Я буду рядом

      Олег таращит глаза, ждёт объяснений, но, кажется, начинает понимать, в чём дело.       Супергерой из меня такой себе. У него должен быть устрашающий голос, яркая харизма, стильный костюм, а мощная фигура на фоне ночного неба должна заставлять трепетать от страха всех негодяев.       У меня была только пустота внутри и потеря всякого желания жить дальше.       Потерянный, сбитый с толку, таким вижу себя тогдашнего.       Потерялась моя Душа, а с ней и желание жить. Страшно так было. С рождения всегда были рядом, а тут… где она, что с ней…       Плыл по течению. Пил почти каждый день. Накуривался, едва ли не в сопли.       Каждый день, как один. Они сливались в серое однообразное, тягучее нечто. Если бы не Макс, с его поручениями, замкнулся бы в себе и спился окончательно или, что похуже. Он твердил, что мне нужно отвлечься, нужна цель. А у меня не было сил искать её.       Сама меня нашла тем душным вечером в начале осени.       По делам был в том районе, уже домой собирался и решил в ларек заскочить по пути. Вышел из магазина, в пакете позвякивала бутылка беленькой и темного пива для разгона. Без алкоголя уснуть нормально не получалось. Кто-то прошел мимо, обдав запахом сладких духов. Я почти сел в машину, когда услышал пронзительный крик из-за угла дома.       Сперва подумал, кто-то придуривается, вроде район нормальный. Сам тусовался тут неподалеку, когда учился в училище. И всё же решил перебдеть, бросился на крики, сжав в кулаке зажигалку.       Девчонка прижимала к груди сумочку, а мутный худощавый тип теснил её к углу, в самое темное место в подворотне.       — У меня нет ничего, — хныкала девчонка. — Отпусти.       Мужик что-то бормотал. Явно не в себе, наверняка, под чем-то. Ни о каком баловстве речи не шло. В руках у него явно что-то было, и девчонка не на шутку испугалась.       Одним рывком, выбросив руку вперед, врезал ему в ухо. Он закряхтел, завалился на бок. Из руки его выпал перочинный нож, который я отпнул подальше.       — Идём.       Схватил девчонку за руку и поволок из двора. В спину летели отборные маты типа.       Открылось одно из окон, и женский голос пригрозил вызвать полицию, если не прекратим шуметь. Где ж вы, суки, были, когда она кричала?       Уже в машине дал воды и смог разглядеть спасенную. Девочка совсем, как Алинка по возрасту, может чуток старше. Худенькая, синеглазая, рыжеволосая. Хныкала, всё так же прижимая сумочку к себе.       — Бедолага. Всё уже закончилось, дыши глубже, — пытался успокоить её будничной интонацией. Хотел, чтобы моя уверенность передалась и ей. — Как зовут?       — Ариша, Арина Маршалова, — заикаясь, выговорила девочка. Бледные губы дрожали, а в круглых глазах плескался страх.       — А чего делаешь тут в такое время?       — В общежитие иду, приехала недавно.       Отвез в общагу, проводил до входа. Девочка долго разглядывала меня, благодарила, выспрашивала кто я, как зовут. Тогда и назвался Бэтменом, просто в шутку, да и настроение ей хотел поднять.       — Ты? — выпаливает Олег удивленно.       — Я…       Мне неловко. Девчонка хвалит, а я чувствую, что краснею. Вроде хочу отнекиваться начать, но она пресекает попытку сделать вид, что не причём.       — Это ты. Хоть и в капюшоне был тогда, но тебя я сразу узнала, по глазам! — восклицает она. — Только машина была другая, девять девять вроде.       Я только киваю. Ну, да, так и было. Я от неё только под зиму избавился.       — Охренеть, мир тесен, — улыбается Олег. — Арина рассказывала, как ты того стрёмного мужика уложил, как с неба свалился, реально Бэтмен.       — Да ну хорош. Любой нормальный человек так же поступил бы.       Я не умею принимать похвалу. Да и за что? В моей картине мира слабых не обижают, а насилие уместно только в качестве защиты… или возмездия.       Олег скуп на проявления эмоций, но вижу, что взволнован. Словно заново переживает волнение за близкого человека. В груди холодеет, слишком хорошо его понимаю.       — Ты. Спасибо, что не прошел мимо, — парень жмёт руку. Крепкое рукопожатие, уверенное. Едва вспотевшая ладонь выдаёт волнение.       Под восхищенный щебет Арины, отвозим её домой. Она живет с родителями и упорно упрашивает зайти на чай, Олег тоже настаивает, но не слишком. Не сегодня, там у него Аня, и он понимает, что мне к ней нужно.       — Опа! Это что ещё за гуси?       Олег напрягается, когда подъезжаем к подъезду. Собираюсь спросить, в чём дело, но замечаю Порш со смутно знакомыми номерами. Возле него вертятся два мордоворота, оглядываются по сторонам. Хватаюсь за биту, травмат бы сейчас пригодился, жаль его изъяли пока идет следствие.       — Оставь! — твёрдо одёргивает меня, накидывает капюшон, едва не натягивая его на глаза. Интуитивно, делаю тоже самое. — Так справимся. Иди спокойно, будто не видишь их.       Проходим мимо, быки только провожают нас взглядами, но не останавливают. На этаж поднимаемся бегом. Дверь нараспашку, замок вырван. Из глубины квартиры доносится возня и женские крики, сразу узнаю её голос и бросаюсь.       Напряжение заполняет каждую клеточку тела, оголяет нервы, делая чувства более восприимчивыми. Сердце холодеет от понимания, что она там одна с этой мстительной тварью.       — Отпусти меня, хватит! — голос захлебывается в плаче.       — Сука! Так и знал, что к этому своему побежишь! Спишь с ним, говори?! — орёт он, нависая над трясущейся девушкой. — Шлюха, ничему тебя жизнь не учит!       Она на полу, зажата между ним и диваном. Пытается закрыться руками, заслониться от него. Крик вперемешку с плачем. На щеках слезы и кровь. Он заносит кулак для удара.       Какие-то секунды, но растягиваются на бесконечно долгий миг. Миг, который мне требуется, чтобы преодолеть прихожую и впечатать ногой ему в бок.       — Не смей! Трогать! Её! — не крик выходит, а рёв.       Не даю ему подняться, пнув под дых. Кровь на простынях, его рожа исцарапанная, на Ане только футболка и та порвана. Девушка кутается в неё и трясется, не то от холода, не то от испуга.       Гнида!       Пульс стучит в висках, звуки растягиваются.       Только одна мысль истошно пульсирует в голове — я должен угомонить его… раз и навсегда! Ещё один пинок и хватаю его за голову. Размозжить, уничтожить. За меня, за неё, за то, что отобрать её у меня хотел, за то, что жизнь мне испортить пытался.       — Костя! — ухватив за плечи, Олег оттаскивает меня.       Ничего не вижу, кроме заплаканных глаз Ани и наглой рожи мажора. Не успел, а так хотелось, её ему разукрасить.       — Пусти! — вырываюсь, но неудачно. Даже в бешенстве не справляюсь с медвежьей хваткой парня.       — Угомонись, кому говорю!       — Да-да, слушай старших, — белобрысый бросает с издёвкой. Всё ещё считает себя хозяином положения. Если бы не Олег, разорвал бы его.       — Рот закрой! — он не повышает голоса, но утирающий губы мажор резко замолкает. — Какого хрена ты тут забыл?       — За женой приехал!       Краем глаза вижу, как Аня сжимается и отползает за диван. Олег тоже видит это и отпускает меня. Тут же скидываю мастерку, чтобы укутать девушку. Она дрожит, пытаюсь успокоить, прижимая к себе.       — Тихо-тихо, я рядом, — шепчу ей, самого голос не слушается. Всё, девочка, всё будет хорошо. Не заберет он тебя больше.       — Убери от неё руки, салага! — орёт мне в спину, подрываясь в нашу сторону, от чего Аня крепче прижимается ко мне. Едва не впивается трясущимися руками.       Олег стоит, широко расставив ноги. Преграждает ему путь, но даже не пытается удерживать руками или лезть в драку. Мажор замирает в шаге от него, будто налетает на невидимую стену.       — Она моя! — визгливо выпаливает. — И я без неё не уйду!       — Жена, но не твоя собственность и уйдет с тобой, только если сама этого захочет, — ровный холодный тон, а желваки подрагивают, кулаки сжаты. — Ань, ты хочешь уйти?       Девушка поднимает затравленный взгляд и мотает головой. Белобрысый хищно щурится, глядя на неё в упор. Её начинает колотить, как от озноба.       Внутри всё сжимается в пружину, но изо всех сил давлю в себе желание вцепиться ему в глотку. Руками, зубами рвать — неважно. Чтобы только не было его, чтобы только её не мучил.       — Тебе напомнить наш уговор? — шипит. — Он сядет, поверь мне.       Олег чертовски прав, нельзя его трогать.       Тварь, как смог, как рука поднялась? Меня не запугал, так за неё взялся! Добрая она слишком, знал, гнида, на что давить.       — Я бы на твоём месте, словами не бросался, — прерывает его Олег.       — А что ты мне сделаешь? Что? Вы все пожалеете, узнаете ещё, как это с Глебом Самойловым связываться!       Говорит с усмешкой, смотрит на всех нас свысока. Ощутивши власть над девушкой, он зарвался, обнаглел и поверил в свою безнаказанность.       — Я вызову полицию, — Олег спокойно пожимает плечами. В интонациях появляется что-то неприятное, казённое. И не угроза вроде, но мурашки по загривку бегут. — Мы имеем незаконное проникновение в жилище, побои.       Он оборачивается к нам, беглым, но цепким взглядом осматривает Аню. У девушки рассечена бровь, кровь идёт носом.       — А может и причинение вреда здоровью, — договаривает Олег, одаривая его тяжелым взглядом исподлобья. — А ещё ты в шаге от признания в шантаже и незаконном лишении свободы.       — Не мели херни! Да тебя любой адвокат уделает, погоны полетят, и глазом моргнуть не успеешь. Ещё моральный ущерб будешь возмещать и за клевету сядешь!       Олег, не шелохнувшись, смотрит в обезумевшие глаза мажора. Тот переводит взгляд на девушку, от чего она прячется у меня на груди.       — И как вам, нормально? По очереди или тройничок замутили?       Я не из тех, кто подставит вторую щеку. И сейчас не хочу, молча сносить всё дерьмо, что льётся нам на головы, но если не возьму себя в руки, то и Олег не удержит. Тогда точно сяду, а она останется одна совсем. Это и останавливает, удерживает в узде кипящее бешенство.       — Молчишь, подстилка ментовская?! — голос Глеба взвивается от напряжения. — Нихрена у вас не выйдет!       — Ещё и оскорбление чести и достоинства, до кучи, — вздыхает парень. Его выдержка вызывает зависть, такое ледяное спокойствие. — Гражданин Самойлов, покиньте помещение, иначе придется ночевать в обезьяннике. А город маленький, сплетни ой как шустро разлетаются. Такое себе подспорье для твоей карьеры.       Мажор стоит, покачиваясь. Сверлит взглядом Аню, фыркает, глядя на меня, но сникает под взглядом Олега. Сдувается и начинает казаться меньше, чем он есть.       — Вы ещё пожалеете! — бросает напоследок и выходит. Тяжелые быстрые шаги разносятся эхом по подъезду.       — Ты как, Ань? — парень присаживается рядом.       — Бывало и лучше, — вздыхает девушка, вытирая слёзы. Обнимает меня и смотрит растерянно, наверное, не понимает ещё, с чего больше не рычу на неё. — Кость, ты как тут оказался?       — Я его позвал, ты ведь не против? — он улыбается, она только мотает головой. Парень выходит из комнаты, напоследок бросив: — Ладно, ребят, вы тут разговаривайте, но ничего не трогайте. Мне пару звонков сделать нужно.       — Прости, что накричал на тебя сегодня. Дурак, не разобрался во всём как следует. Олег всё мне рассказал, — целую девушку в макушку.       Она уже не дрожит, хотя и прижимается ко мне всё так же тесно. Пускай, так не хватало её всё это время, что теперь неделю от неё не отлипну.       — Это ты меня прости. Что сделала тебе больно, я же люблю тебя, правда.       Девушка поднимает на меня взгляд. Теперь в этих омутах можно тонуть и не боятся. Целую кончик носа, прикрывая глаза. В груди трепещет, теперь со мной. Моя любимая девочка.       — Я тебя тоже, и всегда любил. Тебя врачу нужно показать.       — Я в порядке, умыться бы для начала.       Пока девушка в ванной, берусь за телефон. Пишу отцу, что я в порядке и звоню Максу. Пара пропущенных от него настораживает, но вроде не критично.       — Здорова, я знаю, откуда у дела ноги выросли! — выпаливаю я, не дав ему ничего сказать. — Мажор подсуетился.       Из коридора слышу голоса. Олег успокаивает зевак, шум потревожил соседей, но почему-то ментов никто не вызвал.       — Какой мажор? — Макс сонно зевает. Неужели уже спал в такую рань? — Погоди, ты про Глеба?       Я морщусь. Это имя белобрысому не идёт. Звучит мужественно и стойко, что его характеру не слишком соответствует, на мой взгляд.       — Да. Тут короче такое дело.       Кратко пересказываю произошедшее, судя по тишине в трубке, Макс переваривает информацию. Сам бы не поверил, но увиденное своими глазами подтверждает — весь этот трындец реален.       — Да-а, — тянет брат, когда я замолкаю. — Интересно, а Игорь Владимирович вообще в курсе, что сынок за его спиной творит?       Вопрос риторический скорее.       Максим юрист, и вроде как консультирует людей по разным юридическим вопросам. На деле же выступает своего рода посредником в сложных ситуациях между самыми разными людьми, отсюда и разные знакомства и связи. И тот факт, что он знает и самого мажора, и его отца, не особо удивляет.       — Сильно он ёё?       — На первый взгляд, нет. Но мы сейчас в больницу поедем, пусть врач осмотрит, мало ли.       — Вот это правильно. Побои зафиксируйте, но пока в полицию не обращайтесь. Что там за Олег, кто из себя?       Ответить не успеваю, парень заглядывает в комнату и начинает рапортовать, видимо, не заметив, что я говорю по телефону:       — Сейчас сюда следователь приедет, нужно факт проникновения в квартиру задокументировать. Вы пока в больницу езжайте, я позвоню, когда можно будет вернуться. Доки проверять будут, тебе Кость сам понимаешь, лучше не светиться.       — Погоди, что ты скажешь, как это вышло?       — Не нервничай, — хмыкает парень. — Следователь — свой человек, только засвидетельствует, но ходу пока не даст. С Самойловым будет сложно, но это будет первый шаг.       — Такие люди нам нужны, — в трубке раздается голос Макса, он видимо всё слышал.       — Макс? — отзываюсь я и перевожу взгляд на Олега. — Извини, я тут с братом по телефону.       — Пойду Ане пока вещи принесу, — он кивает и выходит из комнаты.       — Правильно он сказал. Я сейчас тоже силы все мобилизую, не получится по закону тебя вытащить, самого Глеба тряхнем. Побои снимите обязательно. А завтра жду вас двоих у себя. Ближе к вечеру, время ещё уточню.       Долгий день завершается. Когда возвращаемся к Олегу, на дворе уже поздний вечер. После недолгих объятий Аня отправляется спать. Мы же ещё долго сидим на кухне, разговариваем, пьём ром.       — Кто бы рассказал, не поверил бы! — восклицает парень, спохватывается и тут же сбавляет громкость. — И я тоже хорош, нужно было настоять, поговорить нормально. А я, как дурак, смотрел на них на свадьбе и охреневал!       Не верил в идиллию, что вроде как была между ними? И мне бы ревновать, всё же какой-то посторонний парень заявляет, что знает мою девушку лучше меня, но здравый смысл берёт верх. Знакомы столько лет, и столько же дружат, тут и удивляться нечему, не то, что ревновать.       — Когда с бывшей расстался, так мне говённо на душе было. Вообще мрак какой-то, но храбрился — мужик же! А самому так погано было… стыдоба. И её, и себя чуть не застрелил.       — Жестко, — только и могу выдавить я.       — А Анька меня сразу раскусила. Встряхнула так и говорит — даже не думай, тебе есть, ради кого жить! С Полинкой помогала и вообще. Считай, по краю провела, держа за руку.       — Повезло, что вы друг у друга есть.       Повезло, если в жизни встретил такого человека, который выслушать может, который поймет и найдет нужные слова. Я говорю это искренне, но Олег почему-то истолковывает мои слова неверно.       — Ты не подумай, мы, в самом деле, друзья, — уже прилично захмелевший, он потирает сонные глаза. — Вместе выросли, она же вот за стенкой жила с матерью.       — Верю, — я сам пьяный, язык толком не слушается. Уже и не вспомню, когда так напивался.       Верю ему, им. Не лукавлю вообще ни капли, и тут дело не в выпитом алкоголе. Наблюдал не раз уже, как они ведут себя друг с другом. Ни флирта, ни кокетства, дурачатся да, но как брат с сестрой, не более. Теплые отношения, как и положено у друзей.       — Ты не обижай её, Кость. Анька, она может, и наивная, но хорошая девчонка. Добрая, слишком даже.       — Знаю, — киваю хмельной головой. После рассказанной истории хочется поддержать его, хотя бы попытаться. — Ты это, тоже не грузись. Найдёшь себе ещё девушку нормальную.       Олег тушуется. Красное от выпитого алкоголя лицо будто делается ещё краснее.       — Да я, — мнётся он, как первоклассник, но ром сделал его более разговорчивым. — Ну, нашел. Не подумай, я на чужих жен не смотрю, но Анька обмолвилась как-то, что они вроде разводятся.       — Ты сейчас про кого?       — Ну, это, подруга её. У суда как-то столкнулись, — смотрит вроде на меня, а на деле куда-то сквозь. И улыбка на лице, дурацкая такая и довольная. — Красивая она, зеленоглазка.       — Погоди, ты про Леру что ли? Они разве не помирились? — удивляюсь я. Помнится, оставляли их целующимися, хотя когда это было. Раз сто можно всё переиграть.       — Она без кольца была. Номер даже дала. Я написал, но она не ответила. Так-то она всегда мне нравилась. Простая такая и умная, знает чего от жизни хочет. Думаешь, стоит ещё попробовать позвонить?       — А чего бы и нет, — хмыкаю я, глядя на разомлевшего от каких-то своих воспоминаний Олега.       Мне сейчас так спокойно, наконец-то, легко на душе. И хоть впереди маячит затяжная война, интуиция подсказывает, что всё получится. Главное, что Аня теперь со мной.       Сегодня, когда смотрел в напуганные заплаканные глаза, сам себе поражался. Как мог хотя бы на секунду допустить, то она могла так жестоко поступить со мной? Стыдно так перед ней, что злился, что не разобрался, что опять испугал её.       В горле застревает ком, а что если она не останется со мной после того, как узнает со всех сторон? Успел я покуролесить после армии, столько всего натворил за такой короткий промежуток времени.       Внутренности щекочет холодком, она же узнает всё равно. Начнет расспрашивать, за что в полицию попал, и если не сам расскажу, может посодействовать кто-то другой.       — Костян, чего завис? Может, на боковую? — Олег нетвердой рукой разливал ром по стопкам.       — Я… нет, нормально. А можно где-нибудь покурить?       Он сам не курит, а у меня уже уши сворачиваются.       — Вон в окно. Только дыми на улицу.       Протягивает мне тяжелую стеклянную пепельницу и открывает окно настежь. Дождь расходится, теплый, совсем не осенний.       — Страшно мне, — выдыхаю вместе с дымом.       Алкоголь развязывает язык, да и простое лицо этого здоровяка располагает к доверительному разговору.       — Не ссы, всё разрулится. Глеб хоть и охренел в конец, но не дурак. Репутация, все дела, — начинает он успокаивать.       — Нет, я не об этом, — замолкаю. Выпускаю дым, собираясь с мыслями. Пьяные, они пляшут вразнобой, разбегаются по всей черепной коробке. — Я, если раньше и мутил с девчонками, то как-то быстро перегорал. А тут всё иначе. Увидел её и пропал, из головы выбросить так и не смог. Думал, задохнусь от счастья, когда всё у нас начало складываться. Она говорит, что я замечательный. Видит во мне парня, который спас её от гопоты. Едва ли не героем меня считает… боюсь, что откажется от меня, если узнает всё, как есть.       Олег непонимающе смотрит, и я продолжаю:       — Что вешают на меня, оно, в общем… неправда только отчасти. Боюсь, что узнает и бросит опять. Я тут-то думал, сдохну.       Парень опрокидывает стопку. Я делаю тоже самое, морщась, она была явно лишняя.       Внутри будто набухает огромный тугой нарыв, давит, распирает. И хочется душу наизнанку перед ним вывернуть.       Минутное, мимолетное, но тянущее где-то в районе сердца. Пьяный разум расслабился, размяк и дал слабину.       — Не знаю, что там с тобой случилось. Что ты натворил такого, — Олег прочистил горло, старательно фокусируя на мне пьяный, но рассудительный взгляд. — Но людей я повидал всяких, в том числе и плохих. И ты вроде как не из их числа.       Я криво усмехаюсь, изменил бы он своё мнение, если бы знал, что я натворил? Так же хорошо обо мне думал, если бы я не вытащил из передряги его сестру? Всё же наши взгляды, мнение и оценочные суждения очень субъективны.       — Какой бы мутной не была твоя история, пусть лучше Аня узнает её от тебя лично.