Я буду рядом

      Громовые раскаты то и дело заставляли вздрагивать. С неба лило с самого утра, а промозглый ветер, просачиваясь в салон, норовил забраться за шиворот.       — Так, задраить люки! И полный вперед! — улыбнулся Костя.       Выкинув окурок, он поднял стекло и поёжился. От холода или волнения не понятно.       — Прости, заморозил тебя?       — Нет, всё в порядке, — я накинула на плечи его мастерку. От одного запаха, что хранила ткань, делалось теплее.       — Ты бледная, точно всё в порядке? — насторожился парень.       — Да, — кивнула, указав на перебинтованный локоть. — Всегда так, не переживай.       С совершеннолетия сдаю кровь, четырежды в год, бывает и чаще, и к бледности и небольшой слабости уже привыкла.       — Ну, ладно, — протянул мне банку с гранатовым соком.       — Спасибо.       Парень включил печку на полную и мягко поцеловал меня в лоб.       Мимолетная ласка затянулась.       От каждого поцелуя с ним у меня подкашиваются ноги, словно в первый раз. И так сладко, что отрываться не хочется совсем. Когда его руки снова и снова возвращаются к груди, а затем спускаются под подол платья, я издаю сдавленный стон. Ощущая приятные теплые волны внизу живота, чуть сползаю в кресле и запрокидывая голову назад. Прикосновения горячих губ к коже распаляют желание, одних только пальцев мало, хочется большего. И рука сама находит напряженную ширинку, пальцы борются с ремнём, но безуспешно.       Над ухом я слышу сдавленный озорной смешок.       — Ага, и я ещё и развратный.       — Центр города, — глупо хихикаю я, прижимаясь к нему.- Ты, в самом деле, развратный.       — Аня, Аня, что же ты делаешь со мной?       — Что? — улыбаюсь я.       Парень смотрит на меня затуманенным взглядом и ласково целует в висок.       — С ума по тебе схожу, — его телефон настойчиво вибрирует. — Блин! Извини. Да, мам?       Жар отступает, и мысли фокусируются на предстоящем знакомстве. От волнения опять начинают трястись поджилки.       Не люблю я знакомства с родителями. Все приторно вежливы, оценивают, рассматривают, делают замечания. Впрочем, это мой опыт, необязательно, что и сейчас так будет.       — Ну, теперь точно поехали, — парень закончил разговор и расплылся в довольной улыбке. — Наконец-то познакомлю вас.       — Как думаешь, я им понравлюсь? — слышу нотки хрипотцы в своём голосе.       Ещё не хватало потерять его именно сейчас! Представляю глаза родителей, когда войду я. Вся такая воздушная и с голосом пропитого мужика.       Боюсь сделать что-то не то, сказать что-то невпопад, неправильно себя повести. Лёгкая паника захлестывает, и Костя это замечает. Не сбавляя скорости, берёт меня за руку.       — Всё будет хорошо, Ань. Они самые обычные люди, без заморочек.       — Я верю, но ничего не могу с собой поделать. Вдруг скажу что-нибудь не то?       — Что, например? — смеётся парень. Успокаивает меня и всё же сам волнуется. — Просто будь собой. Да и вообще, как ты можешь не понравиться, ты ведь самая лучшая?       — Возгоржусь же теперь, зазнаюсь.       Спокойствие и лёгкий настрой передаются и мне. Парень прыскает со смеху, не забывая следить за дорогой.       — Вполне можешь себе позволить, — смотрит на меня с восхищением. От этого взгляда мне всё ещё неловко, никогда никто так на меня не смотрел. — Я тоже немного волнуюсь.       — Тоже боишься, что я не понравлюсь твоим родителям? — хмурюсь я.       — Да нет же, просто это впервые, — без колебаний признаётся Костя. — Мне никогда не приходилось знакомить девушку с родителями.       — Врёшь, — я смеюсь, но это скорее от удивления.       — Не-а, — парень мотает головой. — Раньше у меня ничего серьёзного не было. И смысла в знакомстве тоже не было.       — А у нас выходит всё серьёзно?       Губы расплываются в улыбке. Сейчас будет неловко, если парень подумает, что у меня нет такого решительного настроя.       Я не пыталась анализировать, просто жила этими чувствами. И меня вроде и пугает предстоящее знакомство, и что всё так быстро развивается, но серьезность Кости не смущает. Не хочется притормозить его, одёрнуть, сказать, что об этом думать рано. Что плохого в том, что мы будем не только ночевать вместе?       И хоть никакого разговора о том, чтобы съехаться не было, я понимаю, что вроде как и не против, хотя и текущая ситуация меня вполне устраивает.       Я регулярно остаюсь у него на ночь. Так странно и забавно тихонько пробираться в свою комнату по утру, чтобы не разбудить старшего брата. Можно подумать, он меня отругает и посадит под домашний арест. Внутри такое волнение, будто мне семнадцать и возвращаюсь с первого свидания.       Однажды я всё же выдала себя скрипом половиц. «Да хватить уже шифроваться, можно подумать не понятно, что ты была у мужика своего», — сонно проворчал Пашка и заулыбался, когда увидел меня, такую же сонную в прихожей.       Ещё более неловко было, когда брат с утра обнаружил Костю в моей кровати. Парень так продолжал дрыхнуть, а Пашка хихикал надо мной и со словами «пойду, чайник поставлю» удалился на кухню.       Официально мы встречаемся, наверное, пару недель.        Уютно, как ни с кем другим. Приятно, когда забирает с работы и привозит к себе, а там приготовлена постель и небольшой перекус. Огромное удовольствие доставляет приходить к нему на работу и приносить обед и свежую выпечку. Из меня стряпуха никакая, благо он любит булочки из кофейни, что недалеко от моего дома. Душа радуется, когда вижу, как сосредоточенность и хмурость на его лице сменяется откровенной радостью, когда ему сообщают о моём приходе.       Нравится гулять с ним за руку по центру. Приятно не опасаться и, наконец, разобравшись в себе, быть с любимым человеком.       Не спешим, но посматриваем объявления, представляем, какую квартиру снимем. Мечтаем, как будем делать ремонт, и обставлять её вместе.       Костя общается с Олегом, я даже удивилась, когда узнала, что они успели созвониться и общаются едва ли не со дня знакомства. Как-то парень провёл с другом оба своих выходных. Чинили машину, пили пиво, играли в приставку — в общем, занимались типичными мальчишескими делами. И мне было вдвойне приятно видеть, что парни вроде как подружились, их общение протекало без какого-либо дискомфорта. Радовало, что никто из них не воспринял другого в штыки, что Костя не ревновал и не пытался рассорить меня с Олегом. Что Олег в свою очередь не пытался доказывать мне, что Костя плохой человек и ему рядом со мной не место.       Всю дорогу до соседнего города мы, как ни в чём не бывало, болтаем о всяких мелочах. За разговорами время летит незаметно, да и ехать нам пришлось недолго, минут сорок.       Я с интересом смотрю на мелькающие слева пятиэтажки, представляя, что где-то здесь и рос Костя. Ходил в школу, играл в песочнице и проказничал.       — Была тут когда-нибудь?       — Нет, не приходилось.       Сквозь приоткрытое окно просачивается аромат копченостей. Живот начинает урчать от аппетитного запаха. По правую руку от дороги расположились частные дома, в одну из улочек между которыми мы и сворачиваем.       — Мы уже на сорок третьем, — парень отвечает на звонок, смеётся. — Сейчас будем, точно. Я уже запах завода чую.       — Потеряли?       — Вроде того.       — А сорок третий — это что?       — Ну, типа район. Вот эта часть, где частный сектор, — отзывается Костя, попутно помахав какому-то прохожему.       Мы подъезжаем к большому одноэтажному дому, обнесенному зеленым палисадником.       Добротные металлические ворота, за которыми начинает гулко лаять собака. Ухоженные цветочные клумбы и черный кот, сидящий на заборе. Уже снаружи ощущается уют.       — Каково жить в частном доме?       — Да нормально, дел только много, — парень жмёт плечами. — Здравствуйте.       В ответ бабушка через дорогу приветливо кивает. С Костей останавливаются поздороваться, перекинуться парой фраз ещё пара-тройка человек. С большим городом и не сравнить, все друг друга знают. Меня окидывают внимательными взглядами. Один парень, примерно ровесник Кости, пытается заигрывать, но тот быстро ставит его на место.       С тортом и цветами в руках я захожу во двор. Костя несёт два больших пакета с продуктами.       — Дым, успокойся! — командным голосом парень пресекает начавшего лаять с новой силой серого пса. Тот, узнав хозяина, начинает вилять хвостом. — Не бойся, он не достанет.       — Влад, дети приехали!       Я поднимаю голову и на высоком крыльце вижу очень красивую женщину восточной внешности. Стройная, черные волосы убраны в толстую косу, темные миндалевидные глаза с интересом изучают меня.       — Здравствуй, Анечка, — улыбается она, заключая меня в объятия. — Очень рада, что мы, наконец, познакомились. Я мама Кости — Джан, если удобно можешь звать меня Жанна.       — Мам, потом будете обниматься, руки полные, — больше шутя, возмущается Костя. Ставит пакеты и обнимает нас обеих.       — У вас очень красивое имя, — улыбаюсь я. Никогда такого не слышала, мысленно проговариваю его.       — Спасибо. Ну, давайте проходите в дом.       Костя оказался прав, меня тепло приняли сразу. Мама его и вовсе общалась со мной так, будто это была уже не первая наша встреча. Владислав был более сдержан, но это компенсировалось доброй улыбкой.       Нас, наверное, решили откормить впрок. Стол ломился от разнообразных блюд. Вкуснейшая выпечка, после булочек с маслинами и вовсе пальцы хотелось облизывать. Парень не без удовольствия поглаживал живот, откинувшись на спинку дивана. Доев очередной хачапури, он сыто улыбался.       — А это он у бабушки, смотри какой пухлый, — мама Кости показывала мне фотографии. Типичный ритуал для таких мероприятий, чувствовался по-особенному тепло. Запах выпечки и травяной чай только усиливали атмосферу уюта.       — Ну, знаешь, на её лепешках иначе никак, — улыбался парень.       Потихоньку добрались до армейских фото.       — А с проводов нет? — улыбнулась я, разглядывая изображение парня в парадной форме. — Интересно посмотреть.       Я подняла глаза на Джан, она растерянно смотрела на сына, поджавшего губу.       — Завалились, наверное, куда-то, — пожала она плечами.       Их напряжение читалось легко, даже отец Кости помрачнел от чего-то, но приставать с расспросами я посчитала невежливым.       — А Алинка где? — перевёл разговор Костя.       — Она же в лагерь уехала, — отозвался его отец.       Разговор потёк в другое русло.       Чуть позже мы ушли отдохнуть в комнату Кости.       — Значит, в тебе течет восточная кровь? — интересно находить общие черты между ним и его матерью. Парень очень похож на неё, в тоже время чертами лица и фигурой видимо в отца.       — Ага, — кивает он. — Семья мамы переехала в Абхазию незадолго до её рождения, из Измира.       — Измир, — я напрягаю память, что-то знакомое.       — Турция, — договаривает Костя, и добавляет, чуть смеясь. — Так что перед тобой на половину горячий турецкий мужчина.       — Горячий — не то слово.       Он прижимает меня к себе, его дыхание обжигает губы. В предвкушении закрываю глаза. Губы сливаются в осторожном, но пылком поцелуе.       Чувствую, как начинает колотиться его сердце, а мои щеки гореть. Руки сами скользят по его плечам, тело льнет к нему.       Парень толкает меня к столу, и подхватывает было на руки, чтобы усадить на него.       — Кость, за стенкой твои родители, — задыхаясь от желания, шепчу я.       — Ага, — выдыхает он, спускаясь поцелуями на шею.       Они такие горячие, голова кружиться, и хочется большего так сильно, что ещё немного и сдержаться уже не выйдет, но парень берёт себя в руки и отстраняется.       — Сегодня ночью спать не получится, — улыбается. Чертики в глазах идут в пляс, но он всё же выпускает из жарких объятий и даёт осмотреться.       — Мило у тебя, — улыбнулась я, проведя пальцами по медалям, аккуратно развешанным на видном месте. — Не знала, что ты спортсмен, хотя по твоему телу очевидно.       — Скажешь тоже, — усмехнулся он, немного смущенно. — Это ещё со школы.       — А чего дальше не пошел?       — Да как-то профессиональный спорт — не моё. Травмы там и всё такое.       — Понятно. Тебе очень идет форма, не хотел остаться в армии?       Черный берет, тельняшка, суровый взгляд и едва уловимая усмешка, не врал Стёпа, когда говорил, что у парня отбоя от девушек не было. Мало того, что форма, у него типаж такой. Парня просто нереально не заметить.       — Не-е! За год служба заманала, — засмеялся он, откидываясь на кровать. Полуторка жалобно скрипнула под ним. — Не косил, но и в восторг меня это не привело, отслужил и до свидания. Дембелька осталась, хочешь, покажу? Я немного поправился, но она, наверное, всё ещё как раз.       Костя быстро переоделся, затянул ремень и встал передо мной прямо, как в строю перед генералом не меньше.       — Вау, говорю же, идёт, — с восхищением выдохнула я. — Можно, берет померить?       А дальше мы принялись фотографироваться. Я верещала от восторга, глядя на результат. Мы так веселились, что не заметили Владислава, стоящего на пороге комнаты.       — Пап, ты чего? — обернулся к нему Костя.       Мужчина только мягко улыбнулся и, мне показалось, что смахнул слезу.       — Ничего, радуюсь за вас, вы так смотритесь хорошо вместе.       — Пап, — стушевался парень. — Спасибо.       — Ой, а это гитара? — я заприметила гриф, торчащий из-за кровати. — Ты ещё и на гитаре играешь?       — Ну-у так, — попытался было отмахнуться Костя.       — Он ещё и поёт, — слова Владислава вызвали ещё большее смущение у парня.       — Да ну блин, — чуть покраснев, он взъерошил волосы.       — Давай, спой что-нибудь, — начал подбадривать отец сына. — Давай нашу?       — Пап, давай оставим её до ноября.       — Ну, тогда мою любимую.       — Я её уже не помню толком.       — Ты начни и само пойдёт, — не унимался мужчина.       И парень сдался. Длинные пальцы любовно прошлись по грифу. Он настроил гитару, и какое-то время медленно перебирал струны, прислушиваясь, как звучит инструмент.       — Тогда подпевай, — улыбнулся он, переведя взгляд на отца.       После ритмичного проигрыша остановился, чтобы негромко запеть под мелодичные звуки.       — Дай мне руку друг, — низкий голос парня звучал тихо, думалось, что ему нужна распевка после долгого перерыва. — Вот моя рука…       Владислав подхватил сразу, его голос хоть и подрагивал, но звучало очень красиво.       — Будем жить, старина. Пока в жизни есть вера и слово друг…       На звуки песни заглянула Джан, присела рядом со мной, прижимая к груди полотенце.       — Я так давно не слышала, как они поют, — она тяжело втянула воздух, показалось даже, что едва сдерживает слёзы.       Поддавшись какому-то порыву, она обняла меня и с улыбкой слушала, как поют отец и сын.       Песня кончилась, но парень продолжал перебирать струны. Выглядел отстранённым, будто о чём-то задумался.       — Её первый раз играю, вроде на слух подобрал, но не обессудьте, — в голосе парня слышалось небольшое волнение.        Я сразу узнала знакомый проигрыш в начале.       Выбор песни меня удивил, была уверена, что такое он не слушает.       Парень пел так искреннее, пропуская через себя каждую эмоцию. И если обычно, слыша, как кто-то другой поёт песни любимой группы, меня тянуло сказать, что лучше оригинала никто не исполнит, тут я молчала, впитывая каждую эмоцию, каждую интонацию парня.       — Всё это можно представлять, но зачем, — он поднял на меня взгляд, излучающий физическое тепло. Взгляд прямиком в сердце.       У Кости голос был ниже. В нём слышалась какая-то усталость, такая же звучит в голосе человека, вернувшегося домой после долгого пути. А ещё я слышала радость и будто бы надежду. В груди у меня словно распустила крылья огромная бабочка.       — Я так счастлива, что он снова по-настоящему улыбается, — женщина прошептала это, пряча слёзы.       Она так радовалась вещам, которые казались обыденными. Конечно, это навевало мысли о чём-то тяжелом, но я слушала, как поёт парень. Поёт, смотря на меня, не отрываясь.       — Есть выход простой. Я хотел бы попробовать сам, но если только с тобой.       И мне хотелось сказать «давай попробуем».       — Хорошая песня, — хмыкнул отец парня, когда тот закончил петь и отложил гитару. — Запишешь слова мне?       — Да, красиво поёшь, — добавила я.       — Ой, да бросьте, — заулыбался парень, стремительно краснея.       — Вот и я говорю, а он — слуха нет! Ой! — Джан всплеснула руками. — Я же там хачапури поставила, чтобы вы с собой взяли.       — Очень вкусное, кстати, — сказала я, но женщина уже выбежала из комнаты.       — Супруга у меня вообще мастерица, — улыбнулся Владислав, провожая взглядом миниатюрную фигурку женщины. — Абхазские блюда так вообще, язык свой проглотить можно. Я-то местный, а Джаночка моя оттуда.       — У родителей история похлеще любого романа, будет, — кивает Костя. — Пап расскажи.       — Ой, да ничего такого там нет. Работал на рефрижераторном вагоне, был в Москве и увидел девушку. Как Шурик, когда Лиду увидел свою, так же растерялся. Познакомится, хотел, но не мог решиться и шёл за ней до самого общежития.       — Папа придумал, будто у мамы деньги выпали и так и познакомились.       — Ну да, это сейчас у вас интернет, а тогда совсем всё было иначе. Да кого там, телефонов-то не было у простых людей, но познакомились, дружили. Уже двадцать три года почти женаты.       — А как ты за мамой в Абхазию ездил, там вообще целая история!       С улыбкой, предаваясь ностальгии, Владислав продолжил свой рассказ. Да, путь их оказался сложным. Долго пришлось доказывать серьёзность чувств и намерений. Родители не хотели видеть в качестве зятя человека не их национальности. И всё же с выбором дочери со временем смирились.       — Когда любишь, всё становится неважным, ни национальность, ни возраст, ни религия, — подытожил мужчина, окинув нас усталым, но добрым взглядом. — И если человек твой, за него стоит держаться. Держитесь, друг за друга дети, держитесь.