Я буду рядом

      Сквозняк, мягко касаясь, холодит наши лица. Кровь шумит в висках, мысли смешались в кашу. Не оставляет ощущение, что это всё не с нами, настолько всё кажется нереальным, неуместным в моём скучном мирке.       Странные дела, в которых Костя волей-неволей оказался замешан. Случившееся с его сестрой. Боже, как он вообще держится? Настолько он сильный, что может жить дальше и искренне улыбаться после всёго, что выпало на его долю. Молодой парень с усталыми, не по возрасту серьезными глазами.       Переживания, длительное употребление алкоголя, отсутствие нормального сна, сдерживание негативных эмоций, постоянное нервное и физическое напряжение. Знание о том, что происходит с сознанием в моменты нервного истощения, понимание механизмов человеческой психики, позволяют понять Костю лишь отчасти. Это было страшно, огромный стресс для организма и психики. Становятся понятны причины вспышек гнева.       И всё же я и представить не в состоянии, через что ему пришлось пройти, его чувства, его мысли. Не в силах вообразить, что творилось с его душой в моменты отчаяния.       Сколько боли и ужаса перенесло его сердце…       Я была знакома с Леней Климовым. Его старший брат — близкий друг Глеба. И первое время он пытался приобщить меня к их компании. Лёня был особенно скользким и заносчивым. Позволял себе сальные шуточки в мой адрес даже в присутствии моего, на тот момент, парня. Глеб отмахивался, мол, ты, что шуток не понимаешь? Вел себя нагло по отношению к официанткам, мог нагрубить или ущипнуть за зад, если было настроение. Неприятный парень одним словом, но чтобы такое. Что он мог сделать с девушкой, как именно избавился от неё? Даже думать об этом страшно.       Помню, как новость гремела на местном телеканале. Зверское разбойное нападение, молодой бизнесмен стал жертвой криминальных разборок.       Три дня спустя Лёня умер в реанимации.       Я не была на похоронах. Глеб с нескрываемым ужасом в глазах рассказывал, как рыдала мать, для которой он оставался её ребёнком, несмотря на все его недобрые дела. Как отец вытирал безмолвные слёзы. Как Арсений — старший брат погибшего, клялся найти того, кто это сделал.       Костя успокаивается, но во взгляде читается настороженность. Будто ждёт подвоха, ждёт, что я опомнюсь и уйду от него. Я лишь теснее прижимаюсь щекой к его плечу и доверительно смотрю в глаза. У меня нет права судить его, как и желания. Он не монстр, как бы не утверждал обратное. Чувство вины загнало его в тупик. Он искал сестру. Искал справедливость.       Я убираюсь в квартире, пока парень берется менять замок. Он не спрашивает, но я и без этого копаюсь в памяти. Девушек с Лёней я видела много. Блондинки, брюнетки, рыжие. Все, как на подбор, красивые, модельной внешности, но с кем он встречался незадолго до смерти?       Рука тянется к телефону, наверняка есть фото в соцсетях, но спохватываюсь. Почти сразу после похорон его страницу удалили.       Ещё я понятия не имею, как выглядела сестра Кости. Разнояйцевые близнецы, не факт, что похожи. Она могла быть какой угодно.       И всё же что-то ёкает.       По весне у Лёни был день рождения. Глеб настоял, чтобы я ехала с ним.       В клубе случился неприятный инцидент, как назвал его именинник. Ворвалась девушка, немного подвыпившая, но очень разъярённая, даже двое охранников не в состоянии были удержать её. Вылила на пассию Лёни шампанское, обматерила его самого, обозвала изменщиком и кабелём и, расплакавшись, убежала.       Молоденькая, очень красивая, помню её взлохмаченные черные волосы и тонкие запястья. Я нажимаю пальцами на виски, он же как-то назвал её.       — Рина, — тихо шепчу я.       Воспоминания проносятся в голове грохочущим железнодорожным составом. Длинные черные волосы, смуглая кожа. Высокая, стройная фигура.       — Даже имени не помнишь?       — Не знаю, всплывает, что-то. Рина, может, я Ирина?       Давно не виделись, но диалог этот помню. Могла ли наша пациентка быть той девушкой, что ругалась с Лёней? И может ли быть такое, что все эти три девушки на самом деле один и тот же человек?       Сестру Кости звали Катя.       Да и разве такое вообще возможно?       — Рина, — произношу я немного громче, чем хочу. Мне порой проще думается, когда проговариваю вслух, особенно, когда нервничаю.       — Что? — спрашивает Костя, стоя на пороге кухни. В руках ящик с инструментами, уже закончил с замком.       — Я… ничего. Просто пытаюсь вспомнить, — отмахиваюсь я, боюсь давать ложные надежды. В голове всплывает, как девушка растерянно жмёт плечами.       Всё это время меня одолевало странное ощущение, словно я её знаю. Не лично, а будто где-то могла видеть, но я раз за разом отметала эти мысли.       — Ты… мне показалось, ты назвала имя, послышалось, наверное, — парень жмёт плечами, а я чувствую укол в груди.       — Ну да, — говорю осторожно, сама пытаюсь сопоставить факты, но о девушке я не знаю абсолютно ничего. — Как выглядела твоя сестра, Кость? Вы похожи или наоборот? Прости, что спрашиваю.       Он очень тепло улыбается, в глазах усталость и грусть.       — Мама говорит, что как две капли. Конечно, мы отличались, но в целом похожи. Мы в маму пошли оба. Да, вот, в общем.       Парень копается в телефоне и протягивает его мне, а я чувствую, как у меня отнимаются ноги.       — Ты чего? — видя мою растерянность, спрашивает он. Телефон всё так же держит в руке.       — Я… — голос пропадает, я кашляю, стараясь прочистить в момент высохшее горло.       — Ты её узнала? Узнала?       В одну секунду спокойствие слетает с лица Кости. Он сжимает мои плечи, впиваясь в меня распахнутым взглядом полным надежды.       От слишком явного сходства я теряюсь. Скажу о своих догадках, и если ошибусь, то только растереблю рану пустой надеждой. Не скажу, но, а вдруг… вдруг. Разве такое бывает?       — Я назвала имя Рина, но ведь твою сестру звали Катя? Рина, это, наверное, от Ирины.       Парень болезненно сглатывает, но продолжает смотреть на меня в упор.       — Её звали Катя… — прерывисто и шумно дышит, словно каждый вздох причиняет боль. — Ей не нравилось её имя, она представлялась Риной. От Катерины по паспорту. Скажи, где ты слышала его?       Он снова хмурит брови, и в таком знакомом жесте я узнаю ещё одного человека. Девушку.       — А почему ты решил, что она мертва? — дрожащим голосом спрашиваю я. Вдруг это всё только совпадение.       — Этот урод сказал, что избавился от неё, как я должен был это понимать? Ань, к чему эти вопросы, ты что-то мне не договариваешь?       — То есть тела ты не видел?       Он только отрицательно мотает головой.       — Есть вероятность, что она жива, — тихо выговариваю я. Зрачки парня моментально расширяются. — Она не выходила на связь, потому что потеряла память. И ничего кроме имени не помнит. Рина — это она так себя назвала, думала, что от Ирины.       Я тянусь за телефоном и нахожу фото, сделанные по просьбе друга.       — Я просила Олега поискать, но по району никого похожего не было. С области ответ на запрос ещё не пришел.       Я отдаю телефон Косте. Пусть лучше слабая надежда, чем знать, что была вероятность воссоединить его с сестрой, а я её упустила.       — У неё есть татуировка? — парень часто моргает, всматриваясь в изображение на экране.       Короткие черные волосы, темные глаза, нос с горбинкой. Он узнаёт её, но не верит глазам. Девушка изменилась, но не настолько, чтобы не признать в ней ту, которую, казалось бы, потерял навсегда.       — На запястье, — киваю я. — Листни вправо.       Парень не листает, откладывает телефон и снимает с левой руки браслет из полосок темно-коричневой кожи. Грудная клетка вздымается как кузнечные меха. Дышит тяжело, шумно и выворачивает руку. Под браслетом прячется маленький черный скорпион.       — Знак зодиака, ну, конечно же, — шепчу я, узнавая рисунок. Не просто похожи, один в один.       Парень оседает на пол. Трясущимися руками обхватывает голову. Его пробирает дрожь, а с губ срывается смешок.       — Катя, — смех переходит во всхлип.       Тихая истерика, между отчаянием и надеждой.       — Катя… как же…       Я не понимаю, она это или всё же нет. Молча, сажусь рядом и прижимаю парня к себе. Он тихо почти беззвучно плачет.       — Костя?       — Аня, отвези меня к ней, пожалуйста, — он торопливо вытирает влагу со щек и смотрит на меня умоляющим взглядом. — Мне за руль… Нельзя за руль в таком состоянии, но я должен её увидеть, Ань… это она, я чувствую. Вижу, и тату… вместе же делали.

***

      Мы трогаемся только со второй попытки и тихонько едем. По пути я звоню в больницу, чтобы уточнить, где сейчас девушка.       Она по-прежнему находилась в неврологии. Врачи не знали, как можно ей помочь, и уже стоял вопрос о её переводе в психоневрологический интернат.       В отделение я поднялась одна, оставив Костю в машине. Там девушки не было, медсестра сказала, что она где-то во дворе.       — Кость, сначала я поговорю с ней, хорошо? Она может испугаться, — парень в машине оставаться больше не желал и сейчас рвался вперёд, скорее разыскать её.       Он вроде соглашался со мной, но увидев девушку на лавке, не сдержался.       — Катя! — крикнул он и рванул к ней.       Костя присел на корточки напротив девушки и попытался схватить за руки, но она испуганно отдёрнула их и соскочила с лавки.       — Аня, кто это? — увидела меня и спряталась за спиной. — Почему он так назвал меня?       — Рина, так, может, лучше? Катя, это же я Костя, брат твой. Неужели ты меня не помнишь совсем?       Он изо всех сил держался, но глаза блестели от подступивших слёз.       — Вот смотри, у тебя даже татуировка такая же, — он протягивает к ней руку, демонстрируя рисунок. — В шестнадцать лет сделали, вспомни, думали, мама голову оторвёт. Мама, ты так похожа на неё. Не помнишь?       Девушка смотрит на запястье и отодвигает свой рукав, неуверенно касается рисунков. Они, в самом деле, одинаковые, только у Кости он будто сильнее выцвел.       — Катя, ты же Душа.       — Душа? — в глазах девушки появилось что-то кроме испуга.       — Душа, мы же вместе родились и всегда вместе были. Помнишь? Ты имя моё не выговаривала в детстве, Котя называла. Меня с тех пор Котом и кличут.       Она уже не пряталась за меня так явно, но всё же держалась рядом.       — Вот смотри, у меня фотографий куча наших! — он что-то отыскал в телефоне и протянул его девушке.       Она принялась листать и робко заулыбалась.       — Я, что такая красивая?       — Очень, — улыбнулась я и добавила: — Не бойся, он тебе ничего плохого не сделает.       Она доверчиво улыбнулась мне, а пролистав, остановилась на одном из фото и прерывисто всхлипнула.       На фото она и Костя, им лет по десять, может одиннадцать, качаются на качелях. На заднем плане домик из камня с высокими окнами, стены увиты растениями, деревья рядом усыпаны розовыми цветами.       — Я видела это место во сне, — тихо шепчет девушка. — Там вода рядом и бабушка, выпечкой пахнет. Я не знаю… почему я это помню?       Она бросает на нас растерянный взгляд, и Костя хочет что-то сказать, но я останавливаю его, потому что Рина продолжает говорить.       — Размытие лица, — она порывисто закрывает лицо руками. — Смех и кто-то обнимает меня. Ещё спина, кто-то сидит со мной. Спина к спине и мне уже не страшно…       — Ты помнишь, потому что всё это было, — Костя аккуратно обнимает её за плечи. — Домик у воды, это у бабушки в Абхазии.       Парень отнимает её руки от лица и заходит за спину. Встаёт в точности так, как и говорила она. Оба, как по щелчку опускаются на землю, подтягивают колени к груди, как и руки и прижимаются затылками.       Девушка закрывает глаза, прерывисто дышит.       — Мама говорит, что мы так же в животе у неё лежали.       У обоих слёзы на щеках.       — Я не помню, никого не помню, — всхлипывает Катя. — Чувство это, мне теперь спокойно. Я не помню, кто ты, но прошу… не оставляй меня.       — Не оставлю, Кать. Больше никогда.       Парень в очередной раз берётся за телефон.       — Отец, приезжайте, — говорит, едва сдерживая слёзы. — Я нашел Катю. Ань, скажи им адрес, пожалуйста, и подтверди, что у меня не съехала крыша.       С этими словами он передал мне трубку, и объясняться с шокированным Владиславом Валерьевичем пришлось мне.       Подтвердила, что парень не пьян и, что всё сказанное им правда. Сказала адрес и объяснила, как именно нас найти. Пока говорила с мужчиной, Костя и Катя так и сидели. Молча, закрыв глаза, позволяя себе выплакать всю боль и страх.       А по второй линии пытался прорваться Максим.