Если рассказывать эту историю

Съезжались они сложно. Самой неожиданной помехой оказалась здоровенная детина по имени Иван, с которой Анжи жил и которая в принципе наотрез отказывалась отпускать соседа «к неизвестному мужику с непонятной биографией». Самого Анжи, по какому-то причудливому стечению обстоятельств, он считал работягой, парнем хорошим, но наивным одуванчиком, не осознающим опасности жизни с мужиком, да ещё и, как оказалось, гомиком. Игоря, пытающегося деликатно объяснить, что они как бы с Анжи знакомы много лет и, мало того, уже жили вместе, Иван в упор не слышал, а сам одуванчик тихо загибался от хохота в уголочке. Ситуацию неожиданно спасла Наденька, явившаяся в самый разгар их спора. Следует сказать, что Надя у Ивана шла отдельной статьёй, слушался он её беспрекословно, хотя она редко о чем его просила. Так вот, влезши с нечаянным вопросом, Надя, оказывается, впервые узнала, какого мнения Иван о Анжи и какого об Игоре, и, вознегодовав, к великому облегчению последнего разъяснила увальню всю ситуацию. Тот, немного дезориентированный, обиженно посмотрел на Андрея и, выдержав драматическую паузу, молча ушел к себе. Надя сочувственно покачала головой: — Задурил мальчику голову. Игорь, прижав Анжи к себе за шею в полузахвате сзади, нарочито интимно прошептал: — Ну что, собирай вещички, птица моя перелётная. Тот вздохнул: — Я не могу уехать, пока Ваня себе соседа не найдет. Один он квартиру не потянет. Надя хмыкнула: — Долго искать и не надо. Веню помнишь, что нам порешал с тем клубом на прошлой неделе. Его сосед в Америку уезжает по работе, и он тоже искал, куда бы податься. — Ты прямо чудо-девочка, — благодарно улыбнулся Игорь. Та широко усмехнулась в ответ: — По правде, Андрей у меня уже в печенке сидит со своей работой, а будет жить у тебя, гляди и работать будет меньше. Вот такая я меркантильная. Анжи фыркнул и с неохотой выбрался из-под объятия: — Пойду, что ли, извинюсь. * * * Когда они съехались, Игорь заметил, что сколько бы лет ни прошло, какие-то вещи не меняются — так не изменилась склонность Анжи к бродяжничеству. Он больше не убегал от проблем при первом их появлении на горизонте, но всегда старался ретироваться, чтобы дать себе время найти выход. После какой-то их ссоры Анжи просто пропал на два дня, и Игорь начал бы слегка паниковать, не будь тогда так зол. На третий день Андрей вернулся сам, молчаливый, задумавшийся, сел за стол и писал что-то всю следующую ночь. Игорь, выйдя к нему где-то в полпятого утра, стал сзади стула и нежно погладил по волосам. — Извинишь? Ты же знаешь, я не хотел. Он всегда извинялся первым, даже если виноваты были оба, просто потому, что ему извиниться было легче. Это была та необходимая жертва, которую он вносил в их отношения. — Я знаю. Просто… Ты любишь играться со мной. Проверять реакцию. Как кошка с мышкой. — И мышка обиделась? — Мышку задело. Больно. — Покажи тогда, где, я поцелую. * * * Игорь сидел в зале со включенным телевизором и читал книгу. Надя вошла бесшумно. Посмотрела сначала на него, потом, незамеченной, ушла проверить другие комнаты. Вернулась: — У тебя открыта дверь, — заметила, остановившись в дверном проёме. Игорь с силой оторвал себя от книги. Осмотрел Надю с ног до головы, как не узнавая, ответил рассеянно: — Да, я не закрываю. — Игорь… — она подошла, и он с той же рассеянностью смотрел, как через черные прозрачные колготы просвечивают накрашенные на ногах ногти. На этот раз — фиолетовый. — А… нет, — сфокусировался на вопросе. — В этот раз, как я понял, он не вернётся. — И когда он ушел? — она подошла совсем близко и доверчиво села совсем рядом — на пол: на колени, а потом на пятки, прям как Варька когда-то. Мужчина задумался, но это было мутное, темное марево: — Прошлый понедельник, или… я не буду отвечать, хорошо. — Просто… На репетициях его тоже нет. Он сказал не ждать, найти пока другого гитариста, но… — Какой ответственный мальчик, — слабая усмешка. Отложил книгу. Он так сильно пытался отвлечься, и тут она, со своими вопросами. Потер щеки. — Давай я проясню, хорошо? Я его сильно обидел. Так получилось, я знаю, что виноват, но на горячую голову… И извиниться я не успел — он вышел, и все. Я перестал считать дни на пятом, потому, что он уже взрослый мальчик и вряд ли страдает мазохизмом. Ещё вопросы? Последнее получилось грубовато, она не заслужила, но он не хотел больше. То, что случилось, было так до тошноты логично, что он не хотел больше… ничего в принципе. Надя ушла, кинув напоследок непонятно-сочувствующий взгляд. Бессонница вернулась, и он лежал до утра с открытыми глазами и едва сдерживался от того, чтобы принять двойную дозу снотворного. У вас скрытая депрессия, — когда он пришел за больничным, покачал головой врач, выписывая ему рецепт, — вам нужно больше отдыхать. Он там много ещё чего говорил, но Игорь не запомнил, потому, что не помогало. Не помогало вообще ничего, кроме… Он все ещё не спал — лежал с закрытыми глазами, когда кто-то как будто что-то положил возле его предплечья на краю кровати. Открыл глаза. И, действительно. Андрей смотрел молча, опустив на постель подбородок. Игорь перевернулся на бок, чтобы погладить его по голове. Бережно. Своё. Родное. Попросил: — Иди ко мне. Тот беспрекословно послушался — прям в одежде. Лежал, закаменевший, прижавшись к груди, а потом вдруг резко оттаял. — Извини, — шепнул. Провел по щетине: — Я опять про тебя не подумал. Мужчина закусил губу и, рывком перекатившись, навис, придавив свои руки чужими. — Я думал, ты не придёшь. Другой медленно покачал головой: — Я всегда возвращаюсь. Дай, поцелую. * * * Они возвращались домой под полночь. Оба молчаливые, а Игорь ещё и немного потерянный. Андрей поглядывал на него со смешливым интересом. — Пошли зайдём в Сильпо, я так хавать хочу, щас помру, — предложил, когда они сворачивали перед самим домом.  — Пойдем, чего ты хочешь? — Сосисок. — Серьёзно? — Ну, можно ещё хлеба. Игорь хмыкнул: — Ну пошли. Они долго возились у прилавка, набрав в итоге кучу всего, включая десяток йогуртов по скидке и затесавшийся среди бутылок пива киндер-сюрприз. Само пиво Анжи окинул тоскливым взглядом, однако суровая надпись о непродаже алкоголя после 11 свидетельствовала, что это не по его душу. — Пошли уже к кассе, — потянул его Игорь, и их пальцы на секунду соприкоснулись. Ничего особенного — повседневный жест, но Игорю внезапно захотелось сжать эти пальцы и не отпускать. Захотелось уже оказаться дома и целовать эти руки, губы, пока не перехватит дыхание. — Пошли, — Андрей поймал взгляд и привычные уже мурашки предвкушения поползли от шеи по рукам вниз. Кроме них в очереди к единственной кассе стоял только заблудившийся будто подросток — девчонка лет пятнадцати с блоком сигарет и мятной жвачкой. Пробивая блок кассирша вяло спросила у подростка паспорт и та, явно оказавшись старше, мрачно его вытянула. …держаться за руки, выйдя с магазина, им мешали только полные пакеты. Вокруг было тихо, почти темно из-за перекрывающих фонарный свет деревьев, и дул легкий летний ветер. Омывал волнами лицо. Анжи, все ещё со смешинками в глазах, спросил всё-таки: — Как тебе концерт? Мужчина смешался: — Хорошо. Но это лишь в малой степени отражало впечатление. Он никогда не бывал на выступлениях такого масштаба, да и вряд ли бы пошёл сам, хоть и послушивал Драконов местами. Музыка околдовывала его, манила, влекла за собой, как дудочка Нильса. И ещё никогда на его памяти толпа не выдыхала так едино. Как организм. И никогда он так не хотел стать частью толпы, частью массы, знать слова, повторять их, потому что слова имели смысл. И личный, и общий. Мантровый. Но все же… В ответ на свои мысли, коснулся губами уха: — Твоя лучше.