***
Чем занимался Шерлок во время отсутствия в квартире живого раздражителя, удалось выяснить в середине следующей недели. Джефф Мартин в очередной раз рассорился со своей благоверной и напросился подменить Джона на ночном дежурстве. Кажется, у него действительно проблемы — Джон видел сумку с вещами у его шкафчика. Особого повода возражать не было, по четвергам обычно тихо, а если и будут пациенты, то это, скорее всего, кто-то из постоянных, типа Венди, довольно аккуратной бездомной с тяжелым пристрастием к алкоголю. И вот Джон оказался дома примерно на одиннадцать часов раньше, чем планировалось. Два больших пакета с продуктами в руках немного затруднили попадание в квартиру, но и с этим удалось справиться. Честно, Джон был удивлен, когда дверь открылась. Вернувшись в прошлый раз, когда на часах уже было около пяти утра, он обнаружил Шерлока на диване, с ногами закутавшегося в плед, в обнимку с ноутбуком. Глянув на пакет, он буркнул: — Не буду, не буду, не буду. Рогалик оставь, остальное выброси. — Ты вообще спишь? — Напрасная трата времени. На памяти Джона с момента их недолгого знакомства Шерлок спал лишь два раза, прилично вымотавшись после секса и странного этапа его взросления. Учитывая, что Джон очень мало знал о нем, доктор склонен был верить этим словам. Но, как выяснилось только что, негодник беспардонно врал. Шерлок свернулся на диване, закутавшись во что-то очень похожее на гнездо. Гнездо из аккуратно скрученных и собранных вокруг худощавого тела рубашек Джона. Из ворота голубой рубашки в полоску, в которой Джон часто ходил на работу, одиноко торчал его черный носок. Переодевшись в домашнее, Джон отнес пакеты на кухню и вернулся в гостиную. Шерлок был каким-то болезненно бледным. Лоб вспотел, темные вьющиеся пряди липли к коже. Дышал он часто, цепляясь пальцами за рукав рубашки, использованной вместо пледа. — Шерлок, — Джон осторожно дернул того за плечо. — Ты совсем ледяной. Я же просил не ходить больше по квартире голышом. На улице уже давно не лето, и через мелкие щели — дом не из новых — тянуло холодом. А Джон все равно заставал Шерлока разгуливающим по квартире в неглиже. И вот теперь его будто вытащили из морозилки. — Невозможно. Температура приемлемая. — Господи, я почти тебя не слышу. Градусник Джон достал быстро, с момента появления Шерлока его далеко не убирали. Несколько минут и писк. — Не может быть такой температуры. — Двадцать три в минусе — норма. — Не для людей, Шерлок! — яростно зашипел Джон. — Для меня, — донеслось из под рубашки. А ведь действительно. Иногда Джон забывал о том, насколько уникален его сосед. С кухни он принес стакан воды, достал купленное мороженое — ничего особенного, простая палочка фруктового льда с изображением малины на обертке. Так же в гостиную переехала аптечка и одеяло из спальни Джона, чтобы заменить многострадальные рубашки. Выпив две таблетки Шерлок, зарылся с головой под одеяло и тяжело вздохнул. — Не то, что помогло бы при такой температуре, но это отвлечет тебя от жара, — Джон просунул под одеяло мороженое. — Спасибо, — сказал теплый дышащий ком. Джон улыбнулся и уселся рядом на пол, уперевшись стопой в столик. Достал телефон. В интернете не обнаружилось ничего, что он не знал бы о повышении температуры. Но что делать, если пациент похож на человека лишь внешне, было не указано. Слишком низкая, она, может быть, и приемлема для Шерлока, по крайней мере, так говорил его мозг. А вот тело, совершенно очевидно, было против. Оно реагировало так, как положено человеку. Шерлок под одеялом тяжело дышал, набирая в легкие нагреваемый воздух. В госпитале как-то был случай — привезли мужчину, чья ректальная температура была ниже двадцати градусов по Цельсию. Ему удалось сохранить жизнь. Из под одеяла осторожно протиснулась бледная рука, пальцы сжимали деревянную палочку: — Есть еще? Джон взял палочку, заметил полумесяцы следов зубов на кончике. — Конечно. За час Шерлок съел пять порций мороженого. Пока он обсасывал очередную вытянутую трубочку сладкого льда, Джон думал, крутя в руках мобильник. Возможно, при их первой встрече у Шерлока был такой же приступ от разницы восприятия температур. Едва начавшийся и предотвращенный знакомством с Джоном. По-видимому, эти приступы повторялись скачками, сложно пока было, без слов Шерлока, провести параллель с каким-то блюдом или окружающей средой. — Тебе нужно поспать, Джон, — прошептал кокон. Джон повернулся туда, где предположительно находилась кучерявая голова. В спину уперлись острые, даже через слой теплого одеяла, колени. Чуть толкнули, будто пытаясь сдвинуть его с места, но как-то нерешительно, так что Джон остался на своем месте. — Мне завтра в ночную. До девяти я дома. Молчание нельзя было назвать неуютным. Было слышно, как в своей квартире внизу напевала что-то миссис Хадсон. На улице за окном заунывно гудела сирена эвакуатора, чуть глуше слышна ругань водителей в конце улицы. Джон потер пальцем серое пятно на свисающем до пола рукаве. — Зачем ты взял все мои рубашки? — Не все. Только те, что пахли. — Это не ответ. Кокон завозился, напоминая большую, смущенную вниманием черепаху. Прошло несколько минут, прежде чем из под одеяла послышался тихий голос: — Я все детство был один. Больше не хочу. А они пахнут тобой, и я вспоминаю, что ты ушел ненадолго. Что ты вернешься. Шерлок, по-видимому, был недоволен своим признанием. Может быть, оно казалось ему слишком откровенным, слишком опасным... Во время службы в Афганистане некоторые солдаты пытались держаться на расстоянии от остальных сослуживцев. Не хотели сближаться с теми, кто может умереть в любую минуту. Будто одиночество может обезопасить от боли. Джон мог не знать тех парней на передовой — из другого взвода, из другого отделения, пехота, медики... Не столь важно, ведь не обязательно быть знакомым лично, чтобы оплакивать окончание чужой жизни. Для врача такое отношение может превратиться в проблему. Но Джон так не считал. Чувствуя неловкость Шерлока, он сделал вид, что не заметил, как печально звучал тихий голос из теплого кокона. И как тот вздохнул с облегчением. Может быть, этой темы они коснутся позже. — Ты... — Джон сглотнул. — Ты помнишь, где рос? — Был маленьким — думал, что это лабиринт для крыс. Все такие белые и испуганные. Сейчас уверен, что это лаборатория недалеко от Лондона. Где-то в пустыне. — Ты был ребенком кого-то из ученых? Тебя могут искать. — Я был их экспериментом, и меня собирались убить. Но я сбежал, — Шерлок замолчал, а потом добавил тихо и с нескрываемым злорадством. — Да меня совершенно точно ищут.***
Когда на улице загораются шары фонарей на тонких ножках, Джон одевается — как можно меньше стараясь шуметь — и выходит на улицу. Температура тела у Шерлока приблизилась к норме, он не выглядел больше ожившим мертвецом из фильма ужасов. После десятка порций мороженного он уснул и, кажется, температурное восприятие его мозга выровнялось. Правда, дышал он по-прежнему тяжело, и зрачки заполнили собой глаз, оставив лишь тонкий белый ободок вокруг. Но в принципе, для Шерлока Холмса это был более или менее нормальный внешний вид. Улицы Лондона пусты, Джон лишь несколько раз наткнулся на незадачливых гуляк, крепко сжимавших свои зонты. Впрочем, это было на руку — холодный вечерний ливень разогнал всех по домам, избавив магазины от очередей. Супермаркет неподалеку от Бейкер-стрит и аптека, располагающаяся в следующем после него доме — две цели, ради которых Джон выбрался на улицу. Немного больше мороженного, чем в предыдущий раз, и несколько пакетов с зефиром, который пришелся Шерлоку по вкусу. На светофоре загорелся зеленый, Джон успел пройти до четвертой белой полосы на асфальте, прежде чем между ним и той стороной бордюра остановился автомобиль. Черная классическая BMW, как в старых фильмах про гангстеров. Двое мужчин, вооруженных телохранителей — кобуру под пиджаком особо не спрячешь — вышли и предложили подвести. Крайне вежливо и настойчиво. Джон чувствовал себя немного неуютно, может, даже паниковал — совсем немного. Сложно быть абсолютно спокойным, когда ты с полчаса едешь куда-то в черной затонированной машине с крупногабаритными незнакомцами. Следующий путь остановки — старый амбар. Или скорее большой склад в порту — Джон чувствовал запах соли и шум, похожий на гудение пустой железной бочки. Крупные прямоугольные контейнеры, напоминавшие те, в которых перевозили груз на судах, подкрепили уверенность в местонахождении. В центре помещения стоял мужчина лет тридцати, напоминающий шутовского пингвина из мультиков — в костюме и с тростью. Подойдя ближе, Джон понял, что ошибся. Не просто трость. Зонт. Рядом с ним стул, который, судя по приглашающему жесту, был приготовлен для самого Джона. Он покачал головой, предпочитая стоять... И быть готовым к чему бы то ни было. — Джон Хемиш Уотсон. Поступили на военную службу на должность военного врача. Отец — Генри, сестра Гарриет, на данный момент имеющая романтические отношения с представительницей своего пола по имени Клара. Так же вы недавно расстались с сотрудницей вашего госпиталя... Неизвестный мужчина говорил уверенно и, очевидно, был привычен к послушанию со стороны других. Властен и вероятно жесток, учитывая окружающую Джона угрожающую атмосферу. Военный? Политик? — Поверьте, с собой я знаком в достаточной мере, а вот о вас ничего не знаю и как-то не испытываю особого желания познакомиться поближе. В любом случае, кем бы он ни был, то, что Джон не был испуган и прервал его, вызвало недовольство. — Я так же не горю желанием общаться с вами сверх необходимого. Меня интересует только ваш недавний гость. Джон неловко переступил с ноги на ногу. Долго стоять было не в его интересах — нога неприятно ныла, взывая к здравомыслию своего обладателя. Можно было сесть, но Джон не хотел. Просто не хотел и все. — Учитывая вашу осведомленность о моих личных делах, полагаю, что ответы на любые интересующие вас вопросы касательно Шерлока у вас уже есть. Незнакомец поджал губы. — Видимо, я ошибаюсь? — Джон наклонил голову. Мужчина подобрался, выпрямился, становясь неестественно прямо. Зонт-трость заскользил под его весом по влажному бетону. После недолгого молчания Обеспеченный джентльмен в сером костюме проговорил негромко: — Он представился этим именем. Я удивлен. — Назвался Шерлоком Холмсом при встрече. — Даже так. Интересно. — Что именно? Мужчина снова проигнорировал вопрос, и Джон почувствовал раздражение. Взглянул на часы. — Эй, если вы так и собираетесь дальше молчать, то лучше нам расстаться — мне нужно в аптеку, — Джон пошарил по карманам, выискивая дисконтную карту. — Да и у вас, я уверен, тоже очень много дел. Понаблюдав за доктором некоторое время, незнакомец прищурился. — Что с ним? — Высокая температура. В его возрасте переносится крайне тяжело, — Джон улыбнулся и пожал плечами. — Так что он просто невыносим сейчас. — Сколько? — Слишком личное, не находите? — Слишком высокая для человеческого организма, я полагаю. Вы выглядите обеспокоенным. Джон усмехнулся. — Меня похитили для разговора с заносчивым незнакомцем в черном в каком-то подземном бункере — у меня есть повод для беспокойства, не думаете? — Лекарства на него не подействуют. — Давал Панадол, температура снизилась до приемлемой. — Уверены, что только из-за этого? — Одна таблетка и стакан воды, больше ничего. — Интересно. Джон двинулся в сторону двери, двое мужчин, стоящих около нее, не сдвинулись ни на дюйм, не попытались его остановить. — Вы занимались им? — Вас это не касается. Джон нахмурился, но просто так отступать не собирался. Его похитили, и эта показная осведомленность о его личной жизни выглядела как угроза, так что он искренне считал, что имеет право задать хоть какие-то вопросы. Совершенно очевидно, что спрашивать о самом процессе молекулярного скрещивания можно было даже не пытаться. — Почему он был один? Предполагаю, что он был совсем маленьким, когда сбежал. Ребенок, к которому никто не подходит. Как вообще можно было... Мужчина в костюме выглядел безразличным, но то, как нервно дернулось левое плечо, сказало достаточно — настойчивость Джона определенно вызывала неприятное чувство потери контроля. — Так было безопаснее. Предполагалось, что он будет более контролируемым. Но он сбежал. Мы ошиблись. — Разумеется, вы ошиблись. Маленькие дети плохо поддаются контролю, если не уделять им время. У кого он должен был научиться себя вести, у деревянных игрушек? Джон не высказывал предположение, просто пришлось к слову, но по лицу собеседника понял, что попал в точку. — Господи, вы серьезно? Даже в мобильных медицинских лагерях в Афганистане, что располагались вблизи жилых поселений, были плюшевые, пускай и изрядно потрепанные, пингвины и львята. Солдаты даже сами приносили найденные игрушки медикам, так как часто на койках оказывались дети. — Он был агрессивен, мистер Уотсон. Любой человек хоть раз в жизни выказывал агрессию в адрес других людей, Джон не считал это приговором. Жизнь такая, невозможно быть спокойным ежесекундно без вреда для психики. Что уж говорить про детей, для которых эмоции первостепенны. И не имеет значения, что там у него с ДНК. — Он был ранен и испуган, но не причинил мне вреда. Он в моем доме почти две недели, и до сих я не замечал приступов агрессии. — Что ж, могу поздравить, вам повезло. — А может, он просто отвечал вам тем же? Вы же пытались его убить. — Посчитали это единственным вариантом. — Где его отец? Кажется, этот вопрос вызвал у незнакомца недоумение. — Повторите. — Он говорил, что именем Шерлок его называл только отец, которого звали мистер Холмс. Этот человек действительно его отец? — Технически, — помедлив мужчина ответил. — Ах, технически... Тогда это объясняет то, что он так легко дал разрешение на убийство испуганного ребенка. Оставаться в этом месте изначально не было никакого желания, но сейчас Джон, кажется, исчерпал все запасы своего терпения. — Я пойду, — Джон повернулся к двери. — Не хотелось бы оставлять его надолго в таком состоянии. — Вы собираетесь оставить его себе? — донеслось доктору в спину. — Он не бездомная зверушка. И я его не удерживаю силой. Но сейчас он болен и ему нужна помощь. — Совершенно бескорыстная, как я понимаю? — Судя по вам, вы не можете понять, что это такое. — Возможно, это действительно так, — мужчина с зонтом кивнул своим людям. — Отвезите мистера Уотсона по всем необходимым ему адресам, потом доставьте на Бейкер-стрит. Телохранители легко толкнули тяжелую дверь, выходя на улицу. — В этом нет необходимости... Джон покачал головой, хоть и чувствовал, что спорить бесполезно. Но попробовать стоило. Мужчина поправил серый галстук и улыбнулся, подтверждая мысли доктора. — Не обсуждается.