил его, отведя его руки за спину, Хью протестующе застонал, пытаясь вырваться и закончить начатое, но его хорошенько встряхнули, приводя в себя. Затем развернули, уперев руки в столешницу, заставив приподнять и выпятить зад.       — Запомни, — прорычали Хью в затылок, — это еще не конец. Ты еще должен мне.       Скользнув смазанными жиром пальцами в дырку кельта, растягивая его под себя, Мадс не переставал говорить:       — Завтра или в любой другой день я попрошу тебя взять мой член в рот, и ты сделаешь это.       Хью только загнанно дышал, и острое наслаждение пронизывало его от грязных слов мужчины.       — Ты будешь сосать так долго, что твоя челюсть устанет, а слюна зальет подбородок, стекая по шее, но я буду таранить и таранить глубину твоего нежного рта, добираясь до горла, а потом кончу тебе на лицо.       Член Мадса ворвался внутрь Хью, причиняя боль, не острую, но ощутимую. Кельту это нравилось, чуть переждав, он толкнулся навстречу, и тогда дан отпустил себя, фиксируя его жесткой хваткой и вытрахивая из него душу.       — Я попрошу тебя смазать пальцы, и растянуть себя для меня, — сбивая дыхание, поведал ульфхеднар. — А потом ты опустишься на мой член, сверху, и будешь скакать на нем, пока не забудешь свое имя.       Хью закричал, ощущая, как внушительный фаллос проезжается по чувствительному местечку внутри него, и как его накрывает волной оргазма. Мадс догнал его секунды спустя. Они опустились на пол, обессиленные. Дан подгреб к себе расслабленное тельце Хью и прошептал ему на ухо: «А еще я попрошу тебя почистить стол».